"Трагедия Игрек" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)Сцена 3 БИБЛИОТЕКАДалее последовало нечто вроде интермедии. Люди сновали по дому, кто-то докладывал инспектору Тамму, что ни на шприце, ни на мандолине не обнаружено никаких отпечатков пальцев, а доктор Шиллинг наблюдал, как выносят тело. Среди этой суеты мистер Друри Лейн стоял спокойно и с задумчивым видом, большей частью глядя на безмятежное лицо Луизы Кэмпион, словно в поисках разгадки тайны. Он едва слышал замечание окружного прокурора Бруно, что, поскольку никаких отпечатков нигде не нашли, убийца, должно быть, действовал в перчатках. Наконец было восстановлено подобие порядка — доктор Шиллинг удалился вместе с телом, а инспектор закрыл дверь комнаты мисс Смит. — Мисс Кэмпион уже рассказали о случившемся? — сразу же спросил Лейн. Мисс Смит покачала головой. — Я подумал, что лучше подождать, пока… — начал доктор Мерриэм. — Сейчас нет опасности для ее здоровья? Врач поджал тонкие губы. — Это явится шоком, а у нее слабое сердце. Но так как ей все равно придется рассказать… — А каким образом с ней контактируют? Мисс Смит молча подошла к кровати, порылась под подушкой и выпрямилась, держа в руке странный прибор. Он состоял из панели с углублениями, похожей на абак,[30] и большой коробки. Женщина сняла крышку — в коробке оказалось множество маленьких металлических блоков, напоминающих домино, в каждом из которых имелся выступ, вставляющийся в углубления панели. Лицевые стороны блоков были усеяны крупными рельефными точками, расположенными в разнообразном причудливом порядке. — Алфавит Брайля?[31] — спросил Лейн. — Да, — вздохнула мисс Смит. — Каждый блок соответствует букве в алфавите Брайля. Прибор сконструирован специально для Луизы. Она повсюду носит его с собой. Для помощи не посвященным в этот язык слепых каждый блок, помимо точек, был снабжен плоской белой английской буквой — аналогом буквы, представляемой блоком. — Изобретательно, — одобрил Лейн. — Если вы не возражаете, мисс Смит… — Мягко отодвинув сиделку, он взял доску и блоки и посмотрел на Луизу Кэмпион. Все чувствовали, что наступает критический момент. Что откроет это странное существо? То, что она уже ощущала возникшее напряжение, было очевидно. Ее красивые белые пальцы пребывали в постоянном движении, и Лейн с внутренней дрожью осознал, что они были антеннами жука, ищущими объяснений. Голова беспокойно вертелась из стороны в сторону, усиливая сходство женщины с насекомым. В слепых глазах темнели большие, но тусклые зрачки. Внешне Луиза представляла собой приятное зрелище — пухленькая, ростом не более четырех футов и пяти дюймов, с глянцевыми каштановыми волосами и здоровым цветом лица. Но наблюдавшие за ней обращали внимание не на это, а на рыбьи глаза, невыразительные, почти безжизненные черты, дергающиеся пальцы… — Она выглядит возбужденной, — пробормотал инспектор Тамм. — Посмотрите на ее пальцы — меня от них дрожь пробирает. Мисс Смит покачала головой: — Это не нервы. Она говорит — задает вопросы. — Говорит? — воскликнул окружной прокурор. — Конечно, — сказал Лейн. — Это ручной язык глухонемых, мистер Бруно. Что она старается просигналить, мисс Смит? Толстая сиделка внезапно задрожала. — Я… я больше не могу этого выносить, — хрипло произнесла она. — Луиза повторяет: «Что случилось? Где мама? Почему вы не отвечаете? Что случилось? Где мама?» Друри Лейн вздохнул и взял руки Луизы в свои сильные руки. Ее ноздри дрогнули, словно она пыталась определить подошедшего по запаху. Это выглядело жутко. Но прикосновение Лейна, а может быть, слабая аура, ощутимая всеми животными, но которую не чувствует большинство людей, по-видимому, придали ей уверенности — она расслабилась и освободила руки. «Что случилось? Где мама? Кто вы?» Лейн быстро достал из коробки несколько блоков, составил серию слов и положил доску на колени Луизы, которая сразу вцепилась в нее. Пальцы заскользили по поверхности металлических блоков. «Я друг, — гласило сообщение. — Я хочу вам помочь. Но я должен сообщить вам нечто неприятное. Вам понадобится мужество». Из горла женщины вырвался жалобный булькающий звук. Инспектор Тамм заморгал и отвернулся. Доктор Мерриэм неподвижно стоял позади глухонемой. Потом Луиза Кэмпион вздохнула, и ее руки снова начали двигаться. Мисс Смит устало переводила: «Да, я буду храброй. Что случилось?» Пальцы Лейна нырнули в коробку и начали составлять слова. «Ваша жизнь настоящий подвиг. Так держать! Произошла страшная трагедия. Прошлой ночью ваша мать была убита». Мечущиеся над доской руки конвульсивно дернулись и упали, рассыпав по полу маленькие металлические блоки. Женщина потеряла сознание. — Выйдите! — крикнул доктор Мерриэм, когда все устремились к Луизе. — Мы с мисс Смит справимся вдвоем. Присутствующие остановились, глядя, как врач с усилием поднял со стула обмякшее тело Луизы, и нехотя двинулись к двери. — Вы отвечаете за мисс Кэмпион, — предупредил врача инспектор Тамм. — Не оставляйте ее ни на миг. — Я не буду отвечать ни за что, если вы не уберетесь. Трое мужчин повиновались, Лейн вышел последним. Он бесшумно закрыл за собой дверь и остановился, задумавшись, потом прижал пальцы к вискам, покачал головой, опустил руки и последовал вниз за окружным прокурором и инспектором. Библиотека Хэттеров примыкала к столовой. В старой комнате пахло кожей. В основном в шкафах хранилась научная литература и поэзия. Обстановка была комфортабельной, и Лейн с одобрительным вздохом опустился в старое кресло. Тамм и Бруно тоже сели, и все трое молча посмотрели друг на друга. Тишину нарушало только тяжелое дыхание инспектора. — Ну, ребята, — заговорил он наконец, — вот это задача! — Во всяком случае, интересная задача, инспектор, — отозвался Лейн, вытянув длинные ноги. — Между прочим, Луиза Кэмпион знает, что два месяца назад кто-то покушался на ее жизнь? — Нет. И незачем ей рассказывать. Бедняжке и без того приходится туго. — Да, конечно. Это было бы жестоко. Актер внезапно встал и пересек комнату, чтобы обследовать пьедестал, поддерживающий пустую стеклянную витрину. — Полагаю, здесь хранилась мандолина? Тамм кивнул. — Отпечатков пальцев тут тоже нет, — мрачно добавил он. — Знаете, — сказал Бруно, — эта история с отравленной грушей — если она действительно отравлена — сильно упрощает дело. — По крайней мере, нам известно, что убийца охотится за Луизой, — буркнул Тамм. — Ну, давайте работать. Он поднялся и направился к двери в коридор. — Эй, Мошер! — окликнул инспектор. — Приведите сюда для разговора Барбару Хэттер. Лейн вернулся к креслу. Барбара Хэттер во плоти выглядела куда приятнее, чем на публикуемых фотографиях. На снимках ее точеные черты казались резкими, в то время как в жизни она была очень женственной, несмотря на худобу, однако фотографы предпочитали это игнорировать. Высокая и царственная, Барбара двигалась с почти ритмичной грацией. Казалось, она светится изнутри, и это пламя придает тепло каждому ее жесту. Поэтесса явно обладала не только высоким интеллектом, но и тонкими чувствами. Барбара кивнула инспектору Тамму и окружному прокурору. При виде Лейна ее глаза расширились. — Мистер Лейн! — заговорила она глубоким спокойным голосом. — Вы тоже копаетесь в выгребной яме нашей личной жизни? Актер покраснел. — Поделом мне, мисс Хэттер. К несчастью, я любопытен. — Он пожал плечами. — Почему бы вам не сесть? У нас есть несколько вопросов. — Лейна не удивило, что она знала его в лицо и назвала по фамилии при первой встрече, — люди делали это постоянно. Барбара села, насмешливо изогнув брови. — Ну, я готова, — сказала она со вздохом. — Спрашивайте. — Мисс Хэттер, — начал Тамм, — расскажите мне все, что вы знаете о прошлой ночи. — Очень мало, инспектор. Я вернулась около двух — была на скучной вечеринке в доме моего издателя. Присутствующие там джентльмены забыли о хороших манерах или выпили слишком много — в любом случае я пришла домой одна. Всюду было тихо. Моя комната, как вам известно, находится напротив комнаты матери и выходит окнами в парк. Я уверена, что двери всех спален наверху были закрыты… Так как я устала, то сразу легла спать и проснулась в шесть утра от криков мисс Смит. Это все. — Хм! — Инспектор нахмурился. — Согласна, — устало улыбнулась Барбара, — что мое повествование было не слишком блестящим. Она обернулась к Друри Лейну, словно ожидая его вопроса. Он последовал, но, казалось, был неожиданным, так как Барбара удивленно уставилась на актера. — Мисс Хэттер, когда вы и ваш брат Конрад вбежали утром в комнату вашей матери, никто из вас не проходил между двумя кроватями? — Нет, мистер Лейн. Мы сразу увидели, что мама мертва. Поднимая Луизу с пола, мы старались не наступать на следы ног, ведущие к двери, и не ходить между кроватями. — Вы уверены, что ваш брат этого не делал? — Абсолютно. Бруно поднялся и начал шагать взад-вперед перед Барбарой. Она терпеливо ожидала. — Мисс Хэттер, я буду говорить откровенно. Вы женщина значительно выше среднего интеллекта и должны сознавать… э-э… аномальность поведения некоторых членов вашей семьи и сожалеть о ней. Я прошу вас отбросить на секунду семейную лояльность. — Он сделал паузу, глядя на спокойное лицо девушки, и поспешно добавил, очевидно понимая тщетность вопроса: — Естественно, вы не обязаны отвечать, если не хотите. Но если у вас имеется какое-нибудь объяснение попытки отравления два месяца назад, мы бы хотели его услышать. — Что вы имеете в виду, мой дорогой мистер Бруно? — осведомилась Барбара. — Вы намекаете, что я знаю, кто убил мою мать? — Нет-нет — просто какую-нибудь теорию… — У меня нет никаких теорий. — Она разглядывала свои длинные белые пальцы. — Общеизвестно, мистер Бруно, что моя мать была невыносимым тираном. Полагаю, многие часто испытывали желание причинить ей вред. Но убийство… — Барбара поежилась. — Не знаю. Это кажется невероятным. Лишить человека жизни… — Значит, — спокойно заговорил инспектор Тамм, — вы убеждены, что кто-то хотел убить вашу мать? Девушка сверкнула глазами. — К чему вы клоните, инспектор? Раз ее убили, я, естественно, полагаю, что у кого-то было намерение… О! — Она ухватилась за спинку стула. — Вы имеете в виду, что это была… ужасная ошибка? — Совершенно верно, мисс Хэттер, — ответил Бруно. — Мы убеждены, что вашу мать убили, так сказать, под влиянием момента. Убийца собирался разделаться не с ней, а с вашей единоутробной сестрой Луизой. — Но почему, — мягко добавил Друри Лейн, — кто-то хотел повредить этому несчастному увечному созданию, мисс Хэттер? Барбара прикрыла рукой глаза и застыла. Когда она убрала руку, ее лицо было изможденным. — Бедная Луиза… — Барбара устремила невидящий взгляд на пьедестал у противоположной стены. — Всегда оказывается жертвой… — Ее губы плотно сжались. — Как вы сказали, мистер Бруно, соображения о семейных узах должны быть отброшены. Тот, кто хотел повредить этому беспомощному существу, не заслуживает ни капли сожаления. — Она повернулась к актеру: — Должна признаться, мистер Лейн, что, за исключением моей матери и меня, моя семья всегда ненавидела Луизу. Человеку свойственно стремление раздавить искалеченное насекомое… О, это слишком ужасно! — Да-да, — поспешно сказал окружной прокурор. — Это правда, что все, принадлежавшее Йорку Хэттеру, является табу в этом доме? Барбара подперла подбородок ладонью. — Да. Моя мать уважает память о моем отце куда более ревностно, чем уважала его самого. — Она помолчала, очевидно предаваясь неприятным воспоминаниям, так как на ее лице отразилась горечь. — Мама пыталась компенсировать тиранию по отношению к папе, заставляя нас поклоняться его памяти, освящая все, что ему принадлежало. Думаю, в последние месяцы она начала сознавать… — Девушка уставилась на ковер, не окончив фразу. — Так мы никуда не придем, — проворчал Тамм. — Почему ваш отец покончил с собой? Лицо Барбары исказила боль. — Почему? — повторила она. — Почему человек совершает самоубийство, когда его лишают интереса к жизни, превращая в духовного парию? Бедным папой постоянно помыкали. Он не имел права голоса в собственном доме. Дети презирали и игнорировали его. Но мама, несмотря на свою жестокость, его по-своему любила. Насколько я понимаю, в молодости папа был красивым мужчиной. Думаю, она тиранила его, считая, что он, как и все, кто слабее ее, нуждается в подобном обращении. — Барбара вздохнула. — Вместо того чтобы поддержать папу, она давила на него. Он стал отшельником, почти призраком. Кроме нашего соседа, капитана Триветта, у отца не было друзей. И даже капитан не мог пробудить его от апатии. Кажется, я говорю слишком много… — Напротив, мисс Хэттер, — отозвался Лейн. — Вы очень толково рассуждаете о важных вещах. Распространялось ли табу вашей матери на мандолину и лабораторию вашего отца? — Все мамины распоряжения всегда неукоснительно исполнялись, мистер Лейн, — ответила Барбара. — Могу поклясться, что никому и в голову не приходило прикоснуться к мандолине или войти в лабораторию… Хотя кто-то, очевидно, это сделал. — Когда вы последний раз видели мандолину в этой стеклянной витрине? — осведомился инспектор. — Вчера во второй половине дня. — Это единственный музыкальный инструмент в доме? — энергично спросил Бруно, как будто его внезапно осенило вдохновение. Лейн резко взглянул на него, а Барбара казалась удивленной. — Да, — ответила она. — Хотя какое имеет значение… Впрочем, это не мое дело. Мы не музыкальная семья. Любимым композитором мамы был Соуза,[32] а отцовская мандолина была реликтом его университетских дней… Раньше у нас был рояль с завитушками и позолотой — рококо девяностых годов, — но мама выбросила его несколько лет назад. — Выбросила? — Бруно был озадачен. — Понимаете, Луиза не могла наслаждаться музыкой… Бруно нахмурился. Инспектор Тамм достал из кармана ключ: — Узнаете его? Барбара послушно изучила ключ. — От американского замка, не так ли? Не знаю. Они все похожи. — Это ключ от лаборатории вашего отца. Мы нашли его среди вещей вашей матери. — Понятно. — Это единственный ключ от лаборатории? — Думаю, да. Я знаю, что мама после самоубийства папы хранила его у себя. Тамм вернул ключ в карман. — Это согласуется с нашими сведениями. Нам понадобится заглянуть в лабораторию. — Вы часто посещали лабораторию отца, мисс Хэттер? — с любопытством спросил Бруно. Ее лицо оживилось. — Да, мистер Бруно. Я была одной из поклоняющихся научным богам в святилище отца. Его эксперименты увлекали меня, хотя я никогда не могла их понять. Я часто проводила время с отцом наверху. В лаборатории он был счастлив — жил настоящей жизнью. — Она выглядела задумчивой. — Марта, моя невестка, тоже симпатизировала папе. И конечно, капитан Триветт. А остальные… — Значит, вы не разбираетесь в химии? — недовольно спросил инспектор. Барбара улыбнулась: — Ну-ну, инспектор. Яд? Любой может прочитать этикетки. Нет, меня едва ли можно назвать знатоком химии. — Насколько мне известно, — заметил Друри Лейн, — вы компенсируете недостаток научных знаний поэтическим гением, мисс Хэттер. Вы и мистер Хэттер являли собой любопытную картину — Евтерпа[33] у ног Науки… — Чушь собачья, — четко произнес Тамм. — О, несомненно, — улыбнулся Лейн. — Но целью моих слов было не только желание продемонстрировать знания в области античной мифологии, инспектор… Я бы хотел знать, мисс Хэттер, сидела ли когда-нибудь Наука у ног Евтерпы. — А я бы хотел, чтобы это перевели на американский язык, — огрызнулся Тамм. — Мистер Лейн спрашивает, — слегка покраснев, объяснила Барбара, — интересовался ли отец моей работой, как я интересовалась его. Да, мистер Лейн. Папа искренне восхищался — боюсь, не столько моей поэзией, сколько материальными успехами. Мои стихи его нередко озадачивали… — Как и меня, мисс Хэттер, — с легким поклоном сказал Лейн. — А мистер Хэттер когда-нибудь пробовал писать? — Едва ли. Правда, однажды он попробовал силы в беллетристике, но, по-моему, из этого ничего не вышло. Папа не мог ничем заниматься очень долго, кроме, конечно, его вечных экспериментов с ретортами, горелками и химикалиями. — Ну, — воинственно произнес инспектор, — если с этим покончено, я хотел бы вернуться к делу. У нас мало времени, мистер Лейн… Прошлой ночью вы пришли домой последней, мисс Хэттер? — Право, не знаю. Я забыла ключ — у всех нас собственные ключи, — поэтому позвонила из вестибюля. Звонок связан с комнатами Арбаклов на чердачном этаже. Джордж Арбакл спустился минут через пять и впустил меня. Я сразу поднялась. Арбакл остался внизу. Возможно, он знает, была ли я последней. — Каким образом у вас не оказалось ключа? Вы положили его не туда или потеряли? — Вас видно насквозь, инспектор, — вздохнула Барбара. — Нет, ключ не был ни потерян, ни украден. Я просто забыла его, как уже сказала. Он был в другой сумке в моей комнате — я проверила, прежде чем легла слать. — У вас есть еще вопросы? — осведомился Тамм у Бруно после долгой паузы. Окружной прокурор покачал головой. — А у вас, мистер Лейн? — После того как вы меня осадили, инспектор, нет, — печально улыбнулся актер. Тамм усмехнулся, что могло выражать извинение. — Тогда это все, мисс Хэттер. Пожалуйста, не покидайте дом. — Конечно, — устало отозвалась Барбара. Она встала и вышла из комнаты. Тамм придержал дверь, глядя ей вслед. — Как бы я ни говорил с ней, она превосходная женщина, — пробормотал он и расправил плечи. — Ну, теперь можно заняться психами. Мошер, приведите сюда Арбаклов. Детектив вышел. Тамм закрыл дверь, просунул за пояс большой палец и сел. — Психами? — переспросил Бруно. — Арбаклы показались мне вполне нормальными. — Черта с два, — фыркнул инспектор. — Они только с виду нормальные, а по сути наверняка психи. Каждый, кто живет в этом доме, псих. Я сам чувствую, что начинаю сходить с ума. Арбаклы скорее походили на брата и сестру, чем на мужа и жену. Оба были высокими крепкими людьми среднего возраста, с грубыми чертами лица, шероховатой кожей с крупными порами, угрюмыми и неулыбчивыми, словно гнетущая атмосфера дома давила и на них. Миссис Арбакл явно нервничала. — Вчера вечером мы с Джорджем легли спать в одиннадцать, — сказала она. — Мы мирные люди и ничего об этом не знаем. — И вы оба спали до утра? — спросил инспектор. — Нет. Около двух часов ночи раздался звонок. Джордж встал, надел штаны и рубашку и спустился. Тамм мрачно кивнул — возможно, он ожидал лжи. — Минут через десять он вернулся и сказал: «Это Барбара — она забыла ключи». Потом мы снова легли и ничего не слышали до утра. Джордж Арбакл кивнул косматой головой: — Истинная правда. Мы ничего не знаем об этом. — Говорите, когда к вам обращаются, — проворчал Тамм. — А теперь… — Миссис Арбакл, — неожиданно сказал Лейн. Служанка посмотрела на него с чисто женским любопытством. — Оставляли ли фрукты на ночном столике в комнате миссис Хэттер каждый день? — Да. Их любит Луиза Кэмпион, — ответила миссис Арбакл. — Сейчас наверху ваза с фруктами. Когда их купили? — Вчера. Я всегда наполняю вазу свежими фруктами. Так хотела миссис Хэттер. — Мисс Кэмпион любит всякие фрукты? — Да. — Да, сэр, — мрачно подсказал инспектор Тамм. — Да, сэр. — И миссис Хэттер тоже любила всякие фрукты? — Ну… она ненавидела груши и никогда их не ела. В доме над этим смеялись. Мистер Друри Лейн бросил многозначительный взгляд на инспектора Тамма и окружного прокурора. — Где вы покупаете фрукты, миссис Арбакл? — продолжал он дружелюбным тоном. — В магазине Саттона на Юниверсити-Плейс. Их доставляют свежими каждый день. — Кто-нибудь, кроме мисс Кэмпион, ест эти фрукты? Женщина уставилась на него: — Странный вопрос. Все едят фрукты. Я всегда делаю заказ на всю семью. — Хмм. А кто-нибудь ел груши из заказа, доставленного вчера? На лице служанки отразилось подозрение, — казалось, вопросы о фруктах действуют ей на нервы. — Да! — огрызнулась она. — Сэр, — снова поправил инспектор. — Да… сэр. Я сама съела одну — и что из того? — Ничего, миссис Арбакл, уверяю вас, — успокаивающим тоном произнес Лейн. — Значит, вы съели одну грушу. А кто-нибудь еще? — Мальчишки, Джеки и Билли, взяли по груше, — отозвалась умиротворенная кухарка. — И по банану — они едят как черти. — И никаких дурных последствий, — заметил окружной прокурор. — Когда вчерашние фрукты принесли в комнату мисс Кэмпион? — тем же тоном спросил Лейн. — Во второй половине дня — после ленча… сэр. — Все фрукты были свежими? — Да, сэр. Две штуки оставались с позавчерашнего дня, но я их убрала и положила свежие. Луиза очень привередлива насчет еды и питья, особенно насчет фруктов. Она не станет есть перезрелые. Друри Лейн вздрогнул и открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Женщина тупо глазела на него; ее муж, стоя рядом, переминался с ноги на ногу, почесывал подбородок и выглядел смущенным. Инспектора и Бруно, казалось, озадачила реакция Лейна, они внимательно наблюдали за ним. — Вы в этом уверены? — Конечно, уверена. Лейн вздохнул: — Сколько груш вы положили в вазу вчера, миссис Арбакл? — Две. — Что? — воскликнул инспектор. — Но мы нашли… — Он посмотрел на Бруно, а тот — на Лейна. — Вы можете в этом поклясться, миссис Арбакл? — Голос актера звучал невозмутимо. — Поклясться? Чего ради? Если я говорю, что груш было две, значит, так оно и есть. — Разумеется. Вы сами отнесли вазу наверх? — Я всегда это делаю. Лейн улыбнулся, махнул рукой и сел с задумчивым видом. — Скажите, Арбакл, — заговорил инспектор, — Барбара Хэттер пришла домой последней прошлой ночью? Шофер-слуга вздрогнул и облизнул губы. — Э-э… не знаю, сэр. Впустив мисс Хэттер, только сделал обычный обход — проверил, заперты ли окна и двери, запер входную дверь и поднялся к себе. Так что я не знаю, кто пришел, а кто нет. — А как насчет полуподвала? — Им не пользуются, — ответил Арбакл с большей уверенностью. — Его заколотили сзади и спереди много лет назад. Инспектор подошел к двери, высунул голову и крикнул: — Пинкуссон! — Да, шеф? — хрипло отозвался детектив. — Спуститесь к полуподвалу и посмотрите, все ли там в порядке. Тамм закрыл дверь и вернулся. Бруно обратился к Арбаклу: — Почему вы так тщательно проверяли двери и окна в два часа ночи? Арбакл виновато усмехнулся: — Привычка, сэр. Жена всегда говорит мне, чтобы я был с этим повнимательнее, так как мисс Кэмпион боится грабителей. Я все проверил перед сном, но решил сделать это еще раз для большей уверенности. — Все окна и двери были закрыты и заперты в два часа? — осведомился Тамм. — Да, сэр, наглухо. — Как давно вы оба здесь работаете? — На прошлый Великий пост исполнилось восемь лет, — ответила миссис Арбакл. — Ну, — сказал Тамм, — пожалуй, это все. У вас есть еще вопросы, мистер Лейн? Актер, откинувшись в кресле, посмотрел на экономку и ее мужа. — Семье Хэттер было трудно прислуживать? Джордж Арбакл почти оживился. — Трудно, — фыркнул он. — Не то слово, сэр. Они все чокнутые. — Им нелегко угодить, — мрачно добавила миссис Арбакл. — Тогда почему вы оставались у них восемь лет? — Тут нет никаких тайн, — отмахнулась миссис Арбакл. — Потому что жалованье было очень хорошим. Кто бы не остался на нашем месте? Лейн казался разочарованным. — Кто-нибудь из вас видел вчера мандолину в этой стеклянной витрине? Мистер и миссис Арбакл посмотрели друг на друга и покачали головой. — Не припоминаем, — ответил Арбакл. — Благодарю вас, — сказал Друри Лейн, и инспектор отпустил супругов. Служанка Вирджиния — никто не подумал спросить ее фамилию — была тощей старой девой с лошадиной физиономией, ломающей руки и готовой в любой момент заплакать. Она служила у Хэттеров пять лет, и ей нравились работа и жалованье. Что до остального, то она вчера вечером рано легла спать, поэтому ничего не видела, не слышала и не знает. Ее быстро выпроводили. Детектив Пинкуссон вернулся в библиотеку — на его лице было написано отвращение. — В полуподвале делать нечего, шеф. Он выглядит так, словно туда не входили несколько лет, — пыль толщиной в дюйм. — В дюйм? — недоверчиво переспросил инспектор. — Ну, может, поменьше. К дверям и окнам не прикасались. В грязи не видно следов ног. — Избавьтесь от привычки преувеличивать, — проворчал инспектор. — В один прекрасный день вы сделаете чертовски большую гору из чертовски маленькой мыши, и это плохо кончится. О'кей, Пинк. Когда детектив удалился, вошел полицейский и отдал честь. — Что вам нужно? — буркнул Тамм. — У дома двое мужчин, — сообщил полицейский. — Хотят войти. Говорят, что один из них семейный адвокат, а другой — партнер Конрада Хэттера. Впустить их, инспектор? — Болван! — огрызнулся Тамм. — Я жду этих птичек все утро. Конечно, впустить! Вместе с вновь прибывшими в библиотеку вошла драма с привкусом комедии. Эти двое мужчин, хотя и абсолютно разного типа, могли быть друзьями, но присутствие Джилл Хэттер уничтожало всякий намек на дружбу. Джилл, чье красивое лицо уже было тронуто под глазами и около носа следами бурной жизни, очевидно, встретила посетителей в коридоре и вошла, держа обоих за руки, переводя печальный взгляд с одного на другого и принимая соболезнования со вздымающейся грудью и опущенными уголками рта. Лейн, Тамм и Бруно молча наблюдали за сценой. Молодая женщина являла собой воплощенное кокетство, которое ощущалось в каждом ее телодвижении, словно обещающем сексуальные радости. Она хладнокровно использовала смерть матери, чтобы привлечь обоих мужчин ближе к себе и сильнее противопоставить их друг другу. Друри Лейн решил про себя, что этой особы следует остерегаться. В то же время было очевидно, что Джилл Хэттер испугана. Ее глаза покраснели от бессонницы и страха. Внезапно, как будто впервые осознав присутствие зрителей, она отпустила руки мужчин и начала пудрить нос. Лица мужчин приобрели чопорное, официальное выражение. Едва ли можно представить менее схожих людей. Честер Бигелоу, семейный поверенный, был солидного роста, но рядом с Джоном Гормли, деловым партнером Конрада Хэттера, он выглядел тщедушным. Бигелоу был брюнетом, с маленькими усиками и синеватым подбородком; Гормли — блондином, с кое-где видневшейся на спешно выбритом лице рыжеватой щетиной. Движения Бигелоу были быстрыми и решительными, а у Гормли — медленными и тщательными. В лице адвоката ощущались проницательность и даже хитрость, а лицо Гормли было серьезным и печальным. К тому же высокий блондин был минимум на десять лет моложе своего соперника. — Вы хотели поговорить со мной, инспектор Тамм? — тоненьким голоском спросила Джилл. — Не сейчас, — отозвался Тамм, — но раз уж вы здесь… Садитесь. — Он представил Джилл, Бигелоу и Гормли окружному прокурору и Друри Лейну. Джилл опустилась на стул, стараясь выглядеть маленькой и беспомощной. Адвокат и брокер предпочли стоять. — Итак, мисс Хэттер, где вы были прошлой ночью? Джилл медленно повернулась к брокеру: — Я была с Джоном… мистером Гормли. — Где именно? — Мы пошли в театр, а потом на вечеринку. — В котором часу вы вернулись домой? — Очень рано, инспектор. В пять утра. Джон Гормли покраснел, а Честер Бигелоу показал в усмешке маленькие аккуратные зубы. — Гормли проводил вас домой? А, Гормли? Брокер начал говорить, но Джилл прервала его: — Нет, инспектор. Вышло… довольно неловко. — Она застенчиво устремила взгляд на ковер. — Понимаете, к часу ночи я немного опьянела и поссорилась с мистером Гормли — он решил позаботиться о моих моральных устоях… — Джилл… — Гормли покраснел, как его галстук. — Мистер Гормли так разозлился, что бросил меня самым свинским образом, — продолжала Джилл. — Я помню только, как пила паршивый джин, общалась с каким-то потным толстяком, а потом бродила по улицам в вечернем платье, распевая во весь голос. Полицейский остановил меня и посадил в машину. Такой приятный молодой человек — большой, сильный, с вьющимися каштановыми волосами… — Я знаю, как выглядит полицейский, — прервал инспектор неуместные излияния. — Продолжайте. — Домой я вернулась протрезвевшей. Уже рассвело. На площади было так свежо и приятно, инспектор. Я люблю рассветы… — Не сомневаюсь, что вы видели их неоднократно. Продолжайте, мисс Хэттер. Мы не можем тратить на вас весь день. Джон Гормли побагровел, стиснул кулаки и зашагал взад-вперед по ковру. Выражение лица Бигелоу было загадочным. — Это все, инспектор. — Джилл снова опустила взгляд. — Вот как? — Мускулы Тамма напряглись под рукавами пиджака — он был великолепен в своем презрении. — Ладно, мисс Хэттер. Ответьте на несколько вопросов. Когда вы вернулись, входная дверь была заперта? — Дайте подумать… Кажется, да. Мне понадобилось несколько минут, чтобы управиться с чертовым ключом! — Вы видели или слышали что-то необычное, когда шли в свою спальню? Что-нибудь привлекло ваше внимание? — Нет, инспектор. — Вы не заметили, была дверь спальни вашей матери открыта или закрыта? — Закрыта. Я вошла к себе, разделась, плюхнулась на кровать и тут же заснула. Меня разбудила утренняя суматоха. — Этого достаточно. Теперь вы, Гормли. Куда вы отправились, расставшись с мисс Хэттер в час ночи? Избегая невинного вопрошающего взгляда Джилл, Гормли пробормотал: — Я бродил по городу. Вечеринка была на Семьдесят шестой улице, а я живу на углу Седьмой авеню и Пятнадцатой улицы, поэтому пришел домой, когда уже светало. — Хм… Сколько времени вы и Хэттер были партнерами? — Три года. — А как давно вы знаете Хэттеров? — Со времен колледжа. Мы с Конрадом делили комнату в общежитии, и тогда я познакомился с его семьей. — Помню, как я впервые увидела тебя, Джон, — проворковала Джилл. — Я была совсем маленькой девчушкой. — Прекратите болтовню, — проворчал инспектор и обратился к адвокату: — Насколько я понимаю, Бигелоу, ваша фирма вела все дела миссис Хэттер. У старой леди были деловые враги? — Вы знаете не хуже меня, инспектор, — вежливо ответил адвокат, — что миссис Хэттер была… э-э… довольно странной женщиной. Необычной во всех отношениях. Враги? Разумеется. У всех дельцов на Уолл-стрит есть враги. Но я бы не сказал, что кто-то ненавидел ее настолько сильно, чтобы совершить убийство. — Тогда каковы ваши предположения относительно этой истории? Бигелоу поджал губы. — К моему большому сожалению, я не имею ни малейшего понятия о причинах трагедии. Как и о том, кто пытался отравить мисс Кэмпион два месяца назад, что я, по-моему, вам говорил. — Это ни к чему не приведет, инспектор, — нетерпеливо вмешался окружной прокурор. — Мистер Бигелоу, миссис Хэттер оставила завещание? — Разумеется. — В нем есть что-то необычное. — И да и нет. Я… В дверь постучали. Инспектор пересек комнату и приоткрыл дверь на пару дюймов. — А, Мошер. В чем дело? Мошер что-то прошептал. — Нет! — твердо заявил инспектор, потом неожиданно усмехнулся и захлопнул дверь перед носом Мошера. Подойдя к прокурору, он шепнул ему что-то, и лицо Бруно стало непроницаемым. — Мистер Бигелоу, когда вы намерены официально прочитать завещание наследникам миссис Хэттер? — спросил Бруно. — Во вторник в два часа дня, после похорон. — Отлично. Тогда мы услышим детали. Думаю, это все… — Одну минуту, мистер Бруно. — Друри Лейн повернулся к Джилл Хэттер: — Когда вы последний раз видели мандолину, которая хранилась в этой комнате, мисс Хэттер? — Мандолину? Вчера вечером после обеда — перед тем, как я ушла из дому с Джоном. — А когда вы последний раз были в лаборатории вашего отца? — В комнате, где Йорк возился со своими вонючими химикалиями? — Джилл пожала плечами. — Несколько месяцев тому назад. Мне это место не нравилось, а Йорк не любил, когда я туда заходила. Знаете, отец и дочь уважают личную жизнь друг друга и так далее. — Понятно. — Лейн не улыбнулся. — А вы посещали лабораторию наверху после исчезновения мистера Хэттера? — Нет. Лейн кивнул: — Благодарю вас. — Это все, — буркнул инспектор Тамм. Двое мужчин и девушка быстро вышли. В коридоре Честер Бигелоу взял Джилл за локоть, и она улыбнулась ему. Джон Гормли, сдвинув брови, наблюдал, как они входят в гостиную. Потом он начал бродить по коридору под равнодушными взглядами детективов. Трое мужчин в библиотеке посмотрели друг на друга. Слова казались излишними. Инспектор Тамм подошел к двери и послал детектива за сиделкой Луизы Кэмпион. Беседа с мисс Смит неожиданно выявила несколько интересных пунктов. Толстая сиделка скрывала под профессиональной мантией женскую хрупкость и, начав отвечать на вопросы быстро и четко, под конец опроса разволновалась. Мисс Смит не помнила, видела ли она вчера мандолину в витрине. Была ли она наряду с покойной миссис Хэттер наиболее частой посетительницей спальни Луизы Кэмпион? Да. Не видела ли она когда-нибудь в комнате Луизы мандолину? (Это был вопрос Друри Лейна.) Нет, мандолина находилась в витрине после исчезновения Йорка Хэттера и, насколько знала мисс Смит, никогда ее не покидала. — Нет-нет, мисс Смит, нам очень интересно. — Она содержала те же фрукты, что и сегодня? — Думаю, да. — Расскажите нам об этом. — Миссис Хэттер обычно сама обслуживала Луизу перед сном, но я все же зашла в спальню и застала ее уже в кровати. Я потрепала ее по щеке и воспользовалась доской, чтобы спросить, нужно ли ей что-нибудь. Она знаком ответила, что нет. — Понятно. Продолжайте. — Потом я спросила, хочет ли она фрукты, и повернулась к вазе. Она сказала, что нет. — Да. — Сколько в ней было груш? — Вы уверены, мисс Смит? Это крайне важно. — Была ли одна из них испорченной? — Испорченной? Нет, сэр. Обе выглядели свежими. — Благодарю вас, мисс Смит. — Она была одета в старый халат и собиралась ложиться. Миссис Хэттер… ну, вы знаете, что делают женщины перед сном. — Еще бы. Я женатый человек. Как вела себя старая леди? — Сердилась, ворчала — но это было в порядке вещей. Она только что приняла ванну и была даже в лучшем настроении, чем обычно. — Значит, вот как коробка с порошком для ванны оказалась на столе! — Нет, сэр. Порошок всегда там находится. Бедняжка Луиза любит приятные запахи, и ей нравится запах талька — она всегда им пудрится. — Вы заметили на столе коробку? — Да, сэр. — Она была открыта? — Нет, сэр, крышка находилась на месте. — Крышка плотно закрывала коробку? — По-моему, нет. Друри Лейн улыбнулся, а инспектор Тамм признал эту маленькую победу сердитым кивком. — Да, сэр. — Сколько времени вы работаете у миссис Хэттер? — Четыре года. О, я знаю, что это неслыханный срок для ухода за одной пациенткой, но я старею, жалованье здесь отличное, да и работа легкая, сэр, а кроме того, я очень полюбила бедняжку Луизу. Мои профессиональные способности здесь не слишком требуются — я скорее компаньонка Луизы, чем сиделка. Обычно я остаюсь с ней в дневное время, а миссис Хэттер ухаживала за ней по ночам. — Пожалуйста, не будьте такой многословной, мисс Смит. Что вы делали, покинув спальню Луизы прошлой ночью? — Просто пошла в свою комнату и легла спать. — Вы слышали что-нибудь ночью? — Вы хорошо знали Йорка Хэттера? — Вы знакомы с его исследовательской работой в области химии? — Немного. Казалось, он чувствовал, что моя профессия связывает нас в какой-то мере. — Вы когда-нибудь бывали в его лаборатории? — Несколько раз. Однажды мистер Хэттер пригласил меня понаблюдать за экспериментом с сывороткой на морских свинках — он делал им инъекции. Очень интересно и познавательно. Помню, один известный врач, у которого я однажды… — Да, сэр, даже два. Один для больших инъекций, другой для малых. — Оба до сих пор у вас? Один из них не могли украсть из несессера? — Нет, сэр! Я заглянула в несессер несколько минут назад, узнав, что в комнате Луизы нашли шприц, — доктор Шиллинг держал его, когда вошел в комнату, — подумав, что кто-то украл один из моих. Но оба были на месте. — А вы можете предположить, откуда взялся шприц, найденный в комнате миссис Хэттер? — Ну, я знаю, что несколько штук есть в лаборатории наверху… — …потому что мистер Хэттер пользовался ими во время опытов. — И сколько у него было шприцев? — Право, не знаю. Но у него в стальном шкафу была картотека всего находящегося в лаборатории, и там, безусловно, указано количество шприцев. — Входите, мистер Перри, — произнес инспектор Тамм льстивым тоном голодного паука. — Мы хотим побеседовать с вами. Эдгар Перри задержался в дверях. Сразу чувствовалось, что он принадлежит к типу людей, которые колеблются перед каждым шагом. Высокий и худощавый мужчина лет сорока пяти, он походил на ученого. Красивое, чисто выбритое лицо было аскетическим и одновременно чувственным. Он выглядел моложе своих лет — как отметил Друри Лейн, иллюзию в основном создавали глубина и блеск глаз. Перри медленно вошел в комнату и опустился на стул, указанный инспектором. — Насколько я понимаю, вы воспитатель мальчиков? — с любезной улыбкой спросил Лейн. — Да-да, — хрипловатым голосом отозвался Перри. — Э-э… что вам от меня нужно, инспектор Тамм? — Ничего особенного, — ответил инспектор. — Просто хотелось бы немного поговорить. Они сидели, глядя друг на друга. Перри нервничал — он облизывал губы и уставился на ковер, осознав обвиняющую природу устремленных на него взглядов… Да, он знает, что к мандолине не разрешалось прикасаться. Нет, он никогда не был в лаборатории Йорка Хэттера. Он не имел особой склонности к науке, а кроме того, распоряжение миссис Хэттер на этот счет было строгим. Он начал работать в доме Хэттеров спустя неделю после Нового года — прежний воспитатель детей Конрада Хэттера уволился после ссоры с Мартой, когда та застала его бьющим Джеки за то, что мальчишка пытался утопить кошку в ванне. — А вы ладите с мальчишками? — спросил инспектор. — Вполне, — ответил Перри. — Хотя они временами бывают трудными, я выработал систему поощрений и наказаний, которая оказалась успешной. — Держу пари, вам нелегко здесь работать, — сказал инспектор. — Иногда, — признался Перри. — Мальчики бывают дикими, и боюсь, — пожалуйста, поймите, это не в смысле критики, — их родители далеко не идеальные воспитатели. — Особенно отец, — заметил Тамм. — Ну… возможно, он не лучший пример для своих детей, — согласился Перри. — Иногда мне приходится трудновато, но я нуждаюсь в деньгах, а жалованье здесь отличное. Несколько раз, — доверительно сообщил он, — я пытался уволиться, но… Он смущенно умолк. — Но — что, мистер Перри? — подбодрил его Лейн. — Достоинства некоторых обитателей дома компенсируют недостатки других, — ответил молодой человек, прочистив горло. — Я имею в виду мисс Хэттер — мисс Барбару Хэттер, к которой… к чьей замечательной поэзии я испытываю глубочайшее восхищение. — Ну да, — сказал Лейн. — Преклонение перед талантом. Как вы объясняете, мистер Перри, странные вещи, происходящие в этом доме? Перри покраснел, но его голос стал тверже. — У меня нет никаких объяснений, сэр. Но в одном я абсолютно уверен. Как бы ни были замешаны в этом другие, Барбара Хэттер никогда бы не опустилась до преступления. Она слишком умна, слишком прекрасна… — Уверен, что она была бы польщена вашими оценками, — прервал окружной прокурор. — Скажите, мистер Перри, как часто вы отлучаетесь из дому — конечно, вы живете здесь? — Да, в комнате на третьем — чердачном — этаже. Я редко бываю свободен от своих обязанностей — только один раз брал отпуск на пять дней в апреле. По воскресеньям у меня выходной, и я куда-нибудь отправляюсь. — В одиночестве? Перри закусил губу. — Не всегда. Несколько раз мисс Хэттер была так любезна, что составляла мне компанию. — Понятно. Где вы были прошлой ночью? — Я рано удалился в свою комнату и читал около часа, а потом лег спать. О случившемся я узнал только сегодня утром. — Естественно. Последовала пауза. Перри ерзал на стуле. Взгляд инспектора стал мрачным. Знает ли Перри, что Луиза Кэмпион любит фрукты и ваза с ними всегда стоит на ее ночном столике? Да, знает, ну и что из этого? Знает ли он, какие фрукты не любила миссис Хэттер? Пожатие плечами — и снова молчание. — Вы сказали, мистер Перри, — дружелюбно заговорил Друри Лейн, — что впервые пришли в этот дом в начале января. Следовательно, вы никогда не встречали Йорка Хэттера? — Нет. Я мало слышал о нем, и в основном от Бар… от мисс Хэттер. — Вы помните попытку отравить мисс Кэмпион два месяца назад? — Да-да. Ужасная история. Дом ходил ходуном, когда я вернулся во второй половине дня. Естественно, я был шокирован. — Насколько хорошо вы знаете мисс Кэмпион? Лицо Перри прояснилось. — Достаточно хорошо, сэр. Поразительная личность! Конечно, мой интерес к ней сугубо объективный — она представляет собой любопытную научную проблему. Уверен, что она узнает меня и доверяет мне. Лейн выглядел задумчивым. — Только что вы сказали, мистер Перри, что не интересуетесь наукой. Следовательно, у вас едва ли есть значительное научное образование. Вы незнакомы, например, с патологией? Тамм и Бруно обменялись озадаченными взглядами. Но Перри кивнул: — Понимаю, куда вы клоните. Очевидно, ваша теория состоит в том, что в прошлом семьи Хэттер должна быть какая-то фундаментальная патологическая причина, объясняющая их отклонения от нормы? — Браво, мистер Перри! — улыбнулся Лейн. — И вы согласны со мной? — Я не врач и не психолог, — чопорно отозвался воспитатель. — Могу лишь признать, что они выходят за грань нормы. Тамм тяжело поднялся: — Давайте покончим с этим. Как вы получили работу? — Мистер Конрад Хэттер дал объявление, что ищет воспитателя. Я предложил свою кандидатуру вместе с некоторыми другими и был выбран. — Значит, у вас имелись рекомендации? — Да. — Они еще при вас? — Э-э… да. — Я бы хотел взглянуть на них. Перри моргнул, потом встал и быстро вышел из библиотеки. — Здесь что-то не так, — сказал инспектор, когда дверь за ним закрылась. — Наконец-то мы на что-то наткнулись, Бруно. — О чем вы, инспектор? — улыбаясь, спросил Лейн. — Вы имеете в виду Перри? Признаю, что помимо некоторых четких указаний на роман я не… — Нет, я не имею в виду Перри. Подождите, и увидите сами. Перри вернулся с продолговатым конвертом. Инспектор достал из него лист плотной бумаги и тщательно его обследовал. Это было краткое рекомендательное письмо, сообщающее, что мистер Эдгар Перри удовлетворительно исполнял свои обязанности, как частный воспитатель детей нижеподписавшегося, и ни разу не проявил некомпетентности. Внизу стояли подпись «Джеймс Лиггетт» и адрес на Парк-авеню. — О'кей, — слегка рассеянно произнес Тамм, возвращая письмо. — Оставайтесь в пределах досягаемости, мистер Перри. Пока это все. Перри облегченно вздохнул, сунул письмо в карман и быстро вышел. — А теперь, — сказал инспектор, потирая ручищи, — займемся грязной работой. Он подошел к двери. — Пинк! Приведите сюда Конрада Хэттера. Все долгие разговоры, все утомительные вопросы, все сомнения и неопределенности вроде бы указывали на это. И хотя в действительности все было не так, даже мистер Друри Лейн ощутил ускорение пульса при звуках ликования в голосе инспектора Тамма. Разговор с представителем мужской половины семейства Хэттер начался вполне обычно. Конрад Хэттер спокойно вошел в библиотеку, явно сдерживая свои эмоции. Высокий мужчина с резкими чертами лица шагал осторожно, как слепой, и держал свою голову неподвижно, словно паралитик. Лоб его был влажен. Однако едва он успел сесть, как иллюзия покоя рассыпалась в прах. Дверь библиотеки распахнулась, в коридоре послышалась возня, и в комнату ворвался Джеки Хэттер, издавая индейские кличи. За ним следовала косолапая фигурка его младшего брата Билли. Грязная правая рука Джеки сжимала игрушечный томагавк, а ручонки Билли были неумело связаны за спиной. Инспектор выпучил глаза. Вслед за детьми в библиотеку вбежала Марта Хэттер — ее усталое лицо было сердитым. Никто из троих не обращал ни малейшего внимания на находящихся в комнате. Марта поймала Джеки позади стула Лейна и дала ему затрещину. Мальчик бросил томагавк, просвистевший в опасной близости от головы маленького Билли, и оглушительно завопил. — Джеки! Что за ужасный ребенок! — крикнула Марта. — Я ведь запретила тебе играть так с Билли. Услышав свое имя, Билли начал хныкать. — Ради бога, миссис Хэттер! — рявкнул инспектор. — Неужели вы не можете присмотреть за вашими детьми? Уберите их отсюда! В комнату, запыхавшись, вбежала миссис Арбакл, за которой маячил полицейский Хоган. Джеки бросил на преследователей дикий взгляд, прежде чем они кинулись на него, и с явным удовольствием лягнул Хогана в ногу. Какой-то момент не было видно ничего, кроме молотящих рук и красных лиц. Конрад Хэттер приподнялся со стула, теряя самообладание. Его светлые глаза блеснули злобой. — Убери отсюда свое отродье, дура! — крикнул он жене. Вздрогнув, та отпустила руку Билли и покраснела до корней волос. Миссис Арбакл и Хогану удалось вывести мальчиков из комнаты. — Ну, — заговорил окружной прокурор, зажигая сигарету дрожащими пальцами, — искренне надеюсь, что подобное не повторится… Может, мы позволим миссис Хэттер остаться, инспектор? Тамм колебался. Лейн неожиданно встал, в его глазах мелькнула жалость. — Сядьте и успокойтесь, миссис Хэттер, — мягко произнес он. — Бояться нечего. Мы не собираемся причинить вам вред. Белая как мел женщина опустилась на стул, глядя на профиль мужа. Конрад, казалось, сожалел о своей вспышке — он опустил голову и что-то бормотал себе под нос. Лейн спокойно отошел в угол. Важная информация поступила сразу же. И муж и жена видели мандолину в стеклянной витрине вчера вечером. Но Конрад помог установить существенный факт. Вернувшись домой в половине второго ночи, он задержался в библиотеке, чтобы выпить перед сном. — В этой комнате бар, полный выпивки, — объяснил он, указывая на шкафчик в стиле буль.[34] Тогда он и увидел мандолину в витрине, где она всегда находилась. Инспектор Тамм удовлетворенно кивнул. — Превосходно, — обратился он к Бруно. — Это позволяет сузить промежуток времени. Кто бы ни взял мандолину из витрины, он сделал это непосредственно перед убийством. Где вы были прошлой ночью, мистер Хэттер? — Уходил по делу, — ответил он. Марта Хэттер плотно сжала бледные губы, не сводя глаз с лица мужа. Он не смотрел на нее. — По делу в час ночи? — усмехнулся инспектор. — Ну, не стану вас порицать. Что вы делали, выйдя из библиотеки? — Слушайте! — неожиданно рявкнул Конрад. — На что, черт возьми, вы намекаете? Если я сказал «по делу», значит, так оно и было! — Не сомневаюсь, — отозвался Тамм. — Ну так куда вы пошли из библиотеки, мистер Хэттер? — Наверх, в спальню, — буркнул Конрад, чей гнев испарился так же быстро, как вспыхнул. — Моя жена спала. Ночью я ничего не слышал — после выпивки спал как убитый. — Благодарю вас, мистер Хэттер, — вежливо сказал Тамм. Окружной прокурор подавил усмешку, а Лейн с любопытством посмотрел на инспектора, снова напомнившего ему голодного паука. Тамм обратился к Марте. Ее история была краткой. Она уложила детей в постель в детской в десять часов, вышла прогуляться в парк, вернулась незадолго до одиннадцати и вскоре легла спать. Нет, она не слышала, как пришел муж, — у них разные постели, а она спала крепко, так как дневные выходки детей ее утомили. Инспектор неторопливо продолжал — раздражение, накопившиеся во время предыдущих опросов, полностью улетучилось. Он добродушно задавал рутинные вопросы и выслушивал неинформативные ответы. Вроде бы никто не входил в лабораторию после того, как ее опечатала миссис Хэттер. Оба супруга хорошо знали об обычае ставить вазу с фруктами на ночной столик Луизы и об отвращении старой миссис Хэттер к грушам. Но вирус в крови Конрада Хэттера не мог долго не давать о себе знать. Инспектор задал несколько вопросов о Йорке Хэттере. Конрад выглядел раздосадованным, но пожал плечами. — Мой старик был странным типом — почти чокнутым. Марта метнула на мужа сердитый взгляд: — Беднягу просто затравили до смерти, Конрад, а ты и пальцем не пошевелил, чтобы спасти его! Гнев Конрада вспыхнул снова — вены на его шее напряглись, как канаты. — Не лезь не в свое дело, паршивая шлюха! Последовало ошеломленное молчание. Даже инспектор был шокирован и глухо заворчал. — Следите за своим языком, Хэттер, — холодно сказал Бруно. — Это дело — мое и инспектора Тамма. Сядьте! Конрад сел, хлопая веками. — А теперь поговорите с нами, Хэттер, — продолжал Бруно. — У вас есть какое-нибудь объяснение попыткам лишить жизни вашу единоутробную сестру, Луизу Кэмпион? — Попыткам? О чем вы? — Именно попыткам. Мы убеждены, что гибель вашей матери была случайностью. Подлинной целью ночного визита было отравление груши, предназначенной для мисс Кэмпион! Конрад тупо разинул рот. Марта протирала усталые глаза. Когда она опустила руки, ее лицо выражало ужас и отвращение. — Луиза… — пробормотал Конрад. — Случайность… Право, не знаю, что сказать… Друри Лейн вздохнул. Момент наступил. Инспектор Тамм направился к двери библиотеки так внезапно, что Марта Хэттер прижала руки к груди. Остановившись у двери, он повернулся и сказал: — Вы были одним из первых, кто увидел тело вашей матери и ее комнату этим утром — вы, ваша сестра Барбара и мисс Смит. — Да, — отозвался Конрад. — Вы заметили следы ног в порошке талька на зеленом ковре? — Я смутно помню. Я был взволнован. — Взволнованы, а? Значит, следы вы заметили. Ну-ну. — Инспектор открыл дверь и крикнул: — Мошер! Детектив, который что-то прошептал Тамму во время опроса Джилл Хэттер, Бигелоу и Гормли, послушно шагнул в комнату. Он тяжело дышал и держал левую руку за спиной. — Вы говорите, — сказал Тамм, тщательно закрывая дверь, — что смутно помните отпечатки? Подозрение, страх и гнев смешались на лице Конрада. Он вскочил на ноги с криком: — Да, говорю! — Отлично, — ухмыльнулся Тамм. — Мошер, покажите джентльмену, что обнаружили ребята. Детектив извлек левую руку из-за спины с проворством фокусника. Лейн печально кивнул — его предположения оправдались. В руке Мошера была пара белых парусиновых туфель — очевидно, мужских, несмотря на острые носы. Туфли были стоптанными, грязными и пожелтевшими от возраста. Конрад молча глазел на них. Марта поднялась, держась за подлокотник стула, бледная и напряженная. — Вы когда-нибудь видели их раньше? — осведомился Тамм. — Я… Да, это мои старые туфли, — запинаясь, ответил Конрад. — Где вы их храните, мистер Хэттер? — В стенном шкафу моей спальни наверху. — Когда вы надевали их последний раз? — Прошлым летом. — Конрад медленно повернулся к жене и произнес сдавленным голосом: — Я же велел тебе выбросить их. Марта облизнула белые губы. — Я забыла. — Ну-ну, мистер Хэттер, — сказал инспектор, — не впадайте в ярость снова. Знаете, почему я показываю вам эти туфли? — Нет. — Не знаете. Тогда я вам объясню. — Тамм шагнул вперед, и притворное дружелюбие исчезло с его лица. — Вас может заинтересовать, Хэттер, что подошвы и каблуки этой пары ваших туфель в точности совпадают со следами, оставленными на ковре убийцей вашей матери! Марта издала слабый крик и прикрыла ладонью рот, словно проявив нескромность. Конрад быстро заморгал, — очевидно, это у него в привычке, подумал Лейн. Он был ошеломлен — остатки его интеллекта таяли в парах алкоголя… — Ну и что, — заговорил он. — Это не единственная в мире пара туфель такого размера и формы… — Верно, — согласился Тамм, — но это единственная пара в доме, Хэттер, которая не только в точности совпадает со следами убийцы, но и содержит на подошвах и каблуках крупицы порошка, который рассыпали в спальне! |
||
|