"Архвы Дерини" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

С чего все начиналось...

Осень, 888 г.

Хронологически рассказ «С чего все начиналось...» возглавляет всю написанную до сих пор историю Дерини, ибо действие в нем происходит лет за пятнадцать до «Камбера Кулдского». Он был написан для «Festschrift» в честь пятидесятилетия публикаций Андре Нортон. («Festschrift» — это антология, составленная в честь писателя из рассказов его друзей, тех авторов, кого вдохновило в свое время его творчество и кто желает воздать ему дань уважения.) Главным требованием было, чтобы рассказ мог понравиться самой Андре.

И поскольку я выросла на книгах Андре о детях и животных («Сын Стармана» — моя первая любимая вещь), я решила, что мне следует ответить такой же историей. Дети Камбера показались мне самыми подходящими кандидатами, поскольку у меня не было ни одного рассказа о Дерини до «Камбера Кулдского». А рассказ о Джореме, Райсе и Ивейн давал мне к тому же возможность еще раз вернуться к личности Катана, старшего сына Камбера, который в первой трилогии погиб довольно рано. Вдобавок у меня как раз скончались от возрастных осложнений мои любимые кошки, Симбер и Джилли, и рассказ этот мог стать им в некотором роде памятником — ведь у малолетних детей Камбера в замке Кайрори наверняка были кошки. (Собаки у них тоже были, но я, увы, не любительница собак и знаю о них немного. Да простят меня собачники, но в этом рассказе псы, боюсь, прожили весьма недолго.)

Из всего этого само собой вытекало, что Райс окажется Целителем и сделает для своего кота то, чего не смогла сделать я в реальности. Написание имени кота Cimber я изменила на Symber, потому что в предыдущем написании оно слишком походило на имя Камбер. Леди Джоселин называет Симбера «чертовым дылдой» — так моего Симбера во времена его подростковой нескладности называла моя мать; но он вырос со временем, как и в рассказе, в очень красивого кота. Джилли, которая стала безымянной белой кошкой, что спит у ног Катана, никогда не была нескладной. Даже во младенчестве это была вполне соразмерная миниатюрная кошечка, которая постепенно подрастала, — вот уж кто задергал бы возмущенно своим пышным хвостом, скажи ей, что она когда-то не была красавицей!

Итак, рассказ написан в честь Андре и в честь Симбера с Джилли. Его очень любил мой сын Камерон, который в то время, когда я писала его, был в том же возрасте, что и Райс с Джоремом, и обожал кошек не меньше, чем я. Я думаю, что он любил рассказ «С чего все начиналось...» еще и потому, что, как в нем показано, даже дети Дерини, несмотря на все свои дарования, сталкиваются с теми же проблемами, подрастая, что и всякий другой ребенок.

Одиннадцатилетний Райс Турин, закусив губу и полностью сосредоточась, смотрел на красную фигурку лучника на доске между ним и Джоремом Мак-Рори. Затем передвинул ее на два квадрата, поставив под угрозу синего аббата Джорема.

Мальчик помладше следил в это время, как начавшийся дождь усеивает брызгами затуманенное стекло высокого окна, но, заметив на доске движение, резко повернул белокурую голову.

— Нет! Моего монаха тебе не видать! — вскрикнул он и вскочил на ноги, едва не перевернув доску. — Райс, это нечестный ход! Катан, что мне делать?

Катан, скучавший у камина пятнадцатилетний подросток, которому простуда не позволила отправиться на охоту с остальными домочадцами, с тяжким вздохом оторвался от своего чтения. У ног его дремала белая кошка, которая не шелохнулась даже, когда Райс радостно расхохотался и стукнул себя по рыжей, растрепанной голове.

— Ага! Я заставлю его отступить! Глянь, Катан! Мой лучник сейчас возьмет его аббата!

Катан вместо ответа высморкался и придвинулся ближе к огню, собираясь снова погрузиться в чтение, и тут военачальник Джорема решительно двинулся через всю доску, взял красного лучника, и ликование Райса сменилось ужасом.

— Отступить, вот как? — торжествующе сказал Джорем, садясь на место и победно сверкая серыми глазами. — Что теперь скажешь?

Уничтоженный Райс поежился в своей подбитой мехом тунике и уставился на доску. Откуда взялся этот военачальник? Что за дурацкая игра!

Другого результата ждать и не приходилось. В кардунет Джорем почти всегда у него выигрывал. Хотя. Райс был на целый год старше, и оба учились в аббатстве святого Лиама, одной из лучших монастырских школ во всем Гвиннеде, одинаково хорошо, но стратегического дара, такого, как у его молочного брата, у Райса просто не было. Джорем уже в десять лет заявил, что, достигнув совершеннолетия, вступит в орден святого Михаила и станет монахом-рыцарем — к огорчению своего отца, графа Камбера Кулдского.

Камбер возражал не против духовного сана — а Джоселин, мать Джорема, была и вовсе довольна, что один из ее сыновей хочет стать священником. Сам Камбер часто рассказывал мальчикам о том счастливом времени, которое провел в юности в Священном Ордене, пока по причине смерти старшего брата не стал наследником графского титула, и ему не пришлось вернуться домой и заняться своими обязанностями. Наследником же титула Мак-Рори должен был стать брат Джорема Катан, если не случится больше никакого несчастья вроде лихорадки, что свела недавно в могилу их брата и сестру, и Джорем тогда будет волен следовать своему духовному призванию, в чем было отказано их отцу, Камберу.

Нет, Камбера беспокоил сам орден святого Михаила — его священники-воины порой слишком рьяно ратовали за то, чтобы Дерини, пользуясь привилегиями, которые дает им владение магией, не забывали и об ответственности за свои поступки. Камбер, сам могущественный и высокообразованный Дерини, с этической позицией монахов в принципе не спорил; и детей своих всегда учил, что долг должен стоять на первом месте.

Однако настойчивые попытки Ордена навязать свои философские взгляды обществу уже не раз доводили до беды — ибо Королевским Домом Гвиннеда были Дерини и среди тех, кто частенько злоупотреблял силой, встречались и царственные особы. До сих пор гнев короля обрушивался только на отдельных провинившихся, но вдруг Джорем станет монахом, а король однажды разгневается на весь Орден...

Правда, пока еще в школах ордена святого Михаила дети Дерини получали самое лучшее образование, какое только возможно, если не считать того весьма специфического обучения, которое проходили редкие кандидаты в Целители. Дар этот даже среди Дерини, благословенной — или проклятой, по мнению некоторых — расы, обладавшей многими психическими и магическими способностями, встречался не часто. Проблемы же между Дерини и людьми, да и между самими Дерини, возникали лишь из-за злоупотребления силой, часто происходившего по невежеству.

Потому-то Камбер и послал Джорема и осиротевшего Райса в школу при аббатстве святого Лиама — и не забирал их оттуда, даже когда Джорем возмечтал о вступлении в орден. Ведь мальчик не мог дать даже временного обета, пока ему не стукнет четырнадцать. А за четыре года многое может измениться. Вдруг Джорем перерастет свое детское увлечение отважными и решительными рыцарями святого Михаила, их красивыми темно-синими одеяниями с белоснежными кушаками и более трезво, если у него и впрямь духовное призвание, подойдет к выбору ордена.

Райс же, хотя и с удовольствием посещал духовную школу, призвания к религии не ощущал. Пока он еще понятия не имел, чем бы ему хотелось заняться, когда вырастет.

Никаких грандиозных планов на будущее он не строил. Отец его, пусть и дворянин, был всего лишь вторым сыном и не наследовал ни титула, ни состояния. Мать его была близкой подругой леди Джоселин, и только поэтому младенец Райс не остался без крова над головой, когда родители его умерли от чумы всего через год после его рождения. Сам он был неглуп, умел хорошо считать и ладил с животными, как это умеют многие Дерини, — но эти способности еще не позволяли подобрать для юного дворянина какое-то занятие в жизни.

Лишь одно можно сказать наверняка, думал Райс, глядя на доску и отвергая один за другим приходившие в голову ходы: он не рожден солдатом. Военные тактика и стратегия, которыми так увлекался Джорем, были для него китайской грамотой. Учился он прилежно, к тому же Джорем, так хорошо разбиравшийся в этом, был его лучшим другом, поэтому экзамены сдавать Райсу худо-бедно удавалось, и он понимал, что у Джорема во всех военных делах просто природное чутье; равняться с ним мальчик даже не пытался.

И сейчас, глядя на доску и не решаясь сделать ход, он признавал сей факт с особенным унынием. Дождь, который стучал в оконное стекло и колотил по крыше, уныние это только усиливал. Началась настоящая гроза, и, невзирая на то, что был разгар дня, даже здесь, в верхней комнате, где было большое окно, и пылал огонь в камине, стало совсем темно и холодно.

С досады он пожелал Камберу, леди Джоселин и прочим хорошенько промокнуть — уехали себе с королем на охоту и бросили их тут с этой дурацкой игрой! Катан еще брюзжит и сердится все утро, вместо того чтобы радоваться, что сидит дома, в тепле, в сухой одежде, с кошкой и интересной книжкой.

Может быть, и вправду лучше почитать? Безнадежно сражаться с Джоремом Райсу надоело. Он решил уже бросить игру и пойти поискать какую-нибудь книжку, но тут в комнату вошла запыхавшись младшая Мак-Рори, Ивейн, с расплетшимися льняными косичками, таща своего черного кота Симбера. Она ухватила его под передние лапы, и туловище Симбера свешивалось ей до самых колен. Удивительно, но кот не возражал против такого обращения.

— Катан, Катан, там по лестнице кто-то ходит! — она пробежала мимо Райса и Джорема к старшему брату и принялась тормошить его с назойливостью, присущей только шестилетнему ребенку.

Катан вздохнул, опустил книгу на колени и вытер нос уже насквозь промокшим платком.

— Конечно, ходит, — хрипло буркнул он.

— Катан, я не шучу! — не отставала девочка. — И в большом зале что-то звякает.

— Собаки, наверное.

— Собаки не звякают.

— Ну, значит, слуги.

— Не слуги это! — она топнула маленькой ножкой. — Симбер убежал от них. Он испугался. А слуг он не боится.

— Видно, попал под ноги кухарке, она и погнала его веником.

— Нет! — Ивейн прижала к себе кота. — Там кто-то есть. Пойди посмотри. Ну пожалуйста, Катан!

— Ивейн, не хочу я ходить по лестницам, — огрызнулся Катан. — И играть не хочу. Если ты еще не заметила — я простужен, и потому злой. Почему бы тебе не пристать к Райсу и Джорему?

— Они играют в свою дурацкую игру! Конечно, я маленькая, и меня никто не слушает!

Повеселевший Райс заговорщически подмигнул Джорему, который тоже сидел ухмыляясь.

— Мы тебя выслушаем, правда, Джорем? — сказал он, радуясь предлогу бросить безнадежную партию и заняться чем-нибудь другим.

Джорем, похоже, тоже устал от игры, потому что сразу согласился.

— Разумеется, выслушаем, сестренка, — сказал он, вставая и поправляя кинжал за поясом своей синей школьной туники. — Давай-ка ты нам покажешь, где там они ходят. Не дадим ворам утащить наше серебро. Как ты думаешь, слуг они связали?

— Джо-рем!

— Ну ладно, ладно! — Джорем сложил руки и попытался изо всех сил принять серьезный вид, какой надлежит иметь будущему рыцарю святого Михаила. — Я же сказал, пойдем посмотрим. Оставь Симбера, тут он будет в полной безопасности.

— Нет!

— Дай тогда я его понесу, — предложил Райс. — А ты нас поведешь и покажешь, что да где.

— Неси, — согласилась она и передала ему кота. — Но впереди пускай идет Джорем. У него кинжал.

— Хорошая мысль, — сказал Джорем, отворачиваясь и пряча улыбку. Он прижал палец ко рту, призывая к молчанию, и тихонько приоткрыл дверь, ведущую на лестницу, а Райс взвалил кота к себе на плечо, придержав его снизу рукою. Кот тут же громко замурлыкал ему в ухо и принялся месить его плечо передними лапами.

Выходя вслед за Джоремом и Ивейн на винтовую лестницу, Райс заметил смущенную и несколько снисходительную улыбку Катана, но сделал вид, что не видит ее. Какое ему дело, что думает Катан? Если Ивейн считает, что опасную вылазку должен возглавить Джорем, она просто признает всем известный факт... ведь Катан не раз ругал Райса за его беспомощность в воинском деле. Зато своего драгоценного Симбера она доверила именно Райсу — а это выражение куда большего доверия с ее стороны.

Но все-таки и Райс не зря обучался военному искусству. Пока он спускался по лестнице, стараясь ступать так же бесшумно, как Джорем, как ступает кот, что мурлычет у него на руках, он мысленно заглянул в разум Симбера — вдруг там внизу действительно кто-то чужой.

Оказалось, Симбер и впрямь был напуган. Сейчас-то здоровенный черный котяра успокоился в ласковых руках и выражал свое удовольствие экстатическим мурлыканьем, мешая Райсу прислушаться как следует к его ощущениям; и все-таки мальчик уловил нечто, что не понравилось Симберу и заставило бежать к Ивейн в поисках защиты. И Райс усомнился почему-то, что это была кухарка с веником.

Он отправил Джорему ментальный посыл, но в этот момент брат и сестра Мак-Рори уже спустились с лестницы и оказались перед занавесом, закрывавшим вход в большой зал, и тут внезапно занавес раздвинулся, из-за него высунулись чьи-то волосатые руки, сгребли обоих детей и втащили в зал.

— Я же говорил, был тут ребенок! — прорычал грубый голос.

— Райс, Райс! — завизжала Ивейн.

Кто-то, явно побольше и потяжелее Джорема, громко выдохнул: «Уф!», и Райс, поднырнув под занавес, налетел вместе с котом прямо на клубок сцепившихся тел — одного взрослого и двоих детей.

— Катан! — завопил Джорем, вырвавшись на мгновение из рук незнакомца и изловчившись при этом выхватить из-за пояса кинжал. — Берегись, Райс!

Райс же в это время был занят тем, что пытался увернуться от вынырнувшего откуда-то еще одного человека. И тут кот Ивейн, больно оцарапав его, внезапно сорвался с плеча, Райс вскрикнул от неожиданности и чуть не упал, однако в тот же миг противник его завопил еще громче от удивления и ужаса, потому что Симбер, как оказалось, прыгнул на него и повис на руке, вцепившись в нее всеми когтями и зубами.

Грабитель выругался и замахал руками, пытаясь стряхнуть кота, но Симбер только глубже вонзил когти и прилип намертво. Райс хотел было дернуть грабителя за ногу и опрокинуть, но тот отмахнулся ногой, чуть не попав мальчику в голову, и Райс передумал. Он быстро огляделся по сторонам, пытаясь понять, двое грабителей или больше, и только успел удивиться, куда подевались собаки, как увидел, что Ивейн вырвалась на свободу, воспользовавшись тем, что противник отвлекся на кинжал Джорема. Она кинулась прямехонько на того, кто сражался с ее котом, и с силой пнула его в голень.

Грабитель взвыл и завертелся на месте. Кот в результате ослабил таки свою хватку. Грабитель попытался схватить Ивейн, не сумел и снова затряс рукой, надеясь избавиться наконец от злобного черного демона, нещадно терзавшего его плоть. Он так сильно взмахнул рукой, что Симбер сорвался и, отлетев, ударился в стену. Затем кот шлепнулся наземь и обмяк, а Ивейн отчаянно закричала.

Что было дальше с девочкой и котом, Райс уже не видел, потому что внимание его отвлекла новая опасность. Он поспешил на помощь Джорему, который явно проигрывал в борьбе со своим противником, пытавшимся отобрать кинжал, но тут внезапно появился третий грабитель. Он бросил мешок с добычей, схватил Райса одной рукой, а другой потащил из ножен меч.

Райс силился припомнить знакомые ему по тренировкам или хотя бы понаслышке приемы рукопашного боя, но что толку — он был безоружен, а противник — раза в три старше него и тяжелее. Кое-как увернувшись от удара, который должен был снести ему голову, он увидел наконец Катана — тот стоял у дверей на лестницу с мечом в руке и громко звал слуг на помощь.

Катан бросился на грабителя, который ловил Ивейн, но что происходило между ними, Райс не видел, занятый спасением собственной жизни. Ивейн нырнула между ног Катана и оказалась в безопасности у него за спиной, а внимание Райса отвлекла на мгновение ужесточившаяся драка между Джоремом и его противником. И тут внезапно правую ногу его обожгло сзади огнем, и Райс потерял равновесие.

Он схватился за раненое место и упал, терзаемый невыносимой болью и страхом, и попытался отползти от грабителя с мечом. Рука, когда он отдернул ее, была вся в крови, серый шерстяной чулок мгновенно стал красным. Райс увидел, что противник поднял меч, собираясь покончить с ним, дыхание у него перехватило, и он не смог выдавить из себя ни звука, но мысленный его крик заполнил весь зал и вырвался за его пределы. Он не сомневался, что сейчас умрет — и все же сделал последнюю, отчаянную попытку увернуться от опускавшегося клинка.

Он так и не узнал, каким чудом подоспел Катан; увидел только взмах другого меча, отбивший смертоносный удар, и вслед за тем этот меч обрушился на голову грабителя, раскроив череп надвое. Во все стороны брызнули мозги и кровь, и Катан, не дожидаясь, пока рухнет поверженный враг, повернулся к противнику Джорема. Мужчина, который нападал на Ивейн, стонал теперь на полу, зажимая руками рану в животе и стараясь отползти подальше от Катана.

Тут наконец в зал вбежали слуги и помогли Катану одолеть и связать последнего грабителя. Только тогда Райс отважился сесть и взглянуть на свою рану.

О, Господи, какой ужас!

Он со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы, зажал рану рукой, и по щекам его покатились слезы.

Большое сухожилие с задней стороны икры было перерублено. Крови, правда, текло теперь меньше, чем вначале, хотя рана была глубокой, но ногу жгло и дергало все сильнее по мере того, как отходил шок. Такую рану может заживить только Целитель, но если это не удастся, Райс на всю жизнь останется хромым.

— Сейчас пошлем за Целителем! — пообещал один из слуг, побледневший при одном взгляде на ногу Райса. — Ты только не волнуйся.

Райс сдержал слезы, поскольку был уже достаточно взрослым и знал, что они не помогут, затем свернулся клубочком на левом боку и, закрыв глаза, подложил под голову руку. Чтобы расслабиться, он начал твердить про себя заклинание, снимающее боль.

И это помогло. Когда он открыл глаза, нога уже онемела, и страх немного отступил. Возле него стояли на коленях Джорем и Ивейн, девочка, шмыгая носом, укачивала на руках Симбера. Кот не шевелился, но еще дышал.

— Сильно ранен? — спросил Джорем, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. — Иисусе, да он подрезал тебе поджилки! Крови, правда, немного. Ничего, отец скоро вернется. Мы с Катаном послали ему Зов.

— Я, кажется, тоже послал ему Зов, — сказал Райс, глубоко вздохнув, чтобы как-то унять вновь пробудившиеся страх и отчаяние, и ради спокойствия Ивейн изобразил кривую улыбку. — Ему и всем Дерини в двух графствах. Я думал, они нас поубивают.

— Они чуть не убили Симбера, — выдавила Ивейн, всхлипнула и горестно склонила головку, прислушиваясь к неровному дыханию кота. — Этот злодей ударил его о стенку! Он еще дышит, но еле-еле.

Она подняла на Райса заплаканные глаза, умоляя сказать, что все будет хорошо, но тут Джорем чуть заметно покачал головой. Кот и вправду был плох. Райс, задумавшись, как облегчить ей предстоящую утрату, машинально подвинул здоровую ногу, чтобы подпереть раненую, и содрогнулся от боли.

— Мне очень жаль, малышка, — тихо сказал он. — Но, может, еще обойдется. Ты... положи его тут, со мной. Вдруг, когда придет Целитель, он сможет вылечить нас обоих. А я буду думать о Симбере и меньше буду думать о своей ноге.

Сглотнув комок в горле, Ивейн устроила кота в сгибе левой руки Райса, у самой груди. Бесчувственное тельце без слов говорило о том, как тяжко искалечен кот, и Райс погладил бархатную лапку кончиками пальцев и посмотрел на Ивейн, всей душой желая помочь как-то бедному зверьку.

— А ты... ведь ты не умрешь, Райс, правда? — спросила она очень тихо.

Он заставил себя улыбнуться.

— Не бойся, — сказал мягко. — Рана скверная, но она заживет.

Тут подошел Катан, нагнулся взглянуть на рану, потом тяжело опустился на пол и горестно вздохнул, вытирая нос заляпанным кровью рукавом.

— Эх... ну ладно, отец скоро привезет Целителя. Король послал с ним брата Сирилда. Это один из лучших Целителей. Проклятье! — он стукнул по полу измазанным в крови кулаком. — Почему я не спустился раньше! Почему я не пошел с вами, как просила Ивейн! Они дали собакам отравленное мясо, пока слуги были в погребе. И прекрасно знали, что в замке почти никого нет.

Тут явился управляющий спросить, что делать с пленниками, и Катан с Джоремом отправились присмотреть за ними, пока не прибудет Камбер. Ивейн же осталась с Райсом и положила ему на голову свои маленькие ручки, чтобы помочь войти в расслабленное, полудремотное состояние, уменьшавшее боль. Это Райс мог сделать и сам, как все, даже необученные Дерини, но оттого, что это делал кто-то другой, ему стало гораздо легче, и он забылся милосердным сном в ожидании приезда Целителя.

И снился ему кот, свернувшийся у него под боком, — будто бы Симбер прижался теснее и тычется холодным, влажным носом, и мурлычет так громко, что все тело его отзывается вибрацией.

Потом ему приснилось то лето, когда Камбер привез домой котенка, умильный комочек черного меха с оливковыми глазками и острыми, как иголочки, коготками на кончиках бархатных лапок. К рождеству это прелестное существо преобразилось, как частенько бывает, в неуклюжего долговязого подростка с огромными, как у летучей мыши, ушами, несоразмерно длинными лапами и тонким хвостом. Леди Джоселин называла его тогда «этот чертов дылда».

Однако к следующему лету Симбер вырос и стал именно таким, каким обещал быть во младенчестве — гладким, грациозным, похожим на пантеру зверьком; таким его и помнил Райс — это был друг, утешитель и молчаливый наперсник всей семьи Мак-Рори, правда, Ивейн и Райса он как будто предпочитал всем остальным. И сейчас Райсу снился Симбер, мурлыкал ему в самое ухо, и звук этот убаюкивал мальчика и уносил его все глубже и глубже...

Раз он начал просыпаться, привстал было, но кто-то мягко уложил его обратно. Райс подумал, что надо подняться все-таки и посмотреть, кто там рядом с ним, но понял тут же, что это должен быть Целитель и что сопротивляться не следует. Он ощутил короткое встревоженное прикосновение к своему сознанию разума Камбера, затем разума леди Джоселин, но сил у него было слишком мало, чтобы проявить интерес к тому, что происходит вокруг. И он снова безвольно погрузился в сон, и снова замурлыкал кот...

А потом он действительно услышал у себя под ухом кошачье мурлыканье. Он все еще лежал свернувшись на левом боку и, когда открыл глаза, увидел у своей груди томно растянувшееся гибкое черное тельце, бархатные лапки, месившие руку, и почувствовал на щеке прикосновение холодного влажного носа. Справа стоял на коленях незнакомый человек в ярко-зеленой тунике Целителя и вытирал вымытые руки чистым полотенцем.

— Вот и славно, — сказал Целитель, удовлетворенно улыбаясь, — меня удивляет только, что ты сам не довел дело до конца. С котом у тебя получилось прекрасно.

— Что получилось? — тупо спросил Райс, ибо слова эти показались ему полной бессмыслицей.

Целитель только усмехнулся и, покачав головой, отложил полотенце. Райс подумал, что ему, должно быть, лет пятьдесят, хотя из-за веснушек, усыпавших нос и щеки, он казался моложе, да и седины было немного в редеющих рыжеватых волосах. Морщинок возле темно-карих глаз тоже почти не было видно, только вот аккуратная бородка и усы успели поседеть больше, чем голова. Он разрешил Райсу перевернуться на спину, но когда мальчик попытался сесть, придержал его за грудь.

— Не сейчас, сынок. Прежде чем ты начнешь двигать ногами, надо убедиться, что я убрал все сгустки крови. Конечно, с такими вещами, как подколенные сухожилия, на себе самом справиться не так-то просто, — продолжал он, сгибая исцеленную ногу Райса в колене и легонько проводя рукой по тому месту, где была рана. — Лорду Камберу пришлось мне помогать. Гораздо легче исцелять, когда есть возможность свести сначала вместе поврежденные ткани. Когда же края раны разошлись на целую пядь, их свести нелегко и исцелить сложнее... Но ты еще узнаешь обо всем этом, когда немного подучишься. Ты и вправду ничего не знаешь? Кстати, я — Сирилд, королевский Целитель.

— А я — Райс Турин, — выдавил Райс, начиная понимать, о чем говорит Сирилд и чувствуя от этого легкое головокружение.

— Знаю, знаю. И скоро твое имя узнает великое множество людей. Ведь это настоящий праздник — обнаружить нового Целителя, — он перестал водить рукою по ноге Райса и осторожно выпрямил ее, потом задумчиво посмотрел на мальчика.

— Из твоих родителей кто-нибудь был Целителем?

— Нет. Но они умерли, когда я был совсем маленьким.

— Хм. А из других родственников?

— Не знаю, — тихо сказал Райс. — Я что... и вправду исцелил Симбера?

— Кота? Еще как! И почти полностью остановил кровотечение у себя самого, — Сирилд почесал Симберу грудку и улыбнулся, когда кот потерся головой о его руку и замурлыкал громче. — Так что тебе не за что меня благодарить, дружок. Отныне у тебя «есть» собственный Целитель, который всегда о тебе позаботится.

Райс, все еще не смея до конца поверить услышанному, приподнялся на локтях.

— Но если я... Целитель, — он произнес это слово с благоговением, — почему я не знал об этом? Почему мне никто не сказал?

— Видимо, никому в голову не пришло проверить, — сказал Сирилд, выбирая свои инструменты из таза с водой и вытирая их насухо. — Ведь монахи не могут знать все о своих учениках. Да и ты, в конце концов, не из семьи Целителей.

Он ссыпал со звоном чистые инструменты в зеленую сумку Целителя, и Райс вздрогнул.

— С другой стороны, ты только вступил в тот возраст, когда дар, если он есть, наконец проявляется, — продолжал Сирилд. — Конечно, дар Целителя можно обнаружить и раньше, если есть причина его искать; но частенько бывает так, что, пока его осторожно выявляют в ходе обучения, он вдруг проявляется сам, если в нем возникает большая нужда, — он улыбнулся. — Наверное, можно сказать, что твой четвероногий друг послужил для тебя ка... котализатором?

Сирилд от души расхохотался над своим каламбуром, и Райс тоже не удержался от смеха. Он широко улыбался, когда Целитель помог ему сесть, потом сгреб кота в охапку и усадил к себе на колени, и Симбер своим довольным мурлыканьем, казалось, вторил его радости.

И когда Камбер и проникшийся почтением Джорем, Ивейн и все остальные домочадцы подошли к нему с поздравлениями, для Райса уже не существовало вопроса, чем он займется, когда вырастет.