"Андрей Михайлович Буровский. Тайга слезам не верит ("Сибирская жуть" #5)" - читать интересную книгу автора

Владимир Павлович решительно не был в состоянии достичь таких высот
самоотречения.
- Сажени разные бывают, очень разные, - продолжал вещать доцент, играя
глазками. - Вот указом от 1835 года ввели сажень размером в 7 английский
футов, или в 84 дюйма. Это будет, - веским баритоном добавил Хипоня, - 3
аршина или 48 вершков. А это, в метрических мерах длины, будет двести
тринадцать и тридцать шесть сотых сантиметра.
- А кубическая сажень? Это что?
- А это смотря в каких местах Сибири, в какое время суток, смотря для
чего... - и взор Хипони опять затуманивался, готовый снова нырнуть в бездны
разнообразнейшей теории.
"Ну и жулик...", - подумал невольно бедный Владимир Павлович.
"Необходимо взять его в компанию...", - подумала Ревмира Алексеевна, и перед
ее внутренним взором явственно проплыли томящиеся под ярким солнцем сосны,
сверкающий песок, как на балтийских пляжах, и невыразимо прекрасные глаза
доцента Хипони, его чудная борода, развевающаяся в лучах закатного солнца.
Ревмира Алексеевна решительно отогнала эти грешные, неприличные видения и
быстренько уверила себя, что нужен же им на месте консультант по всем этим
саженям, а то еще, бог его знает, что может произойти.
- А для чего может быть нужна кубическая сажень? - прокашлявшись,
полюбопытствовал Стекляшкин.
- Ну к примеру, для поиска кладов. Эту меру почему-то очень жаловали
разбойники... - замер на самой интимной ноте вибрирующий голос доцента.
- Алексей Никодимович, вы так здорово рассказываете про сажени! -
воскликнула Ревмира, и Владимир Павлович даже заерзал от ревности - уже
много лет не слышал он такого певучего, журчащего голоса супруги! - Алексей
Никодимович, нам необходимо увидеться!
Алексей Никодимыч прикрыл на мгновение веки, и Владимир Павлович очень
явственно увидел, какого рода согласие получает сейчас его вторая половина.
"Нет, ну какие скоты! Законного бы мужа постеснялись!" - воскликнул
мысленно Владимир Павлович, ощущая словно бы некую сосущую пустоту внутри.
А революционная активность Ревмиры Алексеевны отнюдь не ограничилась
Хипоней. Кладоискательское дело полно опасностей, проблем и самой
жесточайшей конкуренции... Значит, нужен тот, кто сможет выступить как
"крыша". О чем толковала Ревмира с бывшим соседом по даче, Евгением
Сидоровым, навсегда осталось покрыто мраком. Господин Сидоров был богат и
влиятелен и Ревмире ничем не обязан. Но в некие времена один из покровителей
Миронова оказал нешуточную услугу покровителю Сидорова... Кажется, не
расстрелял его вовремя, а там и пришли бумаги, согласно которым господин (то
есть тогда гражданин) Перцовский оказался вовсе невиновным... Во всяком
случае, услугу запомнили, тень оказавшего ее перешла на другое поколение, на
родственников и друзей, и Ревмира добилась аудиенции.
Ревмира настояла на том, чтобы Сидоров выставил из комнаты всех, даже
самых доверенных, и потом оттуда почти час доносился ее пронзительный
фальцет. Что именно говорилось этим визгливым голоском, никто особенно не
слушал, - и не та школа была у господина Сидорова, и не так уж было
интересно. Во всяком случае, по истечении этого часа... или, может, почти
часа, Сидоров вызвал главу своей охранной службы.
- Звали, Евгений Николаевич?
- Звал. Паша, ты отпуск просил?