"Энтони Берджесс. Мед для медведей" - читать интересную книгу автора

ничего подобного! И я ничего не смогу. А проклятая штуковина долго не
продержится! - Сообразив, что сказал лишнее, Пол залился краской. Что ж,
возможно, вчера после изрядного количества русского коньяка не было никакого
староанглийского ростбифа для изнеженной американки. Он ни о чем ее не
спросил, она тоже промолчала. Вероятно, настоящий отдых еще не начался. А
теперь еще зубы вот-вот выпадут.
Таможенник выяснил, сколько Пол имеет при себе наличной иностранной
валюты, и записал его ответ на каком-то бланке. Улыбаясь и что-то тихо
бормоча себе под нос, таможенник нарисовал мелом на чемоданах крестики, но
стоматологический клей он все-таки унес с собой.
- Пошли, - скомандовала Белинда, - вдохнем свежего советского воздуха и
поговорим с человеком по фамилии Строганов.
Пол проворчал что-то неразборчивое. В коридоре он первым делом увидел
множество белозубых улыбок. Советские зубы и зубы приверженцев советского
строя отчетливо белели с висевших на стенах плакатов даже при довольно
тусклом освещении коридора.
В том летном лагере, насколько он помнил, тоже всегда висели стенные
газеты, их регулярно обновлял угрюмый комиссар, бывший военный летчик. Кроме
того, он везде развесил портреты их командира, мрачного губошлепа,
смахивающего на бульдога. Тогда дело с настенной агитацией было поставлено
серьезно. А здесь судовая стенная газета висела уже давно и имела вполне
стандартный заголовок "Миру мир". Русские безусловно гордились, что их слово
"мир" имеет двойное значение. С одной стороны, оно означает отсутствие
войны, с другой - планету, свет, вселенную. Как будто в этом была их,
русских, заслуга. Газета пестрела фотографиями Хрущева, обнимающего лидеров
революционного движения разных стран: бритых и бородатых, в фесках и
беретах. Но у всех без исключения были отличные белые зубы. А у Пола вот-вот
выпадут четыре штуки, причем на самом видном месте.
Возле административных помещений никого не было. А кают-компанию
заполнили представители службы "Интуриста" и еще какие-то люди. Пол
заблаговременно позаботился о печати в их совместном паспорте, поэтому мог
наблюдать за всеобщей суетой спокойно. А о номере в гостинице должен был
подумать Мизинчиков. Покойный Роберт, бедняга, состоял с ним в переписке.
Роберт красочно описывал красивую процедуру смены караула и капризную
английскую погоду, а Мизинчиков отвечал, что в Советском Союзе все очень
счастливы, причем его английский вряд ли был выше уровня начальной школы. Но
о чем-то же надо было писать, чтобы переписка совсем не заглохла.
А потом в Ленинград пошла телеграмма, только отправил ее в этот раз
Пол: "Номер на двоих Астории, пожалуйста, 4 июля. Уважением. Роберт". Пол
оставил подпись Роберта, чтобы не вызывать ненужного недоумения. По прибытии
он намеревался все объяснить лично. Мизинчиков должен был все сделать как
надо.
Пол приблизительно знал, как выглядит Мизинчиков. Сандра показала ему
фотографию: Мизинчиков обнимает Роберта в Ленинградском порту на фоне
залитых солнцем портальных кранов, судовых труб, украшенных серпами и
молотами, и толстых чаек.
Бедный умерший Роберт, сохранивший худощавую фигуру до самой смерти и
не успевший заиметь ни одного седого волоса в роскошной шевелюре медового
цвета. И толстый, смеющийся Мизинчиков, всем своим видом демонстрирующий
абсолютное счастье.