"Андрей Михайлович Буровский. Тайга слезам не верит ("Сибирская жуть" #5)" - читать интересную книгу автора

просительный, слабый писк. Побоится развода стократ больше, чем Ревмира. Так
и будет провожать голодными глазами полупрозрачные блузки, обтянутые тонкой
тканью попки, где явственно рисуются границы трусиков... Но опять, как
всегда, жаром обдаст при попытке познакомиться. И от страха перед девушкой,
и особенно - перед Ревмирой.
Да, очень кислыми были мысли у Владимира Николаевича. Такими мрачными,
что только из-за въевшегося в кости обыкновения врать самому себе объяснял
Владимир Николаевич свое движение в гараж необходимостью еще раз подтянуть
гайки на днище старенького "москвича". Можно подумать, что не знал Владимир
Николаевич, кого встретит он, проходя мимо нитки гаражей! И чья щербатая
физиономия просунется в его гараж, не успеет он переступить порога! Потому
что гаражный кооператив "Красный одуванчик" давным-давно превратился, как и
большинство гаражных кооперативов, в своего рода мужской клуб.
Действительно, что может быть лучше и удобнее, чем гараж, для встреч в
тесной мужской компании? Когда-то у первобытных племен был такой "мужской
дом", в который не могла войти ни одна женщина. Современные мужики могут
только вздыхать от такой идиллии - чтобы всякую, нарушившую табу, тут же
можно было съесть! То есть, самым назидательным образом, использовать в роли
закуски! Но с другой стороны, женщины в гаражах как-то не очень и бывают,
хотя их там обычно не едят. Тут - чисто мужской мир, который можно называть
уж так, как хочется. Можно - тупым и грязным, а можно, с тем же успехом - и
прекрасным, мудрым и разумным. Смотря на что смотреть, чего хотеть.
Неофициальный клуб "Колесо" стал классическим местом для множества
пьянок разного масштаба, разного типа: и веселых, и мрачных, и буйных, и
скучно-обязательных... Для всяких. И конечно же, не мог этого не знать
слабовольный, но опытный Владимир Николаевич Стекляшкин.
И тем паче не мог он не знать, что именно стоит и что лежит у него в
ящике верстака... И к тому времени, как померк свет в гараже, как втиснулась
в щель щербатая харя Васи Редисюка (отчества его никто не помнил, и он сам в
том числе), глаза Владимира Николаевича уже сильно увлажнились... Нет, пока
что не от жалости к себе. Пока что от жемчужной влаги, заначенной им с
неделю назад и теперь заеденной половинкой плавленого сырка.
- Песец на мой старый лысый череп! Кого я вижу! - обрадовался Вася
Редисюк. И Владимир Николаевич тяжко, утробно вздохнул. Потому что до этого
дело еще могло окончиться злополучным полстаканом. Но не теперь, когда
Редисюк уже обнаружил Стекляшкина... И не в том дело, что так уж не мог
Стекляшкин не поддаться Редисюку, так уж был против него беспомощен. Дело в
том, что за пятнадцать лет существования кооператива Редисюк не ошибся ни
разу. С неимоверной ловкостью появлялся он там, где непременно должна была
состояться пьянка, и где ему должно было достаться. Никто никогда не видел,
чтобы Редисюк сам бы купил и налил. Никто никогда не видел, чтобы Редисюк
покупал закуску или похмелял пивом уставших. Он только появлялся в нужный
момент, сводил людей, необходимых друг другу, и иногда - организовывал. Ну,
и оказывался в нужный момент в нужном месте, безошибочно подставлял стакан
под льющуюся жидкость.
Так гриф-падалеед вовсе не вызывает смерть животного. Но если в небе
появились грифы - кто-то умер. Грифы не способны ошибаться. И Стекляшкин
принял как судьбу и появление еще одного человека, тоже со стершимся напрочь
отчеством, классическим именем Иван, фамилией Ванеев и кличкой "Пута". Пута
уже был навеселе и завел туманный разговор, что вот для кого как, а для него