"Энтони Берджесс. Заводной апельсин." - читать интересную книгу автора

остатки своих ГП (государственных пособий). Тут мы уже выступали этакими
pai-malltshikami, улыбались, делали благовоспитанный zdrastiпg, xoтя старые
вешалки все равно от страха были в отпаде, их узловатые, перевитые венами
rukery затряслись, расплескивая пиво из стаканов на пол.
-- Оставьте нас в покое, ребятки, -- сказала одна из них, вся такая
морщинистая, будто ей тысяча лет, -- не трогайте бедных старух. -- Но мы
только зубами блесь-блесь, расселись, позвонили в звонок и стали ждать,
когда придет официант. Он явился, нервно вытирая руки о грязный фартук, и мы
заказали себе четыре "ветерана", а "ветеран" -- это в те времена был такой
коктейль очень модный из рома и шерри-бренди, а еще некоторые любили
добавить туда сок лайма--тогда это называлось "канадский вариант". А я и
говорю официанту:
-- А ну-ка, обслужи babushek по полной программе. Всем по двойному
виски и еще дай им чего-нибудь взять с собой. -- Я вывалил из кармана на
стол весь свой запас deng, и трое моих друзей сделали то же самое -- ох,
времена были! В общем, появились на столе у регеpuglyh старых вешалок
стаканы с горючкой, а они сидят ни живы ни мертвы и не знают, чего сказать.
Насилу одна из них выдавила: "Спасибо, ребятки", но по ним было видно:
смекнули уже, что тут дело нечисто. Ладно, выдали мы им, по бутылке
"Янк-Дженерал" -- коньяка, значит, причем это уже с собой, а я еще дал deng,
чтобы им с утречка принесли на дом по дюжине пива, а они, дескать, пусть
только свои voniutshije адреса рассыльному оставят. Потом на оставшуюся
капусту мы скупили в zabegalovke все пироги, крекеры, бутерброды, чипсы и
шоколадки, и все это тоже для старых кочерыжек. Потом говорим: "Stshias
вернемся", и под бормотанье старых куриц -- мол, спасибо, ребятки, дай Бог
вам здopoвья, мальчики -- мы уже пошли на выход без единого цента deng в
карманах.
-- Ну и ну, прям что в самом деле какие-то мы dobery, -- сказал Пит.
Причем явно наш темный Тем ни в зуб ногой не vjezzhajet, но он помалкивал,
чтобы мы не назвали его лишний раз glupym и bezmozgiym. Ну и пошли мы тут же
за угол на Эттли-авеню, там в тот час еще работала лавка, где продавали
сласти и tsygarki, Мы сюда уже месяца три как не заходили, на улице было
тихо, пустынно -- ни милисентов с автоматами, ни всяких там патрулей
ополчения, которые в те дни все больше по ту сторону реки сшивались. Надели
мы маски -- тогда это было новшество, чудненькие такие, в самом деле
baldiozhno сделаны в виде лиц всяких исторических персонажей (когда
покупаешь, тебе в магазине сразу и фамилию его говорят), так что я был
Дизраэли, Пит был Элвис Пресли, Джорджик был Генрих VIII, а Тем был поэт по
имени П. Б., Шелли; маски были просто otpad: волосы и всякое такое, и еще
специальная пластмассовая штучка приделана -- дернешь, и вся fignia тут же
скатывается трубочкой, чтобы, когда дело сделано, спрятать в сапог; в общем,
надели и втроем вошли. Пит остался снаружи па striome -- не то чтобы это так
уж нужно было, просто на всякий роzharni. Очутившись в лавке, мы тут же
бросились к Слаузу -- он там хозяином был, толстый такой kashka с пивным
брюхом, который сразу все ponial и кинулся к себе в контору, где у него был
телефон, а может даже и хорошо смазанная шестизарядная pushka. Тем лихо
перемахнул прилавок, взметнув ворох пачек с куревом, которые с треском
ударили в большой плакат, на котором какая-то kisa демонстрировала
покупателям zuby и grudi для рекламы очередной марки mahry. Все, что можно
было vidett потом, это единый ком, в который сплелись старина Тем и Слауз,