"В плену твоих желаний" - читать интересную книгу автора (Джеффрис Сабрина)

Глава 6

Дорогая Шарлотта, я снова оказался в неловком положении и готов извиниться за обиду, которую невольно вам нанес. Кажется, последнее время вы стали более обидчивой. Все ли благополучно в вашем пансионе? Один ли я докучаю вам?

Ваш обеспокоенный друг Майкл.

Лахлан смотрел на свою пленницу, не зная, восхищаться ею или придушить на месте. У Принцессы Гордячки оказался неукротимый нрав. Кто бы мог подумать?

Черт возьми, она здорово его укусила. И это перед тем, как ударить его локтем под ребра, отчего у него в глазах потемнело.

– Вы превратились в настоящую мегеру, Венеция.

– Да, но я не превратилась в похитителя! Я не набрасываюсь на бедных беззащитных женщин…

– Беззащитных? Да вы едва не откусили мне губу!

Она сердито посмотрела на него:

– Если вы еще раз попытаетесь поцеловать меня насильно, Лахлан Росс, я непременно доведу это дело до конца.

Поцеловать насильно… Эта женщина определенно испытывала его терпение.

– Не беспокойтесь, – прорычал он, пряча пистолет в специальный карман сюртука. – Этот поцелуй был только для виду. – Его бесило, что она могла подумать, будто он способен воспользоваться ею. Или что ему самому это нужно. – Я могу заполучить в Россшире любую женщину. И чтобы получить удовольствие, мне не нужно тратить время на таких, как дочь Дунканнона.

У девушки задрожал подбородок.

– А прошлой ночью? Это была просто игра?

«Нет, скорее огромная ошибка», – подумал он. И ответил:

– Это была часть моего плана, вот и все.

Он не позволит неустрашимой девице догадаться, насколько сильно его желание. И прекрасно понимает, какую часть его тела она постарается повредить, если узнает об этом, маленькая ведьма.

– Я не могу в это поверить, – горестно качая головой, сказала она. – Я представить себе не могла, что Мститель – это вы. И что вы вообще способны на такое предательство.

– Я только хочу вернуть себе то, что принадлежит мне и моему клану, – возразил он. – А если вы хотите обвинить кого-то в предательстве, то имейте в виду, что прежде всего это ваш отец.

– Что же такого ужасного он совершил?

– Помимо того, что пытался меня убить? Ведь он приказал своим людям расправиться со мной… – Он спохватился и замолчал.

– Как? Каким способом?

Можно сообщать ей только голые факты.

– Утопить меня.

Венеция оцепенела.

– Даже если это правда, в чем я сильно сомневаюсь, вы вряд ли вправе винить его, если учесть что вы без всякой на то причины грабили всех его друзей.

– Ах, без причины! – Лахлан насмешливо фыркнул. Ее уверенность в собственной правоте помогла ему вспомнить, что она для него – лишь средство достижения цели, и ничего больше.

Теперь настал момент, чтобы девчонка узнала почему.

– Я назову вам причину, Принцесса Гордячка. Ваш отец бессовестный вор и лжец. Из-за него, пока я не вернулся с войны, мой клан жил в постоянной борьбе.

– Что вы имеете в виду?

– Ваш отец когда-нибудь рассказывал вам про вашего деда, якобита Уайли Уилла Кемпбелла, третьего графа Дунканнона? Одного из тех немногих Кемпбеллов, которые не участвовали в сражении с англичанами при Куллодене? – Когда она кивнула, он с удовлетворенным видом откинулся на спинку сиденья. – Так вот, после событий 1745 года Уайли Уилл был лишен титула, а его земли конфисковали в пользу короны, потому что он поддерживал Красавчика принца Чарлй.

– Я знаю. – Венеция скрестила руки на груди… на соблазнительно пышной груди, по счастью, надежно скрытой от его глаз пурпурным платьем. – Назад отец получил Брейдмур в 1784 году, когда всем благородным семействам начали возвращать земли и титулы.

– Не совсем так. Сначала надо было внести определенную сумму в качестве выкупа за собственность.

Девушка пожала плечами:

– Значит, отцу пришлось выплатить эту сумму. Какое это имеет значение?

– Имеет значение сколько. Сорок тысяч фунтов.

Кровь мгновенно отхлынула от ее лица.

Лахлан не удивился. Дунканнон скрывал правду от всех. И его дочь не была исключением.

Он продолжил рассказ сухим холодным тоном:

– Ваш отец был молод и не имел сорока тысяч. Поэтому он их занял у моего отца, своего ближайшего друга. Наша семья не принимала участия в тех беспорядках и поэтому сохранила обширные земли и имела приличное состояние.

Девушка смущенно принялась теребить ткань рукава.

– Однажды папа заговорил об этом, когда я была совсем маленькая… Сказал, что мне следует быть полюбезнее с вами, потому что мы перед вашим отцом в огромном долгу. Но я тогда не поняла, что речь идет о долге в буквальном смысле.

– Однако так оно и было. – Его тон стал совсем ледяным. – А после того как ваша мать умерла, он покинул Шотландию. И остался должен тридцать тысяч двести девяносто шесть фунтов!

Узнав о сумме долга, Венеция недоверчиво затрясла головой:

– Я готова признать многие папины недостатки, но он не мог пренебречь своими долговыми обязательствами. Он человек чести и всегда придерживается строгих моральных принципов.

О да, конечно, Лахлан еще много лет назад имел возможность на своей шкуре испытать эти «моральные принципы».

– Однако пренебрег. Мама рассказала мне об этом, когда я вернулся. Она убеждала отца действовать более жестко, надавить на графа, но он не стал этого делать. – Он в упор посмотрел на девушку. – Тогда у нас еще было достаточно денег, много скота, мы получали хорошие урожаи, да и арендаторы приносили немалый доход. И потом, когда отец узнал, как тяжело переживает Дунканнон смерть жены, он пожалел его и немного отсрочил выплату долга. – Лахлан сжал кулаки. – Он сказал, что следует проявить милосердие к страдающему человеку. Он надеялся, что граф заплатит, как только оправится от своего горя. Но потом отец умер, закончилась война, а скот…

– Я знаю, слышала, что после Ватерлоо цены на скот катастрофически упали.

Он мрачно кивнул.

– Я вернулся домой и нашел Росскрейг в полной разрухе. Ваш отец пустил свои земли под овцеводство, поэтому мог благополучно сидеть в Лондоне, но мы с матерью не стали так поступать с нашими арендаторами. – И прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, Лахлан продолжил: – Нам нужны были деньги, которые занял у нас ваш отец, но он не отдал ни гроша. Я писал ему письма. Он их игнорировал. Я поехал в Лондон, чтобы встретиться с ним…

– В самом деле? – с сомнением спросила она.

– Вы тогда были в пансионе.

– Но отец никогда не говорил мне об этом.

– Разве вв не расслышали, что я сказал? Ваш отец негодяй. Зачем ему вам рассказывать о том, как он выбросил меня из своего дома, когда я потребовал вернуть долг.

– Я вам не верю. Папа – честный человек. Он никогда бы так не поступил.

Ее слова вызвали у Лахлана приступ ярости.

– Спросите его об этом сами.

– Отпустите меня домой, и я непременно это сделаю, – выпалила она в ответ.

– Ну нет, – отрезал он. – Вы никуда не поедете, пока ваш отец не вернет мне долг. В свое время он воспользовался дружбой моего отца, а теперь ссылается на отсутствие документов…

Он осекся, но было уже поздно. Прекрасные зеленые глаза Венеции снова засверкали гневом.

– Каких документов?

Он промолчал.

– Значит, нет никаких доказательств существования этого долга, не правда ли? Если бы они были, вы могли обратиться в суд. Ваша отчаявшаяся мать выдумала эту историю…

– Нет, мои слова – чистая правда, черт вас возьми! Ваш отец признался в этом, когда я приезжал в Лондон.

– Да? И что же он сказал?

Лахлан помрачнел еще больше.

– Что мой отец простил ему долг.

– Ну вот видите!

– А когда я потребовал доказательства, он приказал вышвырнуть меня на улицу. Потому что он солгал.

– Или не захотел иметь дело с безрассудным болваном, требовавшим денег.

– Полно, не будьте дурой. Неужели вы думаете, что мой отец и в самом деле мог простить долг в тридцать тысяч фунтов только потому, что ваш отец очень горевал после того, как не стало вашей матери?

Венеция нервно сглотнула. Понятное дело, даже Принцесса Гордячка не могла не признать, что это маловероятно.

– Но все-таки у вас нет доказательств.

– У меня есть слово моей матери. Может, отец и не сказал ей, куда он спрятал бумаги, но это не означает, что их вообще не существует. Вы никогда не слышали, как умер мой отец?

Широко раскрыв потемневшие глаза, она покачала головой.

– Он помогал одному из арендаторов вывести быка с пожарища, и бык проткнул его рогами. Он умер в считанные секунды. – Лахлан стиснул зубы. – Он ничего не успел сообщить матери.

– Но Лахлан…

– Если ваш отец не виновен в этом предательстве, то почему он ни разу не заявил властям, что я подкарауливаю и обираю его друзей? Он должен был знать, что именно я занимаюсь этим, пытаясь заставить его вернуть долг. Мне точно известно, что знал – поэтому-то и послал головорезов убить меня.

– Даже если я поверю в эту историю с долгом, я никогда не смогу допустить, что папа способен организовать убийство. Зачем ему это, если он знал, кто вы такой? Почему он не добивался вашего ареста?

– Потому что он знал, какое совершил преступление, будь он проклят! – Лахлана охватила ярость. – Я клянусь, он действительно послал людей убить меня. Почему, вы думаете, я не могу…

Он осекся, прежде чем успел признаться в своих физических затруднениях. Вот дьявольщина, она, словно священник, вытягивала из него больше, чем он хотел сказать.

– Не можете что? – спросила она.

– Ничего. Это между нами – вашим отцом и мной.

Ее взгляд стал холодным.

– Очевидно, не только между вами и им, иначе бы меня здесь не было.

– Виноват в этом только он. Если бы вы были моей дочерью, я бы и шагу не позволил вам ступить без охраны.

У девушки задрожали губы.

– Он думал, что Шотландский Мститель мертв.

– Ну теперь он узнает, что я жив.

Венеция отвернулась и уставилась в окно.

– Полагаю, вы пошлете письмо, чтобы вызвать его в Шотландию.

– Да. Он получит его через несколько дней. И для вашей тети мы тоже оставили записку в карете Ситона.

– Тетушка! – Девушка снова посмотрела на Лахлана: – О нет! Она ведь застряла на горе с полковником! Они будут ждать меня с лошадью, а я…

– Они в любом случае спустятся вниз. Если они не вернутся, кучер Ситона отправится их искать.

Венеция замолчала. Видно, в ее голове шла напряженная работа.

– Полковник Ситон тоже в этом участвует?

Силы небесные! Она не в меру проницательна.

– Вы с ума сошли? Я был бы круглым дураком, если бы связался с солдатом короля.

– Но вы сами тоже служили в королевской гвардии. – Венеция прищурила глаза. – Я уверена, что именно там вы и познакомились с полковником.

– Я с девяносто третьим полком был в Новом Орлеане, а он с семьдесят третьим сражался на Пиренеях. Так каким же образом, черт побери, мы могли встретиться?

Конечно, когда война закончилась, все полки вернулись в Шотландию. Но Лахлан не собирался упоминать об этом.

– Кроме того, – продолжал он, – такой человек, как полковник, серьезно относится к своему служебному долгу и предан королю. А я всего лишь хотел сбежать из Шотландии. Вступление в гвардейский полк – наилучший способ.

Устав от распутства, азартных игр и прочих сомнительных удовольствий, которым он предавался в свободное от сражений или военных учений время, Лахлан поклялся, что теперь будет вести размеренную и спокойную жизнь. Истосковавшись по Шотландии, по ее узким горным долинам и вересковым пустошам, он твердо решил вернуться на родину и помириться с отцом.

Но из этого ничего не вышло. Отец погиб, прежде чем Лахлан добрался до дома. А его намерению жить спокойной жизнью не удалось осуществиться из-за всяких несчастий, обрушившихся на его голову после смерти отца.

– Полковник Ситон не имеет никакого отношения к случившемуся, – повторил он, стараясь убедить девушку. – Он вполне добропорядочный человек.

– Значит, вас ничуть не волнует, что он отправит в погоню за вами целую армию?

– Он может посылать кого угодно. Им нас не отыскать.

– Тогда мой отец пошлет…

– Не пошлет, пока вы в моих руках. – Он небрежно развалился на сиденье. – А если и пошлет, меня не так-то легко убить. Видит Бог, наемники вашего отца очень старались сделать это. Помните об этом, когда в следующий раз захотите вонзить в меня зубы. Война и наемники вашего отца сделали свое черное дело, на мне не осталось уязвимых мест. Я груб, как нетесаное бревно, а моя голова тверда как камень. Только попробуйте еще раз ранить меня, и вы об этом очень пожалеете.

Девушка побледнела, но не сдалась.

– О, не стоит беспокоиться, сэр, – сказала она с издевкой. – Вы ясно дали понять, что благородного мужчины Лахлана Росса, которого я знала когда-то, больше нет. Шотландский Мститель убил его и занял его место. А этот негодяй способен на любую подлость.

– Да, – холодно произнес он. – Я способен на все, миледи. Как только вы осознаете это, мы прекрасно поладим. – Он наклонился вперед и пронзил ее яростным взглядом. – Так что вы отправитесь домой лишь после того, как я приму решение отпустить вас. А этого не случится до тех пор, пока ваш отец не приедет в Шотландию.

– Говорю же вам, случилось что-то ужасное, – сказала Мэгги, нервно расхаживая по тропинке возле полковника, восседавшего на небольшом валуне.

– Послушайте, миледи… – начал он, вытирая вспотевший лоб носовым платком.

– Не пытайтесь снова отрицать это. Венеция давно уже должна была вернуться.

Хмурое выражение лица джентльмена свидетельствовало о том, что он готов согласиться. Да и пора уже – солнце клонилось к закату, а они все еще торчали на проклятом холме.

Сначала дама не беспокоилась. Когда Венеция ушла, полковник повел себя на удивление скромно, без своей обычной развязности. Он даже почти перестал заигрывать с Мэгги, а поскольку он постоянно обхаживал ее с того самого дня, когда она впервые увидела его и Люсинду в пансионе миссис Харрис, его сдержанность сейчас была ей даже приятна.

Хотя она все же испытывала некоторую досаду.

Единственное объяснение, почему он в этой ситуации повел себя как джентльмен, – его травмированная нога.

Мэгги искоса поглядывала на побледневшее лицо полковника. Должно быть, он сильно страдал. Он позволил ей осмотреть его ступню, и женщина ужаснулась, увидев уродливый шрам. Полковник сказал, что пуля раздробила ему пятку и ранение дает о себе знать, когда он слишком натрудит ногу. Да что там, чудом казалось, что он вообще мог ходить.

Мэгги вздохнула. Как она жалела, что они отправились на этот пикник! Ее совсем не волновали страдания полковника; они заставляли ее испытывать к нему еще большую неприязнь.

А теперь еще и Венеция исчезла.

– Думаете, она могла заблудиться?

– Здесь только одна тропинка. Нужно быть полной дурой, чтобы сбиться с пути.

Мэгги направилась к вершине холма и снова взглянула вниз, но не обнаружила никаких следов племянницы.

– Мне не следовало отпускать ее одну, – сказала она, возвратившись к полковнику. – Если стемнеет, она не сможет отыскать нас без фонаря.

Полковник тяжело вздохнул и поднялся.

– Если вас это так беспокоит, давайте попытаемся спуститься.

– Вам незачем идти со мной. Я спущусь одна.

– Нет, ни в коем случае! – Он сделал шаг и с трудом удержал равновесие. – Если вы позволите мне слегка опереться на вас, я смогу доковылять вниз. Я уже отдохнул, так что, надеюсь, все будет в порядке.

Тетушка Мэгги заколебалась, но ей действительно не хотелось спускаться одной.

– Ну, хорошо. – Поспешив к полковнику, она позволила ему положить руки на ее плечи.

Уже давно мужчины не обнимали Мэгги за плечи, и удовольствие, которое она испытала от соприкосновения с его крепким телом, ее очень удивило и встревожило. Силы небесные, да она смягчается по отношению к старому дурню, а этого совсем не следует делать. Она не собирается менять свою спокойную жизнь вдовствующей графини и связываться со стареющим солдатом.

Словно прочитав ее мысли, полковник заметил:

– Вы очень добры. Спасибо, что остались со мной. Простите, что не смог вас как-то развлечь.

– Чепуха. В этом нет необходимости. Я уже, слава Богу, достаточно взрослая женщина.

Они спускались в напряженном молчании почти целый час, пока навстречу им не вышел кучер полковника. Он был один, и от этого у Мэгги болезненно сжалось сердце.

Еще хуже ей стало, когда парень приблизился к ним и при виде хромающего хозяина испуганно вскрикнул:

– Господи помилуй! Сэр, что с вами случилось?

– Разве вы не видели мою племянницу? – спросила Мэгги, чувствуя, как сердце уходит в пятки. – Она должна была нам привести лошадь – полковник повредил ногу.

Кучер отрицательно покачал головой.

– Я, правда, задремал на козлах, но наверняка проснулся бы, если бы она взяла лошадь. Когда я начал беспокоиться и пошел посмотреть, на месте ли прогулочная трость леди Керр, я вот на что наткнулся. Возможно, это письмо от девушки. Оно адресовано леди Керр.

Полковник протянул руку, но Мэгги первая выхватила письмо и поспешно вскрыла его. От того, что она прочла, кровь застыла в жилах.

Опасаясь кучера, она потянула полковника в сторону.

– Шотландский Мститель похитил Венецию, – прошептала она. – Или некто, назвавшийся его именем. Ведь официально он считается мертвым.

– Да, я читал об этом в газетах, но ведь газеты иногда ошибаются.

У Мэгги защемило в груди.

– Мне следовало бы догадаться, что такого дьявола нельзя убить.

– Что там еще в письме?

Дама протянула ему письмо.

Полковник быстро пробежался по тексту, затем внимательно посмотрел на нее:

– Он не причинит ей вреда, если вы не обратитесь к властям и не броситесь в погоню. Он заявляет, что хочет лишь получить долг от Дунканнона.

– И вы ему поверили?

– Даже такой мерзавец, как он, не станет убивать леди.

– Ему не нужно убивать Венецию. Если о похищении станет известно, ее репутация будет загублена и она никогда не сможет выйти замуж.

– Значит, никто не должен об этом знать?

Как он мог оставаться таким спокойным и рассудительным, когда ее племянница оказалась в смертельной опасности? Кто знает, каким ужасным испытаниям подвергается Венеция?

– Вы должны послать вслед за ними людей, – с горячностью воскликнула Мэгги. – Я не верю, что Шотландский Мститель не причинит ей вреда. Мы должны немедленно мчаться в Эдинбург и собрать солдат…

Полковник схватил ее за плечи.

– Успокойтесь, дорогая, и подумайте. Говорят, у разбойника глаза и уши по всей Шотландии. Посылать вслед за ним целую армию – значит рисковать жизнью девочки. И безусловно, ее репутацией. – Он нахмурился. – Благодаря несчастью, приключившемуся со мной на холме, он имеет значительное преимущество. Пока мы доберемся до города и соберем солдат, он уйдет далеко на север.

– На север? Почему вы думаете, что он двигается туда?

– Поговаривают, что он родом из Шотландского нагорья.

– Лишь потому, что жители равнины считают, будто все грабители – горцы, – огрызнулась Мэгги и сама удивилась, почему защищает страну своего детства. – Вы и вправду думаете, что он увез ее туда?

– Проклятие, женщина, откуда мне знать? В любом случае это не имеет значения. Преследование приведет лишь к тому, что ее убьют, а я уверен, что вы этого не хотите. Если он хочет получить выкуп, то надо быть полным болваном, чтобы причинить ей вред. Он написал, что послал письмо Дунканнону в Лондон. Значит, нам надо дождаться прибытия графа в Шотландию.

Мэгги посмотрела на него с удивлением. Ее душу раздирали противоречия. Частично его аргументы ее убеждали, но смущало, что он предлагал пока ничего не предпринимать.

– А я-то считала вас отважным. Какой настоящий мужчина откажется действовать, когда похищают женщину?

Его ледяной взгляд пронзил ее, как стальной клинок.

– Разумный и осмотрительный. – Увидев выражение ее лица, он довольно грубо выругался. – Ну ладно. Если вы хотите, чтобы я попытался вернуть ее, я найму людей, которые тайно ее выследят. Я сам подберу этих людей, и они не будут знать, кто она. – Полковник сжал ее руку. – Вы доверяете это дело мне, миледи?

Разве у нее есть выбор? Полковник прав, когда говорит о риске. Ведь убил же Мститель Лахлана Росса, так что может помешать ему убить Венецию? Но у полковника гораздо больше возможностей, и, кажется, ему очень хочется угодить ей.

– Да, – еле слышно прошептала она. – Я буду вам очень признательна.

– Прекрасно. Я немедленно все организую. Вы поезжайте назад в Лондон и…

– Я не двинусь из Эдинбурга, пока не удостоверюсь, что моя племянница в безопасности.

– В Лондоне вам будет легче защитить ее репутацию. Скажете, что оставили ее в поместье отца.

– Нет. Я сообщу, что она заболела. Этого вполне достаточно. Никто в Эдинбурге не обратит внимания на отсутствие одной-единственной женщины, если учесть, что там сейчас творится.

– Но послушайте, дорогая…

– Ни слова больше! Я остаюсь здесь, и никаких возражений. Вам придется смириться с моим присутствием и привыкать к тому, что я всегда буду рядом.