"Энтони Берджесс. Муза" - читать интересную книгу автора

одетая в грязную ночную рубашку, из-за пазухи которой выглядывало что-то
вроде цветка. Женщина раздраженно заправила цветок под рубашку. Она была
седая, сморщенная - по елизаветинским временам это означало, что ей лет
тридцать восемь.
- Что надо? - громко огрызнулась она.
- Говорит, джентльмен, - достав из кошелька ангел-нобль, сторож помахал
им в воздухе. Женщина подняла руку со свечой, чтобы лучше разглядеть монету.
Просияв, женщина присела в реверансе и пригласила Пейли войти.
- Мне ничего не надо, кроме кровати, мадам, - сказал Пейли. Этому
"мадам" сторож и женщина рассмеялись. - Путь из Нориджа долгий и
утомительный, прибавил Пейли.
Женщина присела в глубоком и каком-то насмешливом реверансе и
проговорила, срываясь на карканье:
- Кровать так кровать; на полу не уложим. Вестимо, джентльмен из
Нориджа, где коровы едят вдоволь порриджа.
Сторож ухмыльнулся.
"Он же слепой, - сообразил Пейли. - Несомненно, слепой, но что это там
так энергично подмигивает на большом пальце его правой руки?"
Сторож вышел за дверь, а Пейли и мадам остались наедине в прогоркло
пахнущем коридоре.
- За мной, за мной, - каркнула она и, скрипя ступенями, стала первой
взбираться по лестнице.
Тени, отбрасываемые ее свечкой, были не так уж черны; с востока в мир
уже просачивалось серое сияние. Вдоль лестницы на стене висели картины в
рамах. Среди них была топорно сделанная гравюра, изображавшая повешенного на
дереве мученика. Его пятки лизал огонь костра. Из улыбающихся губ вылетал,
как в комиксе, пузырь со словами: "И сей час реку што Моградон живот даруе".
На другой картине был король в короне, со скипетром и державой в руках и
третьим глазом во лбу.
- Какой это король? - спросил Пейли.
Мадам обернулась к нему с некоторым изумлением.
- Ничего-то вы в Норидже не знаете, - пробурчала она. - Поистине,
благодать на вас Господня.
Пейли больше не задавал вопросов и не стал делиться своим удивлением,
когда они миновали еще одну картинку с подписью "К. Гораций Флакк",
изображавшую, однако же, бородатого араба.
Лестница привела к двери. Мадам громко постучала.
- Бесс, Бесс! - вскричала она. - К тебе золотишко плывет, девонька.
Кавалер - красавчик, да и не вшивый, - оглянувшись, мадам улыбнулась Пейли.
Она живо управится. Надобно же прежде прихорошиться, аки невесте перед
свадьбой.
Из-за пазухи ночной рубашки вновь высунулся цветок, и Пейли почудилось,
будто с головки цветка ему подмигивает глаз. Пейли пробила дрожь,
сопутствующая страху совершенно особого сорта, ужасу не перед неизвестным,
но перед известным. Свою летающую лодку он сделал неприступной; этот мир не
сможет даже прикоснуться к ней. Но что если этот мир тоже неприступен
благодаря какому-то неведомому защитному механизму? В голове Пейли раздался
чужой голос, внятно произносящий: "Не останется безнаказанным тот, кто
тревожит..."
Тут дверь распахнулась, и, улыбаясь профессиональной улыбкой, появилась