"Огюстен Берроуз. Бегом с ножницами " - читать интересную книгу автора

Раздвижные двери шкафа покрыты зеркальными квадратиками, которые я
купил на карманные деньги. Квадратики - зеркальные с золотыми прожилками. Я
все это сам прилепил на двери.
Настольную лампу поверну так, чтобы она светила в центр комнаты, и
встану в ее свете, глядя на себя в зеркало.
- Дай-ка мне вон ту коробку, - скажу я своему отражению, - что-то здесь
не то.

Темно-синий пиджак для маленького мальчика Ч.1

Любовь к строгой одежде возникла у меня еще в материнской утробе. Когда
мама была мною беременна, она включала на всю катушку магнитофон с записями
оперных арий, а сама за кухонным столом писала письма в "Нью-Йоркер",
вкладывая конверты с обратным адресом. На самом глубинном генетическом
уровне я каким-то образом понимал, что громкую музыку, звучащую сквозь
мамино тело, исполняют толстые дяди и тети во фраках и в платьях с
блестками. В десять лет мой любимым костюм состоял из темно-синего пиджака,
белой рубашки и пристяжного красного галстука. Мне казалось, что так я
выгляжу солидно и значительно. Словно молодой король, который взошел на
трон, потому что его мать обезглавили.
Я наотрез отказывался идти в школу, если волосы мои не лежали гладкой
светлой волной. Я хотел, чтобы они выглядели в точности как у манекенов в
магазине, где мама покупала одежду. Даже одна непослушная волосинка выводила
меня из равновесия: расческа летела в зеркало, я со слезами выбегал из
комнаты.
Белые ворсинки на одежде, которые мама не могла снять клейкой лентой,
были более веской причиной прогулять школу, чем ангина. Вообще, с
удовольствием я ходил туда лишь раз в году - когда нас фотографировали. Мне
очень нравилось, что фотограф на прощание дарил нам расчески, как в
телеигре.
Все детство, пока мои сверстники возились, гоняли мяч и приходили домой
чумазыми, как поросята, я просидел в спальне, полируя золотистые "колечки
настроения" (я выпрашивал их у мамы в "Кей-марте"). А еще слушал свои
любимые пластинки - Барри Манилоу, "Тони Орландо" и почему-то "Одетту".
Более современным дискам в восемь дорожек я предпочитал альбомы. Они
продавались в конвертах, напоминавших мне о чистом белье. Да и картинки на
них были больше, и легче было разглядеть каждый черный волосок на руках Тони
Орландо.
Я бы отлично вписался в семейку Брэйди. Скорее всего оказался бы
благовоспитанным белокурым Шоном, который всегда примерно себя ведет,
помогает Элис по хозяйству и подрезает Марши посеченные концы волос. Я бы не
только мыл Тигра, но и укладывал ему шерсть. И предупредил бы Джен, чтобы не
надевала тот безвкусный браслет, из-за которого девочки проиграли
соревнование по строительству карточных домиков.
Мама курила без остановки и сутки напролет писала исповедальные стихи,
прерываясь лишь для того, чтобы позвонить подругам и прочитать новый вариант
поэмы. Порою она даже спрашивала мое мнение,
- Огюстен, я сейчас работаю над стихотворением, мне кажется, оно
все-таки пробьется в "Нью-Йоркер". И уж точно принесет мне славу. Хочешь
послушать?