"Тени Бога" - читать интересную книгу автора (Киз Грегори)16 Замок, дерево и струнаКрасные Мокасины рос, подобно великану из легенды шаманов уичита. Ступни утопали в земле, голова касалась небес, кожа раздувалась от кишевших под ней гремучих змей и шершней, тянувших его вверх, к звездам. Мир — диск из света и тени — лениво поворачивался вокруг него. Далеко внизу он видел бессмысленную битву крошечных человечков и гневный ветер, вызванный Солнечным Мальчиком. Он вспомнил, как много лет назад рассказывал Томасу Нейрну легенду о Ветре, который убил своих врагов, а затем отправился спать в глубокие воды, пообещав, что, когда вновь проснется, сметет все с поверхности земли. Что ж, Ветер проснулся, но даже он был безделицей перед лицом восставшего гиганта, перед ним — Красными Мокасинами. «Ничто не имеет значения, — сказал он про себя. Адриана обманула Солнечного Мальчика, украв его огонь, а он обманул Адриану, украв ее огонь. — Я самый древний среди вас и самый юный. Все мои предки живут во мне». Его мысли обрели лица, которые он не узнавал, его желания источали ароматы, ему неведомые. И сейчас глина, из которой было сотворено его тело, чесалась так, что ему захотелось сбросить ее. Он продолжал расти и наблюдал, как все, что совсем недавно казалось ему ценным, теряло значение, уменьшалось до маленькой светящейся точки, размерами меньше далекой звезды. А настоящие звезды… о… Скоро он достигнет края Вселенной, и тогда все станет так, как было прежде: вода и звезды, а между ними — ничего. Так будет лучше. Лагерь Мира и Покоя, наконец, сделал одно доброе дело; если бы ему удалось уничтожить человечество раньше, то подобной возможности никогда не представилось бы. И эти маленькие зерна, которые они посадили, нет, не зерна, личинки, подобные тем, что роющие осы откладывают в парализованную жертву, о, как удачно он извлек из них выгоду для себя. А женщина продолжает пребывать в неведении. А Солнечный Мальчик — в забытьи. А время движется к своему концу. Он огляделся и увидел, что все хорошо. — Какого черта… — Франклин не договорил, корабль сотрясся и загудел, как колокол, и палуба уплыла у него из-под ног. — Опять мины, — сказал Роберт. — Какие там, к черту, мины. Взрыва-то не было. Что-то огромное столкнулось с нами. — Я ничего не вижу, — пробурчал Таг, как и все, прилипший к иллюминатору. — Смотрите наверх, — сказал Франклин. — Они повторили наш собственный трюк, к нам подкрался корабль-невидимка. В подтверждение его слов раздался скрежет металла по металлу. — Крюки! — крикнул Роберт. — Задраить люки, быстрее! — приказал Франклин. Роберт и Таг поспешили выполнять его приказание. И хотя люки задраили, Франклин обратил внимание, что палуба начала нагреваться. Кто бы ни был этот неизвестный враг, он прошел сквозь эгиду, а значит, он может многое — плавить сталь, довести кровь до кипения, метать молнии. Но он не даст ему шанса. Он нацелил И потолок, как и следовало, ожидать, вдруг натужно заскрипел, словно на него опустили сотню тонн кирпича. — Пристегнитесь к поручням безопасности! Я их обездвижил! — Значит, они сидят у нас на голове! — констатировал Роберт. — Это ненадолго, — сказал Франклин и показал в нижний иллюминатор на быстро приближавшуюся землю. Усугубляя и без того незавидное положение, корабль начал крениться, вначале медленно, а затем все быстрее. — Что ты делаешь, черт возьми?! — закричала Креси, схватила Адриану и попыталась вывести ее из транса. — Спасаю наши жизни на ближайшие несколько минут. Хотя нам наверняка конец. Советую всем пристегнуться к поручням безопасности. Думаю, эта штука еще попрыгает у нас на голове. — Если мы выживем!.. — с надеждой в голосе крикнула Креси. Адриана и Красные Мокасины продолжали оставаться в трансе, и они прикрепили их к поручням как раз вовремя. Корабль завалился набок, а затем и совсем перевернулся. Пол стал потолком, и они не видели, как быстро приближалась земля. Слава богу, не очень быстро, брюхо корабля было набито минами, гранатами, бомбами. Он открыл люк и спрыгнул в трюм, теперь трюм был там, где ему и полагалось быть, — внизу. Роберт и дон Педро последовали за ним, затем они распахнули верхний люк, который теперь стал нижним. Там висел, прицепившись к их кораблю огромными загнутыми крюками, летательный аппарат — сооружение из огромных колес. Вернее, шар, снабженный колесами, как если бы земному шару приладили кольца на обоих полюсах и на экваторе. Из открытой двери прямо на них смотрело дуло ружья, которое сжимал в руках невидимый человек. Франклин отпрянул назад, как раз в тот момент, когда струя флогистона сгустком пламени ударила в их корабль. С диким криком Франклин высунулся, выстрелил из своего крафтпистоля и с удовлетворением заметил, как поспешно исчезли руки, державшие ружье. — Мы быстро падаем? — спросил Роберт. — Узнаем, когда ударимся о землю, — ответил Франклин. — По крайней мере, они разделят нашу участь, а пока давайте попотчуем их гранатами. Сабля Оглторпа сломалась, и он понял, что ему конец. Однако он был готов бить корабли камнями. Впрочем, они находились далеко и до них еще надо было добраться, а лошадь его давно пала. Его удивляло, как он сам до сих пор оставался живым. Какая-то ошибка или чудо. Но он был жив, а вокруг кипел бой. И даже безоружный, он оказался недосягаем для врага, солдаты окружали своего генерала кольцом, правый фланг прикрывали французы. А как далеко ушли шведы, одному богу известно. Он был уже в самой долине, и обзор боя, мягко говоря, сузился. Оглторп шел, спотыкаясь от усталости, как вдруг заметил оброненный кем-то томагавк. Он собрался, было поднять оружие, но руки сделались свинцовыми и не слушались, они больше не хотели защищать его. Рядом, всхлипнув, упал солдат: стрела попала ему в грудь. Оглторп покрутил головой, но лучника не увидел, да это и не имело особого значения. Он бросил взгляд в сторону недостижимых кораблей. Даже если они и доберутся до них, команда кораблей уничтожит их всех до единого. Что ж, они выполнят свой долг с честью. Поднялся горячий ветер, он принес с собой запах грозы и… еще чего-то. Вначале он не обратил внимания на перемену погоды, но ветер крепчал и ощутимо опалял жаром, жар обжигал, и стал слышен вой урагана и оглушительный треск, словно великан серпом луны косил лес. И действительно, далеко впереди на вершине холма, возвышавшегося над долиной, лес странным образом испарялся прямо на глазах. В этот момент солдаты и сцепившиеся в рукопашной, и бьющиеся на боевых топорах или шпагах, вдруг разом замерли и повернули головы в сторону надвигавшейся грозы. И, наверное, впервые в истории две сражающиеся армии вместе изо всех сил пустились бежать с поля боя. Они ударились о землю, кости затрещали, но, к счастью, не сломались. — Вот мы и приземлились, — сказал Франклин. Он отстегнул крепление и выхватил пистолет. После того как первая граната, ударившись о раму иллюминатора вражеского корабля, отскочила, иллюминатор предусмотрительно закрыли. «Сколько их там?» — подумал Франклин, но тут же отогнал эту мысль, все это уже не имело значения. Они упустили шанс остановить машину тьмы, из чего следовало, что Ленка погибла и кому-то придется за это ответить. Нет. Возможно, еще есть время, чтобы найти Ленку и добраться до редутов, которые защищены от этой дьявольской машины. Франклин выпрыгнул в боковой люк, чертыхнулся, приземлившись на неровную поверхность вражеского корабля и ничуть не повредив его. Он окинул летательный аппарат быстрым взглядом и успокоился: под обшивкой из Противник пытался протиснуться наружу из полуоткрытого люка, полностью его открыть оказалось невозможным из-за неудобного приземления. Трое выбрались, а один все возился в узком проеме. Они не успели его заметить, а у Франклина больше не осталось и капли благородства, он достал пистолет и выстрелил, промахнулся, по нему открыли ответный огонь, но его это мало тревожило. Упав на землю, его корабль лишился эгиды, и теперь Франклину не нужно было беспокоиться о неприятном эффекте, возникающем при совмещении нательной эгиды с эгидой корабля. Он повернул ключ и превратился в размытое радужное пятно. Раскаленная пуля оставила красный росчерк в переливчато-разноцветном поле эгиды. Роберт — еще одно расплывчатое радужное пятно — приземлился рядом с ним. — Робин, мне нужно найти Ленку, — сказал Франклин. — Прости, но это мой долг. Промелькнул еще один красный росчерк. — Понимаю, — ответил Роберт. — Мы с доном Педро справимся. Мужчина обязан заботиться о своих близких. — Роберт, ты тоже мне дорог Я люблю тебя, как брата, даже больше. Как только вы здесь закончите, направляйтесь на юг, к редутам. — Не сомневайся, я дорожу своей шкурой, — ответил Роберт. — Как я хочу пожать тебе руку! — Бен, оставь сантименты. Отправляйся на поиски своей жены. Франклин кивнул, спрыгнул на землю и, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули, побежал на запад, туда, где, по его представлениям, сражались армии. На бегу он обернулся. Конечно же, Роберта он не мог разглядеть, но он увидел дона Педро, который либо забыл укрыться под эгидой, либо пренебрег безопасностью. Скорее второе, решил Франклин. Креси обернулась на звук — раздражающий ухо треск и скрежет металла. — Адриана… проснись! — умоляла она, хлопая Адриану по щекам. Бесполезно. Адриана слишком углубилась в дали эфира, осуществляя разработанный вместе с Франклином план. Даже падение кораблей не заставило ее вернуться. Сможет ли она вовремя вынести ее? Франклин и остальные уже вступили в бой — слышны крики и перестрелка. Креси быстро посмотрела по сторонам и увидела Улера, он выглядел растерянным и еще не успел отстегнуться от поручней безопасности. — Вынеси ее немедленно! — крикнула Улеру Креси. Он поднял голову и взглянул на нее невинными глазами ребенка. — Я не могу, — ответил Улер. — Я нужен ей здесь. — Ты слышал, что я тебе сказала? Улер молча кивнул. — Карева… тогда это сделаешь ты. — Мы не должны ее беспокоить. То, что она делает, очень важно. — Не важнее ее жизни. — Я не согласна с этим, — твердо заявила Василиса. — Карева… — Но Креси не успела договорить, часть металлической стены вдруг исчезла в ослепительном сиянии, и из открытого пространства показались три человека. Одним из них был, конечно же, Оливер. Второй — неизвестный, безобразного вида, с лысой головой индеец. Третий — мальчик, она сразу его узнала, он слишком походил на Адриану. — Ну что, Вероника, вот мы и встретились вновь, — сказал Оливер. — Веселая получилась охота. — Не приближайся к ней, Оливер. — Именно это я и намереваюсь сделать. Мы ведь больше не враги. — Ты лжешь. — Ни в коей мере. Она делает именно то, чего Великие ждут от нее. Вначале ни Солнечный Мальчик, ни мы не понимали этого, но сейчас мы пришли к согласию. — Тогда зачем вы атаковали наш корабль? — Тому причиной было наше непонимание… кроме того, есть те, кто может нам помешать. — Вздор. Ты просто хочешь меня обмануть. Черт с тобой, Оливер, чем раньше, тем лучше. — И она обнажила палаш. Оливер поднял вверх руки: — Смотри, я не собираюсь с тобой драться. Просто подожди секунду, Вероника, и все будет кончено. Неожиданно Вероника широко улыбнулась и смахнула рыжую прядь со лба. — Ты прав, Оливер. Действительно, скоро все будет кончено. — С этими словами она сделала выпад в сторону Оливера. Любопытно, что и Таг, охранявший Красные Мокасины, сделал то же самое: с ревом, размахивая абордажной саблей, ринулся на лысого индейца. Казалось, Нико — Солнечный Мальчик, как и Адриана, ничего этого не замечал, словно и его глаза были устремлены в иной мир. Замок был почти завершен, когда вновь появился Нико. Первые мгновения он смотрел на нее по-детски наивно. «Они сказали, что сейчас я должен помочь тебе», — произнес он удивленно. «Правда? Как странно». «И я тоже так подумал. — Он помолчал, затем спросил: — Что ты делаешь?» «Я сама только сейчас начала это понимать, — ответила Адриана. — Это должно быть гармонично». «Я не понимаю». «Ты видел когда-нибудь скрипку? Это такой музыкальный инструмент со струнами». «Да». «Когда-то давно я видела рисунок в книге. Это был монохорд — своего рода скрипка, но только с одной струной. Струна тянулась с небес на землю, проходя сквозь орбиты всех планет. Рисунок показывал, что Вселенная существует в гармонии, как звукоряд в музыке. А знаешь, что было изображено в самом верху рисунка?» «Нет». «Рука, которая держала ключ и настраивала струну. Рука Бога, сотворившего этот мир». Адриана бросила взгляд на несколько формул и кое-что поправила. «Сейчас все немного сложнее, но в основе своей соответствует рисунку и тому, что говорил философ по имени Ньютон…» «Я знаю, кто был Ньютон». «Хорошо. Видно, что ты получил образование. Смысл рисунка заключался в следующем: Вселенная не должна быть такой, какая она сейчас. Ее нужно изменить, как меняется натяжение струны скрипки. Но изменения не должны быть радикальными, даже если ты делаешь звучание скрипки на несколько нот выше или ниже, ты все равно играешь ту же самую мелодию, но только в иной тональности». «Я все равно не понимаю». «Мы хотим заставить Вселенную звучать в иной тональности, только и всего. Чтобы сделать это, мне дана эта рука. Мне дали ее ангелы, поэтому я могу повернуть ключ. И ты родился для того же». У нее сдавило горло. «И мы можем сделать это прямо сейчас?» «Да». «В таком случае это хорошо». Она была готова. Ее замок являлся монохордом, закрепленным на полюсах творения, один конец удерживал ее сын, другой — она сама. Однажды она уже поворачивала ключ, это было в Санкт-Петербурге, когда Смерть пыталась ее убить. Тогда она чуть натянула струну, ровно настолько, чтобы созданная сыном Смерть перестала существовать, затем она ее отпустила. «Когда то дерево пролетело надо мной, у меня внутри все перевернулось», — вспомнила Адриана слова женщины в сибирском лесу. Конечно. Он делает. Она делает. Дерево, монохорд, замок — все суть одно. «Когда я поверну, ты должен держать крепко, Нико. Ты понял?» «Понял. Я удержу». Она помедлила, вспомнила, каким он был, — странным, молчаливым ребенком. Но она любила его; когда все нити, связывавшие ее с жизнью, оборвались, он оставался единственной нитью. «Ты помнишь? — тихо спросила Адриана. — Помнишь, как я показывала тебе луну? Лу-у-у-уна?» Глаза мальчика расширились, он закусил губы. «Лу-у-у-уна», — произнес он. «Да, ты помнишь. Возьмешь меня за руку?» Нерешительно он потянулся, их пальцы встретились, монохорд, начертанный ею, стал реальным, всем своим естеством она чувствовала, как он обрел плоть. Но что-то было не так. Да, монохорд готов, но чего-то еще недоставало, чего-то, что движется по нему вверх, что-то она не сделала. В ее ангельском видении это рисовалось ей огненным деревом, затем змеей, раскручивающей кольца, ее хвост уходил вглубь земли, голова касалась звезд. Это был Красные Мокасины, затем это стало существом, покрытым черной чешуей, с огромным количеством крыльев, а на крыльях — множество глаз. Это было диаграммой, рисунком некоего адского существа в разрезе. «Спасибо», — заговорило существо ее собственным голосом, они всегда говорили ее голосом. И Красные Мокасины, и вот теперь этот, вышедший из тьмы. «Спасибо, — повторило существо. — Наконец-то!» «Нет, — сказала Адриана. — Красные Мокасины?» Существо рассмеялось, словно ногтями провели по стеклу. «Может быть, да, а может быть, нет. Я существую в нем, в моей маленькой глиняной кукле. Ты предпочитаешь его?» Существо преобразилось в Красные Мокасины и смотрело искоса. «Как я тебе теперь? Хорошо, что я не доверял тебе. Ты и Франклин… вы сделали это, чтобы обмануть меня. Очень похоже, но «Кто ты?» «Разве имя что-то значит? Помнится, меня называли Метатроном,[9] Люцифером, Иеговой. Эти имена ничего не значат». «Ты враг Бога». «А ты невежественный кусок глины. Бога нет. Есть только мы и вы. А скоро останемся только мы. Все остальное — ложно, глупые игрушки для твоих глупых мозгов». «Я слышала другое от твоих врагов из числа подобных тебе. Ты…» «Их больше нет. Война в твоих воображаемых небесах окончена. Я победил». Таг застонал, когда скальпированный воин увернулся от его удара и саданул его по плечу томагавком с такой силой, что громила Таг отлетел к стене. — Гад, не подходи к нему! — взревел Таг и снова взмахнул саблей. Скальпированный воин что-то сказал на непонятном Тагу языке и проворно отскочил в сторону. Таг наблюдал, как индеец по-кошачьи танцевал на кончиках пальцев. Откуда у него такая прыть? Таг с осторожностью повернулся, он почувствовал, что его раны снова открылись. Но боли не было, лишь легкое головокружение, и это несмотря на только что полученную рану. — Знаешь, что он однажды сделал? — спросил Таг. — Мы тогда с ним впервые встретились. Я-то над ним все подтрунивал и потешался. Но, когда нас всех взяли в плен, он голыми руками схватил раскаленный ствол мушкета. Они раскалили ствол, чтобы пытать его, а он их до смерти напугал. Вот благодаря ему я жив, жив, чтобы… Движение ускользнуло от его внимания, он ощутил лишь прикосновение приставленного к горлу лезвия топора. Ощутил вкус железа, а может быть, это был вкус крови. На лице скальпированного воина застыла зверская ухмылка. Таг выронил саблю и схватил противника обеими руками за горло. Скальпированный воин продолжал ухмыляться, но сейчас это была ухмылка школяра, вообразившего, что он знает все на свете, и кичившегося этим. Словно он знал то, чего не знал Таг. Да, он был значительно сильнее Тага. И Тагу казалось, что он сжимает не шею, а якорь корабля. Скальпированный воин разжимал его пальцы, и очень скоро он освободится, а его собственная кровь потечет в дыхательное горло. Но Таг заметил еще одну вещь: скальпированный воин был силен, но весу в нем было не так много, как силы. И Таг схватил его, поднял и ударил головой о стальной потолок. Скальпированный воин выпучил глаза. А Таг снова ударил его головой, и проклятая лысая башка раскололась, как орех. И вовремя, потому что у него самого подкашивались ноги. Он отбросил скальпированного воина и медленно сполз по стене. Таг надеялся, что кто-нибудь когда-нибудь расскажет Красным Мокасинам, — Ты не можешь меня одолеть. И тебе это известно, — сказал Оливер. Они примеривались друг к другу, но клинки их так ни разу и не скрестились. — Ты так думаешь? А почему же я все еще хочу тебя убить? — Конечно же, любовь тому причиной. Ты всегда впадала в идиотизм, когда влюблялась. — Ты прав, я люблю ее. — Так же, как ты любила меня? А теперь ты хочешь меня убить. — Ты никогда меня не любил. — Думаешь, она тебя любит? — Оливер приблизился к Веронике. Она отступила. — Думаю, да. Но это не повод искать твоей смерти. Ты убил Эркюля, а он был моим другом. — Похоже, ты все еще любишь меня. — Конечно, люблю, Оливер. Подойди ближе, и я тебя поцелую, чтобы доказать это. — Как я жажду твоего поцелуя! Но ты в последнее время такая непредсказуемая. А помнишь наше шальное время? Лудильщика в Стамбуле, немецкого принца в Лейпциге, записи Ньютона, которые мы воровали у него из-под носа? — Я ценю наше прошлое. Оно многому меня научило. Теперь я знаю, кем я не хочу быть. — А ты знаешь, кем ты хочешь быть? — Тем человеком, кто убьет тебя. И тут она увидела: Оливер сократил расстояние и нанес удар. |
||
|