"Влюбиться легко" - читать интересную книгу автора (Неверсон Вивиан)

Глава 10

Следующий месяц грозил затянуться до бесконечности.

Каждое движение, каждый жест Фредерики сводил Коннора с ума. Стоило девушке нагнуться к кастрюле на плите, и он тотчас же воображал, как Фредерика склоняется над ним в чем мать родила… Ну, или в передничке. В кружевном передничке, и только.

Иногда девушка отправлялась вместе с Бидди в женский клуб «Эрин». Возвращалась она всегда в превосходном настроении и взахлеб рассказывала о всевозможных проектах, над которыми в данный момент работали активистки. Клуб, насколько удалось уразуметь Коннору, ставил целью возрождение «Добрых Старых Ирландских Традиций». Каких именно – кажется, даже старейшие члены клуба представляли весьма смутно. Они устраивали вечера национального танца, где танцевали главным образом вальсы; ужины, на которых подавали блюда старинной ирландской кухни, но без доброго ирландского пива – клуб-то женский! Организовывали встречи Жен и Матерей и все такое прочее. Впрочем, Бог с ними, с целями, главное – общение!

Коннор знал, что всю жизнь Фредерика мучительно страдала от отсутствия друзей, и теперь общение с членами клуба явно шло ей на пользу. У нее появились подруги, девушка буквально сияла, рассказывая мужу об их «великих начинаниях», а Кона с каждой минутой все сильнее влекло к ней. Доходило до смешного: спустя какое-то время он обнаружил, что возбуждается, глядя, как Фредерика чистит зубы.

Наконец-то она уговорила его поездить с ней верхом… И первая же прогулка встряхнула его куда как основательно!

Девушка изучила от корки до корки журнал «В седле», включая рекламные объявления. И однажды заказала пару джинсов, что сидели на ней идеально. Всякий раз, любуясь женой, Коннор запрещал мыслям устремляться в некие запретные области.

Но если не считать мучительного предвкушения счастливого дня, месяц прошел довольно спокойно. По выходным супруги катались верхом, и впервые в жизни Коннор понял, что обожает лошадей. Впрочем, он догадывался, что причина кроется не только в лошадях, но и в хорошей компании. Все, чем они занимались вместе с Фредерикой, доставляло ему неизъяснимое удовольствие.

Однако в любой бочке меда есть ложка дегтя. Всякий раз, оказавшись с женой на конюшне, Коннор ощущал на себе неодобрительный взгляд Кэтлин. Разумеется, отношения супругов старуху никоим образом не касались, и все-таки она не переставала наблюдать за ними – неумолимо, осуждающе, – и голубые глаза ее зло сверкали. Порой Коннор с трудом сдерживался, чтобы не выложить мисс Кэти все, что он о ней думает.

Наконец настала пятница. Уже ближе к вечеру Кэтлин, точно прочтя мысли своего подопечного, приказала ему съездить на дальнее пастбище и пригнать домой годовалого жеребчика, который, как сообщили работники, отбился от табуна. Коннор нескоро обнаружил беглеца и еще полчаса потратил, пытаясь его заарканить.

Затем он сверился с часами. Без четырех минут пять. До конюшен путь неблизкий, а к тому времени, как он поставит жеребца в стойло, пойдет седьмой час. Фредерика уже вернется и будет ждать его дома…

Приехав, он первым делом отправится в душ. Может, если повезет, уговорит Фредерику составить ему компанию. Живо вообразив обнаженную девушку под тугими струями воды, Коннор решил включить совместный душ в обязательную программу вечера.

Чем ближе подъезжал он к дому, тем громче стучало его сердце. Каждый нерв вибрировал, точно туго натянутая струна… Но машины Фредерики у входа не было. Коннор отпер дверь. Тишина. Он окликнул жену. Никого.

Где же она?

На кухонном столе лежала записка. Пробежав ее глазами, Коннор на мгновение зажмурился, чувствуя, как в груди вскипает ярость.

Фредерика уехала к Бидди, печь пирожки для благотворительной распродажи клуба «Эрин», будь он неладен! И вернется нескоро.

Он глазам своим не верил. Они собирались впервые заняться любовью, а она – печет пирожки!

Коннор в сердцах смял записку. Нет уж. Ни за что. Она вернется домой. Немедленно! Прямо сейчас!

Фредерика как раз поставила в духовку очередной противень, когда зазвонил телефон. Бидди сняла трубку – и глаза ее удивленно расширились.

– Минуточку, Кон. Я ее позову.

Едва прозвучало имя Кон, как Дейдре с Эрикой, устроившиеся за кухонным столом, словно по команде умолкли и вскинули головы. Бидди опасливо передала трубку подруге.

– Какой-то он злой сегодня, – шепнула она. – Ты смотри будь с ним поосторожнее.

– Привет! – как ни в чем не бывало сказала мужу Фредерика.

– Что это ты затеяла? – прорычат Коннор в ответ.

– А ты, никак, мою записку получил, – улыбнулась она.

– Получил. Плюнь на дурацкие пирожки. Немедленно поезжай домой!

– Прости, Кон, никак не могу. Оказалось, нам потребуется куда больше пирожков, чем мы думали, так что положение безвыходное. Я вернусь, когда мы закончим.

– Нет. Ты вернешься прямо сейчас!

Голос его звучал так требовательно, что сердце девушки затрепетало в груди. Разумеется, Фредерика ничего не планировала нарочно, и помимо ее воли ситуация перерастала во что-то интересное.

– Фредди, ты меня слышишь? – угрожающе произнес Коннор. – Не-мед-лен-но домой!

– Ну надо же, – произнесла она, отходя от подруг, настолько позволял провод, и понижая голос. – И кто это тут раскомандовался?

Слышно было, как Коннор глубоко, с перерывами вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Тон его словно по волшебству изменился.

– Что ты, детка. Я не пытаюсь командовать, честное слово. Но ведь у нас на вечер были планы… ты разве забыла?

– Конечно нет. Просто все немного откладывается.

– Так насколько ты задержишься?

– Не знаю. Часа на три. Может, на четыре.

– Четыре часа?!

– Ну, видишь ли, сорок дюжин пирожков за пять минут не испечешь.

– Сорок дюжин?!

– Ты не нервничай так, – посоветовала Фредерика, прижимая трубку к уху и чувствуя, как в груди все замирает от сладкого предвкушения. – Ты пока поужинай, посмотри телевизор. Оглянуться не успеешь, как я уже вернусь.

И, не выслушав ответа, она повесила трубку, и тайне жалея, что не может помчаться домой и броситься ему в объятия. Но ведь она обещала помочь с пирожками. Кроме того, при мысли о том, как Коннор нетерпеливо расхаживает по комнате, то и дело сверяясь с часами, по телу ее разливалось приятное тепло.

Фредерика вернулась к кухонному столу и уселась рядом с Бидди.

– Все в порядке? – озабоченно осведомилась толстушка. – Кон, похоже, всерьез разозлился.

– О, еще до конца ночи у него будет повод стать довольным и счастливым. Верь мне.

Женщины переглянулись, а затем все глаза обратились на Фредерику.

– Он просто немного раздосадован, что меня до сих пор нет дома, – добавила она. – На сегодняшний вечер у нас запланировано… э-э-э… нечто особенное.

Женщины дружно подняли брови.

– Мы просто хотели побыть вдвоем, – объяснила девушка, улыбаясь краем губ. – Сами понимаете.

– Вот именно! – Дейдре картинно развела руками. – Вы как хотите, а я все-таки спрошу. – Она повернулась к Фредерике и очень серьезно сказала: – Фредди, ты просто обязана нам все рассказать. Не пойми меня превратно, ты очень хорошенькая и милая, но я и предположить не могла, что Коннор О'Салливан вообще женится на ком-нибудь. Он не из той породы, сама понимаешь… И вдруг ни с того ни с сего он обзаводится женой и живет на ферме, как самый что ни на есть примерный семьянин. – Дейдре придвинулась и заговорщицки понизила голос: – Так открой свой секрет, ну пожалуйста!

Эрика и Бидди наклонились ближе, чтобы не упустить ни слова. В кухне воцарилась гробовая тишина. Фредерика ушам своим не верила. Эрика и Дейдре учились с ней в одной школе, только двумя классами старше. Обе пользовались бешеным успехом, у обеих от поклонников отбоя не было. Такие никогда не обратились бы за советом насчет мальчиков к ней, Фредерике Линдси. А сейчас просят – буквально умоляют – просветить их, как строить личную жизнь.

– Ну-у, – протянула Фредерика, балансируя на еле заметной грани между правдой и вымыслом. – Наверное, секрет состоит в том, чтобы дать мужчине именно то, что ему нужно.

А ведь она ни словом не солгала! Коннору требовалась жена на шесть месяцев, и Фредерика выполнила его пожелание.

– Так расскажи, расскажи! – не сдавалась любопытная Дейдре. – Что именно нужно такому мужчине, как Коннор О'Салливан?

– Дейдре! – предостерегающе воскликнула Бидди. – Твое ли это дело?

– Отстань, Бидди! Это же девичник! Я вот уже два года пытаюсь заставить Фреда сказать мне заветные слова. И безуспешно. А Фредди женила на себе Кона за два дня. Может, она мне что-нибудь присоветует.

– И все равно тебя это не касается, – упрекнула подругу Бидди. – Так что оставь свои расспросы при себе. – Толстушка выждала минуту-другую, а затем словно невзначай промолвила: – Разве что Фредди сама захочет рассказать.

По умоляющему взгляду Бидди девушка поняла, что ее скоропалительный брак даже миссис Киттеридж не дает покоя. Только та слишком хорошо воспитана, чтобы приставать к подруге с неделикатными расспросами.

– Кто знает, что сводит вместе двоих людей? – улыбнулась Фредерика. – Все вместе и ничего в отдельности… сама судьба, не иначе.

– У Кона оказалось достаточно здравого смысла, чтобы с первого взгляда распознать истинное сокровище, – подвела итог Бидди. – Тема закрыта. А теперь не вернуться ли нам к пирожкам? А то мы всю ночь здесь просидим.

Все принялись раскатывать тесто, лепить пирожки и выкладывать их на свободный противень. Огонек таймера подмигнул и погас, давая понять, что еще одна партия готова. Фредерика как раз перекладывала готовые пирожки на блюдо, когда в дверь постучали – громко, настойчиво, властно.

Женщины притихли и вопросительно переглянулись.

– И кого это черт принес? – удивилась Бидди, подходя к двери. Она посмотрела в глазок и, стремительно повернувшись, объявила трагическим шепотом: – Фредди, это Кон!

Сердце девушки неистово забилось в груди. А Коннор снова забарабанил в дверь, на сей раз еще громче, еще требовательнее.

– Да он просто вне себя, – зашептала Бидди. – Ты уверена, что его стоит впускать?

– Если не впустить, он разозлится еще больше, – вздохнула Фредерика.

Бидди открыла дверь и впустила нежданного гостя в дом.

– Где Фредди? – мрачно осведомился Коннор с порога.

Он окинул взглядом кухню, тут же нашел жену. И Фредерика поняла, что не удивится, если Кон стремительно бросится к ней, колотя себя в грудь, точно какой-нибудь неандерталец, перебросит через плечо и, невзирая на ее визг и крики, потащит к себе в пещеру.

Но Коннор неспешно пересек кухню и остановился перед Фредерикой.

Она невинно улыбнулась и прошептала:

– Пирожки предназначены для доброго дела.

– Я тебе это еще припомню, – шепнул Коннор в ответ.

– Обещаешь?

– Уж не сомневайся, детка.

О, как упивалась Фредерика звуками его голоса – грудного, дразнящего. А сколько в нем было нетерпения! Между тем Коннор сократил разделяющее их расстояние еще на шаг.

– Так ты хочешь сказать, что с места не стронешься, пока не испечешь эти ваши пирожки?

– Боюсь, что так.

– Ну что ж… – Коннор глубоко вздохнул. – Тогда мне остается только одно…

Он развернулся к активисткам клуба «Эрин» и оглядел их с ног до головы – так сержант морской пехоты производит смотр доверенных ему солдат, прежде чем крикнуть: «В атаку!»

– Ну ладно, дамы. Говорят, вам сорок дюжин пирожков требуется. Так приступим, чего время терять!

Женщины так и попадали бы в обморок, да только Коннор уже вовсю отдавал команды. Не прошло и нескольких минут, как Бидди уже вытащила все тазы и миски, что только нашлись в доме, а подруги ее выстроились у стола и послушно отмеривали каждая и свою посудину нужное количество ингредиентов. Затем, опять-таки по команде, все принялись взбивать и размешивать как одержимые. А Коннор все подгонял и подгонял и наконец сам принялся ловко мешать тесто здоровенной ложкой, подавая пример «подчиненным».

– Ну что, убедились, что так оно эффективнее? – осведомился он, улыбаясь и стряхивая с ладоней муку.

Женщины молча кивнули, слишком потрясенные, чтобы произнести что-то осмысленное.

– У вас же вторая плита есть, – обратился Коннор к хозяйке дома. – Почему бы вам и ее не включить?

– Она не работает. Да нам с Фергусом и одной за глаза хватает, так что руки все не доходят починить.

Коннор открыл дверцу духовки и заглянул внутрь.

– Да у вас же просто-напросто горелка засорилась, – объявил он минуту спустя. – Сейчас все заработает.

Он поковырялся в недрах духовки, одолжил у Бидди спички – и очень скоро пирожки пеклись уже на четырех противнях вместо двух.

– Да что на него нашло? – шепнула Бидди подруге. – Коннор О'Салливан явно не из тех, кто любит в кухне возиться!

– Он просто помочь хочет. Только и всего.

– Как же! Скажи еще, что Фергус обожает салфеточки вышивать и ногти мне красить. Что между вами происходит?

Фредерика загадочно улыбнулась в ответ.

– Я этого так не оставлю, – пригрозила Бидди. – Рано или поздно я все из тебя выпытаю, так и знай!

Как только Бидди отвернулась, девушка, поймав на себе взгляд мужа, обмакнула палец в тесто и медленно облизала со всех сторон. Однажды в фильме она видела нечто подобное, и тогда парень героини совсем потерял голову. Оказалось, что метод и впрямь действенный. Коннор неотрывно следил за каждым движением розового язычка, а затем, стремительно повернувшись, спросил Дейдре, отчего она кладет на противни по двенадцать пирожков, когда слепому видно, что на каждый с легкостью поместится по пятнадцать.

Позже, выходя из ванной, Фредерика почувствовала, как на плечо ее легла тяжелая рука. Коннор притиснул девушку к стенке полутемной прихожей, погладил по бедрам, обнял ладонями ее лицо. А затем поцеловал – впервые за прошедший месяц, и пирожки вдруг разом утратили всю свою значимость.

– А как же золотое правило «не-тронь-меня»? – лукаво осведомилась Фредерика, думая, как это чудесно – вновь оказаться в его объятиях.

– Я просто даю тебе отведать самую малость того, чем ты вовсю наслаждалась бы сейчас, если бы правильно распределяла очередность.

– Но ведь до утра еще так далеко…

– От души надеюсь, что прошлой ночью ты хорошо выспалась, потому что сегодня тебе не суждено глаз сомкнуть…

И Коннор привлек жену к себе, нашептывая ей на ухо всякую дразнящую чепуху. Из кухонной двери осторожно выглянули три любопытные физиономии. Но, поймав на себе негодующий взгляд Фредерики, подруги тут же исчезли, хихикая, точно школьницы.

– Поверить не могу, что ты способен так себя вести! – шепотом отчитала мужа Фредерика.

– Ха-ха, если мы в ближайшее время с пирожками не разделаемся, ты еще не то увидишь! – пригрозил Коннор.

Фредерика восприняла угрозу всерьез – настолько всерьез, что, возвратившись в кухню, каким-то непостижимым образом умудрилась разместить на противне двадцать пирожков вместо пятнадцати.

Коннор взялся мешать новую порцию теста. Воспользовавшись тем, что помощник глядел в другую сторону, Дейдре лукаво шепнула Фредерике:

– При такой сногсшибательной внешности он еще и пироги печет!

– Он просто хочет помочь, – сдержанно повторила она.

– Невероятно, – развела руками Эрика. – Просто невероятно. Я же его еще по школе помню. – Она покачала головой. – Фредди, я столько сплетен о нем наслушалась. Дескать, он закоренелый преступник, подкупил десяток адвокатов, только поэтому и не сел. Черная овца в стаде и все такое. Но, знаешь, с сегодняшнего дня я ни одному слову против Кона не поверю.

– Правда?

– Правда. Мужчина, способный любить свою жену так, как Кон – тебя, просто не может бьпъ злодеем. И если я еще хоть раз услышу что-нибудь порочащее Коннора О'Салливана, примерного семьянина и идеальнейшего из мужей, молчать не стану, будь спокойна!

– И я тоже, – поддержала подругу Дейдре.

Только сейчас Фредерика с запозданием осознала, как далеко заходит злопамятство обитателей Баллинраннига. Эти люди до сих пор считают Коннора виновным, хотя суд его оправдал, – и только потому, что подростком он вел себя вызывающе.

– Спасибо, – поблагодарила Фредерика подруг. – Вы меня очень обяжете.

– Эй! – крикнула из своего угла Дейдре. – Мы через выходные собираемся на побережье съездить, на развалины монастыря… По преданию, его еще святой Колумкилле основал. Не хочешь присоединиться?

– С удовольствием, – заверила Фредерика.

Меньше чем за два часа нужное количество пирожков было испечено и разложено по красивым картонным коробкам. Коннор в очередной раз вымыл руки и взглядом дал жене понять, что им пора.

Фредерика знала, что он в нее вовсе не влюблен, и все-таки Кона влекло к ней так, как ни одного мужчину на ее памяти. На сегодня и этого достаточно.

Супруги попрощались, вышли на улицу. Коннор, воспользовавшись темнотой, решительно взял Фредерику под руку.

– А теперь садись в машину, – приказал он, – и не вздумай где-нибудь отстать! Поезжай прямо за мной! Скорости не сбавляем, по пути не останавливаемся. Понятно?

– Вообще-то, я собиралась купить стирального порошка…

– К черту порошок! Мы едем прямиком домой.

Наверное, с ее стороны нехорошо было дразнить мужа, но Фредерика просто не могла удержаться.

– Кон, ты, никак, опять раскомандовался?

Коннор О'Салливан стремительно повернулся.

– А ты чего ждала! Сорок дюжин пирожков дают мне право слегка потиранствовать. Так и заруби себе на носу!

– Уже зарубила, – лукаво улыбнулась Фредерика.

– Вот и отлично.

Он рывком открыл дверцу машины, и девушка уселась внутрь. Коннор, убедившись, что ремень безопасности пристегнут, вернулся к своему «БМВ» и включил зажигание. В душе Фредерики все пело. О, как отрадно ей было вслушиваться в интонации его голоса, несмотря на командные нотки… Или благодаря командным ноткам?

Всю дорогу до дома она блаженно улыбалась, точно ребенок, выпросивший мороженое. Но едва машины въехали в ворота фермы, до Фредерики вдруг дошло, что именно ей предстоит, и дыхание у нее перехватило.

Как только обе машины затормозили у входа, Коннор выскочил на дорогу, бросился к потрепанному «опелю», распахнул дверцу, схватил жену за руку, едва ли не силой вытащил наружу. И, не выпуская ее ладони, повел по ступеням. Едва супруги оказались в доме, он стремительно повернулся и притянул девушку к себе.

Фредерика порывисто обняла мужа, предвкушая, как нетерпение, снедающее Коннора весь вечер, найдет выход во вполне недвусмысленных действиях. Но вместо того, чтобы поцеловать жену, он застыл на месте, неотрывно глядя на нее.

– Кон, что случилось?

Он собрался было ответить, но почему-то промолчал.

– Кон?

– Фредди, для тебя это… в первый раз.

– Да.

– И тебе сегодняшняя ночь запомнится на всю жизнь, неважно, удастся она или нет…

– Кон, что не так?

– Все в порядке. Просто…

– Что – просто?

Он выскользнул из ее объятий и направился к дивану.

– У меня такое ощущение, точно я тебя принуждаю.

– Послушай, я же принимала противозачаточные таблетки! Я сама так решила, ты разве не помнишь?

– Да, знаю… И все-таки я тебя к этому подтолкнул… – Коннор резко выдохнул. – Вот что, Фредди, если ты этого не хочешь, просто скажи, и будет так, как ты пожелаешь. Обещаю.

Неужели она слышит такое из уст Коннора О'Салливана? Куда подевались его нахальство, его самоуверенность, столь ей знакомые?

Исчезли, точно их и не было. Пусть только до поры до времени. Защитная маска упала, а под ней обнаружился человек… мужчина, который ценит ее чувства, мужчина, который в первую очередь хочет добра ей, невзирая на собственные потребности. И за это Фредерика любила его еще сильнее.

Она шагнула к мужу.

– Кон, я хочу этого. Я хочу тебя. Разве ты не видишь?

– Ты так говоришь, но вполне ли ты уверена? Все безвозвратно изменится, Фредди. Ты станешь иной, и я не знаю, готова ли ты к этому.

– Тогда предоставь решать мне самой. – Фредерика обвила руками его шею. – Просто поцелуй меня, и все.

Мгновение поколебавшись, Коннор коснулся ее губ нежным, ласковым, легким поцелуем. Чудесный поцелуй… но Фредерике хотелось большего. Гораздо большего!

Она вцепилась в его рубашку, притянула к себе и поцеловала в ответ. В этот поцелуй она вложила все обуревающие ее чувства, все то, чему научилась от него же, без слов объясняя, что хочет его прямо здесь и сейчас. Этот поцелуй дышал таким жаром, таким неистовством, таким самозабвением, что Коннор не мог ему не поддаться.

Наконец Фредерика отстранилась, по-прежнему не выпуская его рубашки. Ей отчаянно хотелось увидеть в синих как небо глазах бушующее пламя желания. Привести мужчину к пределу чувственного возбуждения. Развеять все его сомнения и испытать наконец то, о чем она мечтала всю свою взрослую жизнь. Но Коннор только улыбнулся.

– Фредди, ты пытаешься мне что-то сказать?

– Да, черт тебя дери! – И Фредерика в сердцах рванула его рубашку.

– «Черт меня дери?» – потрясение переспросил Коннор. Никогда прежде не слышал он от жены подобных слов.

– Как мне убедить тебя? Сорвать с тебя одежду? Самой устроить стриптиз? Что?!

Коннор удивленно заморгал. А затем расплылся в широкой, от уха до уха, улыбке.

– А можно и то, и другое?

– Ну что мне с тобой делать? – простонала Фредерика, прижимаясь головой к его груди.

– Сейчас покажу, детка, – мягко заверил он. – Прямо сейчас.

Девушка подняла глаза, теперь в его взгляде не ощущалось ни тени нерешительности. Коннор взял ее за руку и повел в спальню. Сбросил с кровати покрывало и усадил жену рядом с собой. Потянулся к краю ее свитера, но Фредерика оттолкнула его руку.

– Нет. Сейчас моя очередь.

Она расстегнула две верхние пуговицы его рубашки. Коннор вытащил рубашку из джинсов. И тут Фредерику обуяла безрассудная отвага. Она снова отвела его ладони, ухватила за плечи и уложила на спину. На лице Коннора отразилось откровенное удивление. Она сама была изумлена ничуть не меньше, но от задуманного не отступилась. Расстегнула третью пуговицу и, прерывисто вздохнув, распахнула рубашку и поцеловала его в грудь. Она понятия не имела, правильно ли поступает, но Коннор закрыл глаза и тихонько охнул, даже не подумав ее остановить. Так что со следующей пуговицей Фредерика поступила точно так же, а потом и со следующей… Чем ниже она спускалась, тем громче стучало ее сердце.

Коннор стиснул в кулаках края простыни, и девушка с восторгом осознала, что ее поцелуи возбуждают его. Дрожащими пальцами она расстегнула последнюю пуговицу, поцеловав упругий живот как раз над пряжкой пояса.

– Чудесно, детка, – выдохнул он. – Но… как насчет манжет?

Фредерика послушно расстегнула манжеты. Коннор сел, сбросил с себя рубашку и, едва освободившись, взялся за свитер девушки и рывком стянул его через голову. В спальне было прохладно, но своими прикосновениями Коннор согревал Фредерику. Вот он расстегнул лифчик и принялся поглаживать ее груди. Затем осторожно уложил ее на кровать, сам вытянулся рядом и припал к ее губам в жадном, жарком поцелуе.

Она полагала, что ничего нового о поцелуях уже не узнает, но, к ее восторгу, оказалось, что до сих пор Коннор не продемонстрировал и половины своих талантов. После дюжины-другой неспешных, глубоких, дурманящих поцелуев, он нащупал пуговицу на ее джинсах, расстегнул, дернул вниз «молнию». Снял с девушки джинсы, а заодно и трусики. Фредерика потрясенно охнула. Внезапно устыдившись собственной наготы, она потянулась к одеялу, но Коннор решительно отвел ее руку.

– Нет уж, – сказал он. – Сегодня ночью я хочу тебя видеть всю как есть.

Фредерика послушно откинулась назад, глядя на мужа во все глаза. Она бы непременно умерла от смущения, если бы не отвлекающий фактор: Коннор снял собственные джинсы. Девушка завороженно следила за тем, как он раздевается. В первый раз в жизни она увидела нагого мужчину – роскошного, восхитительного, головокружительно прекрасного.

Коннор снова вытянулся на кровати рядом с женой, не переставая ласкать ее, поглаживать бедра, спину, талию. А в следующий миг горячее дыхание опалило ей грудь. Он поцеловал ее, а затем скользнул языком по соску.

Ощущение было как от электрического разряда. Фредерика изогнулась всем телом, но он прижал ее к постели, продолжая ласкать языком сосок, сначала один, потом другой. Наслаждение оказалось острым, мучительно-невыносимым.

– Кон… – пролепетала Фредерика, хватая ртом воздух.

– Да?

– Я хочу к тебе прикоснуться. Это… нормально?

– Нормально? – Коннор тихо рассмеялся, представив, как кто-то на его месте говорит «нет». – Да, детка, вполне нормально. А к чему ты хочешь прикоснуться?

Фредерика встретилась с мужем взглядом, без слов давая понять, что именно ее влечет. Затем рука девушки робко легла на его бедро. Коннор направил ее ниже, и вот уже ее пальцы сомкнулись вокруг его мужского естества. Она осторожно сжала руку, выдохнула, а Кон стиснул зубы.

Кажется, он допустил ошибку. Нежные, чуткие пальцы скользили по тугой плоти – исследовали, поглаживали… сводили с ума.

– Какой… большой, – прошептала Фредерика.

– Для ушей мужчины это звучит лучшей музыкой, – глухо заверил Коннор. – Ты действительно никогда не делала этого прежде?

– Никогда. – В тихом голосе девушки слышалась такая благоговейная серьезность, что Кон мысленно возблагодарил Господа за то, что с Фредерикой сегодня именно он, а не кто-нибудь другой, не какой-нибудь бесчувственный олух, не способный оценить, какое редкое сокровище посылает ему судьба. – А ты уверен, что он… – озабоченно начала она.

– Что?

Фредерика долго молчала.

– Поместится?..

Коннор улыбнулся и перекатил жену на спину. Провел ладонью по ее животу, затем между бедер. Фредерика задохнулась, но он коснулся ее губ ободряющим поцелуем – и пальцы его скользнули глубже, в разгоряченное, влажное лоно.

– Ты чувствуешь, Фредди?

– Да, – тихо и смущенно призналась она. – Я и прежде чувствовала то же самое, тогда, когда мы… А это…

– Нормально, ты хочешь спросить?

– Да.

– Конечно, так все и должно быть. Твое тело говорит мне, что хочет меня. Поэтому… никаких проблем не будет.

И Фредерика снова принялась ласкать его, на сей раз смелее, чем прежде, теребя, щекоча, надавливая нежными, чуткими пальцами. И он понял: пора.

Коннор встал на колени, придвинулся ближе. На лице девушки ту же отразилось смятение.

– Не бойся, Фредди, не бойся. Я буду осторожен.

– Я не боюсь.

Но он знал, что это не так. Он чувствовал, как Фредерика напряжена, как нервничает. Коннор склонился к жене и вновь принялся осыпать ее поцелуями и поглаживать, пока девушка не расслабилась. Тогда он вновь приподнялся, раздвинул ей ноги. Чуть подался вперед – и вновь замер, уже у заветной цели.

– Радость моя, – проговорил Коннор, дыша так тяжело, что слова удавалось разобрать лишь с трудом, – я не хочу причинять тебе боль. Такое бывает… но лишь мгновение.

И он подался вперед. Фредерика задохнулась от неожиданности.

– Мне перестать?

– Нет! – воскликнула она, вцепившись ему в плечи. – Нет, не останавливайся! Пожалуйста! Я хочу почувствовать все… все как есть!

Коннор задвигался – поначалу медленно, стараясь быть как можно нежнее, И к своему изумлению, почувствовал, как пробудилось к жизни ее тело. Очень скоро Фредерика подстроилась под его ритм. Глаза ее закрылись словно сами собою, дыхание участилось. Он вошел глубже, более резко и быстро.

– О, Фредди…

Голос его понизился до хриплого шепота. А все равно слова не шли с языка. Разве опишешь словами то, что он чувствовал в тот миг! Близость с Фредерикой сводила его с ума. Волнующее ощущение, когда ты с женщиной составляешь единое целое, владеешь ею, подчиняешь ее себе и в то же время целиком и полностью от нее зависишь, как его объяснить?

– Кон, я чувствую… Раньше никогда… – простонала она.

– Фредди, ты так напряжена… Не знаю, следует ли мне…

– Пожалуйста, Кон, – взмолилась она. – Еще! Сейчас!

Он задвигался резче, и мгновение спустя она резко вдохнула. Все его существо содрогнулось в неизъяснимом восторге, а в следующий миг Коннор понял, что и Фредерика чувствует то же самое: она крепко-накрепко вцепилась в него, не то плача не то смеясь, изгибаясь всем телом…

Когда утихли отголоски страсти, Коннор перекатился на бок и притянул жену к себе. Фредерика прижалась к нему, тяжело дыша. Но благодаря нежному поглаживанию его ладоней вскоре успокоилась, притихла… Коннор думал о том, что, наверное, полагается что-то сказать, но отчего-то не смел нарушить торжественную тишину.

Сейчас он и вообразить не мог, что некогда счел Фредерику невзрачной дурнушкой. Волосы ее в полумраке отливали расплавленным золотом, в зеленых глазах вспыхивали и гасли золотые искорки. Более изящного, нежного, покорного тела он в жизни своей не касался, эти плавные изгибы созданы были для него.

Они уснули, не разжимая объятий. Напоследок в сознании Коннора промелькнула смутная мысль: раньше после ночи любви с очередной красоткой ему хотелось вскочить и бежать куда подальше. Сейчас же его переполняло безмятежное блаженство, казалось, он готов провести здесь, рядом с Фредди, целую вечность, и ни минутой меньше.

Фредерика открыла глаза. Сквозь занавески пробивалось яркое утреннее солнце. Она лежала на спине, а на груди ее покоилась мускулистая рука Коннора.

«Ты станешь иной, и я не знаю, готова ли ты к этому…»

Молодая женщина осторожно откинула покрывало и, в последний раз оглянувшись на спящего мужа, отправилась в ванную. Минут пять стояла она, прислонившись к стене, под прохладными потоками воды, стараясь совладать с удивительным, пугающим ощущением того, что Коннор прав.

И еще она любит Кона.

Нет, невозможно! Откуда ей знать, что такое любовь? Желание – с ним все понятно. За последние два месяца она изучила желание во всех подробностях, чтобы распознать его в любой ситуации. Но любовь? Какая она?

Любовь – это когда хочется всю жизнь провести в его объятиях. И каждую ночь оказываться в его постели. Любовь – это когда вдали от него ни минуты не можешь прожить.

Фредерика закрыла воду, отдернула занавеску… На пороге стоял Коннор, полностью обнаженный.

– Доброе утро, – улыбнулся он.

И не успела молодая женщина глазом моргнуть, как он уже шагнул к ней, открыл воду, заключил жену в объятия… Вновь его руки и губы дарили ей неизъяснимое наслаждение. И очень скоро все сомнения Фредерики развеялись, точно их и не было.

Глупая маленькая дурочка. Да я бы в любого влюбилась по уши после первой совместно проведенной ночи, внушала себе Фредерика. И была уверена, что по истечении означенного в договоре срока с легкостью выбросит Коннора из головы.

Но сердцу не прикажешь. Фредерика научилась видеть за маской донжуана и циника истинное лицо мужа, научилась читать в его сердце, хотел он того или нет.

И безоглядно его полюбила.