"Андрей Буровский. Величие и проклятие Петербурга (Вся правда о России)" - читать интересную книгу автора

неиз вестно, какое впечатление они производили бы. Ска жем, как выглядели бы
коллекции Русского музея, вы ставленные в Липецке или в Орле, и не в
Михайловском замке, а в стандартной бетонной коробке?
Река и море? Нева и впрямь велика, красива. Москва-река или Десна -
карлицы в сравнении с Невой. Но Волга больше, величавее. И историчнее. С
Волгой связа ны многие события Русской истории, по ней долгое вре мя
проходила восточная граница Руси, в XVI веке - гра ница Европы... Ничего
подобного у Невы нет, в культур но-историческом плане эта река
малоинтересна.
Море? Оно здесь мало отличается от озера и цветом, и волнением, и даже
вкусом воды. Да и берег виден во все стороны. Не зря же назвали Финский
залив неува жительно - Маркизовой лужей. Так что море здесь - "не
настоящее", и если оно играет какую-то особенную роль, то только вместе с
какими-то другими обстоятель ствами, не само по себе. Не стали ведь
особенными го родами ни Ревель-Таллин, ни Рига, ни Хельсинки. При морская
Упсала - стала, стал и Новгород, хотя к мор ским побережьям он относится
лишь косвенно - лежит от них в стороне. Все это доказывает, и убедительно -
дело вовсе не в самом по себе море.
"Белые ночи"? Но даже во Пскове и Новгороде ночи уже "почти белые". А
по всему Русскому Северу на той же широте ночи в самой маленькой, самой
дикой дере вушке будут в той же степени "белы", что и в Петер бурге. Что
характерно - нет ни малейшего признака хоть какого-то, хоть скромного
отражения "белых но чей" в культуре русского Средневековья. Ни для одного из
этих городов (Вологда, Каргополь, Холмогоры, Ар хангельск) "белые ночи" ну
никак не являются типич ным и значимым признаком. Их, столь важных для Пе
тербурга, тут как бы и не замечают.
А европейцы еще сдержаннее. Разумеется, все се верные европейцы
прекрасно знают, о чем идет речь. В конце концов, вся Скандинавия лежит близ
Полярно го круга, и для любого жителя Скандинавии или севера Шотландии
"белые ночи" - явление вполне заурядное, повседневное...
Но ни Астрид Линдгрен с ее проникновенным опи санием и острова
Сальткроки, и всей сельской жизни Смоланда, ни неискоренимый романтик Ганс
Христиан Андерсен, ни Сальма Лагерлеф, ни певцы шведской (и вообще -
северной) природы Петер Фреухен и Ханс Линдеман не издают по поводу "белых
ночей" реши тельно никаких восторженных звуков. Они описывают их - и все,
совершенно не фиксируясь на них как на явлении исключительном и особенно
интересном. Даже шведские мистики - "фосфориты" восемнадцатого сто летия и
их современники, - романтики "готики" в той же степени сдержанны. Казалось
бы - уж романти кам-то и карты в руки! Но эти, шведские романтики,
интересуются совсем другими явлениями.
Описание соответствующих эффектов "белых но чей" можно найти и у Р.Л.
Стивенсона (хотя бы в эпи зодах с шотландскими скитаниями "Похищенного"), и
у В.Скотта, и уж, конечно же, у Жюля Верна. У послед него есть и эстетика
"белых ночей": его герои находят "белые ночи" красивыми. Но эти восторги
слабенькие, несравненно слабее, чем дружные восторги российско го общества.
В общем, сравнивать славу Петербург ских "белых ночей" совершенно не с чем.
И выходит, что не Петербург славен "белыми ночами", а скорее "белые
ночи" славны исключительно в Санкт-Пе тербурге. Почему-то именно здесь их
замечают и обыг рывают как достопримечательность города.
В целом же приходится констатировать еще раз: на Неве уже почти три