"Смертельная комбинация" - читать интересную книгу автора (Костин Андрей)

Глава третья

Я пришел в себя, как после удушливого сна. Я лежал минут десять, бессмысленно уставясь на тусклую лампочку, на дверь, обитую железом, серые оштукатуренные стены, покосившийся умывальник в углу. Только потом я понял, что лежу на кровати в комнате — нечто среднее между больничным боксом и тюремной камерой, и что лежу я ногами к дверям.

После того как я определился в пространстве, мне захотелось посмотреть на часы. Я поднял руку, занывшую в суставах, и увидел, что часов не было, а сам я одет в застиранную байковую пижаму. Потом я с трудом сел на кровати, нашел на цементном полу стоптанные парусиновые туфли.

Некоторое время подождал, пока пройдет головокружение. Потрогал лицо. Правая сторона заплыла, и над бровью были наложены швы. Я стал припоминать, как сюда попал. Но, кроме тягучего черного омута, в котором я утонул после удара боксера, ничего вспомнить не мог.

Никогда еще я не вырубался так глубоко и надолго.

Рассекли бровь — еще полдела, но… Я перевел взгляд на маленькое зарешеченное окно под потолком.

За окном была ночь.

Если я провалялся в ваксе столько времени, то не понятно, как я из нее выплыл? Зародилось подозрение, и я быстро закатал рукава. Так и есть — на руке был след от укола. Утихомирили меня, подлецы. Накачали всякой дрянью. Что ж, толстяк выполнил свое обещание насчет госпитализации, даже лечение началось.

Принудительной госпитализации, стоит отметить.

Рот пересох, и я давно уже безуспешно тер языком потрескавшиеся губы. Встал, подошел к умывальнику, открутил край. Но из него выпала только ржавая капля и растеклась по фаянсовой поверхности. Позвать кого-нибудь? Потребовать, чтобы соблюдали Женевские договоренности о военнопленных? Как бы не так. Пусть думают, что я пока замороженный. У меня есть чем заняться…

Я обследовал свою камеру, дверь — сантиметр за сантиметром, прикрученную к полу кровать, попытался дотянуться до окна, пока в изнеможении снова не лег, уставившись в потолок. Я строил планы, как мне отсюда выбраться.

Планы были бесперспективные.

И еще я думал о Рите.

Когда я думал о Рите, мне хотелось повеситься.

Примерно через час я услышал, как за дверью по коридору проскрипели шаги, потом лязгнул отпираемый замок. Дверь открылась, и на пороге появился боксер. Я заметил, что в руках он вертит деревянную палку, больше похожую на дубинку.

— Пошли, — сказал он, — хозяин ждет.

Конечно, можно было попытаться что-нибудь сделать, только если я и справлюсь с ним, что весьма сомнительно, все равно не узнаю, как отсюда выбраться. Путеводителя он, кажется, не захватил.

Значит, стоит притвориться покорным и между делом выяснить, какие коридоры в этом гадюшнике ведут к свету. Вот тогда меня не остановить…

Надеюсь.

Кажется, он понимал, что я не опасен, и вертел дубинкой, скорее, просто так. Лоб у боксера был заклеен пластырем.

— Тебе повезло больше, — сказал я и ощупал бровь.

— Пошли, пошли, — поторопил он и выдавил из себя некое подобие улыбки.

В конце коридора мы остановились перед двойной решеткой, перегораживающей проход, и он достал ключи.

— Здесь раньше тюрьма была, — хмыкнул боксер. — До пятьдесят третьего. Потом перековали мечи на орала. Психушки нужны любой власти.

Я согласился.

Боксер открыл замок и, слегка подтолкнув меня, вышел следом. Мы поднялись по лестнице на несколько пролетов. На всех окнах были решетки. По дороге нам никто не встретился.

— Сюда.

Он открыл еще одну, но уже обыкновенную дверь, и мы попали во вполне приличный холл, с обшитыми пластиком стенами и красными ковровыми дорожками на полу. Тут совсем немного мебели, но выглядела она достаточно новой. В дополнение к мебели был молодой человек, смуглый, с черными усиками и пушистыми ресницами. Он сидел в кресле, ноги его, в узких начищенных ботинках, покоились на низком журнальном столике. Молодой человек рассматривал свои ногти и пытался походить на гангстера из кино. Увидев нас, он медленно встал, чуть заметно кивнул, мол, подождите, и исчез за дубовой дверью.

Боксер вытер ладонь о штанину. Я заметил, что ему не по себе.

Через минуту молодой человек появился снова, остановился в дверях н сказал:

— Можно.

Проходя мимо, я встретился с ним взглядом, и меня передернуло от омерзения. Никогда еще я не встречал таких мутных глаз.

Молодой человек чуть заметно усмехнулся и как бы невзначай стал поправлять рубашку. Пиджак его при этом распахнулся, и увидел, что из-за пояса торчит рукоятка ТТ.

Комната, куда мы вошли, была небольшая и светлая. Вдоль стен — стеллажами с книгами, возле окна — массивный стол. За столом восседал толстяк в белом халате и белой шапочке. Сейчас он был похож на доброго доктора Айболита, не в меру располневшего и побритого. Ну, а какие зверюшки были в его лечебнице, я успел убедиться.

— Прошу садиться, — добрый толстый доктор указал пальцем на стул посреди комнаты.

Я сел, с независимым видом закинув ногу на ногу. Но в моем наряде это выглядело не слишком эффектно. Боксер встал за моей спиной, держа палку наперевес.

— Ну-с, — доктор потер руки, — вас интересует, куда попали?

Я покачал головой, потом вдруг спросил:

— Как вас зовут?

От неожиданности он заморгал и ответил:

— Семен Семенович. Устроит?

— Мне-то какое дело. Пусть будет Семен Семенович. Ягар, правда, звучит эффектнее.

Он замахал руками и захихикал, словно я сказал что-то невероятно смешное. Потом открыл ящик стола и достал исписанный лист бумаги.

— Поступило заявление с просьбой… Я цитирую: «Выяснить состояние психического здоровья гражданина…», — он поднял глаза. — Тут дальше перечисляются ваши поступки: и людей вы избивали ни за что, ни про что, и в чужие квартиры врывались, скрывались где-то. В общем, достаточно, чтобы отдать человека под суд, только в ваших поступках нет мотивации. Значит, налицо нарушение психики…

— А кто это написал, можно посмотреть.

— Не стоит, — Ягар спрятал бумагу обратно в ящик. — А теперь слушайте меня. Госпитализированы вы на законном основании, — глаза его стали жесткими, — конечно, кто-то может это оспорить, только никто не узнает, где вы. Письма отсюда не идут, навещать не будут, сбежать невозможно. У нас опытные санитары, жесткий режим, хорошие двери. Даже если удастся вырваться из здания, на территории несколько тренированных овчарок и сторожей. Ведь к нам на освидетельствование и преступники попадают, так что меры безопасности строгие, лучше не пытаться. А теперь — к делу. Успех лечебного процесса и его комфортность для пациента основываются на сотрудничестве врача и больного…

— Вы же собирались перейти к делу, — напомнил я.

— Любите перебивать… — он пристально посмотрел мне в глаза, но я никак не отреагировал, и он продолжил: — Чтобы успешно вывести вас из болезненного состояния, необходимо узнать, что стало причиной нервного срыва. И потому для начала вы должны подробно описать свои действия, поступки с того самого момента, как сошли с поезда в нашем городе. Я понимаю, устный рассказ займет много времени… моего времени. Вам-то торопиться некуда. Потому изложите на бумаге. Всем необходимым вас обеспечат. Если написанное будет правдой, очень подробной правдой, — он многозначительно поднял один палец, — а мы подробно расследуем и проверим каждый эпизод, то лечение станет успешным, и, вполне возможно, вы скоро выйдете отсюда. Главное, повторяю, искренность… И куда спрятали денежки — не забудьте написать.

— И полное, чистосердечное признание, — добавил я и засмеялся. — А если я откажусь?

— Тогда лечение будет долгим и болезненным, — он потер ладони. — Но я дам вам время подумать. У меня сейчас обход… Идите… Через два часа жду ответа.

У самой двери он остановил нас.

— Минуточку… Сережа, — он посмотрел на боксера, — на обратном пути покажи девятую палату, пусть познакомится с возможным соседом, — и пояснил, обращаясь ко мне. — Для выполнения моего задания нужна одноместная светлая комната. Если откажетесь, придется в тесноте, коек у нас не хватает.

— Пошли, — тихо скомандовал боксер, мы пересекли холл мимо молодого человека, который не повернул в нашу сторону головы, стали спускаться по лестнице.

Внизу боксер остановился у одной из дверей и откинул заслонку глазка.

— Посмотри, — сказал он, — сюда мы сажаем тех, кто не слушается старших.

Я наклонил голову и заглянул. Увидел комнату с голыми стенами, металлическую кровать, на которой сидел высокий худой мужчина. Руки его безостановочно двигались, словно он ощупывал воздух перед собой. Потом он повернулся ко мне лицом. Я вздрогнул и попятился. Лицом человека это трудно было назвать. Какая-то тряпичная маска с поехавшим набок поросячьим носом, асимметричными бровями, щеками в рытвинах…

Взгляд его, вначале бессмысленный, сосредоточился на двери, нижняя губа опустилась, обнажив черные гнилые зубы. Глухо зарычав, он встряхнулся, упал на четвереньки, завертелся на месте и вдруг резко прыгнул вперед, выставив перед собой костистые, похожие на клешни пальцы.

Он напоминал мохнатого ядовитого паука, у которого оторвали лишние лапки. Хотя между нами была прочная, обитая железом дверь, я почувствовал, как стынет в жилах кровь.

На губах боксера играла улыбка.

— Впечатляет? — спросил он.

— Ничего себе штучка, — я опасливо покосился на дверь, из-за которой слышалось царапанье ногтями по металлу и хриплое рычание.

— Этому парню ничего не стоит вырвать тебе глаза, он помешан на этом, — боксер посерьезнел. — Мне нравится, как ты дерешься. Люблю парней, которые почти такие же сильные, как я. Тебя сначала спеленают, чтобы ты и пальцем не смог пошевелить, а потом напустят эту тварь. Мне не светит видеть после твою безглазую изуродованную рожу… Хочешь, покажу такого, он уже побывал в этой клетке?

— Не стоит.

Рычание за дверью перешло в истошный вой.

— Подумай хорошенько, парень, — боксер поморщился, — Ягар шутить не любит.

— Неужели все возможно?

— А кто нам помешает? — он пожал плечами, — Ягар знает, кого держать здесь, внизу, а кого — наверху. Здесь хроники, ими никто не интересуется. Недели на три посадят на иглу, вот ты и хроник. Ладно, пойдем, запру тебя в твоем люксе.

Я не выдержал и спросил:

— Ты не знаешь… та девушка, которая была вместе со мной, что с ней?

Он с минуту молчал, глубоко задумавшись, потом ответил:

— Ладно, не дергайся, с ней порядок. Наверху она…

Потом парень ушел, задвинув снаружи засов. А я лег на кровать и попытался заснуть. В сущности, я уже принял решение.

Во сне меня мучили кошмары, и утром я был совсем разбит. Проснулся задолго до прихода санитара. Тот не стал ставить мне градусник и даже разрешил помыться в служебной душевой. Потом боксер отвел меня в кабинет к толстяку. Молодого человека нигде не было видно, и в холле дежурил теперь он.

Я подумал, что боксер больше полагается на свои кулаки, чем на огнестрельные приспособления.

Ягар выглядел усталым, щеки у него отвисли еще ниже. Он только что приехал на работу и, когда я вошел, надевал белый халат и шапочку.

— У вас неприятности? — поинтересовался я.

— К черту! Этот снабженец валяется в реанимации, и вообще неизвестно, будет ли когда-нибудь соображать. А время идет.

— Время — деньги, верно? — я улыбнулся. — В нашей ситуации, пожалуй, это удачное сравнение.

— Ну-ну, поупражняйся в словесности, — он хмыкнул. — Скоро у тебя появится другой собеседник. Из девятой палаты.

— Я так понимаю, мне отсюда не выйти. Найдете ли вы эти деньги или того, кто убил директора, я все равно останусь для вас опасным свидетелем.

— Много же тебе понадобилось времени, чтобы догадаться.

Как только помрет кто из хроников, мы твой труп вместо его отправим в крематорий. А бедолагу зароем где-нибудь в саду. Так что будешь ты считаться без вести пропавшим.

— Тогда с какой стати мне сейчас вам помогать?

— Ну, твоя судьба может и измениться. Ты парень шустрый, а мне нужны крепкие шустрые парни. Но только те, кому я могу доверять.

— Если я найду деньги, вы мне станете доверять?

— А ты можешь их найти? — он поднял брови.

— Думаю, да.

— Ну, и где они?

— Пока не знаю.

— Ты что мне голову морочишь! — он сердито ударил кулаком по ладони другой руки.

— Я же сказал, могу узнать, а не — знаю.

— Ну так узнавай, черт тебя подери.

— Для этого мне нужна свобода… Хотя бы передвижения.

— Хочешь улизнуть? — посмотрел он исподлобья.

— А мне это удастся?

Толстяк хихикнул.

— Мне надо переговорить с разными людьми. Думаю, к полудню я буду знать, кто взял ваши деньги.

— С кем ты хочешь говорить?

— Уж не собираетесь ли и их сюда доставить?

— А почему нет?

Физиономия у него ничего не выражала, а глаза были безумные.

— Вам бы волю, весь город упрятали в психбольницу, — произнес я.

— А почему нет? — он пожал плечами. — Кто тебе нужен, называй. Твоя девка? Так она сама скоро заговорит.

— Рита ничего не знает, — я покачал головой.

— Это мы проверим.

— Только время потеряете.

— Мое время. Хочу — теряю.

— А деньги? От нее вы о них ничего не узнаете. Дайте шанс, и я найду.

— Почему я тебе должен верить?

— Потому, что для меня это единственная возможность выбраться отсюда.

— Ладно, я подумаю, — он снова хихикнул, и в водянистые глаза его стало страшно смотреть. — Сначала только побеседую с девкой. Может, тогда ты мне и не понадобишься. Кстати, можешь поприсутствовать. Никогда не видел, как за пару часов молодая красивая баба превращается в безумную старуху? У медицины сейчас огромные возможности. У медицины и моих мальчиков.

— Пошел ты… — я сжал кулак.

— Сейчас сам туда пойдешь, — глаза Ягара налились кровью.

Он надавил на кнопку сбоку стола. Вошел молодой человек. Он смотрел из-под опущенных пушистых ресниц.

— Я собираюсь наказать этого юношу, — Ягар улыбнулся, и меня чуть не вытошнило от этой улыбки. — Разомнись с ним и возвращайся. Будет еще работа.

Молодой человек чуть заметно улыбнулся.

— Ничего у вас не выйдет, — ответил я. — Можете не пытаться.

— Попытаемся, — щеки Ягара задрожали от смеха, — попытаемся… Убирайтесь отсюда, оба. Мне надо обход начинать.

Я подумал, что в ближайшее время на самом деле совершу что-то дикое, что не лезет ни в какие рамки.

Мы стали спускаться по черной лестнице. Я знал, куда ведет эта лестница, только на втором пролете молодой человек приказал мне остановиться, стать к стене и поднять руки за голову.

— Шеф велел дать тебе урок. Так вот, ставишь к стене…

Не договорив, он с оттяжкой ударил меня по почкам. От боли я согнулся пополам, а когда муть в глазах рассеялась, я с некоторым удивлением обнаружил, что в ухо мне упирается дуло пистолета.

— Вот — верное средство для таких резвых, — он потыкал в меня пистолетом. — Больно было?

Пришлось удовлетворить его любопытство.

— Становись на место, — потребовал юноша, — повторим урок, пока не заучишь. А потом я приведу к Ягару девчонку.

Я неуклюже стал поворачиваться к стене, еще корчась от боли. Он решил переложить оружие в другую руку, так как занятие проводил с правой.

Медлить было нельзя. Я делаю резкое движение, достаточно неожиданное для противника, и выбитый пистолет, описав дугу, падает на пол. Не даю ему опомниться. Схватив за отвороты куртки, резко притягиваю к себе, и нежное лицо этого подонка наталкивается во встречном движении на мой лоб, достаточно твердый, смею заметить.

Учить всегда легче, чем учиться.

Я проверяю содержимое его карманов, не упускаю случая переложить к себе связку ключей. В этом учреждении слишком много замков, чтобы упускать такую ценную находку. В какой-то момент он приходит в себя и делает недвусмысленную попытку встать. Правда, неудачно, так как, наткнувшись на мой кулак снова предается грезам.

Я поднимаю пистолет и пускаюсь в обратный путь.

Добрый доктор явно не ждет меня так скоро…

В первый момент он смотрит побелевшими глазами и пытается открыть ящик стола. Но я опередил его желание и, протянув отобранный пистолет, сказал:

— Ваш помощник очень неуклюжий. Потерял такую полезную штуковину.

Ягар недоверчиво берет у меня из рук оружие, а я добавляю:

— Мало того. Он принялся его искать и по неосторожности стукнулся обо что-то головой. Думаю, надо кого-нибудь послать с банкой йода на черную лестницу, а то он подцепит столбняк.

— Я не люблю, когда бьют моих людей, — Ягар взял уже себя в руки и смотрит холодно. — Конечно, то, что ты не попытался удрать, говорит в твою пользу. Но другой твой поступок не должен остаться безнаказанным.

— Лучше подберите себе помощников половчее. Не вечно же им держаться за вашу юбку… простите, халат. Отдайте их в детский сад, может, там их научат постоять за себя. Я лично всегда был против домашнего воспитания.

— У меня не так много помощников, — добрый доктор горестно качает головой, — одному ты пробил голову в подъезде, другому сломал челюсть на вокзале, третьему, судя по всему, несколько минут назад. Скоро наша клиника будет напоминать полевой госпиталь. От тебя один вред, — он поворачивает пушку так, чтобы ствол смотрел мне в грудь, — а пользы никакой.

— Отправьте меня к Юле, — предлагаю, — я привезу деньги.

— Как ты это сделаешь? — спрашивает Ягар.

— Тут уж мое дело… Моя ставка против вашей, — я показываю глазами на наведенный пистолет.

— Ну, не только… — он улыбается и бросает оружие в ящик стола. — Не забывай, что судьба твоей подружки еще не решена.

— Я помню об этом, — ответил я спокойно, и это была чистая правда.

Дальше беседа наша прерывается, потому что на пороге, покачиваясь, появляется молодой человек. Одна сторона лица у него заплыла и из носа течет крова. Ягар, кажется, не обращает на это внимания, только приказывает ему:

— Срочно позови ребят.

Через несколько минут он привел боксера и кожаную куртку. Только тогда добрый доктор взглянул на своего помощника.

— Умой рожу, — посоветовал ему, — весь пол загадишь.

Юноша ушел на манер побитой собаки.

— Не в таком же виде мне ехать, — я провел ладонью но хлопчатобумажной пижаме.

— Тебе вернут вещи, — Ягар махнул рукой, а потом обратился к пришедшим, — возьмите машину. Наш друг, — он посмотрел в мою сторону, — должен будет прокрутить одно дело. Если начнет темнить, действуйте по обстановке.

— Только пусть мне не мешают, — сказал я, — а то все провалится.

— Не мешайте ему, — он кивнул, — но глаз не спускайте. Если он убежит, то это будет первый пациент, сбежавший отсюда.

— Я могу поговорить с Ритой? Наедине?

— Что? — глаза его стали подозрительными. — Зачем?

— Это часть моего плана.

— Да?.. Ладно, — он махнул рукой. — Раз уж я на тебя поставил. Проводи, — он кивнул боксеру.

Мы спустились этажом ниже, где были кабинеты врачей. Боксер открыл один из них, пустой, маленький, с решеткой на окне. Пропустил меня вперед, запер дверь снаружи и ушел. Я сел на жесткий топчан и стал ждать. Через некоторое время услышал шаги, дверь отворилась.

— Поторопись. — Боксер посторонился, и в комнату вошла Рита. Он снова закрыл дверь, ключ повернулся в замке.

— В общем, я хотел тебя видеть… — начал я. — Мне за тебя страшно.

— Мне тоже страшно, — сказала Рита тихо и села рядом со мной на топчан. Она вложила теплую ладонь мне в руку и переплела пальцы.

— Как нас сюда доставили?

— Ты был весь в крови, я боялась за тебя и больше не сопротивлялась. Нас привезли в санитарной машине.

— Эти подонки за все ответят.

Она промолчала и с силой сжала пальцы. Я ждал, когда она снова заговорит. Потом предложил сигарету:

— Только не сломай, — попросил я, — у меня их мало.

— Зря ты надеешься, что сможешь справиться с Ягаром, — вдруг сказала она. — Зря думаешь, что его времена прошли. Я кое-что знаю, мне директор рассказывал… Раньше, сам знаешь, сюда направляли политически неблагонадежных. Теперь многие из них как раз и определяют политику. Его письменный стол, — она махнула рукой — хранит много такого, о чем им не хотелось бы вспоминать. Кто-то сломался от здешнего «лечения», — Рита усмехнулась, — рассказал то, что теперь посчитают за предательство, а тогда — за сотрудничество с органами. Других, кто не сломался, насильно приучали к наркотикам. Такими людьми становилось легко управлять. Сам понимаешь, с иглы так просто не слезешь. И никому не расскажешь, что ты наркоман, пусть даже против своей воли. Ягар до сих пор снабжает их наркотиками… И они сделают все, что он потребует. Нам не вырваться отсюда.

— Если бы я знал, где эти чертовы деньги, у нас появился бы шанс. Я сумею поторговаться.

— Если бы я знала… — Рита покачала головой. — Я бы сама могла выбраться. И вытащить тебя, — добавила она.

— Ладно, выберемся, придумаю что-нибудь.

Я вообще мастер раздавать обещания.

По коридору прогромыхали шаги, и кто-то торопливо стал отпирать дверь.

— Ну, хватит, — заорал боксер с порога. — Ягар скандал, чтобы вы кончали трепаться.

— Ему же все слышно, дурень, — добавил он уже у коридоре. — Здесь всюду микрофоны понатыканы.

Мы с боксером забрались в салон пикапа «скорой помощи», а мужик в кожаной куртке сел за руль.

— Куда ехать? — кожаная куртка приоткрыл окошко в переборке, отделявшей кабину.

— Первый адрес — исполком, или как там он теперь называется.

Боксер заколебался.

— Мы не попадем в ловушку? — спросил он у своего напарника.

— Хозяин велел не мешать, это его игра, — отозвался тот. — Пусть попробует надуть, — он снял одну руку с руля и похлопал себя по карману, — получит свинцовую затычку. Мне терять нечего мои пальчики по нескольким делам проходят.

— Слышь, — боксер обратился ко мне — кореш от легавых в дурдоме маринуется, на нем мокрое висит. Не вздумай его обмануть, он у нас самый авторитетный.

— А что, — хмыкнул тот, — не срок мотать, прокантуюсь пару лет тихо, там все спишут в недознанку. С Ягаром надежно — паспортов не спрашивают, кормят, как в санатории. Я с ним отношения портить не стану.

— А ты? — спросил я боксера — тоже в бегах?

— Не-а, — тот мотнул головой, — я путем, как порядочный. В ресторане с девчонкой сидел, я тогда областные соревнования выиграл, там трое жлобов на меня залупились. Ну я и отоварил, как на ринге. А один возьми да и не вынырни. Дело завели, срок могли повесить, но тренер отмазал. Вот и определили, что у меня от частых спортивных травм эта, как ее…

— Извилины выпрямились, — подсказал водитель.

— Ну да вроде того, — он засмеялся добродушно.

— Все, приехали, — машина остановилась на углу, перед въездом на площадь, — ближе не стоит, — добавил водитель.

— Ладно, парни, ждите здесь. Можете расслабиться, осложнений пока не будет.

— Я пойду с тобой, — сказал боксер. — Хозяин велел не спускать глаз.

— Он велел не мешать мне.

— А я и не буду. Я за тобой издали наблюдать стану.

— Хорошо, — согласился я и подумал, что присутствие боксера вписывается в схему, которую я придумал.

На входе я узнал, на каком этаже находится кабинет Копылова. Боксер сразу прошел вперед и остановился возле лифта.

Вместе мы поднялись наверх. В конце коридора было что-то вроде приемной, где за столом восседала светловолосая хорошенькая девушка. Вокруг нее толпились люди. Я выразительно посмотрел на боксера, и он отошел в сторону, спрятался за спинами. Я протолкался к столу и поздоровался.

— Неужели не понятно, — сказала красотка вместо приветствия, — Вадим Андреевич будет через сорок минут. Все ждут, и вы ждите. Его наверх вызвали.

— Мне хотелось бы поговорить с господином Копыловым, — я невольно стал рассматривать ее загорелые коленки, — не знаете, он на месте?

— Последняя дверь направо, — она поймала мой взгляд и одернула юбку.

Зрелище, видимо, предназначалось не мне.

Боксер за мной не пошел, а остался в приемной, среди толчеи. Но я понимал, что он пристально следит за всеми моими передвижениями.

Я вошел без стука. Копылов сидел в кабинете за огромным столом. На столе стояло только два телефонных аппарата.

— Это еще что?! — он ошарашено уставился на меня. — Как вы посмели явиться… Мы же обо всем договорились…

— Ну, теперь я пришел ради вашей же пользы.

— Уж не собираетесь ли мне в чем-то помочь, — он ядовито усмехнулся.

— Что касается помощи, то она стоит наискосок, через площадь. Я имею в виду машину «скорой помощи». Можешь взглянуть, из окна видно.

— При чем здесь машина? — не понял он.

— Тогда слушай, у меня мало времени… — и я коротко рассказал, какими методами добрый доктор хочет найти украденные деньги.

— Но мне какое до этого дело? — он всплеснул руками.

— Как, какое? Ведь деньги у твоей подружки, Юли.

— Ты что. думаешь, она директора убила? Да ты на нее посмотри: силенок не хватит здорового мужика задушить, ее же соплей перешибить можно. Юлька с директором просто бы не справилась.

— Отчего же? Могло так случиться, что директор и не сопротивлялся. С недавних пор я замечаю, что у нашей рыжей подружки нездоровое влечение подмешивать в напитки разные медицинские препараты.

— Директор не пил, — Копылов хмыкнул, — тем более с Юлькой. Он вообще вел здоровый образ жизни, думал до ста лет дожить, идиот. Даже какие-то витамины принимал.

— В таблетках?

— Что? — он изумленно уставился на меня. — Откуда я знаю? Нет, кажется, в задницу колол. Юлька ему еще одноразовые шприцы в больнице доставала. Как будто он их купить не мог, жмотяра.

— А кто ему колол? Самому, вроде как, не с руки.

— Понятия не имею. Но не Юлька, точно. Я бы знал.

— Но она ведь медсестра? И в охотничьем домике тому мужику инъекции делала тоже она.

— Хватит меня этим домиком попрекать, — вспылил он. — Это была… ошибка молодости, можно сказать.

— Неужели? — я рассмеялся.

— Да, — ответил он твердо. — Станки на комбинате все поломанные, а стране нужна бумага… — он заметил, что я продолжаю смеяться и осекся. После паузы заговорил снова. — Понимаешь, эти деньги, которые выделили, чтобы все следы аварии скрыть, директор решил пустить на закупку оборудования. Ну, по бумагам получалось, что всю землю вывезли, а станки у нас старые. На самом деле все было наоборот. Кому от этого хуже стало? А этот из Москвы приехал, все раскопал… Никто же не знал, что у него сердце хреновое, не выдержит. Несчастный случай…

— Ага, несчастный, — я покачал головой. — Не знаю только, с ним ли одним? Тут со всеми вами, по-моему, несчастный случай. Включая директора, хотя последнему уже все равно.

— Но… — Копылов помолчал, катая по полированной поверхности стола карандаш, — если я тебе скажу, где Юля, до нее доберется толстяк. И тогда… я ее больше не увижу… — все слова давались ему с трудом.

— Тебя это волнует?

— Да, — он поднял глаза. — Представь себе.

— Тогда заяви в милицию.

— 0 чем?

— Что ей угрожают, собираются похитить.

— Но ведь тогда всплывет история с деньгами…

— Ну, ты-то уж как-нибудь выкрутишься.

— Я ведь мог ничего знать… Меня просто попросили… — он задумчиво смотрел перед собой. — Верно?

— Это ты мне говоришь или репетируешь речь на суде?

Подумай только вот о чем. Мне кажется, этот Ягар — просто маньяк. Может, раньше, когда все шло гладко, это было неизвестно…

— Нет, просто директор умел с ним ладить, — Копылов покачал головой. — Он его как-то сдерживал.

— Теперь некому сдерживать, — я кивнул. — И у него крыша поехала еще больше, так он хочет найти деньги. И поэтому толстяк доберется до рыжей и без нашей с тобой помощи. Знаешь, что тогда он с ней сделает?

— Хорошо, — Копылов встал. — Я позвоню капитану. Только он сможет помочь. Потому что… Сам понимаешь, у Ягара большие связи… И в милиции тоже. Ты говоришь, вы увезете ее на машине «скорой помощи»? А номер знаешь?

Я взял со стола карандаш и записал на пачке сигарет. Все равно она уже пустая. Бросил на стол.

— Юля в городской больнице, — он пододвинул к себе пачку. — Не под своей фамилией, конечно. Косит под больную, — Копылов усмехнулся. — Решила, что там ее никогда не станут искать.

— Ясно, — я двинулся к двери, но на полпути остановился и, не выдержав, спросил:

— А ты знаешь, что фото, которым я тебя шантажировал, мне дала Юля?

— Знаю, — он впервые посмотрел прямо в глаза. — Но ведь шантажировал меня ты, а не она.

В плену у женщин, подумал я. У женщин и смерти. И потерять первое порою страшнее, чем приобрести второе. Может, потому, что женщины не дают нам бояться смерти. Даже Копылову, хотя он, скорее, уникальный случай в своем подвиде.

Когда я уходил, он уже накручивал диск телефона. Мне показалось, что вид у него достаточно решительный.

К машине я возвращался так стремительно, что боксер на коротких ногах еле поспевал за мной.

— Давай быстрее, — бросил я, — к городской больнице.

Было слышно, как скрипят на поворотах шины. Никто не обращал внимания на машину «скорой помощи», которая нарушала все правила подряд. Наверное, думали, что мы спешим кого-нибудь спасать. Впрочем кто знает, может так оно и будет.

— Мне нужен белый халат, — сказал я, когда мы уже подъезжали.

Боксер приподнял зад и вытащил из-под себя нечто похожее. Оказывается, он сидел на халате всю дорогу.

— Ладно, сойдет и так — я набросил халат на плечи.

— Останови возле приемного покоя.

Когда машина затормозила, я увидел, что к нам спешат двое санитаров с каталкой.

— Никуда не отлучаться, — бросил я своим компаньонам и вылез из машины.

— Все в порядке, ребята, — махнул рукой подошедшим санитарам, — можете не волноваться. Мы здесь по другому делу. Лучше подскажите, где найти медсестру Юлю? Рыженькую такую.

— Я и смотрю, машина вроде не наша, — один из санитаров покачал головой. — Юлю? Рыженькую? На третий этаж поднимись.

Юля сидела в комнате для персонала вдвоем с коротко стриженой девушкой, такой же худенькой, как и она, и тоже похожей на подростка. Это были девочки одного урожая.

— Привет, — сказал я с порога — давненько же виделись. Мы старинные приятели, — пояснил я второй девушке которая с любопытством за нами наблюдала. — Неужели она про меня ничего не рассказывала?

— Нет, — озадаченно сказала девушка. — Я не стану вам мешать, — она встала.

— Останься… — Юля посмотрела на нее.

— Конечно, останьтесь — я улыбнулся — заодно узнаете, как мы тут развлекались на днях. И если бы не последний стаканчик винца…

— Лучше я пойду, — девушка направилась к двери, а Юля не стала больше ее останавливать.

Она догадалась, какой стакан и какого вина я имею в виду. Я проследил, как закрылась дверь, а мы остались тет-а-тет.

— Прогнал такую милашку, — проворковала Юля.

Она уже выглядела совершенно спокойной.

— Перестань валять дурочку — сказал я зло. — Не за тем приехал.

— Тогда зачем? — она насмешливо улыбнулась.

— За долей, — я усмехнулся.

— Какой долей? — она широко раскрыла глаза.

— Ну, за частью тех денег, которые отобрали у директора.

— От мусорщика никаких вестей, хотя ему и намекнули, — она покачала головой. — Молчит пока, где деньги… Только тебя это не касается, ты уже свою долю получил. Засадил его в тюрьму.

— Зря я это сделал. Лучше бы получил деньги, и все.

— Так он тебе их и отдал.

— Он — нет. У него их и не было.

— Тогда у кого? — она посмотрела с любопытством.

— У тебя.

— Вот еще, с какой стати?

— Деньги ведь должны быть у того, кто убил директора?

— Ясное дело.

— А как его убили?

— Задушили, я слышала.

— Ага, задушили. И чтобы он не сопротивлялся, вкололи один медицинский препарат. Ты им уже один раз воспользовалась, помнишь? В охотничьем домике.

— Но при чем здесь я? — спросила она с вызовом. — Я в глаза не видела директора в тот день, я была на работе, это все подтвердят, потом вместе с Копыловым приехала…

— Ты могла поучаствовать и раньше, — предположил я. — Во всяком случае тот, кто напичкал беднягу лекарствами, скорее всего, воспользовался твоим богатым опытом.

— Никто ничего не докажет… — тихо сказала она.

— В установленном законом порядке, может быть, на это потребуется время. Но в психушке… В общем, мне поручили отвезти тебя к Ягару. Догадываешься, зачем?

— Меня? — она задохнулась от возмущения. — На каком основании?

— Можешь мне поверить, там многие находятся без всякого на то основания.

— Как ты собираешься это проделать? — она вскинула подбородок. — Заломить руки за спину и вытащить отсюда?

— Есть много способов… Подождать, к примеру… Не сегодня, так завтра. Не я, так кто-то другой.

— Спаси меня, — вдруг сказала она очень тихо.

— Если бы я мог… — пожал плечами.

— Понимаешь, меня спросили… по телефону. Тот, кто звонил, слышал про историю в охотничьем домике, потому и спрашивал. Но я уже забыла, какая нужна дозировка. И тогда я сказала наугад.

— Так прямо и сказала?

— Ну… мне угрожали…

— А кто звонил?

— Женщина. Но голос старалась изменить, я не могу сказать, кто она… Хотя что-то знакомое…

— Кто же все-таки мог сделать укол? Ни с того, ни с сего не набросишься на человека со шприцем.

— Он проводил витаминный курс. Это модно, а он следил за своим здоровьем. Могли подменить ампулы.

— Да. Теперь я знаю о преступлении почти все, но вот о преступнике… — я потер лоб. — Знаю, что он заранее все планировал, что он был вашего круга. Догадывался, какие за кем водятся грешки… Но у всех подозреваемых есть алиби… В первую ночь ко мне забрался человек. Тот самый человек, который перед этим в машине изображал директора. У него, разве что, нет алиби…

— К тебе залезли той ночью? — она вдруг широко открыла глаза.

— Ну да. Через окно. В первую ночь мне отвели номер на первом этаже.

— А как он узнал, какое именно окно твое? — Юля озадаченно посмотрела на меня. — Ведь никто из нас не знал, в каком номере тебя поселят.

— Копылов знал. Он меня отвозил.

— Да нет же. Я его спросила… ну, перед тем как к тебе пробраться той ночью… Он не знал, он высадил, тебя у подъезда и уехал…

— Но ты же все-таки пробралась ко мне, — я усмехался.

— Правильно, я спросила у… — Юля замерла с открытым ртом.

— Черт возьми… — я посмотрел на потолок, потом на Юлю.

На столе затрещал телефон. Девушка сняла трубку.

— Звонил Копылов, — сказала она. — Просил передать, что надо срочно выезжать. Он передал капитану то, о чем вы договорились. Но операцию могут в любой момент запретить… Он сказал, что это кому-то не понравилось. Там, наверху.

— Что ж, тогда придется поторопиться, — я кивнул.

— Мне тоже надо ехать к Ягару?

— Ну, разве я могу позволить, чтобы там испортили такую светлую, но взбалмошную головку, без которой я бы никогда не догадался, кто преступник.

— Но я сама не знаю.

— Это не важно. Теперь уж не важно. Запомни только, самые изощренные преступления совершаются из ненависти. Из долгой, многодневной ненависти, когда есть время обдумать все детали.

Я так и оставил ее в полной растерянности. Наверное, она решила, что я натурально спятил.

— Возвращаемся, — я захлопнул за собой дверцу.

— Мне показалось, хозяин велел, чтобы мы прихватили с собой какую-то девчонку. — Кожаная куртка обернулся и посмотрел на меня.

— Когда я говорю возвращаемся, то отвечаю за свои слова. Не волнуйтесь, парни, мы выполнили задание на двести процентов. Я расскажу Ягару, какие вы были послушные, и уломаю его выдать вам денег на мороженое.

— Заткнись…

Покрутившись по улицам город мы выехали да загородное шоссе. Я сидел как на иголках. Мне не светило проиграть на последнем этапе. Тем более, я догадывался, мои спутники не согласятся выступать в роли покорных овечек, когда нас остановят.

Нет, на овечек они вовсе не похожи.

На выезде из города был пост ГАИ. Но там никто даже не шелохнулся, когда мы пронеслись мимо. Что ж, утешил я себя, наверное, нам готовят встречу в менее людном месте.

Как хотелось, чтобы все уже было позади…

Я подумал, что, если начнут стрелять, надо будет лечь на пол, а лучше успеть открыть дверцу и скатиться на землю. Нашу консервную банку пробить насквозь ничего не стоит.

Машина двигалась по пустому шоссе, лишь один раз мы обогнали трактор с повозкой. В повозке везли торф. На поля, наверное. Они расстилались по обе стороны.

Бессмысленно устраивать тут засаду, ее заметили бы за километр. Это я так продолжал себя успокаивать.

Нельзя было подать виду, что я волнуюсь. Наконец дорога нырнула в тень леса. Высокие деревья подступали к самой обочине, и я приготовился. Неожиданность могла притаиться за каждым поворотом, каждым деревом, и я ждал ее с нетерпением.

Коридор между деревьями казался густым от насекомых.

Солнце прогревало влажный воздух, и они сновали в нем по своим, насекомьим надобностям. Мы ехали очень быстро, и лобовое стекло приобретало кадмиевый цвет от разбившихся мошек Надо все-таки соразмерять свои силы, когда идешь лоб в лоб.

В глазах зарябило, так пристально я смотрел по сторонам.

Мы ехали молча. А что если в самом деле нашу машину решили не останавливать? Значит, я понадеялся на счастливую звезду, а это стоит делать, только приобретая лотерейные билеты. Потому что в этом случае ты рискуешь всего лишь полтинником.

— Долго еще? — спросил я.

— Минут пять.

А я-то надеялся на большее. Пять минут… Нет, уже меньше. На три минуты. На две…

— Останови! — я завопил так, что боксер ошалело уставился на меня.

— С какой стати?

Машина успела еще на несколько сот метров приблизиться к воротам клиники. А за воротами все, конец.

Достаточно мучительный конец, как я его себе представляю.

— Да у меня мочевой пузырь сейчас разорвется.

— Что ты, несколько минут потерпеть не можешь?

— Знаю я эти несколько минут. Как приедем, надо будет сразу к хозяину идти, отчитываться о наших похождениях. Тут не несколько минут потребуется. Да останови ты, честное слово.

Как ни странно, подчинились. Похоже, они уже чувствовали себя в полной безопасности. А я еще надеялся…

— Дальше обочины не отходи, — он достал из-за пояса пистолет и передернул ствол, послав патрон в патронник — тут неподалеку охотничье хозяйство, в случае чего никто не обратит внимания. Подумают — тренируются по мишени «бегущий кабане, — он усмехнулся. — Мне охота посмотреть, что ты задумал на этот раз.

Я постоял немного на сухой придорожной траве.

Почему-то только сейчас я понял, как это приятно — стоять на придорожной траве.

До леса я все равно не успею добежать. Это было бы совсем бессмысленно. Я даже удивился, как спокойно об этом думаю. Не то, чтобы я считал свою жизнь делом второстепенным, просто стоял на пожухлой траве и наслаждался этими мгновениями.

Потом я вернулся в машину.

Двигатель плавно набрал обороты, вновь замелькали в окнах деревья.

— Эй, впереди патруль, — тихо сказал кожаная куртка, — проверяют машины.

Ощущение, будто очнулся от кошмарного сна.

— Может, проскочим? — спрашивает боксер. — До клиники рукой подать, а там нас искать бесполезно.

— Лучше остановиться, — предлагаю, — зачем мы им нужны, мы ведь еще ничего не сделали?

Поравнялись с патрульной машиной, и стоявший возле нее милиционер поднял руку.

— Ты что, не видишь — у меня спецмашина, — К.К. и не думал выходить, я заметил, как он сжал пальцами ключ зажигания, — если больной загнется, кто отвечать будет?

— Выйдите из машины, — повторил постовой и сделал шаг вперед, перегородив нам путь. Я подумал, что если кожаная куртка запаникует, то собьет парня. Меня подмывало броситься вперед и вытолкнуть его на асфальт прежде, чем он что-то предпримет. Только через окошко в стенке, отделявшее место водителя от салона, я вряд ли смогу пролезть.

— Отпусти их, — вдруг открылась дверца патрульной машины, и напарник замахал постовому рукой, — только что передали, операция отменяется. Всем вернуться на маршрут.

— Что, уже поймали, кого хотели? — весело спросил кожаная куртка. Постовой невидяще посмотрел в нашу сторону, потом махнул рукой:

— Поезжайте, — и пошел к своей машине.

Мне показалось, плечи у него устало повисли…

— Пронесло, — кожаная куртка откинулся в кресле и просигналил.

Мы уже стояли перед воротами клиники и ждали, когда их откроют. — Ну и нюх у тебя. Если бы не попросил остановиться, минуты на две раньше на патруль наскочили бы, точно начали бы шмонать. А у меня ствол под сиденьем, да и вообще, я человек нервный… Нет, кореш, — он обернулся, — следующий раз я на дело только с тобой. У тебя звезда фартовая.

Он ошибался. Господи, как он ошибался! Ворота с лязгом закрылись за нами.

— Где деньги? — зловеще спросил Ягар, как только я вошел в кабинет.

— Не так скоро. Сначала… отвезите нас на вокзал. Перед отходом поезда я назову имя.

По его виду я понял, что номер не пройдет.

— Я не привык, чтобы мне ставили условия. Придется позвать сюда мальчиков. А чтобы ты от боли не забыл, что собираешься мне сказать, истязать мы будем не тебя, а твою подружку. Никаких средневековых методов. Препарат, разрешенный к применению Минздравом. Один укол, и самый буйный больной не может пошевелиться от боли. А мы уж на ней не станем экономить… Да, поверь мне, она на твоих глазах просто сойдет с ума от боли…

Он ласково улыбнулся и потянулся к кнопке.

— Ах ты гнида — я рванулся через стол, пытаясь схватить его за горло.

Но он ткнул растопыренными пальцами мне в глаза, и пришлось отпрянуть. Я обежал вокруг массивного стола, стараясь зайти к нему сбоку, он уже сунул руку в ящик…

— Оставаться на местах!

Резкий окрик, я непроизвольно оглядываюсь и вижу, как в дверях стоит капитан и держит Ягара на прицеле.

Тут же стол словно взорвался, с сухим треском расщепилось дерево, а у капитана на бедре будто лопнул баллончик с красной краской.

Ягар стрелял, не вынимая оружия из ящика.

И тогда я врезал ногой по крышке.

Послышался треск ломающейся кости, Ягар взвыл от боли и упал лицом на стол, теряя сознание.

Я подбежал к капитану. Он лежал поперек прохода, но в общем держался молодцом. Я вытащил пояс и стал накладывать жгут, пытаясь остановить хлеставшую кровь.

— Момент истины есть, — он разлепил побелевшие лбы. — Ты только никому не говори, что он сумел подстрелить меня, хотя я уже держал его на прицеле.

— Хорошо, — я помог спрятать пистолет в кобуру, — а я думал, операцию отменили.

— А ее и отменили, — он чуть заметно улыбнулся. — Только у моей группы как назло рация сломалась. — И серьезно добавил. — Не надо считать нас всех продажными и тупыми. Просто, на нас взвалили грязную и тяжелую работу, которую приходится выполнять по мере сил и умения. Не наша вина, что вы ждете от нас большего. Мы и так бьемся из последних сил…

Я вдруг почувствовал легкое дыхание на затылке и не успел обернуться, как чья-то рука скользнула мне под подбородок и сдавила горло, а другая стала выкручивать мне запястье. Я попытался вырваться из захвата, но тиски сдавили еще сильнее.

— Отпусти его, старик, — сказал капитан, — займись-ка лучше вон тем, за столом.

Тот, кого назвали стариком, подошел к Ягару и наклонился. Из-за спины я не видел, что он там делает. Наконец парень обернулся и показал нам пистолет доброго доктора. Пистолет парень держал через платок.

— Еле вырвал пушку, так у него пальцы свело, — сказал парень весело, — ничего, скоро оклемается, — и, как в подтверждение, Ягар громко застонал. — Конец теперь сволочи, — добавил он, — никто не отмажет. Я ребят позову, пусть все зафиксируют. А вам, — он посмотрел на меня, — лучше подождать в другом помещении.

В холле уже столпились несколько человек, парень сделал им знак через открытую дверь, и они повалили в кабинет Ягара. Похоже, все были наготове и знали, какой тут разыгрывается спектакль.

Впрочем, я тоже сыграл в нем не последнюю роль…

Хотел проведать Риту, но уже дежуривший в коридоре оперативник сообщил, что я обязан сидеть и ждать, пока они запишут мои показания. Сидеть и не рыпаться.

Я устроился в углу и стал наблюдать за вторым действием. Я надеялся, что несколько позже мне разъяснят смысл всей постановки.

Когда я вышел из задымленного кабинета, прошло уже около часа. Я остановился возле открытого окна и с наслаждением вдыхал прогретый полуденный воздух. Еще прокручивал в голове беседу с капитаном: не знаю, чего он добивался на этот раз, но в результате я выглядел как случайный прохожий, неожиданно оказавшийся в кабинете доктора-оборотня, когда тот палил в доблестного сотрудника милиции.

Если такая версия их устраивает, и я буду ее придерживаться. Никого не интересовало, сколько дней я провел в клинике и по чьей милости. Видимо, для этого надо было копать слишком глубоко.

И вот теперь я стоял у открытого окна и видел зеленую лужайку, на которой лежала застреленная овчарка… Овчарку было жалко.

По коридору сновали люди, в форме и штатском, или просто в белых халатах, и я хотел подождать и не мозолить им глаза. Я почувствовал, как кто-то подошел и остановился позади меня. Оглянулся. Капитан опирался на палку. Он достал сигареты, мы закурили и стали вместе смотреть в окно.

— Быстро вы встали на ноги, — сказал я.

— Очень удобно проводить задержание в клинике, — он улыбнулся, — всегда под рукой специалисты, которые умело залатают дырки. Впрочем, и дырки-то никакой не было — так, слегка задело.

— Не понимаю, какой резон строить из себя мишень?

— Неплохо вышло, верно? — он стряхнул пепел сквозь прутья решетки. — И когда вы бросились на него, он уже был настроен достаточно агрессивно, чтобы применить оружие.

— Короче, вы спровоцировали доброго доктора?

— Нет, это вы его спровоцировали, — он усмехнулся. — Надо было заставить вашего приятеля совершить явное преступление, а то слишком много у него покровителей… Но стрелять в сотрудника милиции… ну, сами понимаете.

— А если бы он прицелился лучше?

— Я бы успел раньше… но не ожидал, что он станет стрелять через стол. — капитан покачал головой.

— Иными словами, вы не собирались брать его живьем? — уточнил я. — И поэтому так рисковали.

— Если бы да кабы, — он подмигнул. — А пока ему предъявлено обвинение в хранении и применении огнестрельного оружия. Но главное, — капитан мечтательно улыбнулся, — что следствие уже работает, и, кто знает, что скоро всплывет…

— Не всплывет только, кто убил директора, — сказал я.

Тут я посмотрел в глаза капитану и чуть не охнул от изумления. Потому что по его взгляду я понял: он все знает. Знает с самого начала, кто совершил убийство.

Мы молчали, пока не докурили свои сигареты.

— Собаку жалко, — я посмотрел на лужайку.

— Пришлось, — он кивнул, — она никого не подпускала к запасному входу.

Помолчал немного и добавил:

— Сегодня здесь задержана гражданка Ямщикова. Вы, кажется, были с ней в дружеских отношениях?

— Задержана? С какой стати?

— У нас есть сведения, что она участвовала в преступной деятельности вместе со своим мужем.

— Ловите стрелочников?

— Я не намерен обсуждать эту тему, — сказал он холодно. — В общем, ее еще не увезли. Если хотите встретиться, я могу помочь. Я ведь в некотором роде обязан вам…

— Ничем вы мне не обязаны. Да, я хочу с ней встретиться.

Я увидел Риту, когда ее уже вывели на улицу. Капитан отозвал в сторону охранника и о чем-то заговорил с ним. Мы остались вдвоем на залитой солнцем лужайке.

Вдвоем, не считая фургона для перевозки преступников.

Мне было тошно, дальше некуда.

— Вот все и закончилось, — прошептала она, и дуновение ветра на мгновение растрепало ей волосы. — Мы ведь не так себе все представляли, верно?

Трудно сказать, что она имела в виду.

— Ты успела прихорошиться? — я заметил, что косметика на ее лице была в полном порядке.

Слова мои прозвучали очень неуместно.

— Не хочу, чтобы ты запомнил меня растрепанной ведьмой, — она улыбнулась. — Когда началась суматоха, одна из медсестер показала мне, где лежат мои вещи…

— Но ты же могла уйти? — я чего-то не понимал. — Пока им всем было не до тебя?

— Могла, — она снова странно улыбнулась, — но я же еще не знала, что с тобой все в порядке. Я слышала выстрел, но не могла туда пройти. Менты никого не пропускали и отказывались отвечать. Я сидела и ждала. Я очень боялась за тебя. И потом, куда бы я теперь пошла?

У меня на мгновение перехватило горло. Я только представил, как она сидит и ждет, тщательно причесанная и красивая, среди всего этого человеческого хлама, ждет и знает, чем ей это грозит.

Я понял, что сейчас я теряю нечто такое, о чем всегда буду жалеть. После будет жизнь, в которой я попытаюсь чего-нибудь добиться, и я снова буду влюбляться, будет много чего еще, интересного и не очень, я образумлюсь наконец и перестану совершать бессмысленные поступки, стану много курить и повидаю разные страны…

Со временем все сотрется, и мне уже трудно будет вспомнить ее лицо.

Но всегда я буду искать ответ на вопрос: чем я заплатил за этот час ее ожидания?

— Не переживай так, — сказала Рита.

— Разве я думал, что все так сложится? Разве я этого хотел?

— Ну, перестань, по-другому ничего бы и не вышло. Мы ведь только могли мечтать… Дай, скажу кое-что на ушко, — она обвила мою шею руками и коснулась губами щеки.

— Не хочу, чтобы меня мазали помадой. Хочешь поцеловать, целуй в губы.

Она быстро оглянулась на уже возвращавшегося охранника, сжала ладонями мои виски, наклоняя голову к себе…

Потом я смотрел, как она идет к фургону, и чувствовал на губах вкус ее слез. Она разрыдалась только в самый последний момент, когда поняла то, что я знал с самого начала — мы больше никогда не встретим друг друга. Хоть много-много лет будем надеяться на это.

У самой машины Рита оглянулась и помахала мне рукой. Ярким солнечным днем все казалось ненастоящим.

— Я постараюсь, чтобы с ней не расправились до суда, — капитан подошел сзади по обыкновению тихо, я опять не услышал.

— Подите-ка вы к черту, — ответил я. — Тоже мне, благодетель.

И зашагал прочь. У ворот посмотрел назад. Капитан стоял на том же месте, бледный, как полотно, и смотрел мне вслед.

Мне повезло, я остановил попутную машину, не пройдя и ста метров. Водителю я сразу признался — денег у меня нет, потому что сбежал из психиатрической лечебницы и теперь добираюсь домой.

Он посмеялся и спросил, куда же меня отвезти. Я подумал немного и назвал адрес. По дороге он рассказывал мне анекдоты. Анекдоты были про сумасшедших.

Потом мы расстались, и я, не задерживаясь, сразу поднялся наверх и позвонил. Дверь открыла женщина. Она была женой Алика, работала дежурной в комбинатовской гостинице и три раза в неделю убирала квартиру директора.

И теперь я снова пришел к ней в дом.

Еще у нее был больной ребенок, и потому у меня не осталось другого выбора.

— А, это вы, — она сразу узнала меня, и у глаз ее собрались морщинки, — я знала, что вы зайдете перед отъездом. Я уже приготовила деньги, которые вы мне одолжили.

— Меня больше интересуют те, которые вы взяли у директора, прежде чем его убить. Или, наоборот, сначала убили?

— Все вышло как-то одновременно, — она опять улыбнулась одними глазами. — Да вы заходите, разве о таком разговаривают на пороге? Заодно составите компанию…

Войдя в комнату, я увидел накрытый стол, на котором стояли цветы, какие-то закуски, вино. Стол был накрыт на двоих.

— Сейчас принесу вам тарелку… Нет, садитесь лучше на диван, — сказала она, увидев, что я собираюсь переставить со второго стула здоровую пятилитровую банку с какой-то бурой жидкостью.

Это место так и осталось не занятым. Я решил, что она кого-то ждет и стул предназначается ему.

— Хочу рассказать вам, что сегодня арестовали главврача лечебницы, он стрелял в оперативника, — начал я, — но, думаю, его будут обвинять не только в этом.

Она хрипло рассмеялась, и я увидел, что смеялась она искренне.

— Это прекрасная новость. Откройте вино, надо выпить по такому случаю.

Я выбил пробку и разлил вино по бокалам.

— Меня допрашивали, — я попробовал вино и поставил бокал на стол, — но я не сказал, что это вы убили директора.

Лицо ее на мгновение омрачилось.

— Как догадались? — спросила она.

— Вы регулярно наводили порядок в квартире директора и наверняка знали, где находится препарат, который потом всадили своему патрону.

— Он даже сам попросил сделать укол. Правда, он думал, что это витамины, — с готовностью сообщила она, — я их регулярно ему делала — научилась, когда ухаживала за дочкой. Только я перепутала с дозировкой, и он просто проспал до того самого момента, когда пришлось вытащить его на лестницу. Я слышала, что после укола он должен был сохранить способность двигаться, но не думать. Я хотела подвести его к краю лестницы и помочь упасть в пролет.

— Верно, — согласился я, — это вы неплохо придумали. Тогда никому бы в голову не пришло расследовать несчастный случай, тем более такой очевидный. Человек практически на глазах у двух свидетелей зашел в пустой подъезд, там оступился и упал вниз. Все ясно, даже вскрытия делать не надо. Кто бы мог подумать, что убили его чуть раньше.

— Конечно, — она покачала головой, — я просто в ужасе была, когда поняла, что у меня не хватит сил перевалить его через перила. Ну, и тогда решила ремнем. Впрочем, я предвидела такой вариант на случай, если он сразу не разобьется насмерть.

— Хладнокровная вы особа.

— Когда я работала на комбинате, то одно время завязывала мешки. Платили за это мало, и потому работали одни женщины. Когда я затягивала ремень на его горле, мои чувства немногим отличались от тех, что были во время работы.

— Значит, вы убили его, а потом поехали на дежурство в гостиницу? Под подозрением оставались лишь присутствовавшие на вечеринке гости.

— Ну, откуда мне было знать, что один из них захочет перепрятать труп, другой — свести с ним счеты, третий перепугается за карьеру, четвертый решит завладеть деньгами. Они сами себя утопили.

— А как же ремень с самодельной пряжкой в виде черепа?

Разве вы не подставляли таким образом Виктора? Что он, по-вашему, должен был делать?

— Тут я здорово ошиблась. Я не ожидала, что он об этом узнает раньше милиции и захочет перепрятать труп.

— Ну да, тогда инсценировка с подставным директором оказалась бы напрасной. Труп нашли на свалке, и ваши труды пропали зря. Почти… А как вам все это пришло в голову?

— У него было два одинаковых плаща, и это натолкнуло меня на мысль использовать подставного. Найти субъекта на такую роль было нетрудно — возле мужа всегда вертелись сомнительные личности, которые за деньги могли сделать все, что угодно. Конечно, «мой» директор не знал, что я собираюсь сделать с оригиналом… Наверное, тогда бы он запросил непомерно высокий гонорар. Потому он так легкомысленно поступил с зажигалкой — позволил вам ее забрать. А ведь настоящий директор не пил, не курил и золотой зажигалки у него не было и быть не могло. Вот он к вам и забрался. Не расскажете никому? Какой смысл? Тот, подставной, уже далеко, и я сама не знаю, где его искать. Мой муж, а он единственный мне помогал, разбился в аварии. Сегодня врач мне сказал, что даже если он выживет, все равно будет соображать не больше кошки. Вряд ли его станут судить. Остаюсь я…

— А у вас больной ребенок, — я кивнул. — И я понимаю, что если вас посадят, ребенок обречен.

— Не хотите брать грех на душу?

— Нет, не хочу. Вам повезло.

— Повезло?!

Она швырнула в меня бокал, и он, пролетев через всю комнату, разбился вдребезги.

— Извините, — потом тихо попросила женщина.

— Но деньги придется вернуть, — я налил себе еще стакан вина.

— Деньги? — женщина показала рукой на банку, которая стояла на свободном стуле. — Концентрированная серная кислота. Вернее, была достаточно концентрированная, пока я не растворила там все бумажки.

— Ничего себе, — я покачал головой. — Это же куча денег.

— Мне они теперь не нужды…

Я проследил за ее взглядом и понял, что меня неосознанно смущает все это время. Дверь в комнатку, где раньше лежал больной ребенок, была заставлена шкафом. Я поежился, как от пронизывающего холода.

— Нет, — сказала женщина, угадывая мои мысли, — ее увезли.

Но туда больше никто не войдет. При моей жизни, конечно.

— Извините…

— Я взяла деньги, которые мне принадлежали, — она смотрела прямо перед собой, — у меня отняли все — здоровье, ребенка, мужа… Они должны были заплатить за это. Я наказала всех, кто столько лет безнаказанно издевался над нами… В этой банке души моих врагов, — она показала пальцем, — серная кислота и казначейские билеты. Я решила устроить всем нам заключительный праздник..

По-моему, она спятила.

— А теперь вы должны уйти, — сказала женщина. — Я вылью эту гадость в унитаз и немного побуду одна. Мне хочется собраться с мыслями перед дорогой.

— Хотите уехать?

— Не волнуйтесь, я не переступлю порога этой квартиры. И протру ручки дверей, и вымою ваш стакан, чтобы никто не узнал, кто последним был у меня.

— Но… — я поежился, как от пронизывающего холода.

— Бросьте, — женщина махнула рукой. — Уж не подскажете ли вы мне другой выход?

— Нет, — я покачал головой, — у меня нет ни одной дельной мысли на этот счет…

— Что ж придется поискать их самой, — она встала и взяла с подоконника грубый серый конверт. — Напишите тут свой адрес. Я вам сообщу, если что придумаю. И попрошу брата отправить это письмо.

На следующий день, к вечеру, я приехал домой.

А еще через неделю получил письмо. Оно было отправлено в день моего отъезда и шло целую неделю.

Я достал его утром из ящика, и положил в карман не распечатывая. В течение дня несколько раз доставал, вертел в руках серый конверт. Только вечером решился и открыл его.

А потом сидел возле открытого окна и курил. И еще — зажигал спички, одну за одной, и смотрел, как они догорают. В конце концов набралась полная пепельница.

Дело в том, что конверт оказался пустой.