"Кладбище" - читать интересную книгу автора (Маккинти Эдриан)

9. Похороны на Плам-Айленде

Трахнутый опустил жалюзи и притушил свет, и все это время он без усилий удерживал меня в поле своего зрения, а его нервный указательный палец лежал на спусковом крючке пистолета, направленного мне в грудь.

Окровавленный, с широко раскрытыми глазами, лицом, сожженным солнцем до кирпично-красного оттенка и разметавшимися седоватыми патлами, напоминавшими грязный дьявольский венец, он был крайне доволен собой. Доволен и счастлив.

Бросив быстрый взгляд на тело, Трахнутый сказал:

— Да, теперь она умерла. Ты когда-нибудь видел, как умирает человек, Шон?

Я покачал головой.

— Ну да, конечно. Откуда же... Ладно. В общем, это только первый шаг. Ночь еще не кончилась, и я обещаю, что сегодня ты приобретешь ценный жизненный опыт.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, сознательным усилием удерживая внутри кипевшие во мне чувства.

— Здесь нужно прибраться. Ты прикасался к чему-нибудь?

— Ты же знаешь, что нет. Я просто стоял здесь, и все, — сказал я.

— Ну, а я все время был вот в этом. — Он показал мне руку в черной шелковой перчатке.

— Понятно.

— Сядь-ка вот на этот стул и посиди минутку спокойно, — велел Трахнутый.

Я сел. Трахнутый достал мобильник и, воспользовавшись ускоренным набором, вызвал какой-то номер.

— Алло, Джерри? Да, это я. Я обо всем позаботился. Приезжай сюда с Джеки — нужно от нее избавиться. Захвати побольше пластиковой пленки, твой большой чехол для паруса, моющие средства и рабочие комбинезоны... Нет, никаких проблем. Кстати, интересная штука... Здесь внезапно появился Шон, говорит, что хотел купить шоколаду. Да, конечно, дверь была закрыта, но он принялся звать хозяйку через щель почтового ящика. Мне это не нравится. Я не исключаю, что она была агентом ФБР, который осуществлял общее наблюдение, а он внедрился к нам, чтобы действовать изнутри. Может быть, это и не так, но нам придется за ним последить, возможно, допросить как следует. Я думаю, с ним все в порядке; он неплохой парень, но ты же меня знаешь, Джерри, осторожность — моя вторая натура... Да... Конечно. Чем скорее вы двое сюда приедете, тем лучше. А своим скажи, что нам придется срочно выехать на дачу, особенно если ты еще не отказался от своего плана «Б»... Да, до тех пор, пока пыль не уляжется... О'кей, жду.

Трахнутый дал отбой и посмотрел на меня.

— Насчет меня можешь не беспокоиться, — сказал я.

Он улыбнулся и потер подбородок:

— Послушай, Шон, я действительно считаю, что ты чист, но, сам понимаешь, нам приходится быть очень осторожными. Ведь мы тебя совсем не знаем. Поэтому, когда мы избавимся от этой шлюхи, я собираюсь устроить тебе небольшой допрос. Ты как, согласен?

Я промолчал.

Трахнутый прислонился к стене, покачал головой, покосился на труп Саманты и снова ухмыльнулся:

— В общем, Шон, дело такое: мы с Джерри решили на некоторое время покинуть город. Все равно мы не можем предпринять ничего существенного, пока ФБР не спускает с нас глаз, а после того как федералы обнаружат, что их агент исчез, они станут еще подозрительнее. Конечно, мы спрячем тело, и все здесь уберем, чтобы они не обнаружили никаких следов даже в ультрафиолетовых лучах, однако, как только ФБР поймет, что их человек пропал, они наверняка усилят наблюдение. Но у нас есть способ сбить федералов и легавых со следа. Мы отправимся к Джерри на дачу — это дом в мэнской глуши, который зарегистрирован на чужое имя и о котором никто, кроме нас, не знает. Место, кстати сказать, превосходное. То самое Кладбище, о котором тебе рассказывала Соня. Ну, помнишь, бывшее кладбище вагонов? ФБР не отыскать его и за миллион лет!

— А что там, на этом Кладбище?

— Там — ничего, за исключением нас. Мы поедем туда и, быть может, захватим с собой еще кое-кого.

Трахнутый замолчал и некоторое время рассматривал свою черную майку, испачканную кровью, слюной и бог знает чем еще.

— Майку придется выбросить, — сказал он и осклабился. Ему не терпелось поподробнее рассказать мне, что и как он делал, как она сначала сопротивлялась, как молчала, как истекала кровью и пыталась кричать с кляпом во рту. Он кашлянул, несколько раз моргнул, потом знаком показал мне, чтобы я спускался на первый этаж. Сам Трахнутый шел сзади. В магазине он первым делом проверил дверь, внимательно оглядел улицу и, опустив жалюзи, взял из витрины шоколадный батончик, бросил его мне. Я отрицательно покачал головой и попытался придать своему лицу разочарованное и обиженное выражение.

— Ешь свой шоколад, — сказал Трахнутый. — Ведь ты за ним сюда шел, верно?

— Я пришел, чтобы купить конфет для Кит. Мы с ней немного поссорились.

— Ешь, ешь, тебе понадобятся силы.

Я снова покачал головой.

— Да что с тобой такое?! — совершенно искренне удивился Трахнутый. — Чего ты расклеился? Может, из-за этой бабы?..

— Если она была британским агентом, то получила по заслугам, — сказал я как можно суше.

— Тогда, может быть, ты обиделся, что я в тебе сомневаюсь?

— Нет, дело не в этом. Просто мне кажется, что вся... ситуация вышла из-под контроля, — сказал я, вновь примеряя маску наивного иммигранта, имеющего очень слабое представление о жестоком мире, в котором живет.

Моя уловка сработала. Трахнутый преисполнился сочувствия:

— Я понимаю тебя, Шон, отлично понимаю. Тебе и вправду могло показаться, что произошла катастрофа и что у нас нет никаких перспектив, но уверяю тебя: это временные трудности. О'кей, мы действительно не знаем, что, черт побери, случилось с Шеймасом и куда он девался. Лично мне кажется, что он либо мертв, либо находится на полпути в какую-нибудь долбаную Австралию. Но ты не должен бояться: ничего страшного не произойдет, если этот солдат не сумеет опознать тебя или Джеки. А если судить по сообщениям в новостях, он не разглядел вас как следует и не может дать сколько-нибудь подробного описания тех, кто напал на базу. Лично я считаю, что мы можем со спокойной душой забыть об этой небольшой неудаче. А что до сегодняшнего происшествия... В этом есть и хорошая сторона. Теперь мы точно знаем, что федералы не потеряли к нам интерес, и можем принять соответствующие меры.

Я кивнул, но так, чтобы Трахнутый видел: он не убедил меня до конца.

— Ну давай, Шон, взбодрись! Сейчас приедут ребята, и тебе вовсе незачем выглядеть так, словно тебя уже приговорили. — И Трахнутый мне подмигнул.

Подумать только! Сейчас Трахнутый нисколько не был похож на унылого, хмурого субъекта, каким выглядел утром. Казалось, два часа пыток и насилия вдохнули в него новую жизнь.

— Но ты зарезал одного из федеральных агентов. Разве это не должно осложнить ситуацию? — сказал я, намеренно употребив глагол «зарезать» вместо «убить».

— Вовсе не обязательно. Начнем с того, что федералы ее просто не найдут. Мы спрячем труп так, что им вовек его не сыскать. Они не будут знать, что случилось с их человеком, и это сильно осложнит им жизнь как минимум на несколько недель. А если федералы действительно следят за нами, они будут ожидать от нас вполне определенных действий. Они решат, что мы должны теперь разбежаться, спрятаться, но того, что мы собираемся сделать, они никак не ожидают. Мы преподнесем им настоящий хренов сюрприз! Ты еще увидишь, Шон, каковы на самом деле «Сыновья Кухулина»! И если ты когда-нибудь вернешься в Ирландию, ты сможешь рассказать всем, что мы были самыми крутыми и хитрыми парнями, с какими тебе когда-либо приходилось работать. Вот посмотришь!

Трахнутый рассмеялся. Он был так спокоен и пребывал в таком радостном настроении, что, находясь рядом с ним, я ощущал почти физическую дурноту.

— Ладно, допустим. Ну а что мы будем делать сейчас? — спросил я.

— Нужно избавиться от этой шлюхи, — повторил Трахнутый. — Мы выкопаем яму на солончаковом болоте на Плам-Айленде и бросим туда труп. Потом ты и я поедем домой к Джерри; там я собираюсь допросить тебя так, как никто и никогда тебя не допрашивал. В общем, если до сегодняшнего дня ты был на стажировке, то теперь тебе предстоит последнее, решающее испытание, — закончил Трахнутый бесстрастно.

— О'кей. А как насчет беспорядка наверху?

— Я буду занят с тобой. Джерри сейчас не в лучшей форме, так что боюсь, юному Джеки понадобится вся ночь, чтобы прибраться как следует. Утром я сам заеду сюда с ультрафиолетовой лампой и проверю, не осталось ли где-нибудь наших следов. Конечно, это будет та еще работенка, но на твоем месте я бы не слишком беспокоился за Джеки: ему это будет только полезно.

В это время раздался стук в дверь черного хода.

— Ага, вот и ребята, — сказал Трахнутый.

Продолжая держать меня под прицелом, он открыл дверь. Джерри и Джеки были одеты в какое-то старье, с собой они привезли большую сумку и пластиковый чехол для паруса, который, по всей видимости, должен был заменить мешок для перевозки трупов. Джеки, слегка прихрамывая, подошел ко мне и пожал мне руку. Джерри тоже приветствовал меня довольно дружески.

— Как мне сказали, — начал он громко, — на тебя пала тень подозрения, но я уверен, что это недоразумение, и волноваться совершенно незачем. Macte nova virtute рuer. Ты оказался не в том месте, не в самый удачный момент. Кит рассказала, какую штуку она с тобой выкинула. Неудивительно, что после столь длительной прогулки тебе захотелось подкрепить силы.

— Что вы собираетесь сделать с Шоном? — спросил Джеки.

— Подвергнуть небольшому карантину и как следует проверить, — отвечал Трахнутый. — Еще раз.

У Джеки сделалось расстроенное лицо, и я счел необходимым немного его подбодрить.

— Я вовсе не против проверки, — заверил я. — Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Так считает Трахнутый, и я с ним совершенно согласен.

— В общем, не беспокойся! — заявил Джерри. — Нас ожидает великолепная неделя. Мы переходим к плану «Б», а для этого нам нужно будет переехать ко мне на дачу.

— Я уже говорил ему об этом, Джерри, — вставил Трахнутый. — Разумеется, без подробностей — знать их ему еще рановато. Как я уже сказал Шону, его ожидает последнее, решающее испытание.

— Ну разумеется. Придется нам за тобой присматривать, Шон! — воскликнул Джерри и хлопнул меня по спине, пожалуй, несколько сильнее, чем диктовала обстановка.

— О'кей, — кивнул я.

— Сейчас такое время. Трудное время, — добавил Джерри. По его прищуренным глазам было невозможно что-либо прочесть, поэтому я снова кивнул.

Джеки тоже подошел, чтобы похлопать меня по плечу, но сделал это совсем не так, как Джерри.

Его жест показался мне совершенно искренним и по-настоящему дружеским.

— Я тебе верю. Я видел, как хладнокровно ты держался вчера, и теперь считаю тебя своим лучшим другом. Что касается того... небольшого недоразумения, которое между нами произошло, то я о нем совершенно забыл, — пробормотал он и покраснел.

Я потрепал его по подбородку в комическом стиле Джеки Глисона.

— Спасибо, Джеки, — сказал я, притворяясь, что тронут его порывом.

— Ладно, если вы закончили признаваться друг другу в любви, то за дело! Нас ждет большая работа, — вмешался Трахнутый. — Поскольку из нас четверых ты, Джерри, находишься в наихудшей физической форме, я попрошу тебя взять пистолет и покараулить Шона, пока мы будем работать. Я знаю, тебе это не по душе, но другого выхода нет.

Джерри кивнул и сочувственно покосился на меня. Трахнутый тем временем открыл сумку и достал рабочие комбинезоны и перчатки. Когда мы переоделись, он подхватил чехол для паруса и первым пошел наверх.

Меньше чем через минуту мы уже входили в лазурно-голубую спальню с новыми занавесками и прекрасными картинами на стенах. Джеки бросил только один взгляд на кровать и поспешно выбежал вон. Вскоре мы услышали, как его рвет в туалете.

— Не забудь спустить воду! — крикнул ему Трахнутый.

Я снова посмотрел на Саманту. Голая, холодная, она, как ни странно, совсем не выглядела мертвой.

Даже в этом изуродованном, изрезанном трупе оставалось что-то от женщины с сильным, волевым характером, которая, если б могла, посоветовала бы мне быть осторожнее и не терять головы. Трое мужчин стояли и смотрели на тело.

— Пора начинать, — сказал Трахнутый.

Джерри ничего не ответил, что само по себе было довольно примечательно.

Он не сказал ни «Боже мой, Трахнутый, что ты натворил!», ни «Ты настоящий зверь, Трахнутый!», ни даже «На этот раз, Трахнутый, ты зашел слишком далеко». Ничего подобного! Он только пожал плечами и кивнул, давая понять, что готов заняться этой грязной работой.

Я развязал Саманте руки и взялся за голову, воспользовавшись моментом, чтобы в последний раз коснуться ее холодной щеки.

— Так, молодец, Шон. Поднимай выше. Иди сюда, Джеки, помоги нам! — командовал Трахнутый, держа Саманту за ноги. Втроем мы запихнули труп в чехол, и Джерри застегнул молнию.

— Я вижу эту женщину в первый раз в жизни. Ты ничего не напутал, Трахнутый? Что с того, что она пару раз проехала мимо моего дома? — сказал он.

— Ошибки нет, Джерри, она из ФБР. Не сомневайся. Я уверен в этом на девяносто девять процентов.

Джерри кивнул. Очевидно, слова Трахнутого его убедили. Ему Джерри доверял полностью.

Мы понесли Саманту к лестнице, и я сделал все от меня зависящее, чтобы спуск прошел как можно осторожнее. Джерри, выйдя из дома первым, убедился, что горизонт чист, после чего мы быстро погрузили тело в один из белых микроавтобусов, принадлежащих его строительной фирме. Заднюю дверь магазина закрыли, но запирать не стали. Когда все было готово, мы сели в фургон, и Трахнутый повез нас прочь от места трагедии. Джерри сидел впереди рядом с ним и, полуобернувшись назад, целился в меня из пистолета. Джеки и я сидели в кузове; на полу между нами лежало тело Саманты.

Вскоре мы добрались до шоссе, ведущего на Плам-Айленд, переехали мост и повернули направо к заповеднику. Почти на этом самом месте мы с Самантой расстались вчера, и вот она снова оказалась здесь, правда, при других, куда более страшных обстоятельствах.

Обогнув шлагбаум, который Департамент морских и природных ресурсов установил на дороге, чтобы помешать туристам заезжать на территорию заповедника после наступления темноты, мы проехали еще примерно милю по узкой одноколейке и остановились возле указателя с надписью «Соляная яма».

Мы вышли из фургона в самой отдаленной и безлюдной части острова между голыми песчаными дюнами и соленым приливным болотом, где не было не только людей, но даже птиц и вообще ничего живого.

Джерри раздал лопаты, и я, Джеки и Трахнутый начали копать яму в сырой, илистой, соленой земле.

Я поймал себя на том, что начинаю нервничать.

Разумеется, им ничего не стоило застрелить меня и сбросить в ту же яму.

В любой момент я мог отшвырнуть лопату, метнуться в сторону и затеряться в темноте, но Джеки и Трахнутый были опытными охотниками. Я не обманывал себя: они наверняка выследят меня и убьют. Из личного дела Трахнутого я знал, что он превосходный стрелок.

На мгновение оторвавшись от рытья могилы, я посмотрел на прибывающую луну и с деланно небрежным видом огляделся по сторонам.

В этих чертовых дюнах было совершенно негде спрятаться.

Нужно держать себя в руках и притворяться спокойным, решил я. Во всяком случае — пока. Но как только я почувствую, что они собираются со мной расправиться, тут уж придется рискнуть.

— Почему ты решил закопать ее именно здесь? — спросил я Трахнутого.

— Это самое подходящее место, — ответил он. — Земля здесь очень соленая, а крупные животные избегают солончаков, стало быть, никто ее не выкопает. Она может пролежать тут до скончания веков, и никто ее не найдет. Об этом месте я узнал примерно год назад, когда... мне пришлось решать сходную проблему. От этих женщин одни неприятности. Впрочем, ты, наверное, и сам знаешь, как это бывает. Конечно, в тот раз мне пришлось копать могилу одному. Этот сукин сын Джерри даже не захотел мне помочь.

— Черт побери, Трахнутый, ты сам впутался в это дело, так что поделом тебе! Впредь будешь поосторожнее, — откликнулся Джерри и хихикнул, словно речь шла о штрафе за неправильную парковку или о попытке пробраться в кинотеатр без билета.

Какое-то время спустя Трахнутый выпрямился и, вытерев пот со лба, объявил перерыв. Ночь была теплая, душная, и насекомые свирепствовали. Джерри, который держал меня на мушке и потому был освобожден от земляных работ, достал бутылку с водой, и мы все сделали по глотку.

— Ты когда-нибудь бывал в Мэне, Шон? — спросил меня Джерри, когда я вернул ему бутылку.

— Нет, — коротко ответил я, снова вонзая лопату в землю.

— Тебе должно там понравиться. Осень в тамошних лесах просто великолепна. Думаю, когда мы туда приедем, листва уже начнет желтеть, хотя, возможно, настоящего пожара красок, какой бывает там в октябре-ноябре, ты не застанешь. Впрочем, посмотрим...

Минут через пятнадцать Трахнутый объявил, что можно шабашить, и я с облегчением увидел, что в вырытой яме едва поместится одно тело. При свете луны мы уложили Саманту на место ее упокоения, бросили туда же наши комбинезоны и окровавленную одежду Трахнутого. Дождавшись момента, когда все отвернулись, я засунул в перчатку свой мобильник и швырнул в яму на случай, если кому-нибудь из «Сыновей Кухулина» пришло в голову проверить исходящие звонки. Теперь ничто не могло связать меня с Самантой.

Первую лопату земли я бросил на тело раньше остальных. Это не отречение, твердил я себе. Это — прощание.

На то, чтобы засыпать могилу, времени ушло меньше, чем на то, чтобы ее выкопать. Под конец Трахнутый немного потоптался на ней, заравнивая землю, и, уперев руки в бока, с удовольствием осмотрел результаты наших трудов. Потом он перевел взгляд на Джерри.

— Как насчет нашей старой традиции? — спросил Трахнутый.

— А время у нас есть?

— Полно. Ну-ка, парни, за дело.

И, расстегнув джинсы, Трахнутый принялся мочиться на свежую могилу. Джерри тоже потянул молнию на ширинке, и я понял, что просто обязан еще раз подтвердить свою лояльность «Сыновьям Кухулина». Поэтому я тоже расстегнул брюки и выпустил на могилу мощную струю.

— Чертова сука! — пробормотал я как бы про себя, но достаточно громко, чтобы и остальные услышали.

Джерри рассмеялся, а Трахнутый одобрительно кивнул.

— Давай, Джеки, ты тоже, — сказал он.

Джеки извлек свой член, но у него ничего не вышло. В общем-то, он был неплохим парнем, и все это было для него немного чересчур.

— Не могу, — проговорил он, когда мы уже заканчивали.

— Ладно, не обращай внимания. В следующий раз получится, — отозвался Джерри. — А сейчас нам пора сматываться.

Трахнутый неопределенно хрюкнул и достал что-то из кармана.

— Я буду тебе очень признателен, Шон, если ты наденешь вот это, — сказал он, протягивая мне пару наручников.

Джеки был возмущен.

— Ты что?! — воскликнул он. — Ведь Шон один из нас! Неужели без этого никак нельзя обойтись?

— Заткнись, Джеки-малыш, здесь я отвечаю за безопасность. Я уже объяснил Шону, почему его поведение показалось мне подозрительным, и он вполне со мной согласился.

— Я действительно не возражаю, Джек, — кивнул я.

С этими словами я застегнул брюки и защелкнул наручники у себя на руках. Трахнутый тотчас шагнул ко мне и, взяв за оба запястья, резко развел мои руки в стороны, проверяя, надежно ли заперт замок. Я слегка поморщился, но не от боли. На мгновение мне стало страшно, что теперь, когда я надежно скован, Трахнутый может вдруг передумать и наброситься на меня, повалить на землю и начать пинать ногами.

Но ничего не случилось.

— О'кей, мы неплохо потрудились, — подвел итог Джерри.

И мы вернулись к фургону.

На этот раз Джерри сел за руль сам. Высадив меня и Трахнутого у задних дверей своего особняка, он повез Джеки назад в город, где тому предстояло несколько часов тяжелой и грязной работы. Он должен был убраться в комнате наверху: ликвидировать следы крови и любые другие свидетельства того, что Саманта умерла насильственной смертью. По моим подсчетам, это могло занять весь остаток ночи. Что ж, подумал я, Джеки не найдет там факса из ФБР или МИ-6 с положительным ответом на запрос по поводу моих денег или амнистии за мексиканские и испанские похождения. Саманта либо еще не успела послать такой запрос, либо, будучи настоящим профессионалом, уничтожила ответ сразу же по получении.

— Сюда, — сказал Трахнутый. Он вел меня не к флигелю, а к двери полуподвала главного здания усадьбы, и я почувствовал, как у меня немного отлегло от сердца. Если мне не удалось убедить Трахнутого и он намерен держать меня здесь как в тюрьме — что ж, я не против. Рано или поздно резервные агенты ФБР обнаружат исчезновение Саманты и начнут искать меня. Если я к тому времени буду еще жив, они найдут меня здесь, а если мне повезет, то это произойдет еще до того, как Трахнутый опробует на мне свое искусство.

Пустой экран включенного телевизора едва освещал мрачную комнату с низким потолком, застоявшийся воздух которой был насыщен запахами сырости и плесени. Жалюзи были опущены, но солнце все же просачивалось через щели внутрь; в его лучах были ясно различимы пылинки, поднимавшиеся вверх вместе с теплым воздухом от нагревшегося пола. Снаружи начинали свою песнь сверчки и кузнечики, а слепни и оводы, пробудившись от ночной неподвижности, готовились вылететь на охоту за населением острова.

Утро.

Я чувствовал себя совершенно разбитым, но и Трахнутый тоже утомился. Он оказался не готов к работе, которую взвалил на свои плечи. Что за удовольствие задавать вопросы, если не можешь позволить себе прибегнуть к пытке, чтобы получить ответ? Ей-богу, это труднее, чем может показаться.

Мне, впрочем, пришлось не легче. Правда, Трахнутый усадил меня в довольно удобное кресло, обитое кожей, однако пять часов, на протяжении которых я оставался прикован наручниками к трубе парового отопления и к тому же постоянно боялся, что одно неверное слово может повлечь за собой ужасную смерть, обернулись для меня сущим кошмаром.

Трахнутый зевнул.

— Ладно, давай повторим все еще раз, — сказал он и потер покрасневшие, слезящиеся глаза.

За эти пять часов допроса Трахнутый успел задать мне десятки, сотни вопросов, касавшихся самых разных периодов и обстоятельств моей жизни: в какую школу я ходил, кто были мои учителя, где я делал покупки в Белфасте, какие пабы предпочитал. И он, разумеется, уже понял, что для агента-англичанина или американца, выдававшего себя за ирландца, я был дьявольски хорошо подготовлен. О жизни Шона Маккены Трахнутый расспрашивал чуть не по месяцам, требуя назвать имена и адреса знакомых, соседей, людей, с которыми тот встречался. Но с этим у меня проблем не было. Я нарочно отвечал как можно подробнее, так что Трахнутый буквально тонул в мелких деталях, после чего ему уже не хотелось снова к ним возвращаться. Так мне казалось.

Но я уже убедился, что Трахнутого нельзя недооценивать.

Да я и не собирался. Я был терпелив, я знал, что могу его «пересидеть». И я хотел его «пересидеть». Дело было даже не в том, что это был мой единственный шанс. Просто в ту секунду, когда я увидел умирающую Саманту, я принял решение. Для меня изменилась сама цель операции. Теперь я действовал не ради денег и уж, конечно, не ради того, чтобы вывести из игры «Сыновей Кухулина». То, что совершил Трахнутый, слишком глубоко меня затронуло. Операция британской разведки стала моим личным делом, делом моей чести, если угодно. Вот почему я решил: что бы ни случилось, я не могу позволить себе исчезнуть, раствориться, дезертировать. Я буду сражаться до конца. Я или он — вот как теперь стоял вопрос. Пусть «Сыновья Кухулина» лелеют свои маленькие фантазии, пусть тешат себя мечтами о будущем величии и славе. Пусть делают, что хотят. Главным для меня было ненадолго остаться с Трахнутым наедине. И тогда — прежде чем я покину этих людей и вернусь к федералам с добытой информацией — я позабочусь о том, чтобы он получил по заслугам. Да, Трахнутый, для тебя никакого суда не будет, думал я. Джерри и остальные отправятся за решетку, но о тебе я позабочусь сам.

Трахнутый зевнул еще шире, и я понял, что он притворяется.

На самом деле он готовился разыграть заключительный акт своей скучной пьесы.

— Значит, ты совсем не помнишь, где ты работал между мартом и ноябрем девяносто второго? — негромко спросил он.

Я покачал головой.

— Не помню, Трахнутый, честное слово. Возможно, в Лондоне, а может быть, и в Испании. Что хочешь со мной делай, все равно не помню, — сказал я.

Он поднялся, налил себе полстакана воды из крана в углу и нажал на кнопку, выключая телевизор.

Повернулся и посмотрел на меня.

Действуя нарочито медленно, Трахнутый вынул из внутреннего кармана куртки маленькую зеленую коробочку для инструментов. Открыв крышку, он достал покрытый запекшейся кровью скальпель.

Его глаза превратились в две узкие щелочки.

— Ты считаешь себя умным, парень, но это не так. Ты не умнее нее, а значит, недостаточно умен, — процедил он холодно.

Шагнув ко мне, Трахнутый обхватил меня согнутой рукой за шею и, запрокинув мне голову назад, поднес скальпель к моему правому глазу.

— Выкладывай! — приказал он. — Всю правду, иначе я тебя на куски разрежу!

Окровавленное острие коснулось моего века, и я невольно дернулся, чувствуя, как помимо воли мною овладевает страх.

Но я был бы действительно глуп, если бы позволил себе проиграть сейчас.

— Я не помню, Трахнутый! — не сдавался я.

На протяжении целых десяти секунд, показавшихся мне едва ли не самыми долгими в моей жизни, он продолжал нажимать на скальпель. Потом Трахнутый выпустил мою шею, убрал скальпель и покачал головой.

И зевнул в третий раз.

— Ладно, это не так уж важно. Я, например, почти не помню, что я делал в восьмидесятых — вплоть до начала девяностых, — сказал он с кривоватой усмешкой.

Я кивнул:

— Значит, теперь ты мне веришь?

— Да, похоже, с тобой все в порядке. Я это нутром чую. Ты наш, Шон. Впрочем, я думал так с самого начала. Есть только одно маленькое «но»...

— Какое же?

— Да нет, ничего особенного, просто... просто ты слишком нам подходишь. Ты молод, умен, решителен, да и появился ты как раз тогда, когда мы особенно нуждались в людях. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем.

— Видишь ли... Впрочем, неважно. Главное, мне хочется тебе верить, но это получается у меня как-то... слишком легко.

— Почему бы тебе не поверить мне? Ведь все, что я сказал, — правда!

— Это ты так говоришь. И я не исключаю, что так оно и есть. Мои сомнения... не имеют никакого отношения к тебе. Просто у меня отчего-то сердце не на месте. — Он пожал плечами. — Так я и скажу Джерри. Скажу, что я просто старый параноик и что меня пора гнать в три шеи, пока я не начал подозревать всех подряд.

Трахнутый принес мне кружку воды. Я выпил и откинулся на спинку кресла. Трахнутый с силой потер лицо.

— Уже утро, — сказал я, глядя на подвальное окно.

— Да, мы с тобой проговорили всю ночь, а мне еще нужно съездить и проверить, как Джеки справился со своей работой. Да еще надо позвонить одному приятелю в Портсмутской гавани. Вот дьявол! Ну да ладно. Думаю, на этом мы закончим, — устало сказал он.

— Не возражаю, — откликнулся я. — Как насчет того, чтобы снять наручники?

Трахнутый очень устал. Если б мои руки были свободны, я мог бы дотянуться до пистолета, который он оставил на столе в дальнем углу комнаты. Тогда убить его не составило бы особого труда, но Трахнутый был матерым профессионалом и не собирался предоставлять мне подобной возможности. Отойдя от меня подальше, он сунул пистолет в карман, выпил еще немного воды из-под крана и покачал головой.

— Как я уже говорил, я — старый параноик, который никому не верит до конца. Сегодня нам предстоит работа, и я думаю, есть смысл понаблюдать за тобой еще немного. Ты не возражаешь? — добавил он таким тоном, будто сам стыдился своих слов.

— Поступай, как считаешь правильным, — ответил я, как ответил бы учителю преданный ученик и последователь.

Трахнутый поднялся, бросил мне еще пару наручников и жестом велел надеть их на запястья. Только после этого он собирался открыть «браслеты», которыми я был прикован к трубе парового отопления.

— Интересно, который час? Ага, уже почти шесть. Я слышу шаги наверху — они там уже проснулись. Вот что я предлагаю, Шон: сейчас мы пойдем в дом и позавтракаем. Потом я позвоню Джеки, и мы с тобой поспим часов пять или шесть. Пусть они собираются в дорогу без нас. После этого пообедаем, смотаемся в Портсмут, заберем нашего человека и отправимся на дачу. Что скажешь?

— По-моему, очень неплохо придумано, — пробормотал я.

— Ты не возражаешь?

— Честно говоря, Трахнутый, я чертовски устал. Я чувствую себя как выжатый лимон. Интересно, с Джеки, Шеймасом и остальными ты тоже так... работал?

Трахнутый обнял меня за плечи:

— Пойдем-ка лучше поедим. Что касается наручников, то я предпочел бы не снимать их до тех пор, пока не закончится наша операция... или до тех пор, пока я не успокоюсь. Как тебе кажется, ты сможешь в них спать?

— Сомневаюсь, — буркнул я.

— А что, если мы прикуем тебя к кровати за здоровую ногу? — предложил Трахнутый. Он заботился обо мне совершенно искренне, но за это я возненавидел его еще больше.

— Как скажешь, дружище, — проговорил я.

Трахнутый отвел меня наверх, открыл наручники, чтобы я мог нормально поесть, но за столом сидел напротив меня, и в кармане у него лежал пистолет. Не без труда я заставил себя проглотить несколько тостов и яйца. Затем Трахнутый велел мне снова надеть наручники и, поднявшись со мной в мою прежнюю комнату на втором этаже, собственноручно пристегнул мою лодыжку к железной кровати второй парой «браслетов». Только после этого он снял наручники с моих запястий.

Старый параноик был совершенно прав, не доверяя мне. А если судить по предпринятым мерам предосторожности, то вполне можно было допустить, что Трахнутый раскусил меня и теперь не я водил его за нос, а совсем наоборот. Подобный вариант отнюдь не выглядел невозможным, но мне он все же казался маловероятным.

Помахав на прощание рукой, Трахнутый вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, а я вытянулся на кровати и закрыл глаза, но спать не мог. Никак не удавалось расслабиться, после того как на протяжении стольких часов я напрягал все силы и внимание, стараясь не допустить ошибки, в результате которой я очень легко мог оказаться в одной яме с Самантой.

С Самантой...

Господи!

Она держалась до конца и не сказала ни слова, хотя ей достаточно было только выдать меня, чтобы избавиться от невыносимой боли. Это был самый легкий выход, но она им не воспользовалась, и если я выйду из этой передряги живым, то позабочусь о том, чтобы британцы узнали о ее мужестве.

Повернув голову к окну, я глядел на непрерывно меняющийся узор облаков, на наступающее море — начинался прилив — и незаметно для себя задремал.

Сколько я спал — не знаю. Может быть, три или даже четыре часа.

Меня разбудил скрип открывающейся двери. На пороге стоял Джерри. Подойдя к кровати, он открыл наручники и освободил мою ногу.

— Все, — сказал он, надев «браслеты» на палец и покачивая ими перед моим носом. — В этом больше нет необходимости.

Я был свободен.

Сев на кровати, я принялся растирать лодыжку, пытаясь восстановить кровообращение.

С Джерри — даже вооруженным — справиться легко. Ударить с полулета ногой в грудь. Сбить с ног. Выхватить у него из-за пояса пистолет. Из подушки получится неплохой глушитель. Двух пуль — в живот и голову — будет достаточно, после чего можно спуститься вниз и попытаться найти Трахнутого. Вот только где сейчас Трахнутый, да и все остальные тоже?

— А где Трахнутый? — спросил я как ни в чем не бывало. — Я хотел бы еще раз сказать ему, что я на него не в обиде.

— Он уже уехал, — сказал Джерри. — И это даже хорошо, что его нет. Мне нужно поговорить с тобой о том, что случилось, без него.

— Что ж, давай поговорим...

Джерри смущенно переступил с ноги на ногу и грустно заморгал:

— Поверь, Шон, я очень сожалею об этом недоразумении. Как правило, я обхожусь со своими гостями совершенно иначе.

Я не знал, что хуже: подозрения Трахнутого или успевшие мне надоесть извинения Джерри.

— Ничего страшного, — сказал я.

— Я понятия не имел, что он приковал тебя к кровати наручниками. Это... уже переходит всякие границы. Надеюсь, ты не обижаешься? Я-то ни секунды в тебе не сомневался, но Трахнутый...

— Все в порядке, Джерри, — повторил я, вставая с кровати, но затекшая нога подвела, и я слегка покачнулся.

— Нет, не в порядке. Черт побери, Шон, ведь ты спас жизнь моей дочери! Ты и представить себе не можешь, как сильно подействовал на меня твой смелый поступок! — воскликнул Джерри, и я с изумлением увидел, что глаза его увлажнились. — Трахнутый не хотел, чтобы я говорил тебе это, но я чувствую себя по-настоящему виноватым из-за того, как он с тобой обошелся. Ведь ты гостишь у меня в доме, и, как я только что сказал, я считаю себя твоим должником. К тому же Трахнутый собирается... — Джерри не договорил, но его последние слова разбудили мое любопытство, и я решил, что должен выяснить все до конца.

— Что еще он собирается предпринять?

Джерри вздохнул:

— Да ничего особенного, и все же мне кажется, ты должен знать: Трахнутый попросил наших друзей в Белфасте проверить тебя еще раз. Я думаю, через пару дней мы получим ответ, и тогда все сомнения будут развеяны окончательно. Мы официально посвятим тебя в «Сыновья Кухулина», и ты, наконец, поймешь, что мы собой представляем в действительности. ФБР ошибается, считая нас сумасшедшими, анархистами, непредсказуемыми фанатиками. Нет, мы способны не только просчитывать каждый шаг, но и планировать свои действия на долгосрочную перспективу. Потерпи немного, и ты увидишь, что мы избрали единственно верную тактику...

Я надеялся, что лицо ни в коей мере не отражает мои истинные чувства, иначе Джерри сразу бы понял, что с его гостем что-то не в порядке. Известие о проверке, которую по просьбе Трахнутого должны были провести его ирландские друзья, не на шутку меня встревожило. Я знал, что, если эти люди ограничатся изучением полицейских досье или школьных записей, они убедятся: с Шоном Маккеной все в порядке. Об этом-то МИ-6 позаботилась. Но если друзья Трахнутого пойдут дальше и побывают в местах, где я якобы жил, навестят школу, в которой я якобы учился, и начнут расспрашивать людей, с которыми я якобы был знаком, дело может принять скверный оборот.

Но, глядя в глаза Джерри, я только улыбнулся и пожал плечами.

Все, о чем я только что подумал, на самом деле не имело существенного значения. Я уже принял решение и не собирался его менять. Я не расстанусь с «Сыновьями Кухулина», пока не прикончу Трахнутого, и, если до разоблачения у меня осталось всего два дня спокойной жизни, столько же времени осталось и у этого грязного убийцы и насильника.

Стоя на подъездной дорожке, мы ждали, пока Джерри спустит флаги. Вещи были уложены в фургон, еще одна машина — «мерседес» — стояла рядом. Кит была одета в длинный черный плащ с поясом, который ей нисколько не шел, в черную шелковую водолазку и вязаную шапочку с эмблемой «Бостон Ред Сокc».

— У тебя такой вид, будто мы собираемся на Северный полюс, — заметил я. — Разве ваша дача так далеко?

Кит посмотрела на меня и улыбнулась. Она не казалась слишком умной, но она могла погубить меня, эта девчонка. Стоило ей трепануться Трахнутому о том, что я служил в Британской армии, и мне конец.

— Ты даже не представляешь, как холодно может быть в отдельных районах! Или ты никогда не читаешь прогноз погоды в газетах? Ведь бывает же так, что когда в Бостоне девяносто, а в Нью-Йорке сто градусов, на горе Вашингтон всего-то около сорока! [43] — ответила она.

Соня, прислушивавшаяся к нашему разговору, рассмеялась.

— Кит преувеличивает, — объяснила она. — Там, куда мы едем, не может быть так холодно, к тому же наш дом стоит не в горах. Во всяком случае, до горы Вашингтон оттуда довольно далеко.

Кит сморщила носик. Это очаровательное зрелище способно было заставить даже евнухов в гареме турецкого султана зарыдать над своим шербетом.

Она была прекрасна, и именно поэтому я должен был оскорбить ее.

— Что это ты напялила? — спросил я. — Этот плащ тебе вовсе не идет, к тому же он волочится по земле.

— Я говорил ей то же самое, — поддержал меня Джеки.

— Вы оба ни черта не понимаете. Это последний писк моды, называется пыльник. В таких плащах будут ходить герои фильма, который выйдет в прокат будущим летом. Называется «Матрица»... Там играет Киану Ривз, он тоже носит такой плащ. Понятно? — объявила Кит с торжествующим видом.

— Опять этот сукин сын Киану! — простонал Джеки. — Она по нему просто с ума сходит.

Но я уже повернулся к Соне, которая выглядела очень привлекательно в легком летнем платье. Солнце светило ей в спину, и платье сверкало и переливалось в его лучах.

— Насколько я понял, ваша дача находится в лесу. Это действительно так? — спросил я.

— Да, она стоит в глубине леса в самой живописной части штата Мэн. Мне кажется, тебе там должно очень понравиться. Мы все получим большое удовольствие. — Вид у Сони был очень довольный. Судя по всему, она даже не подозревала о том «сюрпризе», который ожидал нас всех в самом ближайшем будущем, — пресловутом плане «Б», о котором мне до сих пор ничего не было известно.

— Джерри говорил, там бывает особенно красиво осенью, когда листва начинает желтеть.

— Ну, до настоящей осени, по-моему, еще далеко. Впрочем, год на год не приходится. — Соня поглядела на часы. — Кажется, мне пора ехать, ведь меня назначили квартирьером. — С этими словами она расцеловала Джерри и Кит, прощально махнула нам с Джеки и укатила в «мерседесе».

— Разве она едет не с нами? — спросил я Кит.

— Нет, Соня отправится вперед, чтобы приготовить все к нашему приезду. Я тоже должна была ехать с ней, но... не получилось, — ответила она.

— Она совершенно неисправима, — вмешался Джеки. Теперь, когда он считал меня своим другом, он решил, что может с легким сердцем жаловаться на свою сумасшедшую подружку.

— Как ты справился вчера ночью? — обратился я к нему. — Было очень тяжело?

— Не спрашивай. Я даже говорить об этом не хочу.

— А что случилось прошлой ночью? — поинтересовалась Кит. — Вы ведь говорите о женщине, которую нужно было выставить из города, да?

Я открыл и снова закрыл рот. Выставить из города?! Кто придумал для нее эту беззастенчивую ложь? А как насчет остального? Может быть, и о других рискованных предприятиях «Сыновей» Кит не имела понятия?

Открытие, которое я только что сделал, показалось мне довольно любопытным. Интересно было бы знать, насколько Джерри доверяет Соне и Кит. Если он стыдится рассказывать дочери о зверствах Трахнутого, не означает ли это, что она не столь фанатична и несгибаема, как остальные члены организации? Я бы предпочел, чтобы дело обстояло именно так. В этом случае я смогу относиться к Кит с прежней симпатией, не совершая насилия над собственной совестью.

Кит слегка притопнула ногой. Она ждала ответа, и я посмотрел на Джеки, но он явно не был готов к сколько-нибудь убедительному экспромту. Я не спешил прийти к нему на помощь.

— Ничего, — выдавил он наконец. — Ничего не случилось. Просто мне пришлось разгребать одну... гм-м... помойку.

Кит окинула его подозрительным взглядом, но промолчала: очевидно, решила, что вернется к этой теме в другой раз.

Джеки посмотрел на меня и поиграл в кармане револьвером. Правда, револьвер был небольшого калибра, но все-таки... Значит, и он, и Джерри вооружены. Меня это, впрочем, не особенно обеспокоило. Я понимал, что иначе и быть не может.

Спустив и убрав все три флага, Джерри подошел к нам:

— О'кей, девочки и мальчики, пора ехать. Я обещал Трахнутому, что заеду за ним еще до шести, а времени уже довольно много.

— А где он? — спросил я.

— Уехал в Портсмут, — ответил Джерри. — Если точнее — в Киттери. Знаешь Киттери в Мэне?

— И мы должны встретиться с ним там?

— Да. Нам предстоит выполнить одну не слишком простую, но весьма полезную работенку. Для тебя, я думаю, это будет особенно важно, Шон. Воспользуйся этой возможностью и покажи Трахнутому, что подозрительность не всегда добродетель.

Джерри запер дом, и мы загрузились в фургон с надписью «Маккаган Констракшн» на борту. Джеки сел за руль, Кит и Джерри кое-как втиснулись на два свободных места в кабине. Я сидел в кузове, и от кабины меня отделяла легкая перегородка. Я заметил, что Джерри меня запер, но меня это не встревожило. Если бы я захотел бежать, то мог бы в любой момент выбить окно и позвать на помощь, пока фургон медленно тащился к шоссе по многолюдным улицам Ньюберипорта. Правда, Джерри мог застрелить меня из пистолета с глушителем, но я в этом сомневался. У меня и не было намерения бежать; напротив, я хотел дождаться подходящего момента, чтобы выполнить задуманное.

Было уже почти совсем темно, когда мы прибыли в Киттери — небольшой городок, расположенный недалеко от Портсмута на противоположном берегу залива. В Киттери свернули к стоянке частных яхт. Первым, кого я там увидел, был Трахнутый собственной персоной. Собственной отвратительной персоной, следовало бы сказать. Он был одет в кожаную куртку, коричневую рубашку и высокие армейские ботинки и выглядел весьма зловеще.

— А-а, вот и он! — радостно воскликнула Кит.

Да-а, старый добрый дядюшка Трахнутый...

Отперев боковую дверцу фургона своим ключом, Трахнутый забрался в кузов и сел рядом со мной. Он довольно приветливо кивнул мне — я кивнул в ответ, но стоило ему увидеть Кит, как его хорошее настроение тотчас испарилось.

— Что, черт побери, она здесь делает? — требовательно спросил Трахнутый у Джерри, и тот смущенно потупился.

— Я не сумел ее отговорить, — признался он.

— Господи Иисусе, Джерри, я думал, мы с тобой все решили! — злобно сказал Трахнутый. — Она должна была ехать с Соней на дачу, чтобы помочь ей все приготовить к нашему прибытию.

— Мы действительно это обсуждали, но... — начал было Джерри, однако Кит не дала ему договорить.

— Во-первых, Трахнутый, я никакая не «она», меня зовут Кит! — прошипела она. — Во-вторых, ты мной не командуй, а в-третьих, почему ты взял на операцию Шона, который с нами без году неделя, а не меня? Впрочем, я, кажется, знаю почему! Просто потому, что я девчонка, а ты — гребаная сексистская свинья! — Последние слова Кит почти прокричала.

— Во-первых, — передразнил ее Трахнутый, — говори потише. А во-вторых, то, что ты — дочь Джерри, вовсе не означает, что я не могу тебе приказывать. Сейчас я твой начальник и ты обязана делать то, что тебе говорят.

Кит с ненавистью уставилась на него, потом повернулась к отцу. Трахнутый сжал кулаки. В другое время и в другом обществе он бы просто ударил ее, но Кит уже пустила в ход свое испытанное оружие — виновато-соблазнительную улыбку, против которой невозможно было устоять. Трахнутый и не устоял. Какое-то время он еще колебался, но прошло несколько секунд, и он уже сам готов был просить у нее прощения.

— Ладно, — проговорил он, — поскольку ты все равно здесь, я полагаю, выбора у меня нет.

— Никакого! — подтвердила Кит совершенно серьезно.

Трахнутый посмотрел на Джерри:

— Ты рассказал Кит и Соне, что Шон у нас вроде как под домашним арестом? — спросил он.

Джерри откашлялся.

— Гхм... да. То есть нет. Не было подходящего случая, мы все были слишком заняты сборами, — признался он.

Трахнутый вздохнул.

— Вот что, Кит, — сказал он, — вчера мы были на волосок от провала и теперь должны присматривать за Шоном. Он знает об этом и не возражает, что пока не имеет доступа к огнестрельному оружию и не должен оставаться с тобой наедине. Понятно?

Кит как-то странно взглянула на меня, явно не понимая, чем конкретно вызваны изменения в моем положении, но с готовностью кивнула.

— Введи их в курс дела, — посоветовал Джерри.

Трахнутый слегка откашлялся и возбужденно ухмыльнулся:

— Речь идет о нашем альтернативном плане. Я знаю, вы думаете, что после недавних событий нам лучше лечь на дно, затаиться, но это не так. Мы должны доказать соотечественникам, настоящим патриотам свободной Ирландии, что мы не боимся трудностей и временные неудачи не могут помешать нам действовать быстро, эффективно, решительно.

— Все это понятно, но в чем, собственно, состоит этот альтернативный план? — уточнила Кит. — Что мы должны делать?

— Ты — ничего, — отрезал Трахнутый. — Проведение операции я беру на себя. Мы с Джерри сделаем главную работу, а ваше дело — подчиняться приказам и держаться от этого подальше. Мы с Джерри старые солдаты, и мы знаем, что делаем.

Трахнутый сунул руку в карман куртки и дал нам с Кит по старому револьверу «вебли».

— Они не заряжены, я даю вам их только для солидности. Может, понадобится кого-то припугнуть... Стрелять, если возникнет такая необходимость, будем мы с Джерри, — пояснил он, но я все-таки проверил барабан на случай, если в каморе остался патрон.

— А что мне делать? Я могу помочь вам, у меня есть револьвер! — сказал Джеки.

— Ты не должен делать ничего, пока я тебе не скажу. Понятно? — Трахнутый строго посмотрел на него.

Джеки кивнул.

— Объясни им, наконец, в чем суть операции, — снова вмешался Джерри.

— О'кей. Так уж и быть. Слушайте внимательно. Сейчас мы сядем в моторную лодку — я ее уже приготовил — и отправимся вон к той желтой двухмачтовой яхте, которая стоит на якоре в гавани. Яхта называется «Королева Елизавета». Мы должны подняться на борт, захватить одного человека и вернуться на берег. Просто, как апельсин, — сказал Трахнутый.

— А кого мы должны захватить? — не утерпела Кит.

— «Королева Елизавета» принадлежит Чарльзу Блекуэллу, — многозначительно произнес Трахнутый.

Я, Джеки и Кит недоуменно переглянулись.

— Ты-то, Шон, наверняка знаешь, кто это такой, — сказал Трахнутый.

— Извини, понятия не имею, — признался я.

— Долбаный Чарли Блекуэлл — четырехзвездный генерал Британской армии. На протяжении целых четырех лет он был главнокомандующим британскими войсками в Ирландии. Четыре года, два срока... На протяжении всего этого времени он был для ирландских патриотов мишенью номер один, но они так и не сумели ничего с ним сделать. Сейчас он служит в Германии и находится в отпуске, однако в Стране Отцов многие по-прежнему хотят видеть его мертвым. В списках врагов ирландского народа генерал Блекуэлл стоит почти так же высоко, как Тэтчер, — закончил Трахнутый с триумфальной улыбкой.

Я не удержался и бросил быстрый взгляд на Кит. Ведь она знала, что я был в армии! Но Кит и глазом не моргнула. Молодчина!

— А что он здесь делает? — спросил я.

— Грамотная разведка, Шон, — это половина успеха. Особенно в нашем деле, — ответил Трахнутый. — Мне удалось узнать, что яхта «Королева Елизавета» заявлена для участия в двадцатичетырехчасовой гонке, которая стартует в Киттери послезавтра. Вчера Блекуэлл прилетел в страну, и эту ночь он, конечно, проведет на борту своей яхты. Команда присоединится к нему завтра, после чего генерал будет готов участвовать в регате. Только придется ему пропустить старт, потому что мы доберемся до него раньше.

— Что значит «доберемся»? — уточнила Кит.

— Похитим, — объяснил Трахнутый. — Мы должны его похитить.

— Скажи им зачем, — шепотом подсказал Джерри.

— Когда генерал будет у нас в руках, мы позвоним в Государственный департамент и скажем, что, если Ханнити, Буханана и О'Райли не выпустят и не разрешат им беспрепятственно выехать в нейтральную страну, мы убьем Блекуэлла. Если Ньюаркское Трио освободят, мы отпустим генерала и заработаем всеобщее признание и уважение. Если их не выпустят, мы убьем Блекуэлла и все равно прославимся.

Я бросил быстрый взгляд на Кит, но она смотрела в сторону, и я не видел ее лица. Интересно было бы узнать, что она думает? Напугана она или нет?..

Сам по себе план был неплох, хотя, конечно, до Манхэттенского проекта ему было как до неба. Ханнити, Буханан и О'Райли, известные также как Ньюаркское Трио, были самыми обыкновенными боевиками ИРА, которые в настоящий момент находились в тюрьме Службы иммиграции и натурализации в Нью-Джерси, ожидая экстрадиции на родину. Эти горе-контрабандисты, пытавшиеся переправить в Ирландию партию оружия, были мелкой сошкой, и это дало Джерри и Трахнутому основания надеяться, что британское правительство нажмет на Госдепартамент США и потребует выпустить боевиков в обмен на освобождение генерала Блекуэлла. Это действительно было возможно, но только теоретически. Великобритания уже давно придерживалась непреложного правила: никаких переговоров с террористами.

В основе своей расчет был верным. Комбинация, которую задумал Трахнутый, действительно была беспроигрышной и могла принести «Сыновьям Кухулина» солидные политические дивиденды, чем бы ни кончилось дело. Если американцы не освободят Ньюаркское Трио, Трахнутый убьет генерала и станет героем для каждого «истинного» ирландского республиканца. Если же произойдет чудо и контрабандистов отпустят, «Сыновья Кухулина» опять же заработают уважение и почет.

Но то, что Джерри и Трахнутый решились на столь громкое похищение, способное привести к совершенно непредсказуемым последствиям, свидетельствовало скорее о слабости, чем о силе «Сыновей Кухулина».

— Ты не боишься, что в Госдепе сумеют проследить твой звонок? — спросил я.

— Не сумеют. Я об этом подумал. Специально для нашей операции я купил у приятеля из казино «Хэмптон-Бич» пару краденых мобильных телефонов. С каждого из них я сделаю только один звонок, а потом выброшу. Если власти решат выпустить Ньюаркское Трио, мы узнаем об этом и по радио. Если нет — тем более.

— Но ведь не убьем же мы его на самом деле, правда? — спросила Кит. Лицо у нее было спокойное, но я видел, что ей нелегко держать себя в руках.

— Черт побери, конечно, убьем! Блекуэлл — военный преступник и оккупант. Нам придется его убить, Кит. Только это будет вовсе не убийство, а справедливая казнь. Он получит то, что давно заслужил, — объяснил Трахнутый.

— Нам объявлена война, — добавил Джерри. — Сначала соглашатели из ИРА покушались на меня в Ревери, потом копы убили Шеймаса. Люди из ФБР следят за нами денно и нощно, но теперь мы нанесем ответный удар. Пусть наши враги на своей шкуре узнают, что такое война!

— Ты сможешь убить его, папа? — снова спросила Кит.

— Пора. У нас мало времени, — вмешался Трахнутый, прежде чем Джерри успел ответить.

Мы выбрались из фургона и спустились к моторной лодке, которую Трахнутый где-то угнал. Лодка была большая, длинная; такие у нас в Ирландии называются пинками. Хотя пинка была привязана к причалу, забраться в нее оказалось довольно сложно, особенно для Джерри. Изрядно нанервничавшись, мы сели, и Трахнутый, дернув за пусковой шнур, завел мотор.

Справа от нас находилось устье Пискватака, слева — Атлантический океан. Портсмутская гавань была битком набита судами и лодками, и блекуэлловская «Королева Елизавета» была среди них не самой большой. Все же это была внушительных размеров двухмачтовая яхта, вернее, шхуна длиной около шестидесяти пяти футов.

Да, такую штуку на армейское жалованье, пожалуй, не купишь, будь ты трижды генерал. Блекуэлл явно был человеком не бедным.

Трахнутый правил прямо к яхте, но пинка, заметно осевшая под тяжестью Джерри, плохо справлялась с течением. Кит сидела рядом со мной, и я заметил, что она дрожит. Свой «пыльник» она сняла, оставшись в одной тонкой черной водолазке. Я обнял ее за плечи. Кит не возражала, Джеки — спасибо ему — тоже.

Трахнутый протянул мне бинокль.

— Посмотри-ка, этот парень еще не спит? — сказал он.

Я поднес бинокль к глазам и действительно разглядел в иллюминаторах фигуру человека, который переходил из каюты в каюту.

— Нет.

— Он там один?

— Да. То есть я вижу только одного человека, но не знаю, почему ты так уверен, что больше на яхте никого нет, — сказал я.

— Не умничай, Шон. Я наблюдал за яхтой последние четыре часа. На борту только один человек, — с нажимом произнес Трахнутый.

— Один старик, и к тому же невооруженный, — добавил Джерри.

— Откуда ты знаешь, что он не вооружен? — удивился Джеки.

— Потому что если бы на яхте было оружие, ему бы не разрешили войти в территориальные воды США, — важно объяснил Джерри, а я подумал, что он не учитывает возможность наличия на борту сигнальной ракетницы, багра, топорика для колки льда и прочих подручных средств.

— То, что он не вооружен, вовсе не значит, что он не опасен, — вмешался Трахнутый. — Я не исключаю, что какое-то оружие у него имеется. Поэтому, если заварится каша, ты, Кит, в свалку не лезь. Твоя задача — выглядеть угрожающе — и только. Ты, Шон, присмотри за девушкой. Мы с Джерри и Джеки сами справимся со стариком.

Пинка тем временем приближалась к яхте. Скоро мы услышали, что на борту играет музыка.

— Эй, это же «Рэдиохед»! — сказала мне Кит.

— Неужто генерал впал в детство? — пробормотал я.

Не знаю, действительно ли Блекуэлл любил «Рэдиохед», однако он довольно непредусмотрительно вывесил с левого борта «Елизаветы» с полдюжины кранцев, чтобы другие лодки могли швартоваться к яхте.

— Наденьте маски, — шепотом распорядился Трахнутый, и мы послушно натянули лыжные маски и перчатки. Было еще светло, и, если бы поблизости проходила другая моторка или рыбачья лодка, на нас обязательно обратили бы внимание.

К несчастью, ни одной лодки поблизости не было.

Трахнутый заглушил мотор, и мы, пройдя по инерции еще футов двадцать, оказались у самого борта яхты.

— Швартуй! — вполголоса приказал Джеки Трахнутый. Вряд ли Джеки понял, что именно тот имел в виду, однако поднял руки и изо всех сил уперся ими в борт яхты, чтобы не дать нам врезаться в него. С кормы свисал веревочный трап, и Джеки хватило присутствия духа, чтобы, перебирая руками по обшивке яхты, подвести пинку непосредственно к нему. Это очень облегчило нашу задачу: благодаря находчивости Джеки нам не нужно было карабкаться через борт. Джерри, например, это было и вовсе не под силу.

— Ты первый, Джеки-малыш, — шепнул Трахнутый.

Джеки проворно вскарабкался по трапу и, ступив на палубу, тотчас вытащил револьвер. Из кают не доносилось никаких подозрительных звуков. Следующим на яхту поднялся я, за мной — Джерри. Когда он ступил на палубу, яхта ощутимо качнулась, но из кают снова никто не появился.

Последними на палубу поднялись Кит и Трахнутый. Приложив палец к губам, Трахнутый сразу прошел к люку, ведущему в подпалубные помещения, и сдвинул в сторону крышку.

Я спустился в носовую каюту следом за ним. Яхта и впрямь была большая и шикарная, рассчитанная на экипаж из десятка человек. А если судить по установленной в камбузе большой и тяжелой плите, бару и даже небольшой библиотеке, она вряд ли была настоящим гоночным судном и предназначалась скорее для длительных океанских прогулок. Кстати, насчет «Рэдиохед» Кит не ошиблась: одна из композиций группы как раз доносилась из колонок CD-проигрывателя.

Пока мы осматривались, в дальнем конце каюты бесшумно отворилась дверь. На пороге я увидел молодого парня в купальном халате, который негромко подпевал проигрывателю. Светловолосый, кудрявый, он выглядел лет на двадцать или даже моложе. Красивое лицо, чуть искривленный нос боксера-любителя из Итон-колледжа, глубокие темно-зеленые глаза...

Заметив нас, юноша застыл как вкопанный.

— Какого ч-че... — проговорил он, слегка заикаясь от ужаса.

— Руки вверх! — шепотом приказал Трахнутый.

Парень задрожал.

— Что вам нужно? — спросил он срывающимся от страха голосом, причем его британский акцент прозвучал еще явственней. — Кто вы?!

Трахнутый поднес к губам палец.

— Подними руки! Вот так... Нам нужен генерал Блекуэлл. Где он? Спит в одной из кают? — шепотом спросил он.

— Вы из ИРА? — тоже шепотом спросил юноша.

— Где он, черт тебя возьми?! — проговорил Трахнутый громче.

— У-уехал. В Бостон, — ответил парень.

— Что-о?!

— Его сейчас нет. Он в Бостоне.

— Черт!.. — пробормотал Трахнутый себе под нос и обернулся ко мне. — Ты и ты. — Он показал на Джеки. — Проверьте, вдруг этот субчик врет.

Мы обыскали яхту от носа до кормы, но парень не солгал: он был на судне один. В одной из кают я захватил со стола шариковую ручку и сунул в карман. Джеки не заметил, а я не собирался ему ничего говорить. У меня появился мой собственный план «Б».

— Никого, — доложил Джеки, возвращаясь в носовую каюту.

— Как тебя звать, приятель? — спросил Трахнутый у юноши.

— Питер.

— Питер Блекуэлл? — уточнил Трахнутый. — Ты его сын?

— Да. Младший, — ответил парень. Он был слишком испуган и не догадался соврать.

— Не опускай руки, приятель, — сказал Трахнутый и повернулся к Джерри. — Ну, что будем делать?

Джерри пожал плечами.

— Когда вернется твой отец? — спросил он.

— Я... я не знаю точно. Может быть, завтра. Он должен встретить в Бостоне парней из команды и привезти их сюда.

— Мы можем провести ночь здесь и напасть на него завтра, — шепнул Трахнутый Джерри, но тот с сомнением хмыкнул.

— Сколько человек в команде? — спросил он у паренька.

— Точно не знаю, человек пять или шесть, — честно ответил Питер Блекуэлл.

На его месте я бы сказал — полтора десятка.

Джерри тяжело опустился на краешек раскладной койки.

— Придется отказаться от нашей затеи, — тяжело вздохнул он. — Трусость, конечно, порок, зато осторожность — добродетель... Шесть человек команды плюс Блекуэлл — это может закончиться катастрофой. Нет, мы не можем так рисковать!

Трахнутый был в ярости. Я не видел под маской его лица, но хорошо представлял себе гримасу злобы и разочарования, исказившую, должно быть, его и без того не слишком приятные черты.

— Мы не должны отказываться от того, что задумали! Я все спланировал. Мы не можем позволить себе потерпеть еще одну неудачу. Ситуация складывается так, что еще одно поражение — и нам конец, — сказал Трахнутый.

— И что ты предлагаешь? — с сомнением в голосе осведомился Джерри.

— Парня надо убить. Это будет знак, что мы настроены как никогда решительно. Или, еще лучше, возьмем сына в заложники вместо отца. В этом случае давление, которое будет испытывать британское правительство, окажется еще сильнее. Вот увидишь: им придется уступить. Хренов Блэр вынужден будет пойти на уступки общественному мнению.

Джерри немного подумал:

— А что наши требования? Они останутся теми же?

— Абсолютно. Будем требовать освобождения тех же троих. Дадим властям сорок восемь часов на размышление, потом, если все сложится, как мы хотим, отпустим парня на все четыре стороны.

— Эй, послушайте, я не имею никакого отношения к Северной Ирландии! Я даже там никогда не был! — взмолился Питер.

— Заткнись, — оборвал его Трахнутый. — Ты поедешь с нами.

Я понимал, что, если мы заберем парня с собой, он погибнет в любом случае. И я знал, что Питер тоже это знает. Кроме того, у меня были очень большие сомнения, что британское правительство поддастся на шантаж. В особенности новый британский премьер, который, как считалось, не слишком хорошо ориентируется в проблемах внешней политики.

— Какой смысл брать его в заложники? — спросил я. — Ведь у нас был совсем другой план. От него нам никакой пользы! Взгляните-ка на него как следует: ведь ему, наверное, и двадцати нет!

Сказав это, я буквально кожей почувствовал на себе взгляд Трахнутого. Повернувшись к нему, я действительно наткнулся на пристальный взгляд его серых глаз, испытующе глядевших на меня сквозь прорези лыжной маски. Мне стоило огромного труда хотя бы отчасти восстановить его доверие, и вот теперь я дал Трахнутому очередной повод подозревать меня. Черт тебя побери, Майкл, твой длинный язык когда-нибудь тебя погубит!

— Да, верно, я вам не пригожусь! Кому я нужен?! Оставьте меня здесь, и я никому ничего не скажу. Ни словечка не скажу, только отпустите меня! — попросил Питер жалобно.

— Заткнись, английская свинья! Мы сами решим, что нам с тобой делать. Твое дело помалкивать! — грубо прикрикнул я на него и сильно ударил по голове рукояткой револьвера.

Питер повалился на палубу, как складной китайский торшер.

— Ты убил его! — в ужасе воскликнул Джеки.

Трахнутый наклонился над Питером и нащупал пульс на шее:

— Нет, он жив.

— Ну, так что скажешь: взять его с собой или бросить здесь? — беспечно спросил я.

Трахнутый не ответил. Выпрямившись, он кивнул Джерри.

— Действуем, как договаривались, — жестко сказал он и знаком велел мне и Джеки поднять Пита с пола. Мы повиновались. Отрывая от палубы безвольно обмякшее тело, я невольно подумал, что за последние сутки мне уже во второй раз приходится выполнять работу переносчика трупов. То, что Питер был еще жив, существенной роли не играло. Если я что-нибудь не придумаю, ему конец.

— Что ты задумал? — очень тихо спросил Джерри.

— Постарайся взглянуть на ситуацию со всех сторон, — так же тихо ответил Трахнутый. — Приходится приспосабливаться к обстоятельствам, раз другого выхода все равно нет. И я думаю, что мы ничего не теряем. Больше того: наконец-то мы сделали действительно верный шаг.

Джеки и я вынесли Питера наверх и положили на палубу.

— Может, забрать кое-что из его вещей? — спросил я Трахнутого. — Не будем же мы держать его в одном халате.

Джерри пожал плечами, посмотрел на Кит, снова перевел взгляд на меня.

— Да, захватите ему штаны и что-нибудь вроде куртки, — согласился Джерри.

Не дожидаясь команды Трахнутого, я бросился в кормовую каюту, закрыл дверь и быстро нацарапал на ее обратной стороне: «ФБР — Майкл Форсайт — дача Джерри Маккагана в Мэне», схватил из шкафа джинсы и майку и выбежал на палубу.

К этому времени Питера, который все еще был без сознания, уже погрузили в пинку. Я бросил туда же его одежду и помог Джерри спуститься по трапу.

Наше положение по-прежнему оставалось довольно опасным, но до берега мы добрались без приключений. Вытащив Питера из лодки, мы одели его, связали, заткнули рот и зашвырнули в фургон.

Трахнутый пристально следил за мной, не пропуская буквально ни одного моего движения. Он снова стал очень осторожным, и я почувствовал, что серьезно подорвал кредит доверия в его глазах.

Когда все было готово, Трахнутый велел мне сесть в кузов с Питером и Джеки, а потом запер дверцы фургона снаружи.

Джерри вел машину, и Трахнутый имел полную возможность присматривать за мной.

Я не сделал больше ничего, что могло бы возбудить в нем подозрения. За время путешествия к яхте я основательно продрог и сейчас вытянулся на полу фургона. Подложив под голову свернутую в несколько раз куртку, я притворялся спящим все четыре или пять часов, которые потребовались нам, чтобы доехать до дачи Джерри в глухих мэнских лесах.

Наконец фургон остановился. Дверцы отворились.

Некоторое время мы, спотыкаясь, брели в темноте к дому, стоявшему на лесной поляне. Звезды на небе казались особенно крупными и яркими, из чего я заключил, что мы находимся в нескольких милях от ближайшего крупного города.

Обо мне Трахнутый позаботился в первую очередь. В доме он отвел меня в одну из спален и приковал наручниками к тяжелой железной кровати.

— Ночной горшок под кроватью, — сухо сказал он на прощание. — Увидимся утром.

С этими словами Трахнутый ушел.

Я лежу, прислушиваясь к тишине снаружи. Вот где-то во дворе заскрипела и захлопнулась дверь сарая или конюшни. Послышались мужские голоса.

— ...С него достаточно. — Вот и все, что мне удается разобрать.

Теперь голоса зазвучали уже в доме, возбужденные, чуть нервные. Голоса, смех, скрип деревянных стульев, передвигаемых по деревянному полу. Постепенно голоса стихают. Кто-то желает кому-то спокойной ночи, и на лестнице раздаются громкие шаги. Тонкий голосок напевает что-то по-французски. Это идет к себе Соня. Стук закрывшейся двери. Шорох, возня.

Остальные тоже начинают расходиться. Первым, бормоча что-то себе под нос, наверх поднимается Джеки. За ним почти беззвучно взлетает по лестнице Кит. Как всегда пыхтя и отдуваясь, шагает по ступенькам Джерри.

Последним поднимается наверх Трахнутый. У моей двери он останавливается, и я слегка морщусь, но он так и не заглядывает внутрь.

Еще несколько раз скрипнули под чьими-то ногами рассохшиеся половицы, но уже через час старый дом наконец затих. Наступила невообразимая тишина. Глубокое ничто затопляет все.

Только комната, только окно, кровать и я.

И звездный свет.

Темный гребень горы, закрывший нижнюю часть созвездия Пегаса. Запах леса, хвои, старых простыней, ржавого железа, плесени, сырости.

На меня снисходит покой.

Я знаю, что все закончится именно здесь. Здесь Саманта будет отомщена — или я умру.

В глухом лесу накануне осеннего равноденствия, когда одно время года сменяется другим... С помощью пистолета или ножа... Я почти вижу, как все произойдет, потому что знаю: это мне по силам.

Я могу это сделать.

Воздух под деревьями чист и неподвижен.

Птицы зигзагами чертят желтоватое небо. С елей и пихт свисают мох и лишайники. Корявые дубы стары, как Американская революция.

Трупы лежат, распростершись на холодной земле.

Так будет. Панорама смерти вокруг — не плод моего воображения.

Я не знаю еще, как я это сделаю, но я постараюсь, чтобы это случилось. И хотя сейчас я скован, безоружен и за мной следят, я бы ни за что не поменялся местами с моими тюремщиками.

Каждому свое.

Только ее я пощажу.

Вопли, кровь. Соленые слезы капают на влажную землю... Только ее...

Это будет по-настоящему страшно. Я клянусь. Сова Минервы в ужасе улетит прочь, и за мили отсюда бурый медведь поднимется на задние лапы и со страхом принюхается к запахам бойни, которые принесет в лесную глушь слабый южный ветер.

Клянусь...

Я улыбаюсь и засыпаю с сознанием того, что каждая прошедшая минута приближает желанный миг.