"Эдгар Райс Берроуз. За самой далекой звездой " - читать интересную книгу автора

вечностью. В конце концов, фургон притормозил, затем развернулся и
остановился. Двери распахнулись, и нам было приказано выходить.
Первое, что я увидел, было заграждение из колючей проволоки. За ним, по
обеим сторонам располагалось два огромных барака, возле которых толпилось
несколько сот человек в одинаковых черных робах, на которых спереди и сзади
белой краской были выведены какие-то цифры. Объяснений не требовалось. Я и
так сразу же понял, что попал в лагерь для заключенных.
Прямо возле ворот, через которые нас провели, находился
административный корпус. Здесь наши имена занесли в специальную книгу,
выдали нам комбинезоны и номера. После всех этих процедур нас отправили в
бараки к другим заключенным. Боже мой, какое удручающее впечатление
произвели на меня эти люди при первом же знакомстве! Грязные, совершенно
истощенные существа! Никогда в жизни я не встречал на лицах людей такого
выражения обреченности и безысходности, как здесь.
Покидая камеру, я готовился к скорой смерти, но, похоже, то, что
ожидало меня здесь, было пострашнее любой казни. Обратившись к
сопровождавшему нас офицеру, я попытался узнать, за что и на какой срок меня
посадили в лагерь. Он грубо оборвал меня, велев замолчать.
- Будешь говорить, когда тебя спросят!
Это оказался трудовой лагерь, однако слово "труд" не способно дать
истинного представления о том, чем там пришлось заниматься. Обычно нас
использовали на самой изнурительной и грязной работе. Вкалывали мы по
шестнадцать часов в день. Раз в десять дней полагался один выходной. Мое
появление в лагере пришлось как раз на очередной выходной.
Наш лагерь был смешанным: тут вместе содержались мужчины и женщины,
согнанные практически из всех стран Полоды. Обращались с нами хуже, чем с
животными. Выданная одежда была рассчитана на целый год, и в этом
одном-единственном комбинезоне мы и работали и спали. У большинства
обитателей лагеря униформа давно превратилась в лохмотья. Кормили нас так
отвратительно, что это вообще невозможно описать. Эту так называемую еду нам
бросали, как свиньям, два раза в день. Заключенных - и мужчин, и женщин без
разбора - оскорбляли, пинали ногами, подвергали жестоким побоям, а нередко и
вовсе убивали. Даже между собой мы не имели права называть друг друга по
именам - только по номерам.
Стражники охраняли лагерь днем и ночью, расхаживая по ту сторону
колючей проволоки. Стоило им заметить, что кто-то из заключенных обмолвился
с другим хоть словом, как они немедленно поднимали крик, требуя немедленно
прекратить разговоры, а то, случалось, вбегали в лагерь и принимались
жестоко избивать провинившихся. Несмотря на это, мы все же умудрялись
общаться между собой, особенно с наступлением темноты, когда уследить за
нами было не так-то легко. В итоге у меня появилось в лагере несколько
друзей.
Среди них оказался один человек, который был родом из Орвиса. Я
довольно коротко сошелся с ним, хотя и понимал, что это небезопасно: Капары
наводнили все лагеря провокаторами. Тем не менее я, в конце концов, решил,
что этот Тунзо Бор - парень что надо, и однажды, улучив момент, спросил, не
знаком ли ему человек по имен Хандон Гар.
Мой вопрос, по-видимому, насторожил его. Он сразу как-то замкнулся.
- Нет, - недоверчивым голосом ответил он. - Я не знаю человека с таким
именем. А почему ты спрашиваешь о нем?