"Энтони Берджесс. Мед для медведей" - читать интересную книгу автора

воскресеньям, но только в провинции обветшалой, облезлой, обшарпанной.
Создавалось впечатление, что глаза советских людей направлены только на то,
что находится в далеком космосе. Дома, стоящие вокруг, казались ранеными,
перевязанными бинтами штукатурки, которая во многих местах проступила из-под
облупившейся краски. Они взирали на мир больными глазами окон и молили о
помощи. Да, это был Брадкастер его детства, или даже более раннего периода,
который Пол не застал, но слышал о нем. И даже обилие каналов не делало
картину более привлекательной. Нет, Ленинград - это не Венеция для фабричных
рабочих. И не великий северный город.
А потом такси проехало по мосту над воспетой Пушкиным Невой и оказалось
на площади Исаакиевского собора, как раз перед статуей, изображавшей
всадника на вздыбившейся лошади. За ней высился огромный варварский собор с
мрачной золотой колокольней. Здесь наблюдалось даже скудное движение
транспорта. Облепившие все голуби издавали низкие, утробные звуки, и
временами казалось, что это стонет площадь. Вот каким предстал перед Полом
главный город российского севера.
Перед "Асторией" Пол вылез из такси, все еще поглядывая на злобный
собор, и заплатил водителю рубль. Ему пришлось самому вытаскивать из машины
багаж, и он сразу же в панике обнаружил, что привез из порта не те чемоданы.
Позже он сможет назвать это происшествие очень разумной ошибкой. То, что
было запрещено ввозить в страну, он спрятал в темной кладовой портового
офиса "Интуриста". Пусть охраняют. Но это будет потом. А пока он в сердцах
громко выругался и, естественно, снова выплюнул протез.


Глава 7

В холле гостиницы "Астория" пахло пылью. Пол совсем не удивился,
заметив, что в самом центре зала, среди всеобщей суматохи, сидят двое:
крестьянин и крестьянка. Оба разместились на самых краешках стульев. Они
сидели очень прямо и совершенно неподвижно, взявшись за руки и закрыв глаза.
Возможно, это их первый визит в великий город, и они просто перепутали
помещение отеля с Исаакиевским собором. Хотя, может быть, они думают, что
попали на вокзал, и ждут здесь поезда. Ну и молятся заодно. Пол бросил свои
чемоданы неподалеку от крестьянской пары и огляделся. Его внимание привлекли
чрезвычайно пышные, аляповатые украшения, в изобилии стоящие и висящие
вокруг.
С потолка свисали огромные, давно не мытые люстры, на полу были
расставлены гигантские вазы, расписанные ярким орнаментом. Архитектурных
украшений было слишком много даже для такого большого помещения. Они
подавляли своим количеством и массой. А от плюша и позолоты рябило в глазах.
Ковровое покрытие изобиловало многочисленными потертостями. Пол был уверен,
что на дне служивших пепельницами ваз-монстров найдутся окурки, брошенные
туда еще при царском режиме.
Нигде, ни среди плохо одетых местных жителей, ни среди нарядных
туристов, не было видно никого, кто мог бы оказаться Мизинчиковым. Ладно,
следует делать все по очереди. Пол прошел по бесконечному коридору, разыскал
мужской туалет и в холодной полутьме кабинки сделал еще один деревянный
клинышек из спички. Затем он вернул протез на место, удостоверился, что он
сидит достаточно плотно, и быстрым шагом вернулся в холл к своим вещам. Он