"Сергей Буркатовский. Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каманина" - читать интересную книгу автора

направление резьбы на нашем хитром болту? Однако же Устинов, жесткий
прагматик, продавил идею. Во-первых, секретом "для кого надо" возможности
аппаратуры не являлись, во вторых - у потенциального противника аппаратура,
как минимум, не хуже, а в-третьих - деньги нужны были позарез.

В общем, на тройку заводов бытовой электроники наскребалось (готовый
ширпотреб решили не покупать принципиально). Причем, это в дополнение по
"электронно-космической" сделке с Францией. Однако же у определенной части
мирового сообщества - а точнее, у США, возникли серьезные возражения.
Выходка французов и так серьезно разозлила их, а тут грозил еще один буст
советской электронной промышленности. В разозленном напором русских
Конгрессе требовали принятия против предателей западного мира самых
серьезных санкций. Патриотически настроенные владельцы фаст-фудов в массовом
порядке переименовывали "французскую картошку" - "French fries" - в
"Картофель Свободы". Кто-то из французских политиков едко потребовал в
качестве адекватной компенсации переименовать статую Свободы в Нью-Йорке во
"Французскую статую". Французам фактически был выставлен ультиматум -
отказаться от сотрудничества с СССР в высокотехнологичных отраслях, иначе -
жесткие санкции. Сказать, что французский истеблишмент был обеспокоен -
ничего не сказать.
Однако же случилось непредвиденное. Генеральный Секретарь Французской
компартии товарищ Жорж Марше (правда, ходили слухи, что настоящая его
фамилия была несколько менее благозвучной с точки зрения русского языка)
вывел на улицы Парижа, Марселя, Лиона и еще сотни крупных и мелких городов
почти двадцать миллионов человек единовременно. Красных флагов была едва
треть. Остальное - национальные сине-бело-красные и портреты троих
французских космонавтов. Оскорбленная гордость французов - страшная сила -
на демонстрации вышли и те, кто, в общем-то, коммунистам не сочувствовал.
Президент Жискар д'Эстен, весь кабинет, да и весь французский бизнес крайне
обеспокоился - до революции, казалось, было рукой подать. Рассчитывать на
армию было опасно - портреты космонавтов висели во всех казармах, а
французский геолог, установивший флаг в кратере Помпиду, стал иконой
парашютистов - так как сам когда-то служил в этих войсках. Так что многие
военные и сами присоединились бы к демонстрации против такого плевка в душу,
не будь они на казарменном положении.
Французский посол срочно потребовал аудиенции у Устинова. Его приняли
без проволочек. В переводе с дипломатического языка на обычный его слова
значили - "что ж вы, падлы, презлым заплатили за предобрейшее?!" Ответ
Устинова был спокойным. Послу продемонстрировали свежий номер "Правды" - в
передовице подробно описывалась акция национального протеста французского
народа и патриотической буржуазии (!), а о роли ФКП упоминалось весьма
скромно. Устинов заверил, что Советский Союз не предпримет никаких действий,
способствующих нарушениям общественного порядка во Франции. Резон в этом
был - сравнение отношений с Финляндией и отношений с Китаем показывало, что
социалистический строй - не есть ни необходимое, ни достаточное условие
хороших отношений. Кроме того, Франция как она есть была замечательным
интерфейсом (правда, русские использовали слово "разъем", но это
терминология) в отношениях с прочими капстранами. Русским можно было
верить - по слухам, Устинов лично распорядился сдать очередную партию
мумбов-юмбов социалистической ориентации в руки разведке Захир-Шаха. По