"Григорий Булыкин. Куплю входную дверь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

...Но ужин был на высоте, как обычно. Это ее гордость, наш
каждовечерний ужин. В этом смысле она молодец: для нее традиции - святыня...
И когда бы ко мне не заглянули друзья, встанет, накормит, напоит. Золото, а
не жена. Но... Я вдруг обретаю способность слышать и понимать, ибо речь
зашла о том, о чем она уже шла в моем кабинете.
- Да ты что?! Я тебе уже десять минут втолковываю, - голос ее вовсе не
тот, что в телефонной трубке, он и пол обрел, и утратил ней тральность. Это
уже не просто звуковой информационный ряд... - Десять минут втолковываю! Его
арестовали за перепродажу паркета. Большой партии. Ну... Такого, как нам тот
ханыга стелил.
Ханыга - это милейший шабашник Севастьяныч - великолепный, нужно
признать, мастер. В толпе принял бы его за тренера по борьбе - могуч,
обаятелен, седые виски и необыкновенно добродушная улыбка философа:
"Григорий Александрович, писатель Бондарев как-то сказал, что архитектура
есть организованное пространство. Рисунок же паркета, его укладка,
по-моему, есть один из элементов такой организации, а?".
Неожиданно образ Севастьяныча обретает черты Рыльцева. Вот он -
бесцветный и одновременно холеный, изящно обрамленный хорошо сшитым
костюмом - будто кисть ленивой руки, вогнанная в перчатку тонкой,
эластичной кожи. И снова тревога вползает в душу. Когда же это было? Ах да,
восьмого марта. Мы сидим с Рыльцевым в столовой, пьем чай. В проеме двери я
вижу, как Севастьяныч раскладывает в коридоре очередную партию паркета и о
чем-то беседует с моей женой.

Все это выстроилось вдруг в схему-вспышку - молниеносно; стоило только
удивляться тому, как я не дошел до всего раньше - ведь не случайно же
Рыльцев крутился в моем кабинете всю неделю, предшествующую хищению паркета
с первого административного.... Неужели?!

...Верно, так и бывает: знак страшного, неожиданного вопроса выгибает
петлей твою жизненную прямую, но по инерции ты мчишь еще изо всех сил
прямо; и вот центробежная сила вышвыривает тебя на обочину. Тут ты и
познаешь, что такое катастрофа... На кухне - табуретка, на табуретке сидишь
ты в позе роденовского мыслителя и наблюдаешь, как твоя жена, собирая
морщины в тугой узел у переносья, - отличительный признак мудрых женщин -
вежливо так говорит тебе:
- А ты, оказывается, трус...


III.

Я уехал на работу на час раньше - позвонила мать Рыльцева. Водитель
подогнал "Волгу" прямо к курятнику, возле которого Клара Михайловна кормила
огромных пестрых петухов.

- Цыпа-цыпа... А, это вы, Гришенька? Горе-то какое. Владика-то моего...
Клара Михайловна - полная женщина с гладким лицом, аккуратным пробором
в бесцветных густых волосах. Кормить петухов ей вовсе не идет...
Я молча смотрю на самого большого петуха - красив, каналья,
восхитителен.