"Андрей Михайлович Буровский. Сибирская жуть - 3 (Сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

разворотили землю, выкопали здоровенный ров, а стены начали ломать и делать
из двух комнат одну, а в другом месте - две комнаты из одной. Это был так
называемый евроремонт - и поэтому удобную деревянную мебель выбросили вон (а
сотрудники поумнее быстренько ее растащили); вместо столов поставили что-то
эдакое стеклянное, к чему и прикоснуться страшновато, а вместо удобных
кресел поставили евростулья с ножками пауков, страдающих геморроем. И теперь
там, где еще недавно вы сидели удобно, вольготно и вдыхали чудный запах
старинного дерева, вам приходится балансировать, как на штурмовой лестнице,
подведенной под стены Измаила, а рассохшиеся поверхности евробезобразия
чувствительно щиплют посетителей за филейную часть.
Конечно же, сотрудников "Лорелеи" очень волновала обстановка
евроремонта... Но не меньше волновало их и происходящее со Светланой. Потому
что последние несколько недель Светлана стала улыбаться загадочной улыбкой
Моны Лизы и смотрела на мир вальяжно, спокойно, как потягивающаяся кошка.
Она перестала делать замечания, нервировать мужчин демонстрацией своего
превосходства... и вообще стала смотреть томно, но при этом буквально сквозь
них. Видно было, что все мужчины, даже самые замечательные, ее больше не
интересуют. Что вызывало у сотрудников "Лорелеи" и облегчение, и все-таки
чувство обиды... хотя сами же от нее бежали, как бес от ладана!
Впрочем, меньше работать Светлана не стала. Она и раньше задерживалась
в фирме по вечерам, оставляя дочку на попечение прислуги, а тут стала
работать еще больше, и редкий вечер сотрудники не оставляли ее трудиться
одну, склонившуюся над кучей бумаг. Вот в фирму приезжать она стала поздно,
и, по мнению всех заинтересованных лиц (то есть всех мужчин в фирме), именно
в эти часы она и встречалась с неизвестным счастливцем - когда ребенка
уводили на все утро гулять.
Уже позже, много позже сотрудники обратили внимание на две странности:
Во-первых, шеф фирмы, старый партаппаратчик Протерозой Мезозоевич,
прилагал все усилия, чтобы поменьше времени проводить в своем кабинете,
особенно по вечерам... Вообще сидел Протерозой Мезозоевич в коридорах власти
со времен совершенно незапамятных, в шестьдесят пять лет выглядел на
пятьдесят и никогда ничего не говорил прямо... Даже погоду прямо не ругал.
Но за всеми его поступками и мельчайшими движениями сотрудники следили
внимательнейшим образом, потому что знали: Протерозой Мезозоевич ничего не
совершает зря. На каждую, самую мельчайшую особенность поведения шефа рано
или поздно находилось самое серьезное объяснение, и пренебрегать этим было
решительно неразумно.
Так вот, Протерозой Мезозоевич стал исчезать из здания фирмы гораздо
раньше обычного. В своем же кабинете он бывал вообще неподолгу и даже
перенес совещания на бойкие утренние часы, хотя всегда был сторонником
неспешных заседаний и разборок в тихие вечерние часы, когда деловая
активность стихает и самое время подумать о чем-то неспешном.
Разумеется, поведение Протерозоя Мезозоевича истолковали: был сделан
вывод, что старика утомляет шум компрессоров и отбойных молотков и что он
постепенно сдает.
Потом-то, конечно, его поведение истолковали совсем иначе, но это уже
после того, как развернулись интереснейшие события и многое стало понятным.
Во-вторых, в здании несколько раз слышалось пение старинной
студенческой песни. Слова ее знали не все, а кто и знал, то обычно не все, а
кусками, но постепенно практически все сотрудники "Лорелеи" могли прочитать