"Игорь Бунич. Быль беспредела, или Синдром Николая II " - читать интересную книгу автора

народа, чему всячески противилась наша партия и ее вожди товарищи Ленин и
Сталин. В таком ключе, но в более осторожных, выражениях, надо провести
работу с монархическими и прочими организациями, которые мы пока назовем
"консервативными". Желательно, чтобы через них эти идеи проникли в печать и
нашли отклик у творческой интеллигенции, которой не безразлична судьба
родины и социализма. Это все, что я могу пока сказать. Но надеюсь, задача
вам ясна.
Майор Куманин не был убежденным антисемитом, как, скажем, те его
коллеги, что боролись на широком фронте с сионизмом в составе того же 5-го
Управления. В жизни он с евреями сталкивался мало, даже можно сказать,
вообще не сталкивался. Так уж сложилась судьба. В то время, когда Сережа рос
и мужал, среди знакомых и сослуживцев отца евреев не было и быть не могло. В
школе был один еврейский мальчик, но где-то еще в классе, кажется, в пятом,
уехал с родителями в Америку, и его заклеймили на собрании совета дружины.
Математик, старик Фишман, никаких положительных или отрицательных эмоций у
него не вызывал. А в МГИМО в те годы, когда Сергей там учился, разумеется,
не было ни одного еврея ни среди студентов, ни среди преподавателей. Нельзя
сказать, что евреи вообще вызывали у Куманина какие-то эмоции.
И вот теперь это задание....
Куманин был достаточно умен и образован, чтобы понять: партия дрогнула,
начала отход с занимаемых позиций и, отвлекая от себя внимание, прикрывается
дымовой завесой, избрав для этого евреев, потому что больше некого. Ну что
же, он, как офицер КГБ и солдат партии, которая одна может указать ему врага
на данном этапе, обязан с этим врагом бороться, нейтрализовать его или
уничтожить.
Сонная жизнь группы Куманина снова забурлила. Новые идеи через
осведомителей полетели в массы, создавались организации не столько уже
монархические, если не считать атрибутики, сколько антисемитские. Для них
шилась униформа, выделялись деньги для газет и журналов соответствующего
направления, читались лекции. Куманин летал в Екатеринбург, Омск и
Новосибирск, где под видом историка прочел несколько лекций о последних днях
царской семьи, в которых прозвучали разоблачения участников убийства, были
раскрыты и их псевдонимы, которыми они прикрывали свои еврейские имена и
фамилии. Его былая группа, в составе которой он некогда боролся с
монархистами, выросла чуть ли не вдвое. В нее влились офицеры, ранее
боровшиеся с сионистской опасностью, привнеся в деятельность подразделения
новые знания и свою вулканическую энергию. Сам С. С. Куманин почти не бывал
в своем кабинете на Лубянке. Он летал в разные города, пропадал в ЦК, в
Союзе писателей СССР и РСФСР, мотался по редакциями всевозможных газет,
консультировал историков, поучал режиссеров.
Уже пошли куда-то наверх документы о внеочередном присвоении ему звания
подполковников, что в неполные 33 года было совсем неплохо! Коллеги
завидовали - вот пруха мужику. Кто бы мог подумать, что на бывшем царе можно
сделать такую карьеру!
Если кто и не приветствовал его энтузиазма, так это Куманин-старший, с
которым Сергей с детства привык советоваться. Только прослышав про евреев,
Степан Агафонович насторожился, не за судьбу последних, конечно, а за судьбу
сына.
- Поосторожнее, Сережа, - посоветовал он, - не зарывайся особо. Такое
уже было в пятидесятых годах. Повторяются они. Многих работников, которые в