"Анатолий Бурак. Белка в колесе " - читать интересную книгу автора

Пусть даже и качество пряжи не вызывало удовлетворения, отличался цвет.
Порой мастерицам попадалась плохая шерсть, но и тогда веретено не
останавливалось, а клубок рос, рос... Из клубка вылезала моль, время от
времени взлетая, а чаще просто, поползав, скрывалась в недрах. Моль была
неправильной, она могла делать с уже спрятыми нитями что захочет, вернее,
что сможет, ибо много ли возможностей у мошки? Старухи недовольно поджимали
губы, а веретено продолжало вращаться...
Но, кто знает, может, это и не старухи, а вполне ухоженные и
современные женщины, слыхом не слыхивавшие ни о какой пряже. Молодые лица
освещало мерцание мониторов, а пальчики проворно порхали по клавиатуре,
возводя всё новые и новые переплетения не ведомой никому бухгалтерии. Также
прогнозируя будущее, подчищая прошедшее и придавая ему лицеприятный вид.
Иногда, по лишь им одним ведомым причинам, ставя всё с ног на голову. И
тогда радужные планы, существующие лишь на бумаге, становились явью, а
результаты проделанной работы обретали неопределенный статус. Но принтеры
продолжали шуршать, кипы бумаги росли, и те и другие подшивались и ставились
на полки.
И кто обратит внимание на незначительный сбой программы, кого заботит
небольшой глюк. Он даже полезен, ведь на него можно посетовать, списав в
случае чего и то и это...

Блок, удар. Уклон, подскок, серия. Тело работало, прогоняя в десятый
раз очередной урок рукопашного боя, намертво впечатывания его в подсознание.
Никогда не был бойцом и не собирался, но жизнь внесла свои коррективы.
Коридор давал возможность отточить навыки до филигранности, и я этим
пользовался вовсю. Отец Алексий познакомил меня с одним из своих учеников.
Мужчиной лет пятидесяти. Среднего роста и худощавого сложения. Он несколько
удивился моему желанию, но просьбу патриарха уважил. Нечасто оболтусы за
тридцать с наметившимся брюшком берутся наверстывать упущенное. Первые
встреч пять на лице у него отчетливо был написан совет заняться русскими
шашками вместо русского боя. Но я эксплуатировал коридор вовсю, возвращаясь
снова и снова. Собственно, этот отрезок времени вспоминал впоследствии как
сон, еду и тренировки, часто происходившие как бы под гипнозом. Я жрал как
лошадь, и животик мой постепенно исчезал. Но количество волей-неволей
постепенно стало переходить в качество, и в глазах у Виктора пропало
равнодушие. Дней через пятнадцать объективного времени, в которые я
ухитрился втиснуть сто пятьдесят уроков, сэнсэй спросил:
- Кто ты?
Я ошарашенно уставился на него. Не то чтобы не предполагал подобного
развития событий, но сюрприз, как всегда, подкрался незаметно.
- Ну, человек. - Ничего умнее в голову не пришло.
- Да уж вижу, что не обезьяна, - хмыкнул Виктор. За пределами "зала",
роль которого выполняла лесная поляна, у нас установились отношения двух
взрослых людей. Не слишком любопытных и терпимых к слабостям друг друга.
- Ну, возможно, человек не вашего круга, - я попытался у уйти от
ответа, - а что, слишком заметно?
- В том-то и дело, что ты как бы вне круга. Делаешь всё правильно, но с
какой-то отрешенностью, словно тебе скучно. Да и глаза твои иногда пугают. Я
ведь людей чувствую... ас ты или новичок, достойный противник или слабак.
Настройся на волну неприятеля, и тогда будешь знать, куда он будет бить, до