"Он никогда бы не убил Пэйшнс или убийство в зоопарке" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 10

Следует с сожалением отметить, что на следующий день в террариуме продолжились эксцессы, тяжко ранившие достоинство сэра Генри Мерривейла.

В тот день — в субботу 7 сентября — Кери Квинт поздно проснулся после беспокойной ночи.

Он с облегчением обнаружил себя в спальне своей квартиры на верхнем этаже Сент-Томас-Холла над театром, куда сквозь окна проникал мягкий солнечный свет. Но у него болела голова. И он не чувствовал себя отдохнувшим, так как во сне посещал далекие и опасные места.

Спальня, подобно другим комнатам квартиры, была маленьким затхлым помещением. Обои в ней не меняли с начала века в основном из-за обилия театральных фотографий в рамках, перетекавших сюда из гостиной. Большая медная кровать, одного возраста с обоями и потому постепенно чернеющая от старости, стояла напротив облицованного деревянными панелями камина, над которым висел большой дагеротип прадедушки Честера Квинта.

Следует признать, что прадедушка выглядел весьма впечатляюще.

Дагеротип запечатлел его во время американского турне в 1868 году, в горделивой позе, с двумя пальцами, засунутыми под сюртук. Глаза обвиняюще смотрели сквозь густую черную бороду и бакенбарды, как сквозь муфту из котикового меха.

Хотя это было не самым стимулирующим зрелищем при утреннем пробуждении, Кери оно нравилось.

Он сел в кровати, подставив под спину подушки, зажег сигарету и мрачно уставился в обвиняющие глаза прадедушки. Его мысли, в том порядке, в каком они приходили в голову, представляли собой следующее.

Во-первых, Кери осознал, что вел себя как круглый дурак с Мэдж Пэллизер.

Во-вторых, каким образом любое человеческое существо могло выбраться из запечатанной комнаты?

Что касается первого пункта, Кери пришел к выводу, что остался в немилости. Мэдж не позволила ему проводить ее домой прошлой ночью, когда группа разошлась («домой» означало в ее квартиру над театром «Исида»). Вежливый окружной инспектор (округ «Д», Пэддингтон) продержал их до часа ночи, терпеливо задавая одни и те же вопросы, единственным результатом которых было превращение нервов в тряпки.

Что же касается второго пункта — чудесного бегства из комнаты, запечатанной клейкой бумагой…

Конечно, при условии, что это убийство.

Но это должно быть убийством! Так сказал сам старый маэстро — Г.М.

Больше всего Кери сердила в этой проблеме ее удивительная простота, словно бросающая вызов.

Будучи Квинтом, он знал, что разгадка, вероятно, так же проста. Секрет самых ошеломляющих эффектов почти всегда прост. Взять, к примеру, случай с Фатимой — знаменитым манекеном, играющим в вист.

Честер Квинт, которому сейчас салютовал его правнук, придумал принцип работы Фатимы, намереваясь представить ее на «Осенних тайнах» 1874 года и назвать Пенелопой в честь собственной жены. Тем временем аналогичный манекен, названный Фатимой, появился на «Фантастических вечерах» Эйбела Пэллизера и в течение полугода наполнял публикой театр «Исида».

Честер Квинт не сомневался, что тут имеет место надувательство, и открыто об этом заявлял. Эйбел Пэллизер вчинил иск о клевете. Два знаменитых чародея встретились лицом к лицу у здания суда, где Честер Квинт огрел Эйбела Пэллизера зонтиком по голове, Эйбел Пэллизер в ответ ударил его кулаком по носу, в результате чего оба переместились в полицейский участок на Боу-стрит. Это положило начало вражде, продолжавшейся с неослабевающей яростью уже шестьдесят пять лет.

Фатима представляла собой металлическую фигуру женщины, демонстрируемую на стеклянном цилиндре, что доказывало отсутствие проводов, тянущихся к ней под сценой. Скептики, для которых этого было недостаточно, могли обходить ее вокруг и трогать. Манекен играл в вист со всеми желающими, подбирая карты металлическими пальцами и закатывая глаза, когда брал очередную взятку.

«Фатима сверхъестественна!» — утверждала пресса.

К манекену действительно не были подсоединены провода, и внутри его никто не прятался. Однако секрет был настолько прост, что устроители удивлялись, почему публику он так озадачивал.

— Послушай, старина, — обратился Кери к дагеротипу. — Тайна запечатанной комнаты, вероятно, так же проста, как загадка Фатимы. Но в чем она состоит?

В этот момент рядом с кроватью зазвонил телефон. Все еще мрачно глядя на безответные бакенбарды старого Честера, Кери протянул руку и снял трубку.

— Это мистер Кери Квинт? — осведомился мягкий голос, при звуках которого сердце Кери подскочило к горлу, заставив забыть о прадедушке.

— Привет, Мэдж, — поздоровался он.

— Кери… — Мэдж впервые назвала его по имени. Ее голос звучал неуверенно.

— Ну?

— Прошлой ночью кто-то пытался меня убить.

Кери уставился на телефон, потом отбросил одеяло, спустил ноги с кровати, уронил сигарету на ковер и едва не наступил на нее машинально босой ногой.

— Вы шутите?

— Конечно нет!

— Это не очередной розыгрыш? — с подозрением осведомился он. — Вы не собираетесь заинтриговать меня, а потом снова начать детские разговоры?

— Я говорю серьезно! Мне страшно!

— Что именно произошло, когда и где?

— В театре, когда я вернулась домой, — ответила Мэдж. — Я не знаю, кто это был, но… не важно. Расскажу вам позже.

— Где вы сейчас?

— У Бентонов. Полицейский инспектор сказал, что хочет сегодня утром повидать всех, кто обнаружил тело. — Последовала пауза, во время которой, как был уверен Кери, девушка бросила взгляд через плечо. — Но Луиза ушла за покупками, а больше никто не приходил, так что я здесь одна. Вы не собираетесь прийти?

Сигарета прожигала дыру в старинном ковре. Кери подобрал ее и бросил в камин.

— Приду, как только оденусь, — пообещал он. — Но подождите! Не кладите трубку! Можете назвать мне любую причину, помимо одной или двух, приходящих мне в голову, по которой кто-то мог хотеть…

— Нет! В том-то все и дело.

— Вы, случайно, не открыли что-нибудь насчет убийцы или его методов?

В голосе Мэдж послышалось что-то от прежних эмоций.

— С огромным удовольствием ответила бы утвердительно, но, к сожалению, это не так. Я абсолютно ничего не знаю. Вы можете прийти сюда?

— Да. Не волнуйтесь, я прибуду с минуты на минуту.

Это заявление было чрезмерно оптимистичным. Хотя Кери, памятуя о вчерашних замечаниях Мэдж по поводу его облика, принял душ и побрился в примитивной ванной с фантастической скоростью, утро выдалось неудачным.

Для начала он порвал шнурок от ботинка.

Немногие вещи приводят в большую ярость торопящегося мужчину. Такое случается только во время спешки, и запасной пары шнурков никогда не оказывается под рукой. Ежедневно вы проходите мимо дюжин людей, торгующих шнурками на улицах, но вам никогда не приходит в голову остановиться и купить пару.

Стиснув зубы, Кери завязал трясущимися пальцами узел на порванном шнурке, надеясь, что это не будет слишком заметно, но узел порвался, как только он натянул шнурок. Когда это произошло в третий раз, Кери посчитал до десяти и отправился на поиски другой пары обуви. Он нашел только один ботинок, поэтому вернулся к первоначальной паре.

Последний узел выдержал испытание, и Кери немного успокоился, пока дело не дошло до обычных утренних поисков чистой рубашки. У первой, которую он обнаружил в хаосе ящиков комода, отсутствовала верхняя пуговица. У второй пуговиц не было вовсе. Подойдя к портрету прадеда, Кери обратился к нему, подняв рубашку в качестве доказательства:

— Почему в прачечных сначала отрывают от рубашки все пуговицы, а потом тщательно ее стирают и возвращают владельцу? Почему они не могут сказать честно: «Старина, мы свое дело сделали — оторвали пуговицы от вашей рубашки, — а теперь стирайте ее сами»?

Ответа не последовало, а предупреждающие звуки из кухни, где готовился завтрак, вынудили его прервать разговор. Кери успел снять чайник с плиты, прежде чем он выкипел, но, когда он наливал чай, крышка упала в миску, полную яиц. Даже это задержало бы его не слишком надолго, если бы он не потратил время, просто стоя и ругаясь.

Таким образом, уже миновало время ленча, когда Кери выпрыгнул из такси у ворот зоопарка «Ройал Альберт».

В субботу здесь было много народу. Кери пришлось постоять в очереди, прежде чем он смог войти. Быстро шагая по бетонным дорожкам, он через несколько секунд добрался до живой изгороди вокруг директорского дома.

Звонить в дверь не понадобилось — она была распахнута настежь. Первым, кого увидел Кери, была Мэдж. Она выбежала в холл из двери справа и направила на него пистолет.

— Эй! — завопил Кери.

Оказаться внезапно под дулом кольта 32-го калибра никому не доставляет особого удовольствия. Увидев, кто это, Мэдж опустила оружие.

— Где, черт возьми, вы раздобыли эту штуковину? — осведомился Кери.

— Нашла, — ответила Мэдж.

— Где нашли?

— В кладовой вон там. — Мэдж кивнула в сторону двери, откуда только что вышла.

— А что вы делали в кладовой?

— Искала улики.

Кери просунул голову в кладовую, не обнаружив никаких улик, если не считать двух тряпок, ведра, пылесоса, галош и газового счетчика.

— Я не нашла улик, но нашла это оружие. Разве вы не помните? У мистера Бентона вчера был пистолет, и он выстрелил. Луиза забрала его у отца и, должно быть, положила в кладовую на полку. Я собираюсь оставить пистолет у себя — думаю, он мне понадобится.

Не было никаких сомнений, что девушка сильно напугана. Тем не менее, она и сейчас не могла избежать театральности, держа пистолет с нарочитой беспечностью, как сообщница гангстера в фильме.

Кери протянул руку:

— Дайте его мне.

— Не дам!

— Вы когда-нибудь держали в руках пистолет? Знаете, как с ним обращаться?

— Все, что нужно, — это нажать на спуск.

— Да, — кивнул Кери. — Этого я и боялся. Дайте мне оружие.

Мэдж повиновалась не без некоторого облегчения. Хотя она не проявляла внешних признаков радости при виде Кери, настроение девушки ощущалось в самой атмосфере.

Кери открыл обойму — в ней не хватало одного патрона.

— Почему вам пришло в голову рыться в чужом доме в поисках улик? — осведомился он, положив пистолет в карман. — И воровать чужую собственность?

— Чем еще я могла заняться, когда в доме никого не было?

— Вы имеете в виду, что никто еще не приходил?

— Даже Луиза, — сказала Мэдж. — Я здесь уже несколько часов. Когда я была в кладовой, мне почудилось, что кто-то наблюдает за мной от входной двери. Я окликнула его, но этот человек не ответил и быстро улизнул. Если бы вы знали, через что я прошла, мистер Кери Квинт…

— Ну так расскажите.

Мэдж набрала в легкие воздуха.

— Прошлой ночью, когда я спала, кто-то включил газовую горелку в моей спальне и запер меня в ней.

На сей раз это не было ни позерством, ни театральностью. Источник зла вновь протянул руку, пытаясь нанести удар. Кери подумал о театре «Исида» с его древними красными плюшевыми сиденьями и занавесями, пылью десятилетий и маленькой квартиркой на верхнем этаже среди крыш Сент-Мартинс-Лейн.

— Если бы я просто спала, — продолжала Мэдж, — то уже никогда бы не проснулась. Но после этих ужасных событий мне снился газ. Очевидно, сработало подсознание. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да.

— Я проснулась, почувствовала запах газа и увидела, что окна закрыты, хотя я оставила их открытыми. Выйти я не могла, так как дверь заперли снаружи. Но я подняла окно и закричала. По ночам в этой части города тихо и пусто, поэтому полисмен услышал и выпустил меня. Это все.

Девушка в ярко-желтом джемпере и коричневой юбке говорила так спокойно, словно это произошло не с ней, а с кем-то еще. Но она то и дело нервно откидывала со лба каштановые волосы, откашливалась и потирала ладони.

— Говорят, в «Исиде» водятся привидения, — продолжала Мэдж. — Меня спрашивают, как я могу жить в таком месте. Но до прошлой ночи я не возражала. Я практически выросла там. Это как старый чердак с сундуками и другим хламом, который очаровывал вас в детстве. Но теперь… Если бы не полисмен, не знаю, что бы я делала. Он сказал, что должен уходить, но я заставила его остаться. Я угощала его пивом и показывала ему карточные фокусы, пока не рассвело.

— Почему же вы сразу не позвонили мне?

— Я боялась, что вам это не понравится. Вы могли сказать, что я опять веду себя неестественно.

Кери хотелось упасть на колени и попросить прощения или вернуть ей пистолет. Но вместо этого он обнял ее за плечи.

Девушка отвернулась:

— Кери, мне страшно.

— Но зачем кому-то могло понадобиться…

— Я же говорила: не знаю.

Ему пришла в голову еще одна неприятная мысль.

— А не было никаких фокусов с клейкой бумагой?

— Нет. Это была откровенная попытка убийства.

— Вы не видели или не слышали ничего подозрительного, прежде чем легли спать?

— Нет. Все было как обычно.

— Вы заперли дверь вашей спальни?

— Нет. Я никогда этого не делаю.

Кери задумался.

— Первый вопрос состоит в том, как убийца проник в театр, не говоря уже о вашей квартире.

— Существует минимум пять входов в «Исиду», — беспомощно отозвалась Мэдж, — и в двух из них засовы толком не действуют уже несколько лет. Слишком дорого держать постоянного ночного сторожа в неработающем театре.

— И каким образом этот тип выследил вас, когда не прошло и шести часов после гибели первой жертвы? Вы встречали кого-то из этих людей до того, как мы пришли сюда вчера?

— Никогда.

Кери потер подбородок.

— В конце концов, — заметил он, — театр — не совсем обычное место жительства. Любой, кто искал бы ваше имя в телефонном справочнике, предположил бы, что это номер театрального офиса. А этот человек не только знал, что вы там живете, но и местоположение вашей спальни. У кого могли быть такие сведения?

— У любого, кто читает «Пикчер пост», — ответила Мэдж.

Кери уставился на нее.

— Реклама, — объяснила Мэдж. — Газета посвятила мне целый разворот. Первая женщина-фокусник! Там сообщалось о моем адресе, моих привычках и даже планировке моей квартиры. Вы должны это знать. Ведь вы говорили, что видели мои фотографии, и что я в жизни оказалась не такой уродиной, как вы ожидали.

Кери убрал руку с плеча девушки и стал ходить по холлу, размахивая кулаком в воздухе. Было бессмысленным снова и снова спрашивать: «Почему?» Факт оставался фактом. Присутствие убийцы ощущалось почти физически, хотя они понятия не имели, кем он может оказаться.

— Я опасаюсь того, — внезапно заговорила Мэдж, — что он может сделать еще одну попытку.

— Ясно одно — вам нельзя оставаться в «Исиде».

— Почему? Если мистера Бентона убили дома, в собственном кабинете, где я могу чувствовать себя в безопасности?

— Но это место — настоящая смертельная ловушка! Оно изолировано, в нем сотня мест, где можно спрятаться… — Кери остановился. — Вы рассказывали о покушении кому-нибудь еще?

— Нет. Я собиралась позвонить сэру Генри Мерривейлу, но потом решила подождать встречи с ним.

— Значит, убийца думает, что попытка удалась? Он не знает, что вы живы?

Мэдж вздрогнула, и Кери поспешил добавить:

— Мы понаблюдаем за их лицами и наверняка заметим на одном из них удивление при виде… — Он оборвал фразу. — Нет, это не сработает. Если у убийцы имелась хоть капля здравого смысла, он должен был какое-то время болтаться поблизости, чтобы убедиться в успехе покушения, и наверняка слышал, как вы позвали полисмена. Так что сегодня утром он появится с непроницаемой физиономией. И все-таки стоит попробовать. Вам лучше на какое-то время спрятаться…

— Знаете, почему я пришла сюда так быстро? — странным тоном осведомилась Мэдж.

— Ну?

— Потому что я боюсь. Люди часто стараются держаться поближе к источнику страха и наблюдать, не случится ли с ними что-нибудь. Ведь убийца — один из этих людей. Конечно, если не… — Она не договорила.

Хорас Бентон, свежий после недавнего визита к парикмахеру и курящий дорогую сигару, входил в дом со стороны лужайки. Его коренастая фигура, теперь облаченная в приличествующее случаю черное, заслонила в дверном проеме утреннее солнце. Он обратился к ним с веселым приветствием, но, по-видимому вспомнив о присутствии смерти, кашлянул и медленно направился к ним:

— У меня сообщение для вас двоих. Вас ожидают в террариуме.