"Бруно Бюргель. Ракетой на Луну " - читать интересную книгу автора

могла предотвратить величайшие бедствия.
Надвигалось Облако, земной шар уже в течение нескольких столетий летел
со скоростью, превышающей в тысячу раз скорость курьерского поезда, сквозь
пылевые массы, и, по вычислениям астрономов, должен был находиться в этом
состоянии еще тысячу лет...
Чем же это все могло кончиться?..


* * *

Уже двадцать минут Бенджамин Граахтен стоял неподвижно в непроглядной
тьме огромного железного купола. Даже слабый огонек своей папироски он
закрыл рукой, зная, что "эти астрономы", а особенно старый Роллинсон, сильно
гневаются, когда непрошенный свет проникает в их глаз, исследующий бездны
вселенной и слепит, мешает наблюдениям.
Знаменитый журналист и главный передовик "Африканского Герольда"
переминался с ноги на ногу, опирался на железный столбик и вздрагивал, когда
через раскрытую щель купола налетал сквозняк.
Он видел только едва различимую широкую светлую полоску, усеянную
звездами, - кусок ночного неба, доступный в щель купола, сквозь которую
направлен был исполинский телескоп в мировое пространство. Самый телескоп
рисовался слабым силуэтом на фоне слабой полоски. Выше же все тонуло в
черном ночном мраке.
- Еще две минуты, Граахтен, и вы будете свободны.
- Не думайте обо мне, - иначе вы будете сугубо нелюбезны!
У телескопа послышалось невразумительное бурчанье.
Бенджамин Граахтен с величайшей осторожностью, совсем спрятав голову в
широкие складки своей шинели, зажег от мерцающей искорки старой папироски
новую.
Потом он стал прислушиваться к шуму, доносившемуся из темноты.
За ним в Зале Часов непрерывно, с неутомимой равномерностью, тикали
колоссальные часы с секундным маятником, отклоняющиеся в течение месяца от
истинного времени едва ли на десятую долю секунды. Возле трещала магнитная
игла хронографа, отмечавшего на развертывающейся полоске бумаги сигналы
времени, подаваемые человеком, сидевшим у телескопа; а рядом с телескопом
жужжал нежной музыкой мотор электрического часового механизма, ведшего
могучий инструмент по течению звезд.
- Итак, Граахтен, я кончаю свои измерения, и раз вы уж попали среди
ночи ко мне на одинокие высоты Столовой горы, я вам покажу кое-что
интересное. Подойдите ближе и посмотрите в трубу!
- Почтеннейший Роллинсон, как вы это легко выговариваете! Я не вижу ни
вашей знаменитой трубы, ни даже конца телескопа в этой тьме кромешной!
- Но, дорогой мой, света я не могу пустить, иначе наш глаз ничего не
разглядит. Осторожненько приближайтесь на мой голос, я вас подведу.
Бенджамин Граахтен подвигался, протянув руки перед собою, и, наконец,
нащупал рукав знаменитого астронома.
- Так! Теперь опуститесь в это кресло. Осторожно! Как раз над вашим
лицом находится стекло окуляра. Пощупайте-ка здесь! Теперь смотрите.
- Я ничего не вижу, кроме пары крохотных звездочек.
- Влево от них вы должны разглядеть матовое мерцание.