"Подкрутка" - читать интересную книгу автора (Кобен Харлан)Глава 20На сегодняшний вечер они уже сделали все, что планировали. Пытаться проникнуть в особняк Сквайрсов было бы по меньшей мере глупо. Болитар не мог ни позвонить, ни как-то иначе связаться с Колдренами. Искать вдову Ллойда Реннарта тоже поздно. Не говоря уже о том – хотя с этого надо было начинать, – что Майрон смертельно устал. Поэтому он провел остаток вечера в домике для гостей в компании двух своих лучших друзей. Майрон, Уин и Эсперанса улеглись каждый на своем диванчике в шортах и футболках, обложившись мягкими подушками. Майрон в огромных количествах пил «Йо-Хо», Эсперанса усердно налегала на диетическую колу, а Уин старался не отставать от них, прикладываясь к крепкому пиву. Пиршество дополняли кукурузные и картофельные чипсы, подсоленные крендельки и доставленная пицца. Свет они выключили. В углу работал широкоэкранный телевизор. Уин накануне записал все эпизоды сериала «Старая чета», сейчас шла четвертая серия. Майрон всегда думал, что одно из главных достоинств «Старой четы» – стабильность. В ней не было ни одного слабого эпизода, а многие ли сериалы могут этим похвастаться? Майрон отхватил большой кусок пиццы. После первой встречи с Колдренами он почти не спал (впрочем, это произошло только вчера). Мозги у него кипели, а нервы стонали как расстроенное пианино. Общение с Уином и Эсперансой при голубоватом свете телевизора действовало успокаивающе. – Нет, не может быть, – покачал головой Уин. – Полная чушь, – поддакнула Эсперанса, срывая пробку с очередной бутылки. – Да я вам говорю, – убеждал их Майрон. – Джек Клагман носит парик. Уин был тверд как скала. – Оскар Мэдисон никогда не носил парик. Слышишь – никогда! Феликс – вероятно, но Оскар? Нет. – У него накладка, – возразил Майрон. – Ты имеешь в виду последний эпизод, – вмешалась Эсперанса. – Там, где играл Говард-Козелл? – Верно, – кивнул Уин и щелкнул пальцами. – Говард-Козелл. У него был парик. Майрон устало возвел глаза к потолку: – При чем тут Говард-Козелл? Я что, не знаю разницы между Говардом-Козеллом и Джеком Клагманом? Говорю вам – у Клагмана накладные волосы. – Хорошо, а где линия? – вызывающе бросил Уин, кивнув на экран. – Я не вижу никакой границы или перехода. Хотя неплохо разбираюсь в этом. – И я тоже не вижу, – щурясь, пробормотала Эсперанса. – Ну вот, нас двое против одного, – констатировал Уин. – Отлично! – воскликнул Майрон. – Можете мне не верить. – В «Куинси» у него были свои волосы, – добавила Эсперанса. – Нет, – произнес Майрон. – Ничего подобного. На экране Феликс изображал солиста, исполняя какой-то веселый номер с рефреном «Все идет ходуном». Навязчивая песенка. – Почему ты уверен, что у него парик? – спросила Эсперанса. – «Сумеречная зона», – ответил Майрон. – Что-что? – «Сумеречная зона». Джек Клагман играл там в двух эпизодах. – Ах да, – отозвался Уин. – Нет, постой, я сам вспомню. – Он замолчал, постукивая по губам указательным пальцем. – Тот, что с малышом Кипом. Роль исполнял… Уин уже знал ответ. Жизнь с друзьями превращалась для Майрона в сплошную викторину. – Билл Мамми, – подала голос Эсперанса. Уин кивнул. – Его самый известный персонаж? – Уилл Робинсон, – ответила она. – «Затерянный в космосе». – А помнишь Джудит Робинсон? – вздохнул Уин. – Она была образцовой землянкой. – Если не считать одежды. Отправляться в космос в велосипедном джемпере от «Кей-март»? Кому это могло прийти в голову? – И не забудем искрометного доктора Закари Смита, – добавил Уин. – Первый гей в телесериалах. – Хитрый, скользкий и трусливый, со склонностью к педофилии. – Эсперанса покачала головой. – Он отбросил движение геев на двадцать лет назад. Уин взял еще порцию пиццы. На белой коробке с красно-зелеными буквами красовалась типичная карикатурная картинка – толстый повар, подкручивающий пышные усы. Здесь же приводился стишок: Чем не Байрон? – Я не помню мистера Клагмана во втором эпизоде, – сказал Уин. – Там еще играли в бильярд, – заметил Майрон. – А одну из ролей исполнял Джонатан Уинтерс. – Ах да, теперь припоминаю. Призрак Джонатана Уинтерса пронзил героя мистера Клагмана бильярдным кием. Поруганная честь или что-то в этом роде. – Ответ правильный. – Но какое отношение два эпизода из «Сумеречной зоны» имеют к волосам мистера Клагмана? – Они у тебя есть на видео? – Думаю, да. Я записал последний сезон «Зоны». Один из эпизодов там должен быть. – Давай поищем, – предложил Майрон. Они потратили минут двадцать, роясь в огромной коллекции Уина, пока не обнаружили серию с Биллом Мамми. Уин вставил кассету в видеомагнитофон. Они молча уставились на экран. Через несколько минут Эсперанса пробормотала: – Будь я проклята. В черно-белом фрагменте Джек Клагман звал Кипа, своего мертвого сына, и его душераздирающие вопли вызвали чудесное видение из прошлого. Эпизод трогательный, хотя не имел никакого отношения к сюжетной линии. Но главное заключалось в том, что в этой серии, появившейся лет на десять раньше «Старой четы», Джек Клагман был лысым. Уин покачал головой. – Ты хорош, – произнес он. – Ты очень хорош. – Он взглянул на Майрона. – Я горжусь тем, что сижу рядом с тобой. – Да ладно тебе! – махнул рукой Майрон. – Зато ты силен в другом. И это был самый напряженный момент в их разговоре. Они смеялись. Отпускали шутки. Никто не упоминал ни о похищении, ни о Колдренах, ни о бизнесе, ни о деньгах, ни о Тэде Криспине, ни о пальце, отрезанном у несчастного подростка. Уин уснул первым, потом Эсперанса. Майрон попытался дозвониться Джессике, но ответа не было. Неудивительно. Джессика часто плохо спала. Говорила, что прогулки ее вдохновляют. Он прослушал голос на автоответчике, и что-то внутри его защемило. Когда пропищал сигнал, он оставил сообщение. – Я люблю тебя, – сказал он. – И буду любить всегда. Майрон дал «отбой», лег и натянул одеяло до подбородка. |
||
|