"Ведьмы из Эсткарпа" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ)

IV. ГОРМСКИЕ СОБЫТИЯ

1. Исход

Тонкий столб дыма поднимался в воздух, время от времени в него врывались густые клубы, когда огонь добирался до чего-нибудь легко горящего. Саймон уздечкой остановил коня на подъеме, чтобы оглянуться на место очередного разгрома, учиненного карстенцам его небольшим, быстрым и решительным отрядом. Долго ли еще счастье будет оборачиваться к ним лицом, сказать было трудно. Но пока оно еще не оставляло их, и отряд вновь и вновь мчался вперед по равнинам, чтобы прикрыть исход угрюмых темноволосых людей, пробиравшихся к границе… То были и семьи, и вооруженные отряды со всем необходимым, попадались и одиночки, шатавшиеся от ран и усталости. Люди Древней Расы — те, кто уцелел, — уходили через открытую сокольниками границу в Эсткарп.

Мужчины, не связанные семьями и кланами, если у них были основания встречать карстенских рекрутов мечами, не торопились покидать горы, и маленький отряд, возглавляемый Саймоном и Корисом, все рос и рос. А потом его командиром стал Саймон — капитана гвардейцев вызвали на север, в Эсткарп, к своему полку.

Шла партизанская война, а ее Саймон изучал на другой земле, в другие времена, но действия отряда были удачными вдвойне: его воины знали свою землю, а те, кто противостоял им, — нет. И Трегарт понял, что следующие за ним неразговорчивые спокойные люди были странно сродни и самой земле, и ее зверям и птицам. Животные Карса не служили им, как прирученные птицы сокольникам, но временами случались странные совпадения: то стадо оленей затопчет следы всадников Саймона, то вороны предупредят о засевших в засаде карстенцах. И он слушал своих сержантов, верил им и советовался перед каждым боем.

Древняя Раса не любила войны, но с мечом и самострелом управлялась прекрасно. Этот народ не ранил врагов, обрекая на долгую смерть, — они убивали сразу, не склонные к жестокости, хотя время от времени им случалось натыкаться на останки тех, кого вырезали воины герцога.

Однажды, отъезжая от такого страшного места, побледневший, предельным усилием воли сдержав тошноту, Саймон был потрясен словами сурового парня, что был у него лейтенантом в этой вылазке:

— Они делают это не своей волей.

— Где бы ни приходилось мне натыкаться на подобные места, — возразил Саймон, — так обходились с людьми именно люди.

Бросив свою землю во внутренней части герцогства, лейтенант тридцать дней назад вырвался из Карстена, сохранив только жизнь. Он покачал головой:

— Ивьен — солдат, наемник. Война — его ремесло. Убивать так — значит сеять семена черной ненависти, что взойдут в будущем. А Ивьен — господин этой земли, он не станет рушить свои владения. Зачем ему брать на себя такое.

— Но мы видели подобное уже не однажды. Одна банда головорезов или даже две не смогли бы натворить всего этого.

— Верно. Поэтому я думаю, что мы бьемся теперь с одержимыми.

Одержимые! Саймону припомнилось значение этого старинного слова в его собственном мире — одержимые демонами. Впрочем, в это нетрудно было поверить, вспоминая все, что приходилось им видеть. Одержимые демонами… или же… Невольно вспомнилась дорога к Сулкарфорту. Одержимые демонами… или лишенные души! Вновь Колдер?

И с того времени, несмотря на глубокое отвращение, Саймон старался запомнить все, что случалось увидеть в подобных местах… впрочем, поймать творивших это за гнусным делом не удавалось. Ему хотелось бы посоветоваться с ведьмой, но она уехала на север с Бриантом в первом потоке беженцев.

Он потребовал информации от других летучих отрядов. И ночами то в одном, то в другом временном приюте пытался сложить головоломку воедино. Конкретных свидетельств не хватало. Но Саймон все же уверился, что кое-кто из карстенских командиров действовал не по-людски, что в армию герцога просочились чужаки.

Чужаки! Он так и не мог понять, откуда взялась в этом мире сложная техника. Беженцы дружно твердили, что странные устройства они получили из-за моря; столетия прошли с тех пор, как привезли их из-за морей сулкары, а Древняя Раса приспособила для отопления и освещения… Из-за моря получили и сокольники изумительные передатчики для своих соколов. Но и место, откуда пошла вся колдерская мерзость, тоже было за морем.

Обо всем, что сумел разузнать, он известил Эсткарп и попросил своего посланца вернуться с ответом от ведьм. И мог быть уверен теперь: пока в его отряде люди Древней Расы, чужакам в их ряды не проникнуть. Они были в родстве со своей землей и насквозь видели тех, что были им чужды.

В горах заметили еще трех поддельных соколов. Все они разбились о землю, и Саймон мог покопаться в обломках. Кто, откуда и зачем подсылал их сюда, так и осталось загадкой.

Ингвалд, его карстенский лейтенант, поглядев на оставленные за спиной следы разрушений, присоединился к нему.

— Основная группа с добычей уже на холме, капитан. В этот раз мы кое-что нашли и подожгли, чтобы замести следы, теперь они не догадаются, что и сколько попало к нам в руки! Есть и еда и четыре ящика со стрелками.

— Для летучего отряда слишком много, — Саймон, хмурясь, вернулся к насущным делам. — Похоже, что Ивьен хочет устроить базу в этих местах и снабжать отсюда свои отряды. Быть может, он собирается двинуть к границе крупные силы.

— Не понимаю, — медленно сказал Ингвалд. — Почему все это так внезапно свалилось на нас. Конечно, с береговым народом мы не родня… в конце концов это они загнали нас вглубь. Но десять поколений мы прожили бок о бок в мире, каждый занимался своим собственным делом и не лез к другому. Мы — старый народ, не склонный к войнам, и не давали им причин к нападению. Но сейчас, когда беда уже разразилась, ясно, что ее долго готовили.

— Конечно, готовили, но не Ивьен, — Саймон перевел коня на рысь. Конь Ингвалда взял тот же шаг, они теперь ехали бок о бок. — Мне нужен «язык», Ингвалд, один из тех, что оставляют за собой жуткие следы, вроде того, у развилки дорог…

В глубине глянувших на него темных глаз блеснул огонек:

— Если такой попадется, я доставлю его к тебе, капитан.

— Только живого, и чтобы еще говорил! — предостерег Саймон.

— И живого и разговаривать будет, — согласился офицер. — Нам тоже приходило в голову, что стоит порасспросить кого-нибудь из этих. Только попадаются не они, не те, кто повинен в этом. И я думаю, что делается это специально — для острастки.

— Непонятно еще и вот что, — Саймон снова размышлял вслух о насущной задаче. — Похоже, некто решил припугнуть нас жестокостью. И этот некто или, может быть, нечто не в силах понять, что таким образом можно добиться совершенно обратного, или… — и после минутной паузы он добавил: — не делают ли это, чтобы возбудить в нас ярость против Карстена и Ивьена, чтобы вся граница заполыхала, чтобы впутать сюда и Эсткарп, а потом ударить в другом месте?

— Быть может, верно и то и другое, — согласился Ингвалд. — Я знаю, капитан, ты ищешь чужаков в отрядах Карстена. Я слыхал, что случилось в Сулкарфорте, слыхал и о продаже людей в Горм. В своем отряде мы можем чувствовать себя в безопасности: никто не проникнет в наши ряды незамеченным… Мы знаем это и то, что ты не из нашего мира.

Саймон, вздрогнув, оглянулся, но Ингвалд невозмутимо улыбался ему.

— Да, иномирянин, сперва о тебе говорили… Потом мы узнали, что ты не из наших, но странным образом сродни нам. Нет, колдериту не легко проникнуть в наши ряды. И к сокольникам им не стоит даже соваться… Соколы не пропустят.

Саймон заинтересовался:

— Как так?

— Нелюдей птицы и звери распознают, пожалуй, даже быстрее, чем обладательницы Силы. А против подобных одержимых из Горма восстанут и птицы и звери. Так что соколы Гнезда служат своим хозяевам двойную службу и охраняют горы.

Но еще прежде, чем день начал клониться к вечеру, Саймон смог убедиться, что хваленая безопасность гор не прочнее птичьего крыла. Они как раз разбирались в том, что отбили у каравана, Саймон откладывал в сторону нужное для Гнезда, как вдруг раздался оклик часового, которому ответил сокольник. Обрадованный возможностью использовать его в качестве посыльного и не гонять никого из своих людей, Саймон поспешил навстречу.

Всадник вел себя необычно. Забрало птицеголового шлема оставалось опущенным, словно в бою. Но не только это насторожило Саймона. Его люди, подобравшись, окружили пришельца, и Саймон тоже ощутил в них подобное подозрение, переходящее в уверенность.

Не думая более, он бросился на молчаливого всадника и ухватился за его оружейный пояс. Сокол на высоком насесте даже не шевельнулся. Это было странно. Бросок Саймона застал сокольника врасплох. Он не успел потянуться к оружию, однако моментально отреагировал — навалился всем весом на Саймона, повалил его на землю и вцепился ему в горло обеими руками в кольчужных перчатках.

И мускулы и тело у него были словно из железа, из стали… Через несколько секунд Саймон понял, что решился на невероятное: с тем, что скрывалось под личиной сокольника, невозможно было справиться голыми руками. Но ему помогли — руки друзей оторвали от него осатаневшего бойца и пригвоздили к земле.

Потирая исцарапанное горло, Саймон встал на колени.

— Снимите шлем! — еле выдохнул он, и Ингвалд взялся за пряжки и наконец стащил с него шлем.

Все обступили державших поверженного, он все еще отчаянно сопротивлялся. Сокольники — кровная родня друг другу, в основном они рыжеволосы, и глаза у них желтовато-коричневого цвета, словно у их пернатых слуг. Внешне этот человек был похож на них, но никто, в том числе и Саймон, не сомневался, что перед ними не истинный житель этой горной страны.

— Свяжите понадежнее! — приказал Саймон. — Думаю, Ингвалд, нам наконец попался один из тех, кого мы долго искали. — Он подошел к лошади, на спине которой прибыл в лагерь этот лже-сокольник. На шкуре животного поблескивал пот, пена выступила возле удил — быть может, он просто загнал ее. Белки одичалых глаз поблескивали. Но когда Саймон потянулся за уздечкой, лошадь не попыталась вырваться, просто стояла, опустив голову, по пропотевшей шкуре ее волнами пробегала крупная дрожь.

Сокол сидел спокойно и крыльями не бил, и не шипел, отгоняя Саймона. Тот потянулся, схватил птицу с насеста и сразу же понял, что существо в его руках не было живым.

Не выпуская птицу из рук, он обернулся к своему лейтенанту:

— Ингвалд, пошли Латора и Карна в Гнездо, — он выбрал двух лучших разведчиков, — надо узнать, как далеко зашла ржа. Если там все в порядке, пусть предупредят их, а в качестве доказательства возьмут шлем нашего пленника. Похоже, шлем делали сами сокольники, но, — он нагнулся над связанным, молчаливо взиравшим на него полными нечеловеческой ненависти глазами, — я не верю, что этот из их числа.

— Почему бы не прихватить с собой и его, — спросил Карн, — или птицу?

— Запертую дверь надо взломать, чтобы войти. Этим типом прежде следует заняться самим.

— У водопада есть пещера, капитан, — заговорил Уолдис, юноша из домочадцев Ингвалда, сопровождавший своего господина в горы, — около входа можно поставить часового, о ней никто и не догадается.

— Хорошо, отведешь его туда, Ингвалд.

— А ты, капитан?

— Я хочу проследить, откуда он ехал. Может быть, из Гнезда… И чем скорее мы узнаем правду, тем лучше.

— Едва ли он из Гнезда, капитан. Если же он все-таки оттуда, то вряд ли ехал прямой дорогой. Теперь мы на запад от горного замка. А этот ехал по тропе от моря. Санту, — обратился он к одному из воинов, помогавших вязать пленника, — съезди туда, смени и пришли сюда Калуфа, он первым увидел лже-сокольника.

Саймон закинул седло на своего коня, добавил мешок с провизией, а сверху уложил в него поддельного сокола. Был ли он из числа этих летучих аппаратов, почти не отличимых от сокола, пока он еще не был уверен, но по крайней мере механическая птица была цела. Он заканчивал укладку, когда прибежал Калуф.

— Ты уверен, что он ехал с запада? — требовательно спросил Саймон.

— Я могу поклясться в этом на камне Энгиса, капитан. Люди-соколы не испытывают особой приязни к морю, хотя и служат иногда матросами у торговцев. Я не знал, что они патрулируют береговые утесы. Он проехал прямо между тех иззубренных скал, что торчат на пути к бухте, которую мы нанесли на карту пять дней назад, и двигался он уверенно, явно зная местность.

Саймон был более чем обеспокоен. Недавно обнаруженная бухта была для них лучиком надежды, через нее можно было установить надлежащую связь с севером. Подходы к ней не были усеяны отмелями и каменными рифами, как обычно на побережье, и Саймон хотел устроить там гавань для легких суденышек, чтобы облегчить дорогу беженцам и снабжение приграничных отрядов. И если о бухте знали враги, в этом следовало удостовериться немедленно.

Покинув поляну с Калуфом и еще одним воином, Саймон снова задумался, мысли его двоились. Он следил за окрестностями, не припуская ничего, что могло бы пригодиться немедленно для защиты и нападения, однако глубже, под этим поверхностным слоем, за мыслями о безопасности, еде, укрытии — словом, в глубине, за сиюминутным — скрывались иные глубокие думы.

Когда-то в тюрьме у него было время исследовать глубины в себе самом. И дорогу он выбрал тогда суровую, заморозившую его душу, что, впрочем, до сих пор его не беспокоило. Жизнь в бараках, воинская дружба — все это было лишь броней, скорлупой, не пропускавшей ничего вглубь.

Ему был знаком страх. Это чувство быстротечное, побуждавшее к действию. В Каре его привело что-то другое, но он справился с собой. Тогда, входя в ворота Петрониуса, он надеялся, что обретет себя, вновь станет цельным человеком. Пока это было не так. Ингвалд говорил о том, что демоны могут владеть человеком, только как быть, если человек сам не владеет собой?

Он был всегда в стороне, наблюдая за жизнью других. Чужак… Его люди прекрасно знали об этом. Быть может, и он сам просто один из разбросанных по этому миру осколков головоломки, куски которой не сходятся… Откуда здесь взяться машинам? Что есть Колдер? Ему казалось, он на пороге открытия, важного не для него одного, для Всех, чье дело он здесь защищает.

А потом сторонний наблюдатель, его второе пытливое «я» сразу исчезло, уступив место капитану летучего отряда, — Саймон заметил дерево, искривленное горными ветрами. На безлистной ветви его, черневшей в вечернем небе, раскачивался мрачный груз.

Он пришпорил коня и остановился у дерева, разглядывая три маленьких тела, раскрытые клювы, остекленевшие глаза, когтистые лапы с алыми путами и крошечными серебряными дисками. Три сокола висели на ветке, ожидая очередного путника на этой тропе.

— Зачем это? — спросил Калуф.

— Предупреждение или еще что-нибудь. — Спешившись, Саймон перебросил поводья спутнику. — Подождите здесь. Если я через некоторое время не вернусь, возвратитесь к Ингвалду и доложите. Меня не разыскивайте, мы не можем позволить себе терять людей безо всякой пользы.

Оба запротестовали, но Саймон резко приказал им оставаться и углубился в кусты. Там явно кто-то успел побывать, ветви были изломаны, на мху остались следы сапог, валялся обрывок соколиных пут. Он приближался к берегу, до него уже доносился шум прибоя, вне сомнения, из той самой бухты.

Саймон дважды проезжал по этой тропе и мог припомнить окрестность. К несчастью, в небольшом овражке, где он сейчас находился, негде было укрыться. С обеих сторон торчали столь же плешивые утесы. Придется забираться на один из них, пусть дорога станет дольше и труднее. Он полез вверх.

Словно тогда в пещеру Волта поднимался он теперь: ’углубление, выступ — рука, нога. Наконец на животе он подполз к краю скалы и заглянул вниз.

Саймон был готов увидеть все, что угодно: чистый песок без каких-либо людских следов, отряд из Карстена, парусный корабль на якоре. Но увидел он нечто совершенно иное, заставившее его вспомнить об иллюзиях Эсткарпа: стальной корабль вынырнул словно из тайников собственной памяти. Но внимательно приглядевшись к резким строгим обводам, он понял, что корабль отличается от кораблей его мира, как поддельный сокол от реального.

Судно явно было морским, хотя ни мачты, ни надстроек, даже каких-то признаков двигателя не было видно. Сверху корабль казался похожим на торпеду с двумя острыми концами. В плоской верхней палубе было отверстие, возле которого стояли трое мужчин. В отблесках света от серебристой палубы заметно было, что их головы покрыты птицеобразными шлемами сокольников, конечно, истинных птице-людей среди них не было.

И снова вечная загадка этой земли: торговые корабли в Сулкарфорте были обычными парусниками дотехнической цивилизации, этот же корабль мог явиться из будущего, из его же собственного мира. Как могут бок о бок сосуществовать цивилизации столь различного уровня? И за это несет ответственность Колдер? Чужак, пусть чужак, но он был где-то на самом пороге… догадаться… пенять…

И в тот самый миг бдительность оставила его. Только прочный шлем карстенской работы спас ему жизнь. Удар из ниоткуда потряс Саймона. Пахло мокрыми перьями, чем-то еще… полуослепленный, почти потеряв сознание, он попробовал встать и получил новый удар. На этот раз он заметил, как в море исчезает крылатый силуэт. Сокол, но истинный или ложный? Размышления его прервало поглотившее сознание черное облако.