Глава вторая. Противник рвется в Крым

В качестве первоочередной задачи на южном участке Восточного фронта гитлеровская ставка 27 июля 1941 г. определила «…овладение Украиной, Крымом и территорией Российской Федерации до Дона».[14] Выполняя эту задачу, немецкая 11-я армия оставила в тылу осажденную Одессу и устремилась в Крым. В начале сентября ее войска форсировали Днепр в районе Каховки и повели дальнейшее наступление на Перекоп, Геническ и Мелитополь.

12 сентября 1941 г. 152-мм орудия 725-й подвижной батареи Черноморского флота, находившейся на Перекопском перешейке, произвели первые залпы по прорывающемуся врагу. Началась длительная героическая борьба за важный стратегический аванпост нашей Родины на юге — Крымский полуостров.

Проявляя постоянную заботу об обороне нашего государства, Коммунистическая партия и Советское правительство в предвоенные годы уделяли значительное внимание защите черноморских берегов. В ходе первых пятилеток на Черном море был возрожден военный флот. В его состав вошли современные корабли, самолеты и боевая техника. Наши военно-морские силы по своей [30] мощи превосходил все сопредельные с СССР черноморские государства. Страна по праву гордилась прекрасными боевыми кораблями Черноморского флота.

Линейный корабль «Парижская коммуна» (с 31.5 1943 г. «Севастополь»), крейсера «Ворошилов», «Молотов», «Красный Кавказ», «Красный Крым» и «Червона Украина», лидеры эскадренных миноносцев «Москва», «Ташкент», «Харьков», 14 эскадренных миноносцев, 47 подводных лодок и значительное число надводных кораблей других классов представляли собой серьезную силу. Мощь корабельного состава дополнялась морской авиацией (625 самолетов), береговой артиллерией, развернутой на важных участках побережья.[15]

Мощь флота опиралась на исторически сложившуюся на юге России судостроительную и судоремонтную промышленность и могла быть усилена за счет развивавшихся морских торгового и рыболовного флотов.

Черноморский флот располагал системой военно-морских баз, главная из которых находилась в Севастополе, занимавшем центральное положение по отношению ко всему бассейну Черного моря, что позволяло развертывать силы в любом операционном направлении. Одновременно Севастополь являлся и одним из важнейших стратегических пунктов на юго-западных границах Советского Союза.

Черноморский флот был укомплектован хорошо подготовленным личным составом, воспитанным в духе беззаветной преданности партии и правительству, готовности самоотверженно защищать свободу и независимость своей Родины.

В ходе интенсивной оперативной и боевой подготовки значительное внимание уделялось не только отработке сплаванности корабельных соединений и взаимодействия разнородных сил — надводных кораблей, подводных лодок, авиации, береговой артиллерии, но и вопросам совместных действий армии и флота. Всего лишь за день до начала Великой Отечественной войны корабли флота возвратились в базы после большого совместного учения с войсками Одесского военного округа, в ходе которого помимо отработки способов ведения морского боя в различных условиях проводились тренировки по высадке [31] морских десантов и отражению воздушного нападения противника.

Высокий уровень боевой выучки военных моряков Черноморского флота сказался уже в первые часы войны. Через час с четвертью после получения приказа Наркома Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова Черноморский флот был переведен в оперативную готовность № 1, а спустя еще два часа силы ПВО отразили внезапный налет вражеских самолетов на Севастополь и не позволили им заблокировать минами корабли, стоявшие в Северной бухте.

Но, после того как немецко-фашистские войска вышли к советскому побережью Черного моря, выявились и существенные недостатки в подготовке флота к войне. Они обнаружились в системе развертывания сил и их базирования, в организации противовоздушной и противоминной обороны. Вскрылись недостатки и во взаимодействии флота и армии, на практическое осуществление которого не было единства во взглядах флотского и общевойскового командования. Не была создана и материально-техническая база для проведения десантных операций, т. е. отсутствовали десантные корабли специальной постройки, плавающая бронетанковая техника и другие средства. Впрочем, эти недостатки в той или иной степени были свойственны и другим нашим флотам.

Не полностью решенными оказались к началу войны и вопросы организации совместной обороны морского побережья, военно-морских баз и приморских городов. По взглядам того времени, задача флота в этих действиях сводилась главным образом к отражению нападения противника с моря, организации же защиты военно-морских баз и портов с суши должного внимания не уделялось. Справедливости ради следует отметить, что в декабре 1940 г. Народный комиссариат Военно-Морского Флота ввел в действие инструкцию по составлению генеральных планов сухопутной и противодесантной обороны на морских театрах и обязал флоты осуществить ряд мероприятий по обороне баз с суши. Однако в ней не был определен порядок взаимодействия сил флота с сухопутными войсками, а реализация намеченных мероприятий требовала значительного времени. В результате почти все наши военно-морские базы к началу войны имели так называемую основную директрису обороны, направленную в сторону моря, и оказались не подготовленными к отражению нападения противника с суши. Между тем развитие военных [32] действий с самого начала показало, что оборона баз, портов, приморских городов и территорий с сухопутных направлений имеет первостепенное значение.

На Черноморском театре это обстоятельство наложило свой отпечаток на весь последующий ход боевых действий вообще и на деятельность сил флота в особенности.

Вся сложность проблемы защиты базы с суши стала очевидной уже при обороне Одессы, и именно здесь была найдена наиболее рациональная форма организации защиты базы и ведения ее обороны. Так, 19 августа 1941 г. по указанию Ставки Верховного Главнокомандования был образован Одесский оборонительный район (OOP), подчиненный непосредственно Военному совету Черноморского флота. В OOP (командующий контр-адмирал Г. В. Жуков) вошли части Приморской армии, Одесской военно-морской базы и отряд кораблей. Это позволило объединить усилия сухопутных войск и сил флота как в обороне города, так и при эвакуации войск OOP в Крым, длительная и упорная борьба за который началась еще во время обороны Одессы.

Крым имел важное стратегическое и военно-политическое значение для обеих противоборствующих сторон. Маршал Советского Союза А. М. Василевский по этому поводу писал: «Владея им, гитлеровцы могли держать под постоянной угрозой все Черноморское побережье и оказывать давление на политику Румынии, Болгарии и Турции».[16] Захват Крыма позволял противнику создать плацдарм для вторжения на Кавказ, развернуть сеть аэродромов, захватить господство в воздухе над Азовским морем, а также над Черноморским побережьем Кавказа в пределах тактического радиуса действия авиации. Таким образом, возникли бы благоприятные условия для дальнейшего наступления противника на восток.

Кроме того, немецко-фашистское командование не без оснований считало, что до тех пор, пока Крым находится в наших руках, Черноморский флот будет сохранять господство на море, надежно защищать свои морские перевозки, постоянно создавать серьезную угрозу приморскому флангу германского Восточного фронта, наносить ощутимые удары по морским коммуникациям, портам и нефтяным районам союзницы Германии — Румынии. Недаром на совещании главного командования вермахта в [33] августе 1941 г. Крым был назван «авианосцем Советского Союза в его борьбе против румынской нефти».[17]

С учетом важного стратегического значения Крыма и возможного прорыва к нему противника 14 августа 1941 г. было принято решение сформировать 51-ю Отдельную армию (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, член Военного совета корпусной комиссар А. С. Николаев, начальник штаба генерал-майор М. М. Ивашов) с непосредственным подчинением Ставке ВГК. 51-й Отдельной армии и оперативно подчиненному ей «в отношении выполнения задач, касающихся обороны Крыма» Черноморскому флоту (командующий вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, член Военного совета дивизионный комиссар Н. М. Кулаков, начальник штаба контр-адмирал И. Д. Елисеев) предписывалось не допустить врага в Крым.[18]

Захват Крыма немецко-фашистское командование возложило на 11-ю армию, оперативно подчиненную ей румынскую 3-ю армию и значительные силы авиации. В командование этой группировкой войск в середине сентября вступил генерал-полковник Э. Манштейн, имевший не только значительный опыт руководства наступательными операциями, но и определенное представление о способности войск Красной Армии к сопротивлению. Ему уже пришлось пережить немало неприятных дней под Ленинградом, где в июле 1941 г. его танковый корпус понес значительные потери.

В середине сентября войска противника пытались с ходу ворваться в Крым через Арабатскую стрелку, но были остановлены частями 51-й Отдельной армии, поддержанными кораблями Азовской военной флотилии.[19]

16 сентября отряд кораблей под флагом командующего флотилией нанес артиллерийский удар по батареям и войскам противника в районе переправы на Арабатскую стрелку. Это помогло нашим оборонявшимся [34] войскам отразить натиск врага и улучшить положение на рубеже Геническ — Сальково. В последующие дни корабли неоднократно поддерживали своим огнем правый фланг 51-й Отдельной армии. Для огневого содействия левому флангу наших войск привлекались крейсер «Ворошилов» и эскадренные миноносцы «Бойкий» и «Дзержинский». Особенно эффективным был проведенный 19 сентября крейсером «Ворошилов» обстрел ряда пунктов в северо-восточной части Каркинитского залива. Стрельба, впервые проведенная здесь в дневное время с корректировкой огня самолетом МБР-2, дала хорошие результаты.

Однако малые глубины, сложность навигационного обеспечения в Каркинитском заливе и удаленность целей ограничили возможности использования кораблей эскадры.[20]

Но не эти бои определили судьбу Крыма. Решающие события развернулись в конце сентября в районе Перекопского перешейка и Ингуньских позиций. К тому времени и на других направлениях обстановка сложилась для нас крайне неблагоприятно. 12 сентября наши части оставили Скадовск. Остатки отступавшей 74-й стрелковой дивизии отошли к Тендровской косе. Войска 9-й армии, отходя на восток, 18 сентября заняли рубеж обороны возле озера Молочное.

В создавшихся условиях исключительное значение приобретала не только способность сухопутных войск вести оборонительные бои с превосходящими силами противника, но и высокая степень согласованности действий 51-й Отдельной и 9-й армий и сил флота. Но, к сожалению, именно в этом вопросе были допущены серьезные промахи. Координация действий армий и флота по месту, времени и способам выполнения задач практически отсутствовала. Так, при артиллерийской поддержке кораблями приморских флангов войск 16–20 сентября связь с командованием 9-й армии установить не удалось, поэтому командиры кораблей обстановку в районе Геническа не знали. Корректировочные посты созданы не были, из-за чего стрельба велась или прямой наводкой по обнаруженным объектам, или по площади. Авиационное прикрытие кораблей организовано не было. Все это, естественно, снижало эффективность артиллерийской [35] поддержки кораблями сухопутных частей. Кроме артиллерийской поддержки практиковалась помощь армии непосредственно передачей частей флота. Так для усиления огневой мощи 51-й Отдельной армии в августе-сентябре Черноморский флот передал в состав Каркинитского сектора береговой обороны и 120-го отдельного Чонгарского артиллерийского дивизиона восемь батарей береговой обороны (34 орудия 100–152-мм калибра).[21]

Отражению натиска противника в северных районах Крыма объективно способствовала героическая оборона Одессы, в ходе которой удалось сковать значительные силы противника (до 17 дивизий и 7 бригад). Однако положение защитников оборонительного района день ото дня осложнялось. 14 сентября Военный совет Одесского оборонительного района доложил Верховному Главнокомандующему о создавшемся тяжелом положении. На следующий день был получен ответ Ставки за подписью И. В. Сталина: «Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6–7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения».[22] 16–20 сентября из Новороссийска в Одессу морем перевезли 157-ю стрелковую дивизию и 36 рот маршевого пополнения.[23]

Получив пополнение, войска OOP совместно с силами флота 22 сентября нанесли контрудар и отбросили противника на расстояние, исключавшее обстрел города и порта. В ходе этой операции корабли высадили десант в тыл врага в районе Григорьевки.

Для поддержки войск, сражавшихся под Одессой, широко использовалась морская авиация. Эффективности ее действий способствовало создание командного пункта заместителя командующего ВВС флота, что позволило оперативно согласовывать действия морской и армейской авиации и войск OOP.

Однако опыт совместных действий, накопленный при обороне Одессы, не был в полной мере учтен при организации обороны Крыма.

Несмотря на то что командование флота было вынуждено, распыляя подчиненные силы, использовать их [36] одновременно на двух операционных направлениях — одесском и крымском, все же потенциальные возможности флота в части использования артиллерийского огня и осуществления тактических десантов были достаточно высоки. Но полностью реализовать их для содействия войскам 51-й Отдельной и 9-й армий так и не удалось. Это объяснялось главным образом отсутствием единого согласованного плана совместных действий армии и флота в начальный период обороны Крыма.

Целенаправленно вела боевые действия в Крыму авиация Черноморского флота. 14 сентября по приказу командующего ВВС флота генерал-майора В. А. Русакова была создана специальная авиагруппа, основной задачей которой было нанесение бомбоштурмовых ударов по наземным войскам противника на перекопском участке фронта 51-й Отдельной армии. Эта авиагруппа дислоцировалась в центральной части северного Крыма на шести аэродромах так называемого Фрайдорфского аэроузла и на гидроаэродроме, располагавшемся на озере Донузлав. С 15 сентября по 30 октября в ее состав входило от 55 до 100 самолетов, что в два-три раза превышало самолетный парк 51-й Отдельной армии. Боевой деятельностью авиагруппы руководил заместитель командующего ВВС флота генерал-майор В. В. Ермаченков.

Первоначально боевые задачи штаб группы получал от штаба ВВС флота, по существу дублировавшего задачи, определенные командованием ВВС армии, что приводило к неоправданной потере времени. Поэтому приблизительно с конца сентября авиагруппа фактически (хотя и неофициально) перешла в оперативное подчинение ВВС 51-й Отдельной армии. Управление силами группы стало проще и оперативнее, так как появилась возможность в короткие сроки разрабатывать планы использования самолетов на предстоящие сутки, четче согласовывать действия морской авиации и авиации ВВС армии по цели, задачам, времени и месту нанесения удара при каждом боевом вылете.

Однако двойственность подчинения авиагруппы нередко дезорганизовывала сложившуюся систему боевого управления. Штаб ВВС флота иногда без согласования с ВВС армии ставил дополнительные задачи, главным образом по прикрытию и сопровождению бомбардировщиков и самолетов-разведчиков, действовавших в интересах флота. Это приводило к ломке плана боевых действий [37] на сутки, перераспределению и распылению сил и средств. Порой вновь поставленные задачи просто невозможно было выполнить, так как самолеты уже находились в воздухе и действовали по заранее составленному плану. И все же, несмотря на недостатки в боевом управлении, самолеты Фрайдорфской авиагруппы оказали значительную помощь войскам 51-й Отдельной армии. С 14 сентября по 30 октября 1941 г. ими было уничтожено свыше 5,5 тыс. солдат и офицеров противника, около 100 самолетов, до 40 танков, свыше 400 броне — и автомашин, 60 орудий (ЦВМА, ф. 149, д. 27 552, л. 2, 3, 22, 34, 35).

Помимо руководства боевыми действиями на суше и на море командование армии и флота немало внимания уделяло и противодесантной обороне Крыма. Наркомат ВМФ и командование Черноморского флота, сознавая ответственность за прикрытие стратегического фланга Красной Армии и важнейших промышленных, экономических и административных центров от вторжения противника с моря, не могло не считаться с тем, что у вермахта и германского флота накоплен определенный опыт проведения крупных десантных операций (Норвежская, Критская операции). К тому же поступали многочисленные сообщения от различных видов разведки, в том числе и от воздушной, о сосредоточении плавсредств в портах, захваченных противником, самолетов на аэродромах, о подготовке десантных сил и средств. Так, 19 сентября заместитель начальника Главного морского штаба сообщил Военному совету Черноморского флота разведывательные данные о том, что в Бургасе (Болгария) сосредоточено 20 тыс. солдат и шесть транспортов, а также значительное количество артиллерии, в Варне строятся самоходные баржи для перевозки танков. Указывались и предположительные район и дата высадки десанта — Батуми (Зеленый Мыс), 1 октября. Аналогичные сведения поступали также о скоплении десантных войск в портах Румынии.[24] Не обошлось, очевидно, и без специальных акций фашистского командования по дезинформации в отношении своих намерений, поэтому советскому командованию неоднократно приходилось организовывать противодействие морским и воздушным десантам противника. И только впоследствии [38] обнаруживалось, что данные о высадке вражеских десантов были ложными.

В начале сентября обстановка на севере Крымского полуострова стала угрожающей. Ключевые перекопские позиции защищала только 156-я стрелковая дивизия, а задачей остальных четырех дивизий (271-я стрелковая, 48, 42 и 40-я кавалерийские), находящихся в различных районах полуострова, являлась противодесантная оборона. Таким образом, ориентирование 51-й Отдельной армии на противодесантную оборону привело к распылению ее сил перед началом вражеского наступления на Перекоп. И противник не преминул этим воспользоваться.

Утром 24 сентября после двухчасовой артиллерийской и минометной подготовки и нанесения мощного авиационного бомбового удара по перекопским позициям немецко-фашистские войска перешли в наступление по всему фронту 156-й стрелковой дивизии.

Для оказания огневого содействия сухопутным войскам, оборонявшим перекопские позиции, была привлечена почти вся морская авиация, базировавшаяся в Крыму. Тральщики по ночам вели артиллерийский обстрел района сел Чурюм и Хорлы, однако их стрельба по площади без корректировки большого ущерба противнику не причинила. Более действенный огонь вели 100–152-мм орудия береговых батарей флота, но и их огневая мощь использовалась не лучшим образом. Вместо того чтобы централизовать управление морской береговой артиллерией и использовать ее на наиболее важных участках обороны, командование 51-й Отдельной армии передало батареи в подчинение командиров полков и даже батальонов, которые, не зная боевых возможностей этих орудий, давали указания вести огонь по пулеметным точкам и даже отдельным мотоциклистам. Вследствие этого огневая поддержка войск была недостаточно эффективной, а расход снарядов значительным. Военный совет флота был вынужден обратиться к Наркому ВМФ с просьбой, чтобы Генеральный штаб дал указание командованию 51-й Отдельной армии о необходимости использования береговой артиллерии только по крупным объектам врага.

Ввиду реальности угрозы прорыва противника в Крым 25 сентября в район Ишуни и Воинки была срочно переброшена оперативная группа войск в составе 172-й и 271-й стрелковых и 42-й кавалерийской дивизий [39] под командованием генерал-лейтенанта П. И. Батова. В нее включена была также и 156-я дивизия. Эти войска 27 сентября с ходу предприняли попытку овладеть Турецким валом, но из-за запоздалого решения командования и нехватки времени на подготовку выполнить эту задачу не смогли. После упорных пятидневных боев под натиском превосходящих сил противника наши части, понесшие значительные потери, вынуждены были в ночь на 29 сентября отойти на слабо подготовленные Ишуньские позиции, оставить город Перекоп, а на следующий день — Турецкий вал и город Армянск.

Было бы несправедливо не отдать должное героическим усилиям воинов 51-й Отдельной армии, стоявшим насмерть на перекопских позициях. Но недавно сформированные и не полностью укомплектованные дивизии еще не имели боевого опыта. Кроме того, на устойчивость обороны отрицательно повлияло недостаточное количество артиллерии.

Становилось очевидным, что одновременная оборона Одессы и Крыма является непосильной задачей как для армии, так и для флота. О том, какое напряжение сил потребовалось от флота для оказания содействия войскам OOP, можно судить по следующим фактам. С 20 августа по 15 октября морская авиация совершила 5400 самолето-вылетов, береговая артиллерия израсходовала 11 тыс. снарядов, корабли 165 раз выходили в море на обстрел позиций врага. Транспортные суда совершили около 700 рейсов в Одессу в конвоях и 200 — без охранения. На них было доставлено 64 тыс. военнослужащих, 18,2 тыс. т различных грузов, 1300 лошадей.[25]

Всемерная помощь, оказанная защитникам Одессы, была настолько эффективной, а стойкость их в обороне настолько прочной, что румынским войскам, блокировавшим город с суши, так и не удалось своими силами взломать оборону OOP. 26 сентября Гальдер записал в своем дневнике: «Позавчера Антонеску принял решение просить немецкой помощи, так как румыны не смогут взять Одессу одни. Антопеску требует: а) войска и б) помощи авиацией».[26]

И все же, несмотря на то что войска OOP могли еще длительное время защищать Одессу и сковывать здесь [40] значительные силы врага, стратегические соображения требовали эвакуации OOP: противник нацелился на Севастополь, что ставило под угрозу срыва и связь с Одессой.

29 сентября Военный совет Черноморского флота доложил в Ставку о том, что создалась реальная угроза потери Крыма, так как 51-я Отдельная армия находится на грани катастрофы, и просил Верховного Главнокомандующего принять решение об эвакуации Одессы и переброске войск OOP в Крым. Такое решение Ставка ВГК приняла в тот же день.[27] Сразу же после совещания в Ставке, не дожидаясь подписания директивы по этому вопросу, Нарком ВМФ дал телеграмму Военному совету флота с приказанием немедленно начать подготовку к эвакуации Одессы.

В директиве Ставки, переданной 30 сентября, командующим Черноморским флотом, Одесским оборонительным районом, 51-й Отдельной армией и Наркому ВМФ приказывалось: эвакуировать войска OOP на Крымский полуостров в кратчайший срок; до их прибытия все силы 51-й Отдельной армии бросить для удержания Арабатской стрелки, Чонгарского перешейка, южного берега Сиваша и Ишуньских позиций; воинские части OOP после переброски в Крым подчинить командующему 51-й Отдельной армией. Во исполнение этой директивы Нарком ВМФ дал указания по организации эвакуации.

Следует подчеркнуть важную особенность эвакуации Одессы: она произошла не под нажимом сил противника, а была организована на основе всесторонней и глубокой оценки обстановки, сложившейся на южном фланге советско-германского фронта.

Как показали последующие события, советское военно-политическое руководство, приняв решение об эвакуации Одессы, проявило гибкий и смелый творческий подход к важнейшей оперативно-стратегической проблеме. Задержка эвакуации Одессы роковым образом могла бы сказаться как на судьбе ее защитников, так и на обороне Севастополя осенью 1941 г.

В соответствии с планом, разработанным командованием OOP и утвержденным Военным советом флота, эвакуация Одесского оборонительного района началась 1 октября и успешно завершилась 16 октября. В ней [41] принимали участие 37 транспортов и 10 боевых кораблей, включая крейсера эскадры, которые совершили в общей сложности 129 рейсов (63 — из Севастополя в Одессу и 66 — в обратном направлении). Из Одессы было эвакуировано около 121 тыс. военнослужащих, 51 тыс. т воинских грузов, более 3,5 тыс. лошадей, более 300 тыс. гражданского населения и 310 тыс. т народнохозяйственных грузов.[28] Воинские перевозки прикрывали с моря 23 боевых корабля, совершившие 152 выхода, и истребительная авиация флота.

Эвакуация воинских и тыловых частей, гражданского населения, боевой техники, воинских и народнохозяйственных грузов была четко спланирована и организованно проведена. В результате потери оказались минимальными: в Одесском порту был поврежден бомбой теплоход «Грузия», не начинавший еще погрузку, и на переходе морем потоплен авиацией противника шедший порожняком транспорт «Большевик». Успешному проведению эвакуации способствовала блестяще организованная оперативная маскировка, обеспечившая такую степень скрытности, что враг не сразу обнаружил факт оставления войсками Одессы, а еще в течение 5–6 ч после того, как из порта ушли последние транспорты, продолжал наносить артиллерийские и авиационные удары по переднему краю обороны, городу и порту.

Ограничение круга лиц, ознакомленных с целями подготовительных мероприятий, отвод воинских частей с передовых позиций под предлогом перегруппировки войск и планомерная эвакуация населения из осажденного города позволили сохранить в тайне план операции. Поддержание в течение всего времени эвакуации жесткого оперативного режима связи, проведение частных наступательных действий, сохранение обычного порядка в организации морских перевозок, хорошо налаженная противовоздушная оборона, исключившая ведение результативной воздушной разведки вражескими самолетами, сыграли исключительно важную роль в дезинформации противника относительно истинной обстановки в операционной зоне OOP. Но не только этим ценен опыт борьбы за Одессу.

Гораздо большее значение он имел для организации впоследствии устойчивой обороны Севастополя и Новороссийска. [42] Подчинение разнородных сил единому командованию, централизация управления всеми силами позволили организовать тесное взаимодействие армейских частей, соединений, авиации и кораблей и частей флота. Со всей убедительностью было доказано, что надежная защита приморских городов может быть достигнута только при условии оказания постоянной помощи войскам со стороны флота: переброска морем соединений и частей, оружия, боеприпасов и всех видов снабжения, артиллерийская и авиационная поддержка, ведение десантных и активных отвлекающих действий на различных участках фронта.

Прибывшие из Одессы дивизии Приморской армии под командованием генерал-майора И. Е. Петрова по численности и боевому опыту представляли собой значительную силу. Они сразу же были направлены на фронт и вступили в бой с противником, возобновившим 18 октября наступление на Ишуньские позиции. К этому времени немецко-фашистское командование довело численность своих войск на подступах к Крыму до девяти пехотных и двух моторизованных дивизий, двух кавалерийских бригад и усилило их артиллерией и авиацией. Противнику, обладавшему значительным превосходством в живой силе и боевой технике, 22 октября удалось прорвать нашу оборону.

И именно в этот день была предпринята попытка улучшить организацию управления всеми силами, находившимися в Крыму, в первую очередь с целью достичь большей согласованности действий сухопутных войск и сил Черноморского флота. Ставка ВГК 22 октября создала командование войск Крыма во главе с вице-адмиралом Г. И. Левченко. Его заместителем по сухопутным войскам стал командующий 51-й Отдельной армией генерал-лейтенант П. И. Батов. Черноморский флот перешел в оперативное подчинение командующего войсками Крыма. Но эта организационная мера, которая в иных условиях могла бы принести существенную пользу, в данном случае оказалась запоздалой и на ход боевых действий уже не могла оказать сколько-нибудь заметного влияния, да и вряд ли в той критической ситуации она была целесообразной. Новому командующему, не имевшему опыта руководства боевыми действиями на сухопутном фронте, требовалось время, чтобы разобраться в обстановке. Но этого времени как раз и не было. Начавшееся на следующий день наспех подготовленное [43] контрнаступление ожидаемых результатов не принесло. После ожесточенных боев с превосходящими силами противника 26 октября 51-я Отдельная армия начала с боями отходить к Керченскому полуострову, а Приморская армия — на юг к Севастополю.

Ввиду того что танковые части и моторизованная пехота противника перерезали шоссе Симферополь — Севастополь, основным силам Приморской армии пришлось отступать через горный хребет Яйла на Алушту и Ялту. В течение нескольких дней враг захватил значительную часть Крымского полуострова: 31 октября — Евпаторию, 1 ноября — Симферополь, 3 ноября — Феодосию. К 4 ноября его войска овладели всем побережьем от Ялты до мыса Чауда.

В связи с тем что противник занял большинство крымских аэродромов и создалась опасность массированных воздушных ударов по главной базе и находившимся в ней кораблям, по приказанию командующего флотом в ночь на 1 ноября часть кораблей эскадры, включая линейный корабль «Парижская коммуна», крейсер «Молотов» и лидер «Ташкент», вышла из Севастополя в порты Кавказского побережья. В последующие дни были перебазированы и другие корабли, эвакуированы в кавказские порты и некоторые службы флота, в районе Туапсе развернут запасной флагманский командный пункт флота.

Поражение наших войск на севере Крыма выдвинуло на первый план задачу обороны Севастополя и Керчи, проблему предотвращения прорыва противника через Керченский пролив на Северный Кавказ. Следует отметить, что Военный совет флота, предвидя возможность ударов по Севастополю с суши, еще в июле 1941 г. принял решение приступить к сооружению сухопутных оборонительных рубежей. Ежедневно на их строительстве трудились несколько тысяч человек — личный состав частей гарнизона и жители города. Однако к моменту подхода вражеских войск к Севастополю создание надежной системы обороны еще не было завершено. Но все же эти мероприятия сыграли важную роль в срыве немецкого плана захватить Севастополь с ходу, до подхода сюда частей отступавшей кружным путем Приморской армии. Морские подразделения гарнизона города и формирования гражданской обороны 30 и 31 октября сдержали натиск врага. Так началась героическая оборона Севастополя. [44]

31 октября вице-адмирал Г. И. Левченко поставил перед войсками Крыма задачу: оборонять главную морскую базу — Севастополь и подступы к Ак-Монайскому перешейку.[29]

После оставления Ишуньских позиций разрозненные и сильно поредевшие в боях части 51-й Отдельной армии отходили к Керченскому полуострову. А ее штаб, 172-я, 184-я стрелковые, 40-я и 42-я кавалерийские дивизии, отрезанные от основных сил, следовали в Севастополь. Фактически с 31 октября войска, отступавшие к Керчи, остались без централизованного управления.

В этой обстановке Ставка приняла решение оборонять Керченский полуостров на Ак-Монайских позициях. 3 ноября сюда отошли остатки 106, 156, 320, 157 и 276-й стрелковых дивизий, которым и удалось задержать наступление противника. Общее руководство ими осуществлял командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И. Ф. Дашичев. Еще в сентябре — октябре на Ак-Монайском перешейке (протяженность около 18 км) возводились инженерные сооружения: от Азовского до Черного моря был вырыт широкий и глубокий противотанковый ров, сооружались доты и дзоты. Это и позволило задержать здесь противника на несколько дней.

4 ноября приказом командующего войсками Крыма были образованы Севастопольский и Керченский оборонительные районы. Поддержку войск на Ак-Монайских позициях должны были осуществлять: со стороны Феодосийского залива — маневренный отряд, сформированный из крейсеров «Красный Крым», «Красный Кавказ», «Червона Украина» и эсминцев, а со стороны Азовского моря — отряд кораблей Азовской флотилии. 7 ноября Ставка ВГК возложила руководство обороной Севастополя на командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского, а непосредственное руководство обороной Керченского полуострова — на генерал-лейтенанта П. И. Батова.

Однако никакие организационные меры без немедленной и существенной помощи живой силой, боевой техникой и боеприпасами не могли уже повлиять на дальнейший ход событий на Керченском полуострове. 51-я Отдельная армия, значительно ослабленная в непрерывных боях в период с конца сентября до начала ноября, ни разу не получала пополнений. Она испытывала [45] острый недостаток в резервах, в противовоздушных и противотанковых средствах, транспорте для подвоза боеприпасов, да и в самих боеприпасах. Положение усугублялось и тем, что наступление фашистских войск на Севастополь не позволило командованию флота направить в Феодосийский залив корабли для огневой поддержки войск. Их огневая мощь в большей степени требовалась для нанесения удара по врагу, штурмовавшему Севастополь.

Слабой оказалась и противовоздушная оборона Керченской военно-морской базы. Это позволяло вражеской авиации безнаказанно наносить удары по нашим войскам, силам флота и портовым сооружениям. Только в результате налета группы бомбардировщиков на Керченский порт днем 27 октября было уничтожено большое количество боеприпасов, сосредоточенных на Широком молу, на неразгруженных баржах, в железнодорожных вагонах и на складах, потоплено пять небольших судов.

4 ноября после полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки противник начал атаку Ак-Монайских позиций. После трехсуточного упорного сопротивления наши войска были вынуждены отойти к Турецкому валу (в 26 км от Керчи), протянувшемуся от Казантипского залива до северного берега Узунларского озера.

Прибывший 7 ноября из Севастополя в Керчь на эсминце «Незаможник» генерал-лейтенант П. И. Батов ночью доложил в Ставку: «…нам нужна немедленная помощь в живой силе — одна-две дивизии, чтобы сдержать свежую группировку противника… Положение у нас тяжелое…»[30]

Неблагоприятно складывалась обстановка и на северных берегах Азовского моря. В октябре немецкая 1-я танковая армия соединилась северо-западнее города Осипенко (ныне Бердянск) с 11-й армией, наступавшей вдоль побережья. Азовская военная флотилия 8 октября лишилась своей основной базы — Мариуполя. Военный совет ЧФ приказал перебазировать флотилию на юго-восточное побережье Азовского моря (основная база Приморско-Ахтарская, маневренные базы в Азове и Ейске). [46]

К 17 октября все северное побережье до Таганрога включительно было занято противником. В начале ноября противник подошел к Ростову-на-Дону, а 21 ноября захватил его.

В этих условиях для поддержки северного фланга обороняющих Керченский полуостров войск Азовская флотилия могла выделить лишь дивизион канонерских лодок («Рион», «Днестр», «Буг»), которые взаимодействовали с прибывшими сюда кораблями Дунайской военной флотилии и Керченской военно-морской базы. Вот все, что могла направить флотилия на помощь 51-й Отдельной армии, так как одновременно ей приходилось оказывать содействие войскам 9-й и 56-й армий на северном побережье Азовского моря и охранять свои коммуникации. Огневая поддержка такими малыми силами была недостаточно эффективной.

Кроме того, задачи огневой поддержки кораблям первоначально ставил командующий флотилией по радио, без точного знания обстановки, а в частях сухопутных войск отсутствовали представители флота для согласования действий корабельной артиллерии, не было и корректировочных постов. В целях устранения существующих недостатков командование флотилии настояло, чтобы эти задачи ставил непосредственно командующий войсками Крыма из Керчи. Однако и при такой организации корабельная артиллерия использовалась все же недостаточно эффективно. Корабли к огневому содействию войскам по-прежнему привлекались эпизодически, так как единого плана действий армии и флота при обороне Керченского полуострова не было, а надежная связь с сухопутными частями отсутствовала, к тому же стрельба по берегу не корректировалась и велась лишь по видимым целям прямой наводкой.[31]

Со стороны Черного моря южный фланг войск, оборонявших Керчь, поддерживали корабли эскадры ЧФ. Так, дважды в ночное время 9 и 10 ноября артиллерийскую поддержку войскам 51-й Отдельной армии оказывал крейсер «Молотов». По донесению штаба армии, от огневых ударов его 180-мм орудий противник понес значительный урон. Но, к сожалению, это был единичный эпизод. Систематическим же действиям кораблей, особенно в дневное время, препятствовало отсутствие [47] истребительного прикрытия, что ставило их под угрозу гибели от ударов авиации противника. Так, утром 10 ноября при возвращении в Туапсе крейсер «Молотов» атаковали четыре торпедоносца и группа бомбардировщиков. Их нападение с большим трудом удалось отразить огнем зенитной артиллерии корабля. В худшем положении оказывались канонерские лодки Азовской флотилии со слабым зенитным вооружением. 12 ноября канонерская лодка «Буг», выполнявшая задачу по артиллерийской поддержке войск, но не имевшая воздушного прикрытия, в результате атаки вражеских самолетов получила серьезные повреждения и ей пришлось возвратиться в базу. 14 ноября канонерская лодка «Рион», обстреливавшая скопление живой силы и боевой техники противника в районе Камыш-Буруна, подверглась бомбовому удару и, чтобы избежать гибели, вынуждена была выброситься на берег.

Защитники Керченского полуострова самоотверженно сражались, но силы были слишком неравными. 10 ноября начались ожесточенные бои за Керчь. Последним оборонительным рубежом обескровленных частей 51-й Отдельной армии стала гора Митридат. И даже прибывший с Кавказского побережья для усиления 825-й стрелковый полк 302-й горнострелковой дивизии не смог поправить положения: около двух батальонов противника прорвались на северные склоны горы Митридат и открыли огонь по городу. Введенной в бой 9-й бригаде морской пехоты удалось отбросить врага, но положение по-прежнему оставалось угрожающим. Помимо трех уже действовавших дивизий фашистское командование подтянуло к городу еще одну.

12 ноября вице-адмирал Г. И. Левченко доложил в Ставку, что в дивизиях осталось по 150–200 человек, 825-й стрелковый полк не способен повлиять на оперативную обстановку, а резервов нет. В сложившихся условиях «войска керченского направления не в состоянии удержать Керченский полуостров», необходимо немедленно приступить к вывозу техники и материальной части, к организации оборонительных сооружений на Таманском полуострове.[32]

Обстановка диктовала необходимость эвакуации наших войск с Керченского полуострова: 13 ноября бои [48] уже шли на западных и южных окраинах Керчи. Задержка с отводом частей 51-й Отдельной армии могла привести к полному их разгрому, форсированию противником Керченского пролива и к захвату с ходу незащищенного Таманского полуострова.

Мужественно сдерживали натиск вражеских войск, рвавшихся в город, к порту и переправам через Керченский пролив, к его побережью, воины армии, флота и бойцы местных формирований. В ходе боев они нередко переходили в контратаки, вступали в рукопашную схватку, но силы были на исходе, необходимо было принимать трудное, но единственно верное в тех условиях решение.

13 ноября Ставка разрешила начать эвакуацию. В первую очередь с Керченского на Таманский полуостров переправляли наиболее ценную боевую технику, тяжелую артиллерию, орудия, расстрелявшие весь боезапас, специальные машины, автотранспорт. Эвакуацию войск планировалось провести в два дня, но из-за недостатка плавсредств она продолжалась до 16 ноября.

Перевозка войск через Керченский пролив осуществлялась кораблями Азовской и Дунайской военных флотилий и Керченской военно-морской базы. Сюда, в пролив, были направлены все суда и плавсредства, имевшиеся в юго-восточной части Азовского моря. Управление всеми этими силами было возложено на начальника штаба Азовской флотилии капитана 3 ранга А. В. Свердлова.

В течение 14–16 ноября суда, баржи и лодки под прикрытием истребителей и кораблей непрерывно курсировали между Керченским и Таманским полуостровами, переправляя вначале госпитали и медсанбаты. Флотские командиры на всех переправах обеспечивали организацию и рациональное использование кораблей и плавсредств. Особо отличался распорядительностью и мужеством комендант морской переправы в Еникале начальник штаба Дунайской флотилии капитан 2 ранга В. В. Григорьев.

Несмотря на непрерывный обстрел и бомбежки порта, самоотверженные действия моряков позволили уже 14 ноября переправить на Таманский полуостров свыше 15 тыс. человек и 400 орудий. Крупнокалиберные орудия сразу же занимали огневые позиции на косе Чушка и открывали заградительный огонь по противнику, преследовавшему наш арьергард — 302-ю горнострелковую дивизию и 9-ю бригаду морской пехоты. [49]

В 10 ч 15 мин 16 ноября от пристани Еникале отошли плавсредства с последним эшелоном войск Керченского оборонительного района, частями формирований гражданской обороны и активом города. К этому времени личный состав и почти все вооружение 51-й Отдельной армии были вывезены из Керчи. Оставшиеся автомашины и повозки пришлось уничтожить.

Не успела переправиться на восточный берег пролива часть подразделений, прикрывавших эвакуацию армии. Они еще несколько дней вели бои с врагом, а затем ушли в Старокарантинские и Аджимушкайские каменоломни, где вместе с партизанами продолжали сражаться с немецко-фашистскими захватчиками.

Итак, к середине ноября противник оккупировал почти всю территорию Крыма. Но еще в начале ноября немецко-фашистское командование, не дожидаясь полного захвата Керченского полуострова, приступило к тщательной подготовке наступления на Севастополь.

Временное затишье, длившееся более месяца, севастопольцы использовали для совершенствования системы обороны СОР. Укреплялись старые и создавались новые оборонительные сооружения. Береговая оборона пополнилась восемью стационарными батареями, вооруженными морскими орудиями, снятыми с поврежденных кораблей. Состав Севастопольского оборонительного района пополнился соединениями Приморской и частично 51-й Отдельной армий, вышедших по южному берегу Крыма. На аэродромы СОР, базировалось 90–100 самолетов. Противовоздушная оборона насчитывала более 60 зенитных орудий и 30 пулеметов.

Как раз перед началом первого наступления немецко-фашистских войск на Севастополь, в ночь на 11 ноября, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский донес в Ставку о вступлении в командование Севастопольским оборонительным районом и доложил, что на 46 км линии фронта имеется всего 23 тыс. штыков и сабель, 4 тыс. артиллерийских орудий и около 2 тыс. человек в резерве без оружия. Военный совет флота просил дать горнострелковую дивизию, 100 пулеметов, 3 тыс. винтовок и хотя бы десяток танков для резерва командования.[33]

16 ноября Ставка приказала установить базой снабжения СОР Новороссийск, а все имеющиеся в Новороссийской [50] военно-морской базе снаряды и патроны отправить в Севастополь; командующему Закавказским фронтом предписывалось немедленно выделить в распоряжение вице-адмирала Ф. С. Октябрьского 3 тыс. винтовок, 100 пулеметов, 25 тыс. снарядов различного калибра и 60 тыс. 50-мм и 107-мм мин.[34] Эта помощь сыграла немалую роль в отражении наступления противника, начавшегося 11 ноября.

Сосредоточение всей полноты власти в руках командующего СОР, несомненно, было правильным решением. Этим достигались централизация управления, согласованность усилий всех общевойсковых объединений, сил флота и авиации, а также поддержание устойчивого взаимодействия между ними. Централизация управления еще больше усилилась, когда 19 ноября по приказу Ставки вице-адмирал Ф. С. Октябрьский перешел в непосредственное ее подчинение, а его заместителем по руководству сухопутными войсками был назначен генерал-майор И. Е. Петров. Должность командующего войсками Крыма, ставшая с потерей Керченского полуострова лишним звеном в системе руководства силами СОР, упразднялась.

По словам бывшего командующего 11-й армией Э. Манштейна, он спешил с началом штурма, так как опасался, что советское командование сможет в короткий срок подготовить новые силы для высадки десанта в Крым. Поэтому все войска и боевая техника, за исключением 6-й пехотной дивизии 42-го армейского корпуса, были переброшены с Керченского полуострова под Севастополь на усиление 54-го и 30-го армейских корпусов.[35] Артиллерия была усилена тяжелыми орудиями калибра 360 и 615 мм.

Судьба блокированного с суши Севастополя полностью зависела от морских перевозок. В обеспечении защитников главной базы флота всем необходимым участвовали не только транспорты и танкеры, но и быстроходные боевые корабли.

Существенно повышали оборонительные возможности сил СОР корабли эскадры ЧФ, включая линкор «Парижская коммуна», крейсера «Красный Крым», «Красный Кавказ» и другие, поддерживавшие сухопутные войска огнем дальнобойной артиллерии. В этот период, по [51] существу, почти вся боевая деятельность Черноморского флота была подчинена основной задаче — обороне Севастополя.

Задачу, поставленную Ставкой, — Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами — защитники города выполнили благодаря заблаговременно созданной разветвленной системе береговых оборонительных сооружений, тесному взаимодействию частей и соединений армии и флота, самоотверженной помощи населения города. За 10 дней боев противнику удалось вклиниться в передовую оборонительную полосу только на двух участках: в направлении Дуванкоя — на 3–4 км и у хутора Мекензия — на 1–2 км.

Без преувеличения можно сказать, что решающую роль в отражении первого наступления на Севастополь сыграла береговая артиллерия. Обрушив на врага свыше 20 тыс. снарядов, она создала огневой заслон по всему периметру обороны и, оставаясь малоуязвимой, нанесла ему крупный урон в живой силе и боевой технике. «…Мощные оборонительные сооружения, — отмечал сам противник, — как-то: бронированные орудия, бетонные доты с пулеметами и орудиями и т. п. были расположены таким образом, что трудно было разыскать их среди массы других сооружений, поэтому требовали борьбы с каждым из них».[36]

Большую помощь защитникам города оказала и корабельная артиллерия. 11 кораблей различных классов осуществили в общей сложности 54 артобстрела, израсходовав более 2,3 тыс. снарядов. Немногочисленной авиагруппе, базировавшейся на Севастополь, приходилось решать самые разнообразные задачи: отражать налеты вражеской авиации, вести разведку, наносить удары по аэродромам, скоплениям войск, танкам и батареям, поэтому она не могла надежно прикрывать с воздуха корабли, находящиеся в районе Севастополя. Во время одного из массированных налетов вражеской авиации в результате попадания нескольких авиационных бомб затонул крейсер «Червона Украина».

В результате активных действий сил СОР 11–21 ноября немецко-фашистские войска понесли столь крупные потери, что уже не были способны наступать. В ротах осталось по 30–40 человек, поэтому фашистское командование было вынуждено прекратить штурм и начать подготовку к очередному наступлению. [52]