"Энтони Берджес. Трепет намерения" - читать интересную книгу автора Она вытащила из кармана несколько бумажек. Вурцель выхватил их и
сплюнул. Я взял с тумбочки еще более действенное оружие-маникюрную пилку с заточенным концом и сказал: - Минута на одевание и чтоб духу твоего здесь не было. Я принялся отсчитывать секунды. Вурцель оказался расторопным. Даже ботинки не зашнуровал. - И если герр доктор еще хоть раз на тебя пожалуется... Тут я заметил, что глаза Бригитты устремлены не на Вурцеля, а на меня. Она даже не попрощалась с ним, пока я с ворчанием выпроваживал его из комнаты пинками под зад. На лестничной площадке Вурцелю попались на глаза книги Роупера, и он мстительно шарахнул кулаком по верхней полке, отчего еще несколько книг грохнулось на пол. - Грязная свинья! Недоумок поганый!-Я пнул по здоровущей заднице.-Может, запалим костерок? Чтоб ни одной книги не осталось? Он, обернувшись, зарычал, и пришлось не мешкая отправить его вниз по неосвещенной лестнице. По пути Вурцель сбил висевшую на стене картинку (крепившуюся не шурупами, а неумело вбитыми гвоздями). Старомодная одноцветная гравюра изображала Зигфрида, который размахивал Нотунгом* и орал нечто героическое. Я рассвирепел. Кто они такие, чтобы считать Вагнера своим? Вагнер мой! Я помог Вурцелю преодолеть оставшиеся ступеньки, после чего позволил ему самостоятельно добраться до наружной двери. Отворив ее, он обернулся и разинул пасть, чтобы напоследок измазать меня в дерьме, но, увидев мой угрожающий жест, выскочил на улицу. Все это время я оставался в верхней одежде. Поднимаясь по лестнице, я скинул плащ и пиджак, а, переступая порог спальни-на этот раз с новыми предполагал, обнаженная Бригитта ждала меня в постели. Мгновение спустя я был при ней. Все произошло безо всяких затей, однако основательно и ко взаимному удовлетворению. Снова я вступал в Германию победителем, снова кошмар сменялся земными радостями. Ей не требовалась нежность, она привыкла быть жертвой-матери, Вурцеля, моей. Трижды возобновлял я свое победное шествие. Стало темнеть, и она заговорила со мной на немецком, языке тьмы. Не приготовить ли мне чаю, не хочу ли я шнапса? Я спросил: - Ты всегда брала с него деньги? Наверное, я тоже что-нибудь должен? - Сегодня-нет. Но если ты придешь еще paз... Затягиваясь поочередно, мы выкурили мою любимую сигapу. - Ты должна развестись-сказал я.-У нас такие вещи не приняты. Возвращайся в Германию. Там на каждом шагу прекрасные новенькие Dirnenwohnlieime. В Дюссельдорфе. В Штутгарте. Дома тебе понравится. Заработаешь кучу денег. А беднягу Эдвина оставь в покое. - Я и сама об этом думала. Но все-таки в Лондоне лучше. И достаточно небольшой квартирки, не нужен мне Dirnenwohnlieim. Она мелодраматично поежилась-было темно, но я это почувствовал. В темноте над кроватью мы с Роупером, обнявшись, смотрели в будущее: отец Берн улыбался, лицедействуя на свету, в сумерках, во тьме. Что ж, на месте Бригитты я бы тоже предпочел квартирку с пуделем в тихом, грешном Лондоне какому-нибудь шумному гарнизонному борделю в Германии. - У тебя есть деньги?-спросил я. - Да, немного... Но если я разведусь, меня вышлют из страны. - Попробуй что-нибудь придумать. Но, как бы то ни было, из его жизни |
|
|