"Юрий Бурносов. Песня Сольвейг (из цикла "Грядущее Завтра")" - читать интересную книгу автора

подробнее, но я и без того сказал вам то, чего вам знать не нужно. Вы
можете мне не поверить, но тем тяжелее будет вам знать, что я был прав,
когда все случится. Вы можете мне поверить, но тогда вам будет тяжело
сейчас и во все оставшееся время. Вы можете сдаться в плен, но вы -
офицер, и будет ли это выходом для вас? Не думаю... Решайте сами,
штурмбаннфюрер.
- Так кто вы на самом деле? - спросил опешивший Кеслингер.
Немногословный прежде генерал обрушил на него гору слов, большую часть
которых штурмбаннфюрер предпочел бы вовсе не слышать.
- Младший научный сотрудник Института времени. Силантьев Андрей
Михайлович. Как вы правильно заметили, мальчишка.
- Что такое Институт времени?
- Научно-исследовательский институт в Подмосковье. Сейчас его еще нет.
Даже не построили корпуса. Обычный лес. Если не ошибаюсь, построят в две
тысячи тринадцатом. Занимается проблемами передвижения во времени, и
весьма успешно.
Кеслингер открыл было рот, но не нашелся, что сказать. Он откупорил
коньяк и отхлебнул немного прямо из горлышка, потом протянул Силантьеву.
Тот покачал головой:
- Спасибо, я правда не пью.
- Допустим, я вам поверил. И что вы собираетесь делать? - спросил
Кеслингер.
- Я? Ну, вы же не отпустите меня, верно?
Вы ведь мне не верите, так? Поэтому отправьте меня в штаб группы армий,
в Берлин, в гестапо... Поверьте, это лучший выход. И для меня, и для вас.
- А... вернуться вы не можете?
- Мог. Теперь не могу. У меня был карманный пульт управления
терминалом, но его отобрали солдаты, когда я попал в плен. Я думаю, теперь
его все равно не найти.
- Да, не найти, - согласился штурмбаннфюрер. Он никак не мог поверить
услышанному, но и не верить не мог. Силантьев был странным. Нет, не потому
что он был русским - он был человеком не из этого мира. И все же Кеслингер
жаждал доказательств. Сказанное Силантьевым о крахе блицкрига, о
самоубийстве фюрера... В это верить не хотелось. Кеслингер вовсе не был
оголтелым нацистом, но не такого конца он хотел для страны и партии.
- У вас есть еще какие-нибудь доказательства, кроме слов? - спросил
Кеслингер. - И кроме музыки?
Силантьев покачал головой.
- Зачем? Я стремился ничем не отличаться. Я и пульт-то хотел спрятать в
лесу, но побоялся, что потом не найду. Поймите, я хотел стать частью
истории, штурмбаннфюрер. Я мог бы взять с собой оружие, которое появится
только спустя пятьдесят лет, но это было бы нечестно.
- В таком случае мне ничего не остается, как не поверить вам, - отрезал
Кеслингер, и у него сразу стало спокойнее на душе. Парень и впрямь может
быть генералом, а может и не быть - с ним разберутся специалисты Хазе. А
эту дикую мелодию Силантьев мог написать сам, мог подслушать, мог... Ах,
черт, но как он играл Грига! И штурмбаннфюрер неожиданно для себя попросил:
- Сыграйте еще раз "Песню Сольвейг", Силантьев. Я не уверен, что у меня
будет еще одна возможность услышать вашу игру.
И Силантьев сыграл Грига еще раз.