"Распутница" - читать интересную книгу автора (Роджерс Розмари)

Глава 12

Я всегда знала и воспринимала как нечто само собой разумеещееся, что Виндхэмы происходят из Англии, а затем уже с Юга. Сама я родилась в Луизиане. Но до этой ночи я не представляла, какие сложные и почти кровосмесительные семейные связи могут соединять столь непохожих людей – особенно на Юге, где подобным вещам уделяется чрезвычайно большое внимание. До сих пор мне не приходило в голову искать свои корни. Сейчас тетя Чэрити очень обстоятельно поведала мне удивительную, почти неправдоподобную историю – я действительно наследница, более того, единственная прямая наследница совершенно незнакомой мне семьи отца.

– Но они совершенно не заботились обо мне, ни разу даже не поинтересовались, жива я или нет…

– Это очень старая и очень гордая семья, которая всегда больше заботилась о своей семейной чести, чем о своей плоти и крови. Они были очень рассержены, когда твой отец поступил вопреки их желанию и женился на твоей матери. Но в конце концов собственная гордость их и погубила. Мужчины из-за каких-то пустяков погибли на дуэлях, а женщины умерли незамужними, считая ниже своего достоинства выходить за неровню. Под конец остался лишь один старик – кажется, дядя твоего отца, – и так как ему хватило ума заставить всех поверить, что он немного со странностями, то его оставили в покое. Он никогда не был женат – как говорили, потому, что предпочитал… – Словно что-то вспомнив, тетя Чэрити осеклась и тут же поспешно продолжила: – Ну, это не имеет значения! Важно то, что он унаследовал все фамильное состояние – и оставил его тебе. Есть, правда, некоторые условия, которые ты должна выполнить. И конечно, ты принимаешь на себя определенную ответственность вместе с… ну, скажем, очень значительной суммой денег и другим имуществом, являющимся частью поместья Вильяреаль.

Скоро тетя Чэрити решила, что для одного раза я получила информации более чем достаточно, и отправила меня в постель. Но я очень долго лежала с открытыми глазами, а когда наконец заснула, меня мучили странные сны о людях и местах, которых я никогда раньше не видела. И еще мне снилось, что я бегу и бегу, спасаясь от страшных преследователей без лиц, и ноги мои проваливаются то в песок, то в болото.

Я с облегчением проснулась, вся мокрая от пота, почти желая, чтобы все, о чем мне рассказали перед сном, тоже не было явью. Наследница! Я совсем не хотела быть наследницей. Гордые и высокомерные предки, которые отвергли моего отца и отказывались признавать мое существование, не имели права взваливать на меня свои заботы только потому, что больше никого не осталось!

– А если я умру, кто тогда это унаследует? Как это – семья перестала существовать?

– Я уже объяснила как. А что касается твоего первого вопроса – не знаю. Может быть, где-то есть очень дальние родственники, но адвокат о них не упоминал. Он, кстати, тебя видел и согласен с тем, что ты очень похожа на родственников твоего отца, – нет, не спрашивай, когда и где, я сама этого не знаю. Я также не понимаю, к чему такая секретность – разве чтобы защитить тебя от охотников за состояниями!

– Ну, по крайней мере… в ближайшие пять лет я смогу быть самой собой, правда? А что касается их глупых условий – какими бы они ни были, – меня они не заботят!

Я до сих пор помню свои тогдашние чувства – какой дерзкой я себе казалась! Все звучало совершенно нереально, как сказка. Пять лет казались вечностью. К тому времени, когда мне исполнится двадцать один год, я уже буду или замужней женщиной, или безнадежной старой девой. Какие уж там условия!

– Ты еще изменишься, моя дорогая, – спокойно сказала тетя Чэрити, выслушав мои мятежные высказывания. – И в конце концов сделаешь то, что нужно, – мы все этому научились.

Тогда я этого не поняла, но сейчас вижу, что уже начинала учиться. Ощущая прикосновение шелка к своей коже, слыша шорох легких юбок из тафты под английским выходным платьем, я впервые в жизни чувствовала себя красавицей. Нет – я знала, что выгляжу красавицей!

Кто эта странная, экзотического вида молодая женщина, которая внимательно смотрит на меня из зеркала? На ней серебристо-серое бархатное платье, надетое поверх темно-синих юбок, и серебристо-серая соломенная шляпка, украшенная темно-синими бархатными лентами и кисточками. На черные волосы наброшена шелковая сетка, и на щеках играет румянец. Да она просто красавица!

Я громко рассмеялась, видя волнующий блеск своих глаз, и несколько раз обольстительно улыбнулась, стараясь добиться, чтобы были видны ямочки на щеках. Неужели это и вправду я? Неужели модная одежда может так все преобразить – даже мироощущение? Я обещала себе, что теперь всегда буду носить красивые вещи, чтобы чувствовать себя красивой. И поддевать только лучший, легчайший шелк. Скоро – или довольно скоро, если уж быть точной, – я смогу покупать себе все, что захочу. Почему бы мне и впрямь не наслаждаться тем, что мне принадлежит по праву? Мои заносчивые предки просто перевернутся в гробах! Можно стать независимой, стать свободной! В конце концов деньги существуют для того, чтобы доставлять удовольствие, и нет ничего плохого в желании всегда хорошо выглядеть.

– Триста! Поторопись, дорогая, мы все тебя ждем!

– Уже иду, тетя Чэрити! – Я в последний раз взглянула в зеркало, и тут мне в голову пришла одна непрошеная мысль: он ведь тоже увидит меня такой. И мое сердце забилось чаще.

– Ну и ну! Наша маленькая Триста за одну ночь расцвела и превратилась в красавицу! Я уверен, что вы с Чэрити будете там самыми элегантными леди, и мне все будут завидовать из-за того, что я вас сопровождаю! Надеюсь, что какой-нибудь ревнивый обожатель не вызовет меня в Ричмонде на дуэль!

Когда папа подсаживал нас в легкий открытый экипаж, глаза его светились лукавством. Более скромный экипаж, предназначенный для городских поездок, был доверху заполнен нашим багажом и с сумасшедшей медлительностью тащился сзади. Временами мне хотелось заскрежетать зубами от раздражения. Из-за чего только я так нервничала? Ведь для путешествия мы выбрали чудесный день – светило солнце, но палящий жар его лучей смягчали порывы легкого ветерка, приносившего с собой также аромат цветов.

Изо всех сил стараясь быть сдержанной, я слушала иронический рассказ тети Чэрити о том, что она называла «нравами и обычаями наших южных аристократов». Собственно, рассказ состоял из чудовищно длинного списка правил поведения леди – особенно молодых и незамужних.

– Но это же просто варварство! – наконец не выдержала я. – Как же южные женщины терпят подобное? И как ты могла жить при такой тирании?

– Как видишь, не смогла! Я всегда была мятежной натурой и задавала слишком много вопросов. А когда я открыла для себя произведения мисс Гримке и миссис Бичер-Стоу, то поняла, что должна немедленно отправиться на Север – якобы для того, чтобы вести хозяйство у своего брата!

– Гм, да! – улыбаясь, вмешался папа. – Она угрожала разрушить мое счастливое холостяцкое существование, если я не помогу ей с этой школой, которую она задумала создать! Настоящий шантаж!

– Может, ты и помог найти подходящее место, мой дорогой Хью, – не без язвительности сказала тетя Чэрити, – но не забывай, что тогда я только что получила бабушкино наследство и могла себе позволить потратить столько, сколько мне было нужно!

Румянец играл на щеках тети, и сейчас она выглядела просто прелестной и… молодой! Золотисто-бронзовый и коричневый цвета шелкового платья прекрасно гармонировали с ее светлой кожей и золотисто-бронзовыми волосами, в которых не видно было ни единого седого волоса.

«Да, она действительно очень привлекательная женщина!» – подумала я и почувствовала, как меня пронизало неприятное чувство. Блейз! Эти модные платья, эта молодая, счастливая улыбка – все это для него!

– Пожалуйста, тетя, расскажи мне еще! – попросила я, наклоняясь вперед. – Мне нужно научиться правильно флиртовать и жеманно улыбаться, чтобы попасть в обойму признанных красавиц Чарлстона. И если папа сделает одолжение и не заснет, то, может быть, я попрактикуюсь на нем? А, папа? А ты, тетя, обещай честно сказать, хорошо у меня получается или нет!

Я не стану думать о нем, пока не смогу быть беспристрастной. Я буду его игнорировать – разве что холодно кивну и вплотную займусь флиртом, так что наши пути не пересекутся. Возможно, я даже отдам кому-нибудь предпочтение – по крайней мере на несколько дней! И я не позволю ему причинять боль тете Чэрити!

Когда дорога стала шире и количество рытвин и ухабов уменьшилось, я закрыла глаза и, должно быть, заснула… Когда я открыла их снова, мы уже подъезжали по тенистой аллее к величественному сооружению в греческом стиле. Это и был Хартсвуд.

Сказать, что поместье произвело на меня впечатление, означает значительно преуменьшить чувства, которые овладели мной в первые минуты радостной суматохи, всегда сопровождающей прибытие гостей. Честно говоря, я была просто потрясена, тем более что красота классического фасада с его колоннами бледнела по сравнению с великолепием внутреннего убранства. Огромные люстры, которые раньше, должно быть, висели в европейских дворцах, заливали светом комнаты. Стены были обиты шелком и парчой, украшенной золотым и серебряным узором. Вся мебель – без исключения – заняла бы почетное место в любом музее. Повсюду сновали улыбающиеся слуги в ливреях (неужели это рабы?), стараясь исполнить любое желание гостя, и к концу вечера даже я расслабилась в этой атмосфере радушия и подлинного, непоказного дружелюбия.

– Ну, слава Богу! Чэрити, дорогая, где вы до сих пор прятали это прелестное существо? Вы только посмотрите на нее! Какая красавица! Думаю, мои сыновья, как только увидят ее, влюбятся по уши! – С этими словами наша хозяйка, миссис Хартфорд, расцеловала меня в обе щеки.

Я попала в объятия леди, которых никогда раньше не видела, и была удостоена комплиментов, которых явно не заслуживала, – ну и ладно! Несмотря на то что я весь день провела в дороге и должна была устать, я вскоре снова почувствовала себя прекрасно.

– Конечно, я очень хорошо понимаю, каково оказаться среди незнакомых людей. Но надеюсь, вы вскоре перестанете нас так воспринимать. Вы ведь уже познакомились здесь почти со всеми. Мы с мистером Хартфордом надеемся, что вы будете чувствовать себя у нас как дома. Мы очень много слышали о вас от вашей милой маленькой подруги, так что мне кажется, будто мы с вами уже знакомы!

Хозяйка дома была невысокой, склонной к полноте женщиной с круглым лицом, которое казалось некрасивым до тех пор, пока она не улыбалась. Улыбка просто преображала миссис Хартфорд, на щеках появлялись ямочки, и становилось ясно, что в свое время она была очень симпатичной девушкой. Мне она сразу понравилась, и, что удивительно, миссис Хартфорд тоже, кажется, ощутила ко мне расположение и тут же принялась изо всех сил заботиться обо мне.

– Я уверена, что вам ужасно хочется смыть с себя всю эту дорожную пыль и переодеться. Я пошлю вам наверх горячей воды, а потом вы просто скажите Лилит, что еще нужно сделать. Она обо всем позаботится. Она опекала мою Клариссу с тех пор, когда они обе еще были детьми, и ужасно скучала, когда мы отправили Клариссу в эту знаменитую школу в Париже – я запамятовала ее название, но мистер Хартфорд знает! В общем, пока вы здесь, Лилит в вашем распоряжении. Я вас поселю в комнаты Клариссы. Мы их заново отделали за месяц до ее отъезда в Париж, и хотя мистер Хартфорд очень ворчал, но уступил и дал ей сделать все по-своему – как всегда! Он, конечно, ни за что не признается, что ее балует. Но зато у меня есть три сына, которые балуют меня! Должна признать, что это замечательно, когда трое здоровенных молодых людей обращаются с тобой так, как будто ты сделана из стекла. Не могу дождаться того момента, когда вы с ними встретитесь или когда они вас увидят! Только обещайте мне, что не станете разбивать им сердца!

Она передала меня в проворные руки Лилит, а я с изумлением думала о том, как это миссис Хартфорд ухитряется так много и так быстро говорить, практически не переводя дыхания. Но зато я всего за несколько минут очень много узнала. Все «молодые люди», как извиняющимся тоном поведала мне миссис Хартфорд, сегодня рано утром уехали на пикник в Амхерст – на соседнюю плантацию, принадлежащую Эмерсонам, старинным друзьям Хартфордов.

– Но они все вернутся к ужину, вместе с молодыми Эмерсонами. У них шесть взрослых детей, но две старшие девочки уже завели семью, как и Бретт, их старший сын, – такой серьезный! Вы встретитесь с двумя младшими дочерьми и Фарлендом. Мы все называем его «бешеным» – увидите почему!

Когда я лежала в теплой душистой воде, у меня в ушах все еще отдавался голос нашей радушной хозяйки. Все оказалось не так, как я ожидала, неохотно признала я. Все здесь такие хорошие, такие славные и дружелюбные, даже по отношению к незнакомым людям! А их слуги – конечно же, они не рабы! – кажутся счастливыми и вполне довольными. В конце концов, здесь живут просвещенные, образованные люди, которые ездят по всему цивилизованному миру! С тех пор как тетя Чэрити покинула Юг, здесь наверняка все изменилось.

Я дала Лилит – худощавой, быстрой в движениях молодой женщине с гладкой, бархатистой темной кожей – погладить одно из своих лучших шелковых платьев, а сама нежилась в невиданно роскошной ванне. До ужина еще час, лениво подумала я, довольно потягиваясь, как кошка. Поставив ступни на противоположный край ванны, я наклонилась вперед, чтобы намылить ноги.

– Может, белой мисси надоть потереть спинку? Мине говорили, что я хорошо это делаю, они осталися довольные.

Я громко ахнула и резко обернулась, расплескивая воду:

– Да как вы смеете? Сию же секунду выйдите отсюда или я начну кричать!

– Пожалуй, душа моя, мне стоит подержать вашу голову под водой достаточно долго для того, чтобы… скажем, погасить ваш пыл! – Блейз наклонил голову как раз вовремя, чтобы уклониться от мокрой губки, которую я бросила прямо ему в лицо. Насмешливо улыбнувшись, Блейз выпрямился, его глаза нахально шарили по моему телу.

– Вон, сию же минуту вон! – покраснев от гнева, закричала я. – Вы… вы развратник! Клянусь, если вы не уйдете, я… я…

– Никогда не стоит давать ложных клятв, моя ведьмочка! Уж ты-то должна об этом знать!

Поднятые брови и насмешливый тон Блейза взбесили меня так, что я прямо-таки поперхнулась теми гневными словами, которые собиралась бросить в него за неимением булыжников.

Вместо того чтобы выразить пусть даже запоздалое раскаяние, негодяй, несмотря на мой полный ужаса взгляд, принялся расстегивать свою рубашку. Он делал это так спокойно и небрежно, как будто находился в своей спальне.

– Нет! – наконец в отчаянии выдохнула я, подтягивая к себе колени и как можно глубже уходя в теплую воду. – Ну пожалуйста! – умоляюще шептала я, но тут Блейз наклонился, запустил руку в мои насквозь мокрые волосы, с силой отклонил мне голову назад и запечатлел на губах столь безжалостный поцелуй, что они сразу вспухли, а Блейз принялся гладить меня, нащупывая те места, прикосновение к которым лишало меня всякой возможности протестовать. Я была не в состоянии больше сопротивляться. Из переполненной ванны хлынул поток мыльной воды, Блейз навис надо мной, приподнял вверх мои бедра и яростно вонзился в меня. Он пронзал меня так глубоко, что я стала бы кричать, если бы Блейз не закрыл мне рот своими губами. Он брал меня снова, и снова, и снова – до тех пор, пока весь мир не завертелся перед глазами. В черноте пространства кружилась ослепительно сверкающая серебряная пыль, вырисовывая затейливые узоры, – то сплетаясь, то распыляясь, она заполняла все вокруг, сжималась, поднималась вверх и вниз, заполняя всю Вселенную, чтобы затем взорваться, рассыпаться на отдельные туманности, тускло поблескивающие на фоне угольно-черной пустоты.

– Блейз, у меня сейчас было такое странное… видение. Оно было пугающе прекрасным и… Мне даже немного грустно. Я думаю… Блейз! О Боже! Должно быть, я сошла с ума, а ты-то уж точно сумасшедший. Отпусти меня сию же минуту! Ты понимаешь, что случится, если нас застанут… вот так? – Я начала яростно молотить кулаками по его груди, рисуя в своем воображении сцену, которая последует, если кто-то сейчас войдет. Тетя Чэрити… Мари-Клэр! Или Лилит! Разве она не обещала вернуться через несколько минут? А если она уже заходила?

– Хватит! – На меня глядели прищуренные глаза Блейза. Он больно ухватил меня за обе руки и с силой потянул их вверх. Я молча смотрела на него. – Вот так-то лучше! – зачем-то сказал Блейз. Его губы скривились в подобии улыбки, я же корчилась от злости. – Знаешь, ты начинаешь слишком напоминать мне твоего друга, будущего новобрачного! Особенно когда все бубнишь и бубнишь, все задаешь и задаешь вопросы – не останавливаясь, чтобы выслушать ответы! К тому же должен заметить, что в таком скрюченном положении мне так же неудобно, как и тебе, моя любимая. – Голос Блейза звучал язвительно. – В следующий раз, когда окажешься в подобной ситуации, попробуй сказать «Пожалуйста» или даже «Не разрешите ли вы мне подняться, сэр, поскольку наши дела уже закончены?». Могу заверить тебя, дорогая, что вежливой просьбы – вместо размахивания кулаками и истерических выкриков, причем после того, как дело сделано, – будет вполне достаточно!

Он встал, помог мне подняться на ноги, отпустил мои руки и одним движением привлек к себе, обхватив своими жесткими ладонями мои ягодицы. Я обняла его за шею – конечно, только для того, чтобы не потерять равновесия! Вода холодила ноги, но там, где наши тела соприкасались, было тепло. Теплота распространялась быстро, как огонь, и вот я почувствовала, что пылает уже вся моя кожа. Тепло через поры проникало внутрь, я вся горела, и вскоре для меня перестали существовать и разум, и здравый смысл. Меня, беспомощную, понесла на своем гребне гигантская волна, вздымавшаяся до самого неба и заслонявшая собой солнце; вот она обрушилась на землю и поглотила ее.