"Приключения Тома Бомбадила и другие истории" - читать интересную книгу автора (Толкин Джон Рональд Руэл)

2. БОМБАДИЛ ПЛЫВЕТ НА ЛОДКЕ

Ветер западный задул, портится погода, Том поймал осенний лист на исходе года. «Вот удачу я поймал золотого цвета! Не до зелени теперь — хороша и эта! Нынче лодку починю — да и порыбачу или просто по Вьюну двинусь наудачу». Пеночка сказала: «Пи-и! Вижу, вижу Тома! Знаю, знаю я, куда Том идет из дома! К Старой Иве полечу, что листвой качает, расскажу ей, расскажу — пусть его встречает!» «Лезешь не в свои дела! Сплетни все разносишь! Проболтаешься — гляди! Головы не сносишь! Скажешь Иве — берегись! Больно ты болтлива! Насажу тебя на прут — и зажарю живо!» «Ты сперва меня поймай! — Пеночка вспорхнула и над шляпою с пером хвостиком махнула. — К Старой Иве полечу, сяду на ракиту, прошепчу ей на ушко: „Том собрался к Миту!” Поторапливайся, Том! Заждалася Ива! Нынче самая пора выпить жбанчик пива!» Улыбнулся Бомбадил писку птички малой. «Отчего бы не на Мит? Да! Туда, пожалуй!» И в затоку, в камыши, Бомбадил забрался — лодку выволок свою и за весла взялся. «Бомбадили-дили-Том! Лодочка-челночек! Ты неси меня, неси через Лес-лесочек!» «Эй, куда ты, Бомбадил, с этакой скорлупкой? Что ты веслами стучишь по затоке хлюпкой?» «К Брендивину по Вьюну, к Осеке плыву я, где друзья мои живут, обо мне тоскуя. И добраться до темна я спешу скорее, ибо засветло они не в пример добрее». «Ты у Осеки пойдешь по речным затонам — к родичам моим тогда загляни с поклоном». «Я гуляю! — молвил Том. — Не было печали! Очень надо, чтобы мне что-то поручали!» «Фу! Противный Бомбадил! Дырку тебе в днище! Опрокинулся чтоб ты! Будет смехотища!» «Зимородок, не болтай, голубая пташка! Лучше перышки почисть, жалкий замарашка! Посмотри, в твоем дому всюду рыбьи кости, и противно заглянуть к этакому в гости! Да и так заведено в нашей Старой Балке — если много говорить, то конец рыбалке!» Зимородок замолчал, глазками моргнул он, и над Томом «Пырх-пырх-пырх!» крыльями взмахнул он. Взмыл он, радугой горя над речным заливом, — и упало вниз перо с голубым отливом. Бомбадил его поймал, молвил: «Вот подарок! Голубое! Этот цвет и хорош, и ярок!» Веслами захлюпал он, волны зарябили, и пошла кругами гладь, пузыри поплыли. «Фр-р-р! Да это Бомбадил! В лодке! Вот потеха! Диво дивное плывет! Лопну я от смеха! И давненько ж о тебе не было помину! Ну и лодка! Смехота! Ну, как опрокину?!» «Кыш, Усатая! Гляди! Вот тебя схвачу я! И смеяться надо мной живо отучу я!» «Пш-ш-ш! Том Бомбадил! Позову-ка мать я! Следом сестры приплывут и примчатся братья! Ведь такого дурака не увидишь дома! Деревянная нога, даже две, у Тома!» «А у Навий под землей, Выдра, не была ты? Разоденут там тебя в золото и латы! Разве только по усам дочь узнает мама! Прочь с дороги, говорю! До чего ж упряма!» Выдра плюхнула хвостом, Тома окатила и забрызгала водой шляпу Бомбадила! И под лодочку нырнув, уплыла к болотам и ждала, покуда Том смолк за поворотом. Мимо Тома Лебедь плыл, гордо и степенно, громко фыркал и шипел, и глядел надменно. «Старина! — окликнул Том. — Урони перо-ка! Истрепалось от дождей старое до срока, ну а с теми, кто грубит, не люблю водиться! Насмехаться не к лицу столь красивой птице! Вот вернется к нам Король — и своею дланью спесь-то он с тебя собьет и обложит данью». Лебедь крыльями «хлоп-хлоп!» и налег на лапы — «Вот еще! Отдать перо для какой-то шляпы!» Том Запруду миновал. Ивий Вьюн торопко к Плесу пенному погнал лодочку, как пробку, и вода у Городьбы лодочку качала — живо Тома донесла прямо до причала. И со смехом закричал маленький народец: «Ой! Да это Бомбадил! Том Козлобородец! Берегись! Лесовиков мы не любим в доме! Ни на лодке не пройдешь и ни на пароме! Охраняет Брередон Бэкланд и Пределы — и у нас для пришлецов наготове стрелы!» «Не смешите, толстячки! Что вы кипятитесь? Вы же даже барсука — и того боитесь! Страшно тени вам своей темною порою! Вот я орков позову — живо успокою!» «Можешь звать их, Бомбадил! Нам не страшно дома! Три стрелы тебе в тулью! Не боимся Тома! Не за пивом ли сюда ты явился снова? Разве напасешься тут пива на такого?!» «Надо мне за Брендивин, к Миту бы добраться, но с теченьем челноку трудно здесь тягаться. Потому у вас возок подобру прошу я — а тому, кто добр ко мне, счастье приношу я!» Вот и солнца за холмом скрылась половина, алым пламенем зажглись воды Брендивина, потемнели — и пришли сумерки в Заселье, и закончились кругом гомон и веселье, и на Тракте никого, тихо плещет речка. «Эй, да где вы? — крикнул Том. — Где вы? Ну и встречка!» По дороге к Бугорку Том побрел в потемки. Вдруг услышал он во тьме чей-то оклик громкий: «Кто тут?!» Пони «цок-цок-цок!», скрипнули колеса. Том никак не ожидал странного вопроса. «Кто тут шляется в ночи? Кто тут прет из Плавней? Что за шляпа у тебя? И торчит стрела в ней! Видно, любопытен ты, но тебе не рады. Ну-ка, подойди сюда! Что тебе тут надо? Ведь за пивом ты небось — а вот денег нету! Не получишь ни глотка — только за монету!» «Не шуми ты, Землекоп! Что еще за речи? Ждал у Мита я тебя — не дождался встречи! Ах ты, старый ты мешок! Эй, давай не мешкай! Поторапливайся-ка со своей тележкой! Что такое ты несешь? Иль заели блохи? И полегче у меня! С Томом шутки плохи! Кружка пива мне с тебя, старый ты тупица! Что? Своих не узнаешь? Мэггот, не годится!» И поехали они, обнявшись счастливо, и в корчме на Бугорке пить не стали пиво, позабыли на возке разом перебранку — на Бобовую они ехали Делянку. Все кишки перетрясло на ухабах Тому. Наконец-то добрались к Мэгготову дому! Светят звезды с высоты прямо на телегу, в окнах свет — и, значит, быть славному ночлегу. Фермерские сыновья тут же появились, встали дочери рядком, гостю поклонились, и хозяйская жена, поклонясь учтиво, не забыла принести пару кружек пива. После ужина они заплясали разом, а потом пришла пора песням и рассказам. На волынке Том играл, отдуваясь тяжко, и скакали сыновья, словно два барашка! Мэггот гоголем ходил, а хозяйка уткой, и никто не лез в карман за веселой шуткой. А потом — кому сенник, а кому — перина: спать пошли. А Мэггот сел с Томом у камина. И всю ночь они «шу-шу!» говорили вместе, ибо оба припасли друг для друга вести. Что там в Башенных Холмах, что и как в Курганах, о своих и пришлецах, о секретных планах, что пшеница и ячмень, в Бри какое диво, что деревья шелестят, хорошо ли пиво, сеют что и что куют, о других работах, что за Стражи у реки, тени на болотах... Вот и Мэггот задремал, тлели угли ало, и с рассветом Том ушел — как и не бывало. Так проходит легкий сон — и потом не помнят: то ли был он, то ли нет, ничего-то в нем нет. И никто не услыхал Бомбадила Тома, ну а утром дождь прошел, смыл следы у дома. Возле Мита тишина, Осека молчала, и не слышали шагов утром у причала. И три дня у Городьбы лодка Бомбадила все ждала, ждала его и не уходила — но однажды по Вьюну в Лес ее угнали. Говорят, что Выдры в ночь лодку отвязали и, толкая под корму, вышли на стремнину, не давая ей уплыть ниже к Брендивину. Лебедь из лесу приплыл, развернулся статно, взял веревку в желтый клюв и поплыл обратно. Выдры следом «толк да толк!», резвы и игривы, лодке не дали застрять возле Старой Ивы. Зимородок сел на нос, Пеночка — на банку — и доставили домой лодку спозаранку. Тихо лодку приняла Томова затока. «Фр-р! — сказала Выдра. — Фр-р! Ну, была морока! Только ноги Тома где? Где же деревяшки? Бедный, бедный Бомбадил! Как ходить бедняжке?» На причале в Городьбе весла-то остались — много-много долгих дней Тома дожидались!