"Жемчужина любви" - читать интересную книгу автора (Сандерс Эллен)

4

– Вы всегда дежурите вместо медсестры? – спросила Колетт, едва Оливье переступил порог ее палаты.

– Почему вы?.. Видимо, вы уже знаете…

– И долго вы собирались держать меня в неведении относительно состояния моего здоровья?

– Никакой чувствительности? – Взгляд Оливье изменился. В нем не осталось и следа от дружеского участия. Только профессионализм.

– Я абсолютно ничего не чувствую. Словно ниже пояса меня не существует.

Злость помогала Колетт сдерживать слезы. Когда же Оливье перешел на доверительный тон лечащего врача, Колетт лишилась своего хладнокровного спокойствия и шмыгнула носом.

– Если вы не станете упрямиться и будете в точности выполнять все мои рекомендации… скоро все вернется на круги своя.

– Скоро? – Колетт вздохнула. – Сколько может потребоваться времени? Только прошу, не обманывайте меня. Я хочу знать правду.

Оливье пожал плечами.

– Возможно месяц, три или полгода.

Колетт закрыла глаза.

Господи, полгода она будет прикована к инвалидному креслу! На полгода ее жизнь остановится! А вдруг она потеряет интерес к жизни? Впадет в тяжелую депрессию… покончит с собой?.. За полгода может измениться все! Она не может ждать так долго. Ей хотелось топать ногами, кричать… От осознания собственной беспомощности Колетт расплакалась.

Оливье присел на край кровати и погладил Колетт по голове, словно она была маленькой испуганной девочкой.

– У вас есть любимый человек. Он ждет за дверью.

Колетт перестала плакать.

– Жан-Пьер?

– Да. Он ведь ваш жених.

– Не совсем.

Оливье откашлялся.

– Извините, это не мое дело… Просто мсье Норто так переживает из-за случившегося. Нам даже пришлось сделать ему укол успокоительного. Он ведь не справился с управлением из-за того, что вы поссорились в машине, верно?

– Жан-Пьер ни в чем не виноват! – с жаром воскликнула Колетт.

Оливье изумленно вскинул брови.

– Зачем же так кричать, мадмуазель? Я ведь не прокурор, чтобы кого-то обвинять. – Он выглядел сконфуженным.

– Мы оба виноваты в равной степени. Ссорятся ведь двое?

– Как минимум. Хотя порой я так себя ругаю… – Оливье усмехнулся, но тут же стер с лица улыбку, заметив, что его шутка не произвела на Колетт должного впечатления.

– Почему вы нянчитесь со мной? – неожиданно спросила Колетт, уловив во взгляде доктора Лорана не свойственную медикам нежность и ласку.

Он опешил, словно его поймали за неподобающим для пай-мальчика занятием.

– Я… Вы мне нравитесь, Колетт. С первого взгляда…

– Ах да, я помню эту слезливую историю про воробышка на операционном столе. – Колетт улыбнулась.

– У вас чудесная улыбка. Обещайте, что будете чаще радовать меня ею.

– Вы со всеми своими пациентами так любезны, доктор Лоран?

– Нет, только с такими молоденькими и красивыми, как вы, – отшутился он.

На самом деле Оливье ругал себя за излишне фамильярный тон, который позволил себе с самого начала при общении с Колетт Вернон. Еще будучи студентом, Оливье поклялся, что никогда не переступит границы между пациенткой и врачом. Куда только подевались все его хваленые принципы?

Стоило ему увидеть худенькую Колетт с огромными карими глазами, чьи волосы были испачканы кровью, как в его сердце что-то сломалось, споткнулось… И лишь после успешного завершения операции он смог вздохнуть спокойно. Знала ли Колетт, что известие о ее параличе потрясло его до глубины души, едва ли не сильнее, чем саму пострадавшую?

В палату с опаской заглянул Жан-Пьер.

– Извините, я могу войти? – робко спросил он.

Доктор кивнул и подмигнул Колетт, пока Жан-Пьер не видел.

– Я к вам еще зайду.

– После того как навестите всех молоденьких и красивых пациенток больницы?

Оливье рассмеялся, чем удивил застывшего на пороге Жан-Пьера. Он впервые видел смеявшегося врача, чья пациентка, возможно, до конца жизни будет прикована к кровати. Верно говорят, что врачи самые настоящие извращенцы и циники. Для них ковыряться инструментами в человеческих внутренностях – все равно что столовыми приборами в спагетти. А кровь вызывает в них не больше содрогания, чем кетчуп.

– Колетт, любимая. – Жан-Пьер не решался приблизиться к ней. Колебания «жениха» не укрылись от Колетт.

– Не бойся. Я не заразна.

– Прости… я так сожалею… – Жан-Пьер приблизился к ее постели. – Колетт, сможешь ли ты простить меня когда-нибудь?

– Мне не за что тебя прощать.

– Если бы я был внимательнее на дороге…

– Уже ничего не изменить. Врачи заверяют, что я снова смогу ходить.

– Конечно. Я нисколько в этом не сомневаюсь, – быстро ответил Жан-Пьер. Однако в его голосе не было и намека на уверенность.

Колетт отвернулась от него и взглянула в окно.

На улице смеркалось. Красно-оранжевые отблески заходящего солнца играли на стекле… Колетт обожала летние вечера, когда дневной зной спадает и можно гулять по улицам любимого Парижа до поздней ночи, не торопясь укрыться в кондиционированном помещении супермаркета или кафе. Прохладный ветерок треплет волосы и заигрывает с короткими юбками… Влюбленные парочки прогуливаются по паркам Тюильри или Белльвиля, стараясь укрыться от любопытных глаз в лабиринтах подстриженных кустарников…

– Колетт, почему ты плачешь? – едва слышно спросил Жан-Пьер. – У тебя что-то болит? Может быть, вызвать врача? Давай я догоню его… пусть сделает тебе укол обезболивающего.

– Нет-нет, Жан-Пьер, у меня ничего не болит… кроме души. От этого мне не поможет ни одно лекарство.

– Колетт, я хочу, чтобы ты знала. – Жан-Пьер сглотнул слюну. – Я… я не оставлю тебя. Я по-прежнему хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Я буду заботиться о тебе…

– Нет.

– Нет? Колетт, в каком смысле?

– Я не выйду за тебя замуж, Жан-Пьер.

– Но почему?

– Ты сам прекрасно знаешь причину.

– Нет, не знаю.

– Мне не нужна твоя жалость. А тебе не нужно искупать свою вину, жертвуя будущим.

– О чем ты говоришь, Колетт?! Я люблю тебя. Ты поправишься… и мы будем вместе до конца жизни.

– Жан-Пьер, ты и сам не веришь в то, что сейчас говоришь, – спокойно ответила Колетт. – Кроме того… я не люблю тебя. Да и ты вряд ли любишь меня по-настоящему. Так что расстанемся друзьями. Конечно, мы слишком привыкли друг к другу. Но ты ведь бросил курить… Считай, что и я – твоя вредная привычка.

– Колетт, ты с ума сошла? Как ты можешь сравнивать себя и… – Жан-Пьер схватился за голову. – Ты, наверное, до сих пор в состоянии шока.

– Я ни в чем тебя не виню. Слышишь? – Колетт погладила Жан-Пьера по руке.

– Колетт, я ведь люблю тебя.

– Ты любишь ощущение собственной значимости, нужности для другого человека. Так вот: ты мне не нужен. Я справлюсь сама. У меня отличный лечащий врач… Мадлен и Натали наверняка в лепешку расшибутся, чтобы поставить меня на ноги.

– Мадлен, Натали… Ты готова принять помощь от кого угодно, но только не от меня! Ты меня презираешь, признайся!

– Неправда. Я всего лишь не хочу быть для тебя обузой. Мне ни к чему твои жертвы. Считай, что я дарю тебе свободу. Можешь распоряжаться ею, как сочтешь нужным. Наверняка найдется масса желающих занять мое место в твоем сердце. Может быть, одна из них даже ближе, чем я… или ты сам подозреваешь.

Жан-Пьер похолодел. Неужели Колетт каким-то образом узнала о Флоранс и поэтому отвергает сейчас его помощь? Какой же он болван! Распинается перед ней… Колетт же смеется над ним. Уступает его без боя сопернице…

– А теперь извини, но я устала.

– Колетт, мы ведь не закончили.

Она нажала на заветную кнопку возле изголовья кровати. Интересно, на этот раз снова придет Оливье? Однако, к разочарованию Колетт, на пороге появилась молодая женщина.

– Мадмуазель Вернон, вам что-то требуется?

– Да. Будьте любезны, проводите мсье Норто. Я хочу отдохнуть.

Медсестра согласно кивнула и распахнула перед Жан-Пьером дверь.

– Сюда, пожалуйста, мсье. Мадмуазель Вернон еще очень слаба. Да и вам не мешало бы отдохнуть. После выписки мы советовали бы вам провести хотя бы два-три дня дома. Вы потеряли много крови. Необходимо восстановить силы…

– До свидания, Колетт. Я еще приду к тебе. Надеюсь, что ты передумаешь.

– Прощай, Жан-Пьер. – Колетт перевернулась на другой бок, не желая смотреть, как от нее уходит мужчина, которого она почти привыкла считать своим суженым.

Колетт снилось, что она снова в Сан-Тропе, в земном раю… Она лежала на пляже и блаженствовала под солнечными лучами. Вокруг раздавался беззаботный смех и щебетание красоток, которые охотились на пляже на знаменитостей и богачей. Голову сильно напекло… конечно, Колетт ведь забыла надеть панаму. Она провела рукой по волосам и почувствовала что-то чужеродное на собственной макушке. Она резко вскочила, где-то на краю сознания пытаясь успокоить себя, что все это ей лишь приснилось. Что могло случиться с ней в больнице? Она испуганно озиралась по сторонам и тяжело дышала.

Все в порядке, Колетт, успокойся, внушала она себе. Видишь? Ты в больничной палате. Вокруг только голые, стерильно белые стены, жалюзи на окне, капельница…

– Доктор Лоран! Что вы здесь делаете?

– Простите, я не хотел вас пугать. – Оливье смущенно улыбнулся. – Вы улыбались во сне.

– Вы смотрели на меня, пока я спала?!

– Вынужден сознаться: грешен.

– Это тоже входит в ваши обязанности?

– Нет, но я решил сделать себе приятное и навестить вас перед окончанием своей смены.

Колетт пригладила растрепавшиеся волосы.

– Боже, должно быть, я ужасно выгляжу.

Она прикусила язык. Какая, черт возьми, разница, как она сейчас выглядит? Она ведь не собиралась в самом деле флиртовать с собственным врачом.

Оливье всего лишь выполняет свою работу. Если он и уделяет ей чуть больше внимания, чем другим пациентам, так им движет то же самое чувство, которое привело к ней Жан-Пьера. Жалость. Чувство, которое ей не нужно.

– Нет, вы прекрасны, – тихо ответил Оливье, не сводя с нее восхищенного взгляда.

– Это что, какая-то новая методика психотерапии? – язвительно спросила Колетт.

– В каком смысле?

– Ну, доктор пытается внушить женщине, обреченной провести остаток жизни в инвалидной коляске, что она способна вызывать у мужчины какие-то чувства и желания…

– Колетт, вы ошибаетесь! Вы… на самом деле мне нравитесь.

– Доктор Лоран, неужели я похожа на наивную дурочку?

– На дурочку – нет. А на наивную – очень даже, – искренне ответил Оливье.

– Вы ошибаетесь.

– Возможно, это вы ошибаетесь. – Оливье лукаво улыбнулся уголками губ. – В силу своей природной наивности.

– Мне не нужно, чтобы вы или кто-либо другой нянчился со мной. Мне не нужна ваша фальшивая, показная любовь!

– Очень похвально. Я тоже не любитель фальши в отношениях.

– Раз уж вы тут, доктор Лоран…… – Колетт сменила тон на официально-деловой: – Когда меня выпишут?

– Еще слишком рано говорить о выписке. Конечно, вы поразительно быстро идете на поправку. Всего лишь за один день, который вы находитесь в сознании, большинство ваших жизненных функций пришло в норму. Но я уже сказал, что вы пострадали куда сильнее, нежели ваш жених…

– Жан-Пьер мне не жених! – возразила Колетт.

– Хорошо, ваш друг, любовник… Вас не устраивает слово «жених»?

– Нас с Жан-Пьером больше ничто не связывает. Если он придет, скажите, что я не желаю его видеть.

– Почему?

– Вы ведь не хотите, чтобы у вашей пациентки поднялось давление или разболелась голова, верно?

– Верно. – Оливье выдержал паузу и спросил: – Так чем же вам не угодил Жан-Пьер? Неужели он бросил вас, узнав, что вы временно не можете ходить?

– Вы весьма тактичны, доктор Лоран, – подметила Колетт. – Возможно, я вообще никогда не смогу ходить.

– Однако если бы он любил вас…

– Жан-Пьер уверяет, что любит. Он не отказывается от своего намерения жениться на мне. Вас ведь это интересует?

– Тогда почему же вы не желаете, чтобы он навещал вас?

– Потому что мне не нужна его жалость. Я вижу, что Жан-Пьер боится даже прикоснуться ко мне. Я вызываю у него омерзение, презрение, словно древняя, дурно пахнущая старуха, за которой он вынужден ухаживать, чтобы получить завещанное ему наследство.

– По-моему, вы преувеличиваете и драматизируете.

– В силу своей наивности, – усмехнулась Колетт.

– Вы думаете, что и у меня вызываете жалость и омерзение? – Оливье пристально посмотрел ей в глаза.

Колетт молча помотала головой из стороны в сторону.

– Вот видите. Вы способны вызывать в мужчине и иные чувства.

– Вы врач. Это совсем другое дело. Вы привыкли к человеческим увечьям и страданиям. Врач вроде как и не мужчина вовсе.

– Однако ничто человеческое нам не чуждо. – Оливье печально вздохнул.

– Сожалеете о выбранной профессии?

– Нет.

– Тогда о чем же? – не унималась Колетт. Ей нравилось разговаривать с Оливье. Даже когда они спорили.

– О том, что завтра у меня выходной и мы не увидимся.

Теперь вздохнула Колетт. Ее вздох таил в себе не меньше печали, чем его собственный.

Они переглянулись и рассмеялись.

– Зато послезавтра обещаю устроить вам какой-нибудь сюрприз.

Колетт подняла брови.

– Разве это возможно… здесь?

На секунду Оливье задумался, а затем расплылся в хитрой улыбке. В его глазах прыгали озорные искорки. Он явно задумал что-то не совсем законное.

– А почему бы нам не прогуляться завтра?

– Злая шутка.

– Я вовсе не шучу. У меня выходной. У вас, смею надеяться, пока тоже нет никаких планов на завтрашний день. К тому же завтра суббота. Мы могли бы прогуляться по парку Жоржа Брассена, это буквально в пяти минутах езды отсюда. Завтра должен быть книжный рынок… Уверен, вы любите читать.

– Я даже не знаю…

– Решено. Перестаньте ломаться, Колетт. Считайте, что мы начинаем курс интенсивной терапии.

– А вы… у вас разве не было других планов на выходной?

– Все мои планы с успехом могут быть перенесены на следующий выходной. Правда, не знаю, когда он выпадет…

– А как же ваша жена?

– О, Колетт, какая же вы плутовка. Вы ведь наверняка обратили внимание на то, что я не ношу обручальное кольцо.

– Многие мужчины не любят кольца, – с притворной беспечностью возразила Колетт.

– Если вас интересовало, есть ли у меня жена, могли бы спросить прямо.

– Вовсе меня это не интересует! Какое мне дело до вашей личной жизни?

– Я не женат, – перебил ее Оливье. – У меня было несколько более или менее серьезных романов, но ни один из них не закончился у алтаря.

– Почему?

Оливье пожал плечами.

– Все мои любовницы ревновали меня к работе.

– Неудивительно, – хмыкнула Колетт.

– В каком это смысле? Вы что, полагаете, что вы не первая пациентка, за которой я начал ухаживать?

– А разве первая?

– Первая и последняя.

– Неужели?

– Знаете что, Колетт…

Доктор Лоран не договорил. Вместо этого он склонился над ней и поцеловал в раскрывшиеся от неожиданности губы.

Быстрый поцелуй обжег губы Колетт. Она даже не успела закрыть глаза.

– Вы мне по-прежнему не верите? – охрипшим голосом спросил Оливье.

Он не дождался ее ответа и, выйдя из палаты, растворился в темноте больничного коридора.