"Зеленый шум" - читать интересную книгу автора (Мусатов Алексей Иванович)ЧУЖОЕ СЕНОЧерез два дня Митяй после школы позвал Гошку к себе домой. — Сейчас заправимся, щец похлебаем и опять в разведку. — Что, опять сено искать? — спросил Гошка. — Ага... Батя очень доволен нами. Вы, говорит, настоящие ищейки, вам премия положена. — Какие «ищейки»? — насторожился Гошка. — Ну, значит, доискиваемся до всего. Из-под земли выроем, из ноги выломим, а чего надо — всегда найдем. Гошка поежился и сослался было на то, что ему пора домой; время уже кормить поросят да и уроками надо заняться, но Митька почти силой потащил его к своему дому. Большой, пятистенный, обитый тесом и крытый оцинкованным железом дом Кузяевых стоял на высоких кирпичных столбах. В окна с земли просто так не заглянешь, надо приставить лесенку или забраться к кому-нибудь на плечи. В просторной комнате, разделенной перегородкой, было много вещей. Славянский шкаф с зеркалом, кровать с блестящими шарами, гнутые венские стулья, ламповый приемник, патефон — все, что Гошка видел в сельпо, казалось, перекочевало в дом Кузяевых. За столом сидел незнакомый Гошке человек — плечистый, с крупным лицом, с густой шевелюрой. — Это Казаринов, директор совхоза, — шепнул Митяй Гошке. — Дружок батькин. Они с ним на охоту вместе ходят. Из-за перегородки вышла Митькина мачеха, еще молодая полная женщина с высоким пучком на голове, продавщица сельпо — «Полина из магазина», как звали ее в Клинцах. Она поставила на стол откупоренную бутылку с красным вином, закуску и, сев рядом с гостем, с игривым смешком наполнила стаканы. — За ваше здоровье, Петр Силыч! Что-то редко вы нас навещаете? Митяй поздоровался с Казариновым и попросил у мачехи есть. Полина, недовольная тем, что ее оторвали от беседы с гостем, молча поставила перед ребятами по тарелке щей и вновь села рядом с Казариновым. — Угощайтесь, Петр Силыч... Доброе винцо, культурное, «Харданахи» прозывается. Это я по знакомству достала... — Не ко времени, Полина, угощение. — Казаринов прикрыл стакан ладонью. — Я к Ефиму Степановичу по делу заехал. Не будет ли у него сена взаймы. Я ведь в прошлом году выручал его ферму... — Не по-хозяйски живете, Петр Силыч, — усмехнулась Полина. — Без расчета. — Шут его знает, как оно получилось. Все считал — есть сено в запасе, есть. Еще с прошлого лета стог сена в лесу оставил. А вчера поехал посмотреть — пусто, нет сена. — Скажи на милость! — сочувственно покачала головой Полина. — Вот же народ пошел! А где у вас сено-то было? — Да в лесу, за увалом. Как оно, это место, по-вашему называется — Малая Грива, что ли? — Малая Грива? — воскликнул Гошка и, поперхнувшись щами, вдруг закашлялся. — Да ты не жадничай, ешь по-людски. — Полина с досадой покосилась на мальчика и обратилась к Казаринову: — Не иначе как единоличник какой-нибудь вашим сенцом поживился. Есть еще у нас такие ловкачи. А вам урок, Петр Силыч, — не оставляйте добро без охраны. — Урок что надо, — вздохнул Казаринов и поднялся из-за стола. — Пойду Ефима Степановича поищу... Где он сейчас? — На ферме, пожалуй, — сказала Полина. — И я с вами пойду. Магазин пора открывать. Они ушли. Гошка, наконец, откашлялся и, отложив ложку, пристально поглядел на Митяя. Но тот как ни в чем не бывало продолжал хлебать щи. — Слушай, — вполголоса заговорил Гошка, — а я теперь знаю, кто эти ловкачи. — Какие ловкачи? — небрежно спросил Митька, облизывая ложку. — А вот, кто чужое сено с Малой Гривы увез. Это ведь мы с тобой? И Никитка еще. — Что ты, Шарапчик? — Так ведь мы сено с Малой Гривы увезли. А оно же не наше, оказывается, а совхозное. — Гошка вылез из-за стола. — Ты знал и молчал. Ну, зачем ты это сделал, зачем?.. — Дурной ты, — ухмыльнулся Митяй. — Какой же грех в том? Мы не для себя сено-то увезли, на общую пользу. А за совхоз не болей. Ему ничто. Казна еще денег подвалит. — Ах, вот как! Так ты сельпо не постыдишься обобрать и почту. — Ну-ну, ты потише, — покраснел Митька. — А пусть они там в совхозе не ротозейничают! — Ты хоть отцу-то сказал, чье сено мы увезли? — допытывался Гошка. Митька замялся: — А чего ему говорить... Достали сено, выручили ферму, и делу конец. — Ну и хват ты! — Гошка покрутил головой и схватил Митяя за руку. — Пошли к дяде Ефиму, расскажем обо всем. Ему и Казаринову... — Ладно тебе... — отмахнулся Митька. — Теперь уж поздно рассказывать. Сено-то на корм пошло. — А вот и не поздно! — выкрикнул Гошка. — Не хочешь вместе, один скажу... Он выскочил из дома Кузяевых и помчался к ферме. Дядю Ефима и Казаринова он на ферме не застал, зато под навесом у кучи сена встретил мать и Стешу Можаеву. — Что с тобой? — спросила Александра, увидев запыхавшегося сына. — Дрожишь весь, словно жеребенок загнанный? Гошка оглянулся по сторонам и вполголоса спросил мать и Стешу, знают ли они, чьим сеном кормят поросят. — Как — чьим? — удивилась Александра. — Нашим, колхозным. Вы же с Митькой сами его разыскали. Гошка торопливо сообщил о том, что он узнал от директора совхоза и от Митьки Кузяева. Выпустив из рук корзину с сеном, Александра уставилась на сына. — Что же вы наделали, головы садовые? — забормотала она. — Чужое прихватили, тайком увезли? Всему же колхозу позор! — Надо будет в газету написать, — сказал Гошка, посмотрев на Стешу. — Что ж там в газету? Давайте прямо Казаринову скажем, пока он здесь, — подумав, сказала Стеша и предложила сейчас же разыскать директора совхоза и Кузяева. — Ведь так, тетя Шура? Александра кивнула головой. Втроем они отправились искать Кузяева и Казаринова. Кто-то сказал, что Кузяев пошел домой. Здесь Александра, Гошка и Стеша и нашли Ефима. Нацепив на нос очки, тот сидел за столом, с озабоченным видом рылся в бумажках и щелкал на счетах. Митька под диктовку отца что-то старательно писал. — Что, Александра, опять насчет кормов? — не поднимая головы; спросил Ефим. — Повременила бы, недосуг мне. Отчет подбиваю, правление срочно требует. — Вот именно, насчет кормов, — усмехнулась Александра и спросила, видел ли Ефим директора совхоза. — Был у меня с ним разговор. Сена просил взаймы. А откуда оно у нас? Сами еле перебиваемся. — Что еле-еле — сущая правда, — согласилась Александра. — А сенцо-то совхозу придется отдать. — Это с какой же стати? — насторожился Ефим. — Да ведь чужое сено-то. Не нами кошено, не нами сложено. Вот хоть Митю спроси... Митяй еще ниже склонился над столом и принялся часто клевать пером в чернильницу, хотя писать было нечего. Сделав вид, что ничего не понимает, Ефим покосился на Александру: — Загадки загадываешь? — Могу и разгадать. — И Александра рассказала все, что слышала от Гошки. Сняв очки, Ефим тяжелым взглядом уставился на сына. Потом, привстав, перегнулся через стол и отвесил ему увесистую затрещину. Митька схватился за щеку и с ошалелым видом отскочил от стола. — За что мордуешь-то? — Я тебе как наказал? — процедил Ефим. — Походи по лесу, пошукай... А ты зачем чужое сено с Малой Гривы увез? — Откуда мне знать, что оно чужое? — захныкал Митька. — Малая Грива, она только по званию малая, а по земле она большая. Там и колхоз сено косит и совхоз косит. — А ты смотреть должен, где граница проходит. Там межевой столб есть. — Не было никакого столба! — Опозорил ты меня. Да за такое тебя убить мало! — погрозил Ефим, вылезая из-за стола. Распахнув дверь, Митька выскочил из избы. — Будет тебе, Ефим, — остановила брата Александра. — Может, он и впрямь по ошибке сено-то увез. С трудом переводя дыхание, Кузяев тяжело опустился на лавку. — Вот и посылай за чем-нибудь такого ротозея, — пожаловался он. — Потом сраму не оберешься. Сено совхозу придется, конечно, вернуть, а вот чем кормить свиней на ферме, ума не приложу. — Ладно, Ефим, — подумав, сказала Александра. — Есть у меня дома небольшой запасец сена — так и быть, поделюсь. — Я тоже немного привезу, — поддержала ее Стеша. — И надо других свинарок попросить. Не чужая ведь им ферма — отзовутся. — Действуйте тогда, проворачивайте, — согласился Кузяев. — Только вы про Митьку в свой дневник ничего не записывайте... Я с ним по-своему поговорю. — Бить будешь? — насторожилась Александра. — Не тужи, сестрица, жив останется, а ума я ему прибавлю. Александра, Гошка и Стеша вышли из комнаты. В сенях, втянув голову в плечи, сидел Митька. Увидев Гошку с матерью и Стешу, он зло стрельнул глазами и отвернулся. Но Александра заметила — глаза у Митьки были сухие, без единой слезинки. «И до чего только парень докатился — чужое стал хапать!» — с сожалением подумала она. Через несколько минут после ухода Александры, Гошки и Стеши Ефим позвал сына в дом. — Ну что, дуешься на меня? — Нет, песенки пою, — огрызнулся Митька. — Так звезданул, в ушах до сих пор звон стоит. — Перехватил, понимаешь, чуток, — признался отец. — Рука сорвалась. — А за что, спрашивается? — мстительно продолжал Митяй. — Помнишь, я пришел и говорю: «На Малой Гриве сено бесхозяйное нашлось. Воза три. Не переправить ли?» А ты отвечаешь: «Обязательно переправить. Совхозу, ему ничто. Казна еще денег даст». А на другой день сам же мне подводу запряг... — Знаю, все знаю, — перебил его отец. — А что ж мне делать было? Колхозное-то сено я давно вывез да начальству роздал. Вот и пришлось чужим поживиться. А ты, шалопут, взял да и растрезвонил всем. — Да не трезвонил я, — оправдывался Митька. — Кто же знал, что Казаринов к нам заявится? Вот Гошка и догадался... — Ладно, сынок, не журись, — примирительно сказал отец. — Ты лучше за Гошкой поглядывай. Родня-родня, а хуже недруга стал. Следит тут, примечает все... |
||
|