"Крестный сын" - читать интересную книгу автора (Алесько С.)

VIII

Филип наслаждался дорогой не меньше, чем его подруга, когда она вырвалась из столицы. Небо над головой и свежий ветер в лицо пьянили после полугода во дворце и месяца каторги. Ближайшая граница феода Ив была днях в четырех пути, но место, куда они направлялись, находилось дальше. Дорога туда занимала около недели.

— Будем спешить или путешествовать в свое удовольствие? — спросила девушка.

— Думаю, лучше поскорее добраться до места, — ответил Филип. — Было бы приятно ехать не спеша, но это рискованно: о побеге вот-вот станет известно. А в твой феод старик направит людей в первую очередь.

— Да, ты прав… Ладно, чем быстрее поедем, тем меньше придется ночевать на постоялых дворах и кормить клопов.

— На постоялых дворах нам ночевать не придется, будем спать в лесу.

— Это почему же? — с веселым удивлением спросила Ив, которую такой расклад устраивал даже больше.

— Потому что я не раз бывал в этих местах, и кое-где меня могли запомнить.

— Значит, у нас есть шанс повстречать по дороге твоих бывших коллег?

— Есть, но это оказалось бы очень некстати.

— Вот как? Неужели ни по кому не скучаешь?

— Не скучаю. А ты зря иронизируешь. Насколько я слышал, после моего ареста дела у них пошли не очень-то. Я не знаю, что они думают о моем исчезновении. Может, решили, я их сдал… — Филип на минуту задумался. — Ну да ладно. Нам до сих пор везло, будем и дальше надеяться на удачу. В крайнем случае, я смогу с ними договориться, только ты не встревай.

— Хм, обнадежил. Ладно, Бог не выдаст…

— Барсук не съест! Расскажи лучше, что это за место такое, куда мы едем, и в котором ты так уверена.

— С удовольствием расскажу, но начать придется издалека, дабы ты сполна осознал, почему я считаю его безопасным.

— Начинай, я постараюсь не перебивать, — улыбнулся молодой человек.

И Ив поведала такую историю.

Около четверти весьма обширного феода ее матери занимал Лес. Он с незапамятных времен пользовался дурной славой, порожденной, видимо, развалинами древних капищ, на которые можно было наткнуться, отойдя не так уж далеко от опушки. Люди, занимавшиеся большей частью земледелием, в этих краях с мягким климатом и плодородной почвой, редко забредали в Лес, и уж тем более не ездили через него, поэтому не было там ни дорог, ни тропинок. Предоставленный сам себе, Лес набирал силу, густел и становился все более непроходимым.

Предки Ив, чей замок находился неподалеку от чащи, никогда туда не захаживали. Для охоты имелись специальные угодья, больше напоминавшие парк. Но случилось так, что одному из них, пра-пра-пра-и т. д. — дедушке, пришлось бежать из замка. Он был младшим сыном, по несчастью воспылавшим страстью к невесте старшего брата. Девушка ответила ему взаимностью и к моменту свадьбы уже была беременна, понятное дело, не от жениха. Зная крутой нрав отца и брата, молодой человек решил скрыться, прихватив с собой чужую невесту. Им удалось незаметно выбраться из замка, но побег тут же обнаружили, и кинулись в погоню. Парочку быстро заметили и стали загонять, как диких зверей, они поступили как преследуемые звери и нырнули в Лес. Преследователи в охотничьем азарте полезли следом, и молодые люди вынуждены были углубляться все дальше в чащу. Им удалось оторваться от погони, но они заблудились и никак не могли выйти к опушке. Надо сказать, их это не очень беспокоило. Родственников во плоти они боялись гораздо больше, чем духов и привидений, якобы обитавших в Лесу. На природе никто не мешал им заниматься тем, чего им больше всего хотелось. В чаще обитало множество непуганой дичи, и беглецы не голодали. Кочуя с места на место в поисках наиболее удобного, уютного и красивого уголка, они, наконец, набрели на то, что искали. В середине Леса находилось обширное взгорье. Молодые люди попытались подняться на него, но скалы оказались слишком крутыми и высокими. Беглецы пошли вдоль почти отвесной стены, надеясь найти проход, и наткнулись на пещеру. Она была сквозной, и другой ее выход открывался в огромную котловину в центре взгорья. Почти всю ее занимало прекрасное чистейшее озеро с несколькими островами. На самом большом из них предок Ив построил дом, в котором прожил с женой несколько лет, и где родился их первенец. Пра-пра…дедушка временами с большой осторожностью выбирался из Леса и посещал ярмарки в ближайших селениях, дабы купить необходимые для ведения хозяйства вещи. Во время одной из таких вылазок он узнал, что его старший брат, так и не женившись, погиб на войне, а отец от горя серьезно заболел. Молодой человек решил вернуться в родовое гнездо. Старый герцог несказанно обрадовался, что феод не останется без наследника, и история с похищением невесты завершилась благополучно.

С тех пор в роду Ив возникла традиция в строжайшем секрете передавать сей рассказ и сведения о местонахождении озера наследнику феода. Деду Ив полюбилось тайное убежище, расположенное в живописном уголке, он проводил там много времени с женой и маленькой дочкой. Желая проживать с комфортом, он организовал строительство добротного каменного дома. Рабочих привез из-за границы и переправил на место с завязанными глазами, позаботившись, чтобы никто этого не видел. Когда дом был закончен, он таким же образом вывез их оттуда. Герцог посвятил в тайну верного слугу и с его помощью обставил дом, а в последующие годы тот не раз доставлял в убежище продовольствие. Ив хорошо помнила старика, исправно сопровождавшего ее мать в поездках на остров. Он скончался за несколько лет до смерти своей госпожи.

— Захватывающая история, — сказал Филип. — Интересно там побывать. И теперь я гораздо лучше понимаю, как у твоего высокоморального старика могла появиться такая дочь.

— Очень смешно, — проговорила Ив с легким недовольством. — А я до сих пор удивляюсь, как правильный зануда вроде тебя смог стать знаменитым разбойником и бабником.

— Ты хорошо знакома с тем немаленьким негодяем, который втянул меня во все это.

Девушка хихикнула.

— Я бы хотела придушить его за то, что он забирался ко всем этим бабам, но мерзавчик теперь так исправно служит мне, просто рука не поднимается.

— Он будет совсем не против, если ночью ты его помнешь, — усмехнулся Филип. — И забирался — это сильно сказано. Скорее, пытался забраться. А еще лучше: нос совал.

Ив рассмеялась.

— Значит, сейчас об этом острове знаешь только ты? — спросил молодой человек, когда его подруга успокоилась.

— Да.

— А ты уверена, что твоя матушка не водила туда мужа до твоего рождения?

— Уверена. Когда тебе впервые рассказывают об этом месте, то обязательно сообщают, кто еще из ныне живущих знает о нем. Это часть традиции, и ее никогда не нарушают.

— Я пару раз бывал в вашем Лесу, но вглубь не забирался.

— Что ты там делал?

— Искал, где устроить очередной долгосрочный лагерь. Мне там понравилось, но когда предложил это место на сходке, разбойнички посмотрели на меня как на сумасшедшего. Похоже, Леса действительно боятся.

— Мои предки специально распускали слухи и истории о всяких ужасах, творящихся там, — хмыкнула Ив. — Чтобы уважение с годами не исчезало и не возникло желание порубить все деревья на хозяйственные нужды.

— Разумная мера. А старик верит в эти басни?

— Не думаю, он слишком рационален. Но ведь сам он не полезет прочесывать Лес, а убедить людей сделать это не сможет.

— Я начинаю верить, что нам действительно удастся спрятаться.

— А до этого ты мне не верил?

Филип пожал плечами.

— Не хочу тебя обидеть, но мне трудно было представить место, тем более в твоем феоде, где старик не смог бы нас найти.

Ив посмотрела на него с изрядной долей раздражения, но решила, что ситуация не стоит ссоры.

Их путешествие проходило на удивление спокойно, они не только не столкнулись с разбойниками, но даже обычные путешественники попадались редко. Утром четвертого дня беглецы осторожно выехали из леса, где провели ночь, и двинулись вперед. К вечеру они рассчитывали попасть на земли дочери Правителя. Там нужно будет соблюдать особую осторожность: вряд ли старику уже известно о побеге, но можно столкнуться с кем-то из вассалов Ив, а если девушку узнают, неприятностей не оберешься.

— Не беспокойся ты так, — успокаивал ее Филип, — они видели тебя больше десяти лет назад. Наверное, и не помнят уже, как их леди выглядит. Тем более ты прикидываешься мальчишкой, и очень неплохо.

Ив хотела ответить, но тут сзади послышался конский топот, и через несколько минут с ними поравнялся всадник, мужчина лет шестидесяти, судя по одежде и выправке, дворянин. Он был высок и широкоплеч, меч, висевший на поясе, явно служил не для украшения. Коротко подстриженные, совершенно седые волосы создавали забавный контраст с кустистыми черными бровями. Лицо всадника было красным, а нос имел отчетливый сизоватый оттенок, эта цветовая гамма навела Филипа на мысль, что мужчина знает толк в выпивке. Всадник взглянул на молодых людей смеющимися карими глазами.

— Я вижу, мы едем в одну сторону, — проговорил он. — Вы ничего не имеете против попутчика?

Ив, понимая, что мальчишке неприлично первому раскрывать рот в присутствии старших, промолчала, предоставив принимать решение Филипу. Тот был не в восторге от ситуации, но всадник ему понравился: судя по всему, свой мужик. К тому же лучше дружелюбно поболтать с ним несколько часов, чем пытаться грубо отшить и нарваться потом на неизвестно какие последствия. И он, улыбаясь, ответил:

— Нет, попутчик нам не помешает. Мы не первый день путешествуем вдвоем и все шутки уже по нескольку раз перешутили. Приятно будет послушать новые.

Всадник захохотал.

— За словом в карман не лезешь! Дорога обещает быть приятной.

Он слегка привстал на стременах, и, поклонившись, представился:

— Я — Кендрик, вассал герцогини Адингтон, дочери Правителя.

Ив чуть не свалилась с лошади, в детстве она прекрасно знала этого человека, но тогда волосы его были темно-русыми и более длинными, а лицо — загорелым, а не красным. «Если я его не узнала, будем надеяться, и он меня не вспомнит», — подумала она. Кендрик частенько навещал ее мать, когда та приезжала на лето в свой феод. Слуги поговаривали, что в молодости он был влюблен в герцогиню, но долго не решался сделать предложение, а потом появился герцог Адингтон, будущий Правитель, конкурировать с которым мелкопоместному дворянину оказалось сложно. Ив никогда не слышала от матери ничего, подтверждающего эту историю. Герцогиня всегда радовалась визитам Кендрика, но Ив была уверена: их отношения не заходили дальше дружбы. Сейчас, глядя на все еще привлекательного мужчину с веселым и добрым лицом, она подумала — сделай мать в свое время другой выбор, она, скорее всего, еще была бы жива.

Филип, заметивший реакцию подруги, и глазом не моргнул. Насколько он мог судить, Кендрик ничего не заметил. Судьба опять подбросила им неприятный сюрприз, но это еще далеко не самое худшее, что могло случиться. В конце концов, Ив и не понадобится много говорить: мальчишке нечего встревать в беседу взрослых мужчин. А он без труда сумеет заболтать попутчика. Но для начала нужно представиться.

— Я — Ричард Эрли, — сказал он, — сын капитана замковой стражи герцога Олкрофта. — Настоящий Ричард Эрли существовал, но был здоровенным детиной с разумом пятилетнего, который едва умел говорить. — А это, — он кивнул в сторону Ив, — мой племянник, сын сестры, его зовут Джек.

Все трое раскланялись. Кендрик с любопытством посмотрел на Ив, но она чувствовала: он не узнает ее, и успокоилась.

— Куда тащишь такого сосунка? — спросил новый знакомец у Филипа.

— Куда его, по-твоему, можно тащить? Домой, конечно! Сбежал неделю назад, море увидеть захотелось. Чуть не с детства вбил себе в голову, что контрабанда — занятие прибыльное, интересное и почтенное. Отец его сейчас по делам в столице, только через неделю вернуться должен. Хорошо, я как раз заехал к сестре погостить, да еще повезло, что знакомые люди видели его на этой дороге, а то бы черт знает сколько искать пришлось, — легко и самозабвенно врал «Ричард».

— Ты бы ему каторжные копи там, у моря, показал, куда не слишком удачливые контрабандисты попадают, — хмыкнул Кендрик.

— Показал, специально крюк сделали. А ты сам-то куда путь держишь? — молодой человек постарался побыстрее отвести беседу от нежелательного предмета.

— Домой возвращаюсь. К зазнобе ездил время провести, она тут недалеко проживает, за день добраться можно.

— Ничего себе недалеко! Неужели поближе никого не нашлось? — ухмыльнулся Филип.

— Поближе тоже есть, но эта — другим не чета, — улыбнулся в ответ Кендрик. — Да ты молод еще, тебе все равно в какой ступке пестиком толочь, лишь бы поближе стояла.

Филип рассмеялся, Ив тоже фыркнула.

— Ты-то, племянничек, чего веселишься? Много в этом понимаешь? — поинтересовался молодой человек.

— Я, может, в этом пока и не много понимаю, да смешно, что незнакомый человек только тебя увидел и сразу раскусил, — злорадно ответила Ив.

— О чем это ты?

— О том, что ты, дядя, не дурак девок пощупать.

Мужчины расхохотались.

— Я девок не щупаю, я с ними сплю, — сквозь смех проговорил Филип.

Кендрик заржал еще громче.

— Ну, парень, остер ты на язык! Ответ, достойный настоящего мужика! Бери пример с дядюшки, сынок, тогда и дурь насчет побегов из дому и контрабанды в голову лезть не будет.

Беседуя в том же духе и время от времени распугивая слишком близко подошедших к дороге лесных обитателей взрывами громкого смеха, путешественники ехали вперед. Когда перевалило за полдень, устроили привал, собираясь пообедать. Расположились в уютной лощинке сбоку от дороги. Ветра не было, солнце припекало, и Филип снял куртку. Это оказалось ошибкой: рукава рубашки пару раз съехали к локтям, открывая начавшие подживать глубокие ссадины от кандалов. Кендрик сразу их заметил и помрачнел. Парень ему нравился, но он прекрасно знал, откуда идет дорога, по которой они ехали. К тому же и выглядел его новый знакомец уж очень неважно: худой и болезненно бледный, хотя по общему сложению и замашкам было похоже, что на самом деле он молодец хоть куда. Кендрик, хорошо разбиравшийся в военном деле, много лет следил за порядком в феоде герцогини Адингтон: объезжал со своими людьми окрестности, вылавливал бродяг и разбойников. Беглецы с каторги ему никогда не попадались, но он слыхал о таких случаях.

Филип заметил взгляд Кендрика и то, как сразу изменилось лицо попутчика, но не растерялся.

— На мои «браслеты» смотришь? — спросил он небрежно, согнул руки в локтях и покрутил кистями, чтобы собеседнику было лучше видно.

Ив стало сильно не по себе. Кендрик кивнул, потом довольно резко спросил:

— Откуда они у тебя?

Филип ехидно заулыбался.

— Думаешь, мне удалось с каторги улизнуть?

Ив вдруг рассмеялась.

— Что смешного, мальчик? — по-прежнему недобро спросил Кендрик.

— Да мне дядюшка, когда копи издали показывал, страшным голосом замогильно вещал, мол, оттуда никто никогда не сбегал. А, судя по вашему разговору, это случается.

— Судя по нашему разговору, даже если это случается, такие ловкачи очень быстро попадаются, — пробурчал Кендрик. — Объяснишь, откуда ссадины? — снова обратился он к Филипу.

— Ну, если ты так настаиваешь, объясню, конечно, только вот при племяннике не хотелось бы… Мал он еще такие истории слушать, — молодой человек скабрезно ухмыльнулся.

— Ничего, когда-то надо начинать его просвещать, — усмехнулся Кендрик, несколько успокоенный невозмутимостью парня и мальчишки и намеком на нечто непристойное.

— Ладно, расскажу, только уговор, племянничек, твоей матери ни слова. И отцу лучше ничего не говори. Я не знаю, как они там с моей сестрой живут, может, свет в спальне никогда не зажигают и спят в ночных рубашках до пят, чтобы лишний раз друг друга не увидеть и не потрогать. Еще откажут мне от дома…

— Хорошо, дядя, договорились.

— В общем, связался я с одной бабенкой, которая любит в постели верховодить…

Далее последовало разукрашенное смачными подробностями повествование о мучениях и пытках, пережитых во имя любви. Кендрик смеялся до колик, чуть ли не по земле валялся и даже думать забыл о своих подозрениях. Когда рассказ был окончен, благодарный слушатель еще немного посмеялся и спросил:

— И что же, ее брат-кузнец при всем этом присутствовал?

— Нет, конечно. Зачем нам кузнец? Его дело маленькое: приковал-расковал, с остальным мы сами справились, кузнец нам был не нужен.

У Кендрика не осталось сил смеяться. Ив, красная от сдерживаемого смеха (она полагала, что мальчишке рановато еще бурно веселиться над такими историями), сказала:

— По-моему, дядя, лучше контрабандой заниматься, чем такими непотребствами!

Филип расхохотался, Кендрик только застонал.

— Ой, ребята, вы меня совсем уморите, как я только мог подумать, что ты с каторги сбежал? Хотя с другой стороны: запястья сбиты и вид у тебя заморенный, — он посмотрел на Филипа. — Ну, теперь-то я понимаю, почему.

— Вот я ей расскажу, что обо мне люди думают, когда видят после ее ласк, она тоже посмеется.

Путники двинулись дальше. Вскоре Кендрику нужно было сворачивать с тракта к своему поместью. Он пригласил новых друзей заехать к нему в гости, дабы посидеть и выпить как следует, но Филип с благодарностью отказался, сославшись на то, что сестра места не находит, беспокоится о сыне. Они распрощались. После этого молодые люди довольно долго ехали молча, не желая, чтобы их разговор достиг посторонних ушей. Наконец Филип проговорил:

— Еле проскочили. Хорошие у тебя вассалы: и повеселиться не дураки, и бдительные. Жаль, не удастся выпить с Кендриком.

Ив усмехнулась.

— Проскочили только благодаря твоему зубоскальству. Поначалу я испугалась, что ты за меч схватишься…

— Нет, убивать я бы его не стал. Тело вызвало бы лишние подозрения, да и не убиваю я без крайней необходимости…

— Успокоил! Кендрика я бы и не дала в обиду: в детстве он мне нравился.

— Как ты печешься о своих вассалах! — улыбнулся Филип. — Надеюсь, он забудет об этой встрече. Не хватало еще, чтоб старик узнал о подозрительной парочке, путешествующей по землям дочери.

— Да, чем дальше отсюда он будет искать, тем лучше.

Потом Ив стала выпытывать у Филипа, что из рассказанной им истории ему приходилось испытывать на собственной шкуре.

Дальнейшее путешествие проходило без приключений. Утром шестого дня они въехали в Лес. Когда потревоженные ветви сомкнулись за ними, оба почувствовали себя гораздо спокойнее. Ехать верхом было трудно из-за густого подлеска и обилия лиан: жимолости, хмеля, дикого клематиса. Их стебли, перекрученные между собой и напоминающие толстые веревки, тянулись от земли к ветвям деревьев, образуя почти непроходимые дебри. Путникам пришлось спешиться. Филип не хотел пускать в ход меч, дабы не оставлять следов, и в некоторых местах им приходилось с большим трудом пробираться через заросли, иногда далеко обходя совсем уж непроходимые участки. Лес производил величественное впечатление: в той части, по которой они шли, росли огромные буки с гладкими пепельно-серыми стволами и мощными, похожими на извивающихся толстых змей, корнями. Им на смену пришли могучие дубы, каштаны с рельефной трещиноватой корой и гигантские сикоморы с пятнистыми стволами. Стояла поздняя осень, листья облетели, и солнце беспрепятственно светило сквозь колышущиеся голые ветви, оставляя яркие пятна на медно-рыжем ковре опавшей листвы.

Постепенно стал чувствоваться небольшой подъем.

— Приближаемся к взгорью? — спросил Филип.

— Нет, до него еще далеко, но лес скоро изменится, — ответила Ив.

И точно, подлесок редел, лиственных пород становилось все меньше, стали появляться первые сосны. Вскоре путешественники снова смогли ехать верхом, что было очень кстати, ибо подъем стал круче. Теперь их окружали невероятно высокие сосны, чьи мощные стволы, серые снизу, а выше медового цвета, уходили в облака. Ветер пел где-то наверху, играя в их кронах, солнечные лучи заливали все вокруг, а воздух был напоен хвойным ароматом. Серо-желтая гамма и устремленные вверх древесные колонны с детства напоминали Ив величественный готический собор. Она наслаждалась забытым ощущением. Филип с интересом оглядывался по сторонам, потом задрал голову к небу.

— Красиво здесь… Когда я был в Лесу, так далеко не забирался. Интересно, смог бы я сам найти озеро?

— Может, и смог бы. Мой тайник в дворцовом саду ты очень быстро обнаружил. А если бы нашел дом, притащил бы туда свою шайку?

— Нет, такое убежище не для шайки. Даже не знаю, что бы я стал делать…

— Неужели остался там жить один, отшельником? — с ехидством поинтересовалась Ив. — Вот был бы сюрприз, если б я сбежала от отца и приехала сюда!

— Да, сюрприз получился бы что надо, — усмехнулся он. — Только ты бы не обрадовалась, а попыталась меня выставить.

— Попыталась бы? Много о себе возомнил! Я бы тебя запросто выставила.

— Ну и что? — рассмеялся он. — Потом сама умоляла бы вернуться, стоило бы мне пару раз показаться без рубашки. Или искупаться при тебе голышом.

— Какая наглая самоуверенность! — проговорила она сквозь смех, прекрасно осознавая его правоту.

— Не более наглая, чем твоя, моя радость, — пришла его очередь ехидно улыбаться.

Было далеко за полдень, когда лес кончился, и они достигли скал. Ив знала, где они находятся, пещера была в нескольких часах пути. Они добрались туда, когда солнце уже село, и решили переночевать у входа, а на остров перебраться утром.

— Поздравляю, Фил, мы сделали это, — прошептала Ив, укладываясь спать на земле рядом со своим мужчиной.

Отблески костра играли на ее несколько округлившихся и зарумянившихся щеках, а в глазах плясали язычки пламени. Филип обнял подругу.

— Да, у нас получилось. Даже не верится. Я уже который день боюсь, что это сон и меня вот-вот разбудит стук по проклятому тазу в бараке.

— Не думай об этом, милый, все позади.

Он крепче прижал ее к себе, и так они лежали, пока не заснули. Утром, как и в предыдущие дни, беглецы проснулись от холода. Костер погас, солнце еще не взошло, но предрассветные сумерки уже вступили в свои права.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказала Ив, — пойдем в пещеру налегке, оставим лошадей здесь.

Они подошли к входу, скрытому занавесом дикого винограда. Пришлось немного поработать мечами, прореживая разросшуюся за столько лет завесу. Неподалеку на каменном выступе лежала связка факелов, Ив взяла один, пошарила на каменной «полке» рукой, нашла огниво и высекла огонь. Факел задымил и зачадил, но его света хватало, чтобы двигаться вперед. Они прошли десяток метров, и девушка свернула в один из узких боковых проходов. Это оказался даже не проход, а скорее расселина в скале, по которой нетрудно было подняться наверх.

— Мы сможем попасть на вершину? — поинтересовался Филип.

— Да, мы уже почти там, — ответила Ив.

Очень скоро они выбрались на поверхность, представляющую из себя каменистую равнину, покрытую травой. Вокруг каменного острова стоял сплошной туман. Беглецы будто находились в комнате с серыми стенами без окон.

— Здесь почти всегда туман, — сказала Ив, — но я надеялась — нам повезет, и он ненадолго рассеется.

— Если посидим тут и подождем восхода, то, может, и рассеется. Я уже чувствую предрассветный ветерок, — отозвался Филип. — Ты не замерзла?

— Нет, только волосы уже стали намокать от сырости.

Они устроились неподалеку от того места, где вылезли на поверхность. Теперь уже и Ив ощущала слабое дуновение. Становилось все светлее, наконец, предрассветные сумерки сменились светом, а серые туманные стены стали молочно-белыми. Ветерок окреп, и через несколько мгновений туман начал рассеиваться, будто кто-то поднимал вверх тяжелые, набрякшие влагой занавеси. Беглецы сидели на вершине, немного возвышавшейся над остальным взгорьем. Впереди расстилался простор озера, сверкающий слюдой под первыми лучами солнца, сзади, насколько хватало глаз, пятнистой мохнатой шкурой тянулся Лес.

— Вот это вид, просто дух захватывает! — восхитился Филип.

— Я любила подниматься сюда, когда мы с мамой бывали на озере. Как-то раз случайно нашла эту расселину, играя в пещере, — задумчиво сказала Ив. — За все эти годы во дворце я и забыла, насколько здесь красиво…

Он молча кивнул, и они еще долго сидели наверху, наслаждаясь видом и ощущением невероятной, пьянящей свободы. Но вот ветер стих, медленно опустились туманные занавеси. Беглецы спустились вниз, взяли лошадей и пошли через пещеру к озеру. Выйдя на узкую полоску берега, направились вдоль скал к небольшому гроту, где была спрятана лодка. Филип вытащил ее и осмотрел. Она оказалась вполне пригодной для использования, если не считать нескольких небольших щелей в рассохшемся дереве.

— Поищу по берегу глину, — сказал Филип. — Замажем щели и спокойно переправимся.

Он пошел вдоль кромки воды, время от времени ковыряя носком сапога песок, Ив осталась с лошадьми. Филип отошел довольно далеко, прежде чем повернул назад. Вернулся он с комком белой глины и замазал все заметные щели изнутри и снаружи. Беглецы благополучно переправились на самый большой остров, причалив в уютной бухточке, по берегу которой росли раскидистые плакучие ивы, чьи полоскавшиеся в воде ветви не давали разглядеть ее с противоположного берега.

— Далеко до дома? — поинтересовался Филип.

— Не очень.

Они пошли по едва заметной тропке, держа лошадей в поводу. Густого леса на острове не было, тут и там среди по-осеннему унылых луговин стояли одинокие дубы, перемежавшиеся небольшими рощицами из тех же дубов, сосны и орешника. Вскоре тропинка нырнула в узкую логовину, которая через десяток метров внезапно расширилась и вывела на довольно обширное открытое пространство, окруженное невысокими пологими склонами, поросшими травой и молодыми сосенками. В центре стоял средних размеров одноэтажный дом, сложенный из серого камня. Крыша, покрытая каменной черепицей, заросла молодилом, окна закрывали глухие деревянные ставни. По обе стороны от двери росли два стройных остролиста, в это время года усыпанные ярко-красными ягодами. При появлении людей из их крон, громко хлопая крыльями, вспорхнули несколько горлиц. Под окнами вдоль фасада тянулись кусты сирени и роз, буйно разросшиеся за прошедшие годы. В их голых ветвях перекликалась стайка синичек, поклевывавших видневшиеся кое-где оранжево-красные плоды роз.

— Снаружи выглядит уютно, — заметил Филип, — Так и хочется войти туда и остаться жить.

— Мы за этим сюда и пришли, — ответила девушка, выуживая большой кованый ключ из глиняного кувшина с крышкой, стоявшего в траве у крыльца.

Пока она открывала дверь, молодой человек снял с лошадей поклажу и расседлал их.

— За домом есть конюшня и сарай, — сказала Ив, — но мы жили здесь только летом, поэтому лошади обычно просто паслись на воле.

— Не волнуйся, я о них позабочусь, научился за десять лет жизни без конюшен и конюхов.

Молодые люди вошли в дом. Там было темно, в воздухе пахло затхлостью. Они сразу стали открывать окна и ставни. Дом имел форму буквы П, гостиная, в которую вела парадная дверь, занимала поперечную перекладину этой буквы. К средней части дома прилегали два крыла, в одном из которых располагались кухня, кладовка и маленькая каморка с кроватью, в другой — две спальни и купальня. В просторной гостиной Филип увидел большой камин, сложенный из дикого камня, и зачехленную мебель. Отштукатуренные стены украшали оленьи рога, а каминную полку — потемневшие от времени серебряные кувшины и кубки. Ив, бродившая из комнаты в комнату, сразу поняла: придется потрудиться, приводя жилище в прежнее обитаемое состояние. Это было ей не в новинку: они с матерью каждый год, приезжая сюда после более чем полугодового отсутствия, начинали с уборки. Но тут предстояло навести порядок после десяти лет нежилого состояния.

— Н-да, работы тут непочатый край… — высказала она свои мысли вслух.

— Ерунда, — сказал Филип, высовываясь из купальни, — просто прибраться немного. Вода, я вижу, поступает из теплого источника? — Ив кивнула. — Тебе на них везет, — усмехнулся он. — Во дворце, тут тоже. А как в твоем родовом замке?

— Там источника нет.

— Ну и ладно, мы туда не собираемся, — он снова исчез за дверью, минуту спустя оттуда донеслось:

— Здесь все работает, и на кухне тоже. Сделано на совесть. — Он вышел необычайно довольный. — Устроимся ничуть не хуже, чем во дворце, с той только разницей, что будем предоставлены сами себе.

— Меня радует твой настрой, — хмыкнула Ив, — надеюсь, ты умеешь охотиться и ловить рыбу?

— Не волнуйся, милая, я очень быстро учусь. Ну, поголодаем недельку-другую…

Ив увидела по его лицу, что он придуривается и запустила в него старым тапком, который нашла на полу у кровати и собиралась выбросить. Он увернулся и радостно засмеялся.

— Энджи, ты только подумай: у нас теперь есть свой дом, где нас никто не найдет. Кругом такая красота и ни одного человека. Мы прекрасно здесь заживем. И не вздумай чистить это древнее серебро на каминной полке, я видел, как ты на него смотрела. У нас найдутся занятия поинтереснее.

— Это ты про постель?

— Вообще-то я имел в виду тренировки на мечах, но твоя идея тоже заслуживает внимания…

Ив наконец рассмеялась.

— Ты все еще придуриваешься или действительно превращаешься в мальчишку? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Просто мне здесь нравится. Ты жила тут в детстве, с матерью, у тебя свои воспоминания. А я никогда в более или менее сознательном возрасте не жил на свободе один или с кем-то, кто бы меня любил… — Ив нахмурилась, он это заметил и закончил: — …или хотя бы хорошо ко мне относился.

Как заметил один английский профессор, пописывавший книги в свободное от основной работы время, счастливые периоды в жизни героев бедны событиями, и их не интересно описывать. Молодые люди начали обживать старый дом, и вскоре он превратился в уютное жилище. Оставшись вдвоем, они ничуть не скучали по обществу других людей, и никак не могли насытиться друг другом. Когда прошли первые трудные недели, и жизнь потихоньку упорядочилась, они стали ежедневно по нескольку часов тренироваться на мечах. Ив это занятие нравилось не меньше, чем Филипу, и ей еще многому нужно было у него научиться. Время текло незаметно, они за ним не следили, наблюдая лишь смену времен года. Вскоре пришла теплая весна, плавно сменившаяся жарким летом. Вода в озере быстро нагрелась и стало можно купаться. Нередко парочка целые дни проводила на берегу, купаясь, занимаясь сексом и просто валяясь на травке.

С приходом жарких дней молодые люди расстались с одеждой. Оба пришли в нормальную физическую форму и не уставали наслаждаться друг другом. Ив первая начала ходить голышом, поначалу изрядно досаждая этим Филипу. Нагота подруги возбуждала его, и он почти постоянно пребывал в состоянии неудовлетворенного желания, кое гордо именовал «стояком». На все жалобы и недовольства девушка смеялась и заявляла:

— Другой бы на твоем месте только радовался. Я же тебе не отказываю: хочешь — бери.

— Но я же не могу целый день не слезать с тебя…

— Раз у тебя стоит, значит, можешь. И, кстати, что ты так цепляешься за свои штаны? Во-первых, жарко, во-вторых, приходится их постоянно расстегивать…

— Ты и при матери здесь так разгуливала? — спросил Филип, игнорируя вопрос о причинах трепетной привязанности к штанам.

— Нет, но мне всегда очень хотелось, — ответила Ив, смеясь.

Филип не выдержал. Он стремительно схватил ее за руку, пока не убежала, притянул к себе, наклонил и принялся шлепать по округлившейся попке, приговаривая:

— Ах ты, маленькая извращенка, придется мне взяться за твое воспитание!

Она продолжала хохотать, но смех быстро стал перемежаться болезненными повизгиваниями: рука у «воспитателя» оказалась тяжелая. Девушка начала вырываться, впрочем, не слишком стараясь, ибо, несмотря на боль, вдруг ощутила возбуждение. Филип, никогда пальцем не трогавший женщин, «наказывал» подругу в шутку, но вдруг почувствовал сильнейшую эрекцию. От удивления он ослабил хватку, и Ив чуть не удалось вырваться. Он удержал девушку, но та потеряла равновесие и упала на четвереньки. Ее поза и покрасневшие от шлепков ягодицы возбудили его еще сильнее. Он тут же оказался сзади, схватил за талию и взял по-звериному. Оба были настолько заведены, что очень быстро кончили. Филип, тяжело дыша, сел рядом с лежащей подругой.

— Тебе не больно?

— Нет, — Ив наслаждалась приятным ощущением тепла, разлившегося по отшлепанным ягодицам. — Фил, это было великолепно, от начала до конца.

— Мне тоже понравилось, — усмехнулся он, — Но я никогда не думал, что у меня может встать от шлепков.

— Я тебя совсем развратила…

— Да ладно, не переживай, я не в претензии.

— Может, все-таки расстанешься со штанами?

Филип отрицательно покачал головой, встал и демонстративно застегнул ширинку. Спустя пару часов ее снова пришлось расстегивать и вовсе не для того, чтобы помочиться. Через неделю такой жизни он сдался, забросил штаны подальше и тоже стал ходить голым. Ив была очень довольна.

Иногда молодые люди выбирались с острова и ездили в ближайшие деревушки и городки закупать кое-какую провизию и, как выражался Филип, «предметы роскоши», к коим относились в первую очередь вино, пиво и сладости. Такие вылазки всегда планировались и подготавливались заранее, ибо за пределами Леса в любой момент можно было нарваться на людей Правителя. Беглецы тщательно вслушивались в последние новости на ярмарках, но ни разу не узнали ничего тревожного или интересного.

Почти год Правитель безуспешно пытался найти дочь и крестника, но парочка как в воду канула. Глава государства досадовал все сильнее, а по дворцу и столице об исчезнувших любовниках ходили слухи один нелепее и пакостнее другого. Однажды, когда «безутешный отец», уже произведенный молвой в ранг деда, сидел у себя в кабинете, к нему вошел гвардеец и доложил, что некий Кендрик, вассал ее высочества, просит принять его. Правитель приказал немедленно пригласить посетителя, в его душе вспыхнула надежда. Кендрик вошел в кабинет и поклонился. Правитель, не вставая, кивнул ему.

— Здравствуйте, мой лорд. Я приехал в столицу по делам, и по просьбе управляющего привез вам и ее высочеству отчет о хозяйстве.

Он положил на стол перед Правителем толстый пакет.

— Спасибо, Кендрик, — ответил глава государства. — Не стой, присаживайся, хочу с тобой поговорить.

Мужчина снова поклонился и сел в одно из кресел, стоявших перед столом. Правитель стал расспрашивать вассала о делах в феоде дочери, внимательно выслушивая ответы и пытаясь поймать что-то, полезное в поисках. Но ничего необычного Кендрик не рассказал. Когда разговор стал подходить к концу, посетитель спросил:

— Ваше величество, могу я просить вас разрешить мне увидеться с вашей дочерью?

Правитель пристально взглянул на него.

— Зачем? И почему ты уверен, что она здесь, в столице?

— Леди нет в собственном замке, где ж ей еще быть? — удивился Кендрик. — А увидеть ее я хотел… — он замялся, — просто хотел… В молодости знавал ее матушку, вашу супругу… И потом, ее высочество — моя госпожа, а я ее уже лет десять не видел… Желал бы засвидетельствовать свое почтение…

Правитель повеселел. Он знал: много лет назад Кендрик был неравнодушен к его жене, но герцогиня никогда не воспринимала вассала всерьез из-за заслуженной репутации бабника. А сейчас, значит, старый кобель решил проверить, похожа ли дочь на мать… Забавно!

— Кендрик, не темни, вассал ты образцовый, но баб пощупать любишь. Прослышал, наверное, о красоте моей дочери, вот и стало любопытно!

Кендрик усмехнулся: лорд настроен на шутливый лад, не грех продолжить беседу в том же духе.

— Да, ваше величество, каюсь, очень хочется взглянуть, так ли хороша леди Евангелина, как о ней говорят. Ежели она пошла в вашу покойную супругу, то, думаю, молва не врет. И мой характер вы верно помните, только я баб не щупаю, я с ними сплю.

Веселость Правителя мгновенно исчезла без следа. Он прекрасно помнил шуточку своего не в меру острого на язык крестника.

— От кого, где и когда ты это слышал? — он сверлил взглядом несколько смутившегося Кендрика.

— Простите, мой лорд, я не понимаю, о чем вы.

— Ты, мол, баб не щупаешь, ты с ними спишь. Я слышал это раньше и хочу знать, кто так шутил с тобой.

Кендрик, конечно, не забыл ни встречи на тракте, ни прибауток того парня, а уж его история… Но что за дело Правителю до этих двух ребят? Впрочем, его это не касается: раз лорд спрашивает, нужно отвечать. И Кендрик все рассказал, умолчав лишь о ранах на запястьях старшего из мальчишек и о том, как он их, по его словам, получил. Правитель торжествовал: хоть какой-то след, пусть и изрядно остывший. Он с радостью потер руки.

— Ну, Кендрик, знал бы ты, как мне сейчас услужил!

Тот удивленно посмотрел на Правителя.

— Это, конечно, не мое дело, ваше величество, но уж позвольте полюбопытствовать, зачем вам сдались эти два задохлика? Вот разве вы решили придворного шута завести, так старший парень очень бы подошел.

— Задохлики? — не понял Правитель, не обратив внимания на слова про шута. Потом он сообразил, что Кендрик видел Филипа после месяца каторги, а его дочь спАла с лица и фигуры, лишившись «своего мужчины», как она сама выражалась. — Что, были так плОхи?

— Насчет младшего не знаю, мой лорд, он совсем мальчишкой мне показался, а вот старшего только что ветром не качало. Правда, веселился он за двоих, — ответил вассал герцогини Адингтон.

Правитель усмехнулся. Он помнил, как веселился крестник, думая, что его повесят. Можно представить, в каком он был ударе, сбежав с каторги, да еще с помощью своей подруги. Сведения Кендрика бесценны: беглецы не ушли морем в другие страны, а поехали назад, вглубь Алтона. Зачем? Неужели спрятались где-то в феоде Евангелины? Или парочка постоянно в пути, кочует с места на место? Но за основными дорогами следят… Может, беглецы путешествуют тайными тропами? А на землях дочери расположен этот Лес с духами и всякой нечистью… Правда, туда девчонка вряд ли полезла бы: ее с детства запугивали сказками о нем, и она в них верила. Да и посылал он в Лес своих людей: ничего они не нашли, никаких следов, там и пройти-то сложно, так все заросло. Тем не менее, нужно бы снова наведаться в феод дочери, самому оценить обстановку. Вдруг кто-то в замке покрывает ее? Правитель так углубился в свои мысли, что забыл о Кендрике, неподвижно ожидавшем, когда лорд вспомнит о нем. В конце концов тот взглянул на вассала дочери.

— Спасибо, Кендрик. То, что ты рассказал, очень важно. Прошу тебя помалкивать об этом. Возможно, когда-нибудь узнаешь правду, но сам докопаться не пытайся, иначе навредишь своей госпоже.

— Да, мой лорд.

— Вот еще что, — после небольшой паузы продолжил Правитель. — Как думаешь, сможешь узнать старшего из тех двоих при условии, что он отъелся?

— Думаю, да, ваше величество. Особенно если он болтать начнет.

— Теперь он может, рта не раскрывая, за меч схватиться. В этом случае никому не советую с ним связываться. И младшего не трогайте. Понял?

— Да, мой лорд.

— Так вот: если случайно с ними столкнешься, попытайся проследить и срочно пошли ко мне человека. — Кендрик кивнул. — Хотя молния в одно дерево дважды не ударяет… — задумчиво сказал Правитель. — Можешь идти.