"Волчьи ягоды" - читать интересную книгу автора (Гордиенко Галина)ГЛАВА 10 ОБОРОТЕНЬ!Проснулся Володька от резкого звука где-то обломившейся сухой ветки. Еле слышный хруст прозвучал чуть ли не выстрелом, и он испуганно вздрогнул. А в следующую секунду поразился наплыву разнообразнейших запахов. Их оказалось так много, что закружилась голова. Почему-то безобразнее и сильнее всего пах недавно потухший костер. Горький запах дыма почти перебивал запахи земли, трав, нежный сладковатый запах лежащей рядом девочки. Володька попытался потянуться, но у него ничего не получилось, и он осторожно приоткрыл глаза. Светало. Небо на востоке уже было подкрашено зарей, и верхушки далеких сосен удивительно четко вырисовывались на ярком пурпуре. Над оставленным вчера болотом стелился низкий туман, и откуда-то оттуда до мальчика донесся пронзительный и тревожный аромат. «Мои ягоды», — неожиданно подумал он и перевел взгляд на спящую Маруську. Та откатилась немного в сторону и сейчас, спасаясь от холода, свернулась плотным клубком. Володька фыркнул: платьице с успехом заменяло девчонке легкое одеяло. Только что голову замерзшей Маруське спрятать не удалось. Володька протянул руку, чтобы пододвинуть явно замерзшую малышку поближе к себе и изумленно заморгал: в поле зрения вместо обычной, пусть и не очень чистой, мальчишеской руки попала огромнейшая собачья лапа. И она, эта страшная когтистая лапа, медленно приближалась к спящей девочке! Сердце куда-то ухнуло, затем заколотилось как сумасшедшее. Внезапно перехватило дыхание. Володька зажмурился. Ему вдруг подумалось… Нет, такого просто не могло быть! Паника разрасталась, в ушах зазвенело. Перепуганный мальчик попытался вскочить на ноги. И вскочил. Но не на две, а на ЧЕТЫРЕ. Обморочная пелена застилала глаза: такого нестерпимого ужаса он в жизни не испытывал! Незаметный обычно воздух с шумом втягивался в ноздри и глотался с огромным трудом, будто клочья ваты. Несчастный Володька чувствовал, что буквально задыхается. Он попытался крикнуть и вместо привычного человеческого голоса услышал жалкий щенячий визг! Проснулась Маруська. Сладко потянулась и медленно развернулась к нему. Большущие синие глазища округлились, рот приоткрылся. Девочка встала на четвереньки. Встряхнула взлохмаченной светлым облачком головой и изумленно, неверяще прошептала: — Получилось… А громадный, но по-щенячьи неуклюжий волчонок с совершенно человеческими серо-голубыми глазами ответил ей жалобным воем. И его забавные длинные лапы от непереносимого, переворачивающего душу страха подгибались и подрагивали. — Получилось!!! — радостно завизжала Маруська. Она бросилась к перепуганному зверенышу и изо всех силенок обхватила его обеими ручонками за шею. Володька полузадушенно пискнул. До него только сейчас дошло: КАКОГО росточка этот волчара. Голова семилетней Маруськи еле-еле доставала до холки! Володькины лапы обессиленно подкосились, и он с длинным стоном рухнул на землю. Маруська же терзаний товарища совершенно не замечала. Она восторженно рассматривала его, и ее синие глаза сияли двумя маленькими солнышками. Володька жалобно заскулил. Девочка искренне удивилась: — Ты не рад?! Волчонок ответил обиженным воем. Маруська нежно погладила его по лобастой голове и деловито посоветовала: — Тогда давай, перекидывайся обратно! А то нам в деревню пора. Вот увидишь, меня мамка обязательно выпорет за гульбу. Ну, давай же! Девочка неохотно отпустила волчью шею и отступила на шаг, предоставляя старшему другу свободу действий. Зверь по-человечески простонал. Зажмурил голубые глаза и напрягся. Маруська с любопытством наблюдала. Волчонка била крупная дрожь, но ничего не происходило. — Мне, наверное, отвернуться надо, — неохотно пробормотала Маруська. — При людях, наверное, нельзя… И она приложила поистине героическое усилие, чтобы по-честному смотреть в сторону. Через пару минут девочка решила, что время вышло, и осторожно повернула голову: картина не изменилась. Перед ошеломленной Маруськой было самое несуразное зрелище на свете: огромный зажмурившийся волк, стоящий на полусогнутых, подгибающихся лапах. И при этом дрожащий, словно перепуганная овца! Маруська невольно хихикнула. Волк вздрогнул сильнее и приоткрыл правый глаз. Тот смотрел настолько укоризненно, в нем светилась такая явная мука, что Маруське невольно стало стыдно, и она сочувственно прошептала: — Не получается, да? Володька поднял морду, и ближайший лес дрогнул от тоскливого волчьего воя. Во все стороны поспешно сыпанула всякая лесная мелочь, и даже радостно приветствующие рассвет птицы сорвались с веток. Несчастный, насмерть испуганный Володька самозабвенно выл, все поддавая и поддавая жару, выплескивая таким образом скопившийся в нем ужас перед случившимся. Маруська встала на цыпочки. Ласково погладила его по носу и наморщила лоб: — Что же нам делать? Волчонок прервал свой сольный номер и заскулил. Маруська, вздохнув, предложила: — Домой тебе надо. К деду. Пушистый, пепельно-серый хвост дрогнул и настолько плотно прижался к тощему, поджарому заду, что концом своим распластался по брюху. Острые уши припали к голове. Маруська вздохнула и озвучила увиденное: — Конечно, попадет. Он же не разрешил тебе трогать ягоды… Володька снова с нескрываемой укоризной посмотрел на девочку. Она смущенно отвела взгляд в сторону и упрямо прошептала: — И все равно — здорово! Ты сейчас просто напуган, а потом поймешь. Волк изумленно приоткрыл пасть. Маруська пояснила: — Ну, я только человек, а ты… — И торопливо добавила: — Тебе б перекидываться научиться толком! Володька с ужасом подумал, что девчонка права, и если он не научится… Что подумает тогда бедная мама?! А ведь она вот-вот должна вернуться из Германии. Он попытался рассмотреть себя как следует, но лишь тяжело вздохнул и бессильно опустил голову: такой громадине косить под собачку вряд ли удастся. Особенно, в городе. Маруська забавно пожевала губами, что-то обдумывая. Потом вскочила на ноги и бодро предложила: — Пойдем, а? А то ведь не только твой дед сердится… — И, опустив взлохмаченную головку, еле слышно прошептала: — Мамка, как злится, знаешь, как больно дерется? И за волосы, и за уши хватает… Волк фыркнул. Маруська обиженно посмотрела на него: — А то и ремень возьмет! Володька представил себе гнев деда, категорически запретившего ему касаться волчьих ягод, и невольно задрожал. Поднялся и вопросительно уставился на девочку. Маруська поняла его правильно. Обрадованно ткнула ручонкой в сторону ельника: — Пока туда! Шли цепочкой, Маруська прокладывала дорогу. Володьке в новом облике было не по себе: слишком много запахов окружало его и сбивало с толку. Слишком много звуков он слышал. Он потерянно брел за девочкой, стараясь не обращать внимания ни на шорох упавшего в паре метрах березового листа; ни на шелест сухих игл под лапками крошечной мыши; ни на странный скользящий звук, издаваемый длинным телом лесного ужа… Лишь когда они снова оказались перед болотом, и Маруська суетливо стала высматривать хоть какую-нибудь тропинку между бесконечным лабиринтом влажно мерцающих в лесном сумраке водных зеркал, Володька немного пришел в себя. И неожиданно понял: он ориентируется здесь гораздо лучше своей маленькой проводницы. Во всяком случае, он прекрасно видел: через все болото шла цепочка следов крупного зверя, недавно перебравшегося на ту сторону. Его острый, дразнящий запах, немного напомнил Володьке запах Ивасика, он решил, что прошел лось. Володька подошел к уставшей и голодной Маруське и легонько толкнул ее головой. Та обернулась: — Чего тебе? Волк лег и весьма выразительно покосился на собственную спину. — Болит, что ли? — не поняла Маруська. Володька отрицательно замотал головой и, раздраженно посмотрев на девочку, снова перевел взгляд на спину. Маруська неуверенно протянула: — Хочешь, чтоб я села? Волк кивнул. Девочка уточнила: — На тебя? Волк кивнул, радуясь, что хоть таким образом они могут как-то переговариваться. Маруська хихикнула: — А болото? Володька рыкнул. — Ты видишь проход? Он снова кивнул. Девочка вздохнула, сдаваясь. Медленно подошла к нему и нерешительно прошептала: — Какой ты огромный… Теперь вздохнул уже волк. Маруська поспешно извинилась: — Нет, ты не думай… Мне даже нравится. Ты почти как ваш Ивасик. Она с трудом вскарабкалась ему на спину и крепко вцепилась обеими руками в пушистую, густую шерсть. Волк оглянулся и очень осторожно поднялся на ноги. Маруська испуганно пискнула. Володька укоризненно заворчал. И, не спеша, двинулся к прекрасно видимой ему, совершенно безопасной тропе. Кстати, она здесь оказалась единственной. По крайней мере, на пару десятков метров в стороны. «Ну вот, — с легкой иронией подумал Володька, — и волчья шкура на что-то пригодилась. Хоть плутать теперь не придется…» Часа через три Маруськины указания Володьке уже не требовались: запахи приближающейся деревни служили ему лучше любого компаса. И эти запахи, если честно, Володька приятными бы сейчас никак не назвал. Утешало одно: они вели его как по нитке, сбиться совершенно невозможно. Но до самого селения спокойно добраться не удалось. Буквально километра за два до избы деда, что-то нешуточно встревожило волка, и он встал как вкопанный. Вдоль позвоночника неприятно потянуло морозцем, жесткая шерсть на загривке вздыбилась, клыкастая пасть непроизвольно ощерилась. Зверь повел чутким носом и насторожился еще сильнее. От безобидной на первый взгляд тропы почему-то тянуло странной, пороховой горечью и смазочным маслом. И еще: где-то там прятался человек. И Володьке он не нравился. Казался опасным. Волк обернул голову и осторожно схватился зубами за грязное, пропахшее дымом платьице. Задремавшая было девочка сонно заморгала. Володька предостерегающе заворчал. Маруська шепотом спросила: — Что случилось? Огромный волк лег на землю и носом спихнул девочку со спины. А затем подтолкнул ее к кустарнику. Метрах в двадцати проходила знакомая по прежним его бродяжничествам тропа. Маруська внимательно посмотрела в серо-голубые глаза зверя и покорно пошла вперед. Володька же огромными прыжками помчался в сторону и там, приблизившись к тропе, лег на брюхо и осторожно пополз. Заросли малины прикрывали его довольно надежно, а ее мелкие колючки никак не могли повредить толстой шкуре. Приподняв носом низко нависшую ветку, Володька с замирающем сердцем взглянул на тропу. И едва не отпрянул в сторону. От неожиданности и страха. На тропе стоял прекрасно знакомый ему по поселку Петро. Его недружелюбный сверстник. Как всегда, предельно угрюмый. Как всегда, предельно собранный. И в руках его — охотничье ружье. Курок щелкнул, и парень напряженно уставился на дрожащие перед ним ветки орешника: там шла ничего не подозревающая Маруська. Волчонок зажмурился в тревожном ожидании. По счастью, Маруське под ноги попался какой-то корешок. Девочка споткнулась и тихо ойкнула. Ствол отличного, старинного тульского ружья неохотно пошел вниз, и Петро зло выругался. А потом с нескрываемым раздражением наблюдал, как на тропу выбиралась счастливая Маруська. Увидев односельчанина, она удивленно воскликнула: — Ой, это ты! На охоту, да? — Почти, — проворчал Петро. Маруська тщательно отряхнула юбку и стала выбирать из волос сухие листья: — А на кого? — На волка. Девочка вздрогнула и немного побледнела: — На какого волка? — Хватит притворяться! Будто сама не знаешь! — Не знаю, честно, не знаю. — Не знает она… Да на оборотня! Петро ласково провел рукой по стволу ружья. И раздраженно буркнул: — Мы на рассвете с батей на глухарей ходили. Пора уже. Так там, в стороне Больших болот, такой жуткий вой слышали, не поверишь! Прямо до костей пробирал, проклятущий. Настоящему волку так в жизни не вывести… Маруська зябко поежилась. Петро с сожалением заявил: — Жаль, у нас кроме мелкой дроби с собой ни черта не было. Домой пришлось тащиться. Он с подозрением посмотрел на девочку. — А ты где пропадала? Всю ночь-то? Бабка твоя с матерью вчера всю деревню обегали, у нас аж два раза были… Глаза Маруськи широко раскрылись, и она испуганно уставилась на Петро. Потом опустила голову. Подергала себя за взлохмаченную косичку и смущенно прошептала: — Уснула я. На ягодники пошла и уснула. — Ну, мы так, в общем-то и поняли, — хмыкнул Петро. — Не в первый раз летом в лесу ночуешь… Маруська торопливо закивала. Петро пристроил ружье за спину и небрежно бросил: — Так ты что, новостей не знаешь? — Каких? — с легким страхом спросила девочка. — А таких! — И Петро с видимым удовлетворением пояснил: — Волчонок-то у нашего оборотня пропал! Вчера на Алексино болото за морошкой пошел, с Пашкой питерским, да и не вернулся. — Заблудился, — робко предположила снова побледневшая Маруська. — Может и так, — кивнул Петро и недобро сощурился. — А только я другое думаю… — Что?! — выдохнула девочка. Петро немного помолчал, потом неуверенно протянул: — Думаю, этот звереныш в болотах на нужные ягоды наткнулся. И сейчас где-то на четырех лапах носится. — Петро злорадно хохотнул. — Он-то и выл сегодня. Со страху. Перепугался, щенок проклятый! Маруська с ужасом посмотрела на ружье: — Так ты из-за этого в лес наладился?! — А ты думала! Его только сейчас и можно перехватить. Пока он в панике. И телом толком не владеет. Потом звереныша уже будет не достать. Как и его деда. — Ты с ума сошел! — ахнула Маруська. — Он же человек! — Ха! Человек! Оборотень он! — с ненавистью выдохнул парень, и глаза его загорелись мрачным огнем. — Хватит с нас и старика! Маруська испуганно попятилась и прошептала: — Это ты — оборотень! — Что-о?! — А то! Володька — хороший. И добрый. А ты — злюка. Тебя не любит никто! — Пшла вон, шмакодявка! Много ты понимаешь! Любит, не любит… Разъяренный Петро замахнулся на девочку подобранной у тропы хворостиной, но она увернулась и в секунду спряталась за пышной елочкой. Он оторопело проводил ее взглядом и грязно выругался. Отшвырнул в сторону прут и, набычась, почти побежал прочь. Затем обернулся и злобно крикнул: — Смотри, Маруська, сболтнешь обо мне что оборотню, как есть пришибу! — Иди-иди, — пискнула ему вслед девочка. — Все равно ты его никогда не найдешь. И вообще — он человек! Не волк. Понял? Она подождала, пока Петро скроется, и растерянно посмотрела в сторону малинника. Виновато посопела — Маруське было стыдно за Петро — и окликнула: — Володя… Эй! Ты там? Ошеломленный Володька, почувствовав, что его страшный сверстник отошел достаточно далеко, осторожно выполз на тропу. Маруська жалобно заморгала: — Ты слышал? Он мрачно кивнул. Девочка прошептала: — Петро — он злюка. Всегда таким был. И деда твоего страсть как боится. И ненавидит. Маруська заглянула в грустные голубые глаза и виновато пробормотала: — Знаешь, он один такой и есть. Честно-честно. С ним даже его папка справиться не может. Ох и вредный же Петро… Волк устало поднялся и вопросительно уставился на девочку. Та сморщила крохотный носишко: — Знаешь, ты пока к деревне не ходи. Не надо, чтоб тебя кто видел. Я к твоему деду сама сбегаю и все-все ему расскажу. Ладно? Пусть он решает, он умный страсть, твой дедушка… Володька угрюмо покосился на малинник и вместо ответа неохотно начал продираться обратно вглубь зарослей, оставляя на колючках клочья пепельной шерсти. Потом улегся и коротко рыкнул. Маруська, наблюдающая за его маневрами нового друга, удовлетворенно кивнула: — Вот и хорошо. Ты пока полежи здесь тихонечко, я быстренько. И пулей полетела по тропе. |
||
|