"Свежесть твоих губ" - читать интересную книгу автора (Мартон Сандра)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Гостиная соответствовала духу дома. Большая и помпезная. Пережиток прошлого. Предполагалось, что она должна произвести впечатление, особенно на людей, на которых производят впечатление темные бархатные диваны и кресла, словно прогнувшиеся под чьей-то тяжестью. На столах лампы под шелковыми абажурами с бахромой сражались за место с легионами позолоченных купидонов и фарфоровых пастушек.

– Садитесь, мистер Чэмберс. – Стефани резко выдвинула верхний ящик шведского бюро красного дерева. – Вон тот двухместный зеленый диванчик – самое удобное место.

Дэвид с сомнением посмотрел на диванчик. Он едва ли назвал бы его «удобным», но, оглядев другие кресла и диваны в этой пещероподобной комнате, решил, что, пожалуй, она права. Он провел рукой по прямоугольнику белого кружева на подголовнике.

– Салфеточки, – сказал он с усмешкой. – Я и не знал, что их делают до сих пор.

Стефани повернулась к нему, держа в руке пачку бумаг. Подобие улыбки тронуло уголки ее губ.

– Их не делают, их делает Клэр.

– Ваша золовка?

– Да.

– У меня была тетушка, которая украсила салфеточками все кресла и диваны в комнате, которую называла «залой». – Дэвид подошел к большому камину, засунул руки в задние карманы брюк и поставил одну ногу на решетку. – В эту комнату входить не разрешалось, но иногда, когда мы приезжали в гости, я проскальзывал туда. Кресла, которые скрипели, когда в них садились, абажуры, покрытые пылью… – Он смешался и поспешно сказал: – Здесь не так, как в зале тетушки Мин. Здесь… э… интересно.

– Не пытайтесь быть вежливым, мистер Чэмберс. Это вам несвойственно. Кроме того, к чему жеманство? Эта комната неинтересная. Она уродливая. Все понимали это, кроме моего мужа. – Она протянула ему документы. – Здесь вся моя переписка с адвокатом, судьей, сДоусом и Смитом…

– Это адвокаты Клэр?

– Правильно.

Дэвид разложил документы веером.

– Впечатляюще.

– Но что толку. Я проиграла битву еще до первого выстрела.

– Да. Джек говорил мне, что ваш муж и его сестра владели всей собственностью совместно. Это значит…

– Я знаю, что это значит, – нетерпеливо перебила его Стефани. – Но я также знаю, что Эйвери обещал мне…

– … деньги, – сказал Дэвид.

– Деньги, на которые я имею право. – Ее лицо порозовело, но голову она держала высоко. – Сказав, что я проиграла битву еще до того, как был сделан первый выстрел, я имела в виду, что вы должны знать: в этом округе не найдется ни одного человека, который бы хотел, чтобы мне достался хоть один цент из состояния моего покойного мужа.

– То, что хотят люди, имеет мало общего с тем, что предписывает закон.

Стефани засмеялась.

– Мистер Чэмберс, оглянитесь вокруг. Вы находитесь в доме Эйвери Уиллингхэма, в городе, который назван в честь его прапрапрадеда. Может быть, я даже пропустила одно или даже два «пра». Мой муж владел этим городом и его жителями. Его здесь все обожали и почитали…

– Все, – сказал Дэвид, смотря ей в лицо, – кроме вас.

Стефани не отвела взгляда.

– Вы прибыли сюда, чтобы осудить меня, сэр, или дать совет? Если осудить, то мне осуждения уже хватило на всю жизнь, и вам остается выйти сразу вон в ту дверь. Если хотите дать совет, тогда я рекомендовала бы вам познакомиться с этими бумагами и потом сказать мне, что вы думаете.

Дэвид улыбнулся.

– Я заметил, что вы не сторонница учтивости, присущей женщинам Юга, миссис Уиллингхэм.

– Учтивость – это притворство, – холодно ответила Стефани, скрестив на груди руки. – И у меня нет ни времени, ни терпения на учтивость.

– При том, – так же холодно сказал он, – что на карту поставлено состояние вашего мужа.

Она только моргнула.

Потрясающе, подумал он. Эта женщина лишь на вид такая хрупкая. Под нежной оболочкой скрывается сила, достойная восхищения, пусть даже ею движет алчность.

По логике вещей ему бы следовало бросить эти бумаги на стол, но он проделал такой долгий путь, что не имело смысла теперь уходить. Поэтому он подошел к диванчику, который был, по ее словам, удобным, расстегнул пиджак и осторожно опустил свое почти двухметровое тело на бутылочно-зеленый бархат.

– Приготовьте мне кофейник крепкого кофе и дайте час времени, – сказал он, – а потом поговорим.

Стефани вздохнула с облегчением. На какое-то короткое время ей показалось, что он сунет бумаги ей в руки и уйдет. А она не хотела этого, несмотря на свои угрозы.

Она следила за тем, как он читает первую страницу. Через минуту он нахмурился, привстал, снял пиджак и откинул его в сторону. Потом снова сел и закатал рукава бумажного свитера. И все это, не отрывая взгляда от страницы.

Он совершенно забыл о ее присутствии. Так было и с Эйвери… Нет. Не так. Ее муж намеренно игнорировал ее.

Ее взгляд упал на его руки. Сильные руки настоящего мужчины, мускулистые и покрытые темными волосами. Втиснутый в нелепый диванчик, он должен был бы смотреться как слон в посудной лавке, но это было не так. Он выглядел… большим и массивным и занимал господствующее положение в комнате.

– Я дождусь кофе или нет?

Она вздрогнула от его бесцеремонного тона. Он поднял глаза, а потом улыбнулся улыбкой, которую можно было бы счесть покровительственной.

– Или навыком варить кофе вы не овладели?

– Вы были бы потрясены тем, сколькими навыками я овладела, – сказала Стефани с холодным презрением.

«Нет, – подумал Дэвид, когда она вышла из комнаты, – нет, он не будет…» – тут он сделал глубокий вдох и заставил свои мысли переключиться с опасной темы на тему закона.

Эта тема всегда имеет смысл.

Он смутно ощутил, что Стефани поставила возле него на стол серебряный поднос. Протянул руку, нащупал чашку и отпил глоток. Кофе оказался черный, горячий, крепкий и на удивление вкусный. Он поблагодарил коротким кивком.

В следующий раз он вернулся к действительности, когда и чашка, и кофейник оказались пусты. Стефани сидела напротив, закинув ногу на ногу и сложив руки на коленях.

– Приготовить еще? – спросила она.

Дэвид покачал головой.

– Нет, достаточно. Я закончил читать. – Он поднялся и подошел к бюро.

– И?.. – спросила Стефани. – Что вы думаете?

Он обернулся и посмотрел на нее. Она явно была охвачена мрачными предчувствиями, и в этом вряд ли можно было ее винить. Она вложила полдюжины лет, а может быть, и больше, в дело под названием Эйвери Уиллингхэм, а сейчас над ней нависла угроза, что ей не заплатят.

– И, – сказал он с улыбкой, широкой, как у акулы, – ваши шансы на то, что судья изменит решение, близки к нулю.

– Мне не надо, чтобы он менял решение. Я думала, что вы поняли это. Пусть Клэр получает все. Я хочу только то, что мне полагается…

– Ничего. Вот что полагается вам с точки зрения закона.

Стефани кивнула. Ее лицо ничего не выражало.

– В этом не может быть никаких сомнений, должен я вам сказать, – заявил Дэвид суровым тоном.

– Сомнений?

– В том, почему вы решили подцепить Уиллингхэма. – Он кивнул головой в сторону бюро и документов. – Это был чистейший и примитивный компромисс. Он клал деньги в копилку, а вы предоставляли ему то, что он хотел. Я должен отдать вам должное, Скарлетт. Ваш сценарий напоминает романы Джейн Остин, но правда заключается в том, что у вас кассовый аппарат в том месте, где у других людей находится сердце.

Стефани вспыхнула и вскочила на ноги.

– Вопреки тому непристойному сценарию, который вы тут набросали, мистер Чэмберс, в мои планы не входило подцепить Эйвери. Я знала его много лет. Я работала его секретарем. – Дэвид хмыкнул, и она грозно пошла на него, ее глаза горели от ярости. – И была прекрасным секретарем, черт возьми!

– Пока не осмотрелись вокруг и не поняли, что есть шанс получить более высокооплачиваемую работу.

– Вы такой же, как все. Знаете все, но вам плевать на правду!

– Так скажите мне тогда эту правду, – Дэвид посерьезнел. – Докажите хоть что-то, чтобы все выглядело не так, как сейчас.

– Мою невиновность, вы хотите сказать? А я думала, что адвокаты призваны защищать своих клиентов независимо от того, виновны они или нет.

– Вы передергиваете факты, Скарлетт. Вы не моя клиентка, помните? Что же касается виновности или невиновности… в данном случае речь об этом не идет.

– Тогда почему же вы ждете, чтобы я защищала себя перед вами?

– Я этого не жду.

– Прекрасно. Потому что я не собираюсь этого делать. Но кое-что я вам скажу. Я была секретарем Эйвери год. А потом… – У нее перехватило дыхание. – А потом он сказал, что на самом деле ему нужна жена. Кто-то, кто следил бы за его домом и принимал гостей.

Дэвид улыбнулся свирепой улыбкой.

– Бьюсь об заклад, что вам гораздо больше удавалось развлекать, чем писать под диктовку.

– Взамен, – сказала она, не давая вовлечь себя в эту игру, – Эйвери согласился на… на компенсацию. Эта была полностью его идея. Брак, условия… и деньги.

– И вы с радостью приняли предложение.

Стефани вспомнила тот шок, который испытала, когда Эйвери предложил этот договор, как она мучилась, как он убеждал ее в том, что это единственный способ обеспечить надлежащий уход за Полом…

– Это интересная история, Скарлетт, и вы рассказываете ее талантливо. Но бесхитростная правда состоит в том, что вы обманом заставили Эйвери Уиллингхэма жениться. – От его улыбки у нее по спине побежали мурашки. – Вы выставили приманку. Потом затаились и стали ждать…

– Вон из моего дома!

– В чем проблема? Правда слишком груба для ваших нежных ушек? – У него потемнело в глазах. – Или есть еще какая-то правда, которая мне неведома? Если это так, давайте, скажите прямо сейчас.

Конечно, была другая правда. Единственная. Но она дала обещание Полу, которое не могла нарушить.

– Покойный мистер Уиллингхэм купил вас. – Голос его звучал ровно и резко. – Две тысячи пятьсот долларов ежемесячно переводилось на ваше имя. Таков был договор.

– Да, – сказала она. – Таков был договор.

Дэвид спокойно кивнул, хотя чувствовал растерянность. Чего он ждал? Что она заплачет? Что будет рассказывать всякие небылицы? Он пришел в этот дом, уже зная правду. Она продала себя тому, кто предложил наивысшую цену. Легла к мужчине в постель за деньги…

Но к нему в постель ее привела бы страсть, стоило ему настоять. Она бы стонала от желания в его объятиях, возвращала бы ему поцелуи с той пылкостью, которую он все еще помнил. И все, что ему надо было сделать, – протянуть к ней руки…

Дэвид выругался сквозь зубы. Он прошел мимо нее, пару раз глубоко вздохнул и повернулся.

– Вы хотели услышать совет юриста. Пожалуйста. – Он встретился с ней глазами. – Помните старую пословицу: «Захлопнули ворота в конюшню, когда лошадь уже ушла»?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что уже поздно. Вам следовало проконсультироваться с юристом до того, как вы согласились выйти замуж за мистера Уиллингхэма.

– Эйвери сам был юристом, – тихо ответила она. – Он уверял меня, что обо всем позаботится.

– Да, он, безусловно, так и сделал. Сделал таким образом, что золотой дождь перестал падать в тот же день, как он умер.

– Я думала… надеялась, что мое… мое соглашение с мужем может быть истолковано как вид контракта, – пробормотала Стефани.

– Вы хотите сказать, как устный контракт? – Дэвид покачал головой. – Вам понадобится незаинтересованный свидетель или, по крайней мере, нужно привести такие аргументы, которые позволили бы разумному человеку поверить, что такой контракт был возможен. Вам оставалось только надеяться, что вы найдете такого судью, который проникнется к вам жалостью и согласится с тем, что мужчина не может оставить свою жену без цента… но вы уже безрезультатно проделали этот путь.

Она кивнула и опустила глаза. Впервые плечи ее поникли. Дэвид на мгновение посочувствовал ей.

– Как вы думаете, мистер Расселл согласится с вашим мнением?

– Да, – сказал он, потому что не было смысла лгать.

– Что ж. – Она судорожно вздохнула. – Спасибо за беспокойство, мистер Чэмберс.

– Вы можете обратиться к другому адвокату, не к тому, кто представлял ваши интересы раньше, и спросить, не возьмется ли он за ваше дело.

– Нет. Вы ясно дали мне понять, что это будет безнадежная борьба. Кроме того, никто здесь не возьмется за это. – Она протянула руку. – Еще раз спасибо за хлопоты…

– Я полагаю, – сказал Дэвид, – что мог бы потребовать отсрочку, чтобы вам не пришлось покидать этот дом сегодня.

Она покачала головой.

– Нет никакого смысла оттягивать неминуемое.

– Вам есть куда идти?

– Конечно, – поспешно сказала она.

Эта ложь сорвалась у нее с языка с удивительной легкостью, но ни при каких обстоятельствах она бы не позволила ни одному человеку на свете – а Дэвиду в особенности – узнать, насколько ужасно ее положение.

– И у вас есть какие-то накопления, чтобы на них жить? – Его улыбка была неприятной. – Все эти деньги, которые поступали на ваш счет из месяца в месяц… составляют теперь кругленькую сумму.

Солгать во второй раз было еще легче.

– Конечно, – поспешно сказала она.

Она прошмыгнула мимо него и направилась в холл.

– Спасибо, что уделили мне время. И, пожалуйста, поблагодарите также мистера Расселла. А теперь, если вы не возражаете, мне предстоит еще многое сделать…

– Не перестаю удивляться, – сказал Дэвид. – Неужели вы заслужили все эти деньги?

Она круто повернулась к нему. Кровь отлила от ее лица.

– Это не ваше дело!

– А мне кажется, мое.

«Боже мой, что же ты вытворяешь, Чэмберс?» – шепнул ему внутренний голос, но он не обратил на него внимания. Суровая правда заключалась в том, что он уже попробовал отрезать себе все пути еще две недели назад, в самолете на Вашингтон.

– Очень даже мое, – сказал он. – Как вашего адвоката…

– Кто-то из нас двоих не в своем уме, мистер Чэмберс., Вы только что ясно дали мне понять, что не являетесь моим адвокатом.

– Вы неправильно истолковали мои слова, – понес он какую-то ахинею, – я же дал вам правовую консультацию, разве не так?

– Дали, но…

– Тогда с моей стороны было бы преступной халатностью не спросить вас, выполнили ли вы свою часть того, что называете устным договором.

– Но вы же сказали…

– Я знаю, что я сказал.

Он не знал. Он не знал даже, что несет в данный момент. Она выглядела такой потерянной, такой одинокой…

– Мне нужна дополнительная информация, – рассудительно сказал он. – О ваших отношениях с Уиллингхэмом.

Он протянул руку и коснулся ее щеки. Она отпрянула, как пугливый жеребенок.

– Он доставлял вам удовольствие? – спросил он грубо. – Помимо денег, я имею в виду. Вы были счастливы с ним?

– Вы не имеете права задавать мне такие…

– Вы дрожали от его прикосновений?

Он положил руку ей на затылок. Она ощутила жар его пальцев и затаила дыхание. Нет, невозможно…

– Вы дрожали, когда я дотрагивался до вас, – сказал он низким хриплым голосом. – Как и сейчас.

– Остановитесь, – прошептала она, и голос ее на секунду прервался. – Остановитесь, Дэвид.

Его взгляд упал на ее рот. Ее губы раскрылись, как он и ожидал. Горячая волна прокатилась по его телу, нервы напряглись. Он произнес ее имя, притянул к себе и погрузил пальцы в ее тяжелые волосы.

– Дэвид, – прошептала она, и у нее перехватило дыхание. – Дэвид?..

– Да, – ответил он на немой вопрос в ее глазах. – Правильно. Дэвид. Всего-навсего Дэвид…

Он поцеловал ее. Или она поцеловала его. В конце концов, это не имело значения. Единение было полным. Губы, тела… Где кончалась она и начинался он? Он не знал и не хотел знать, потому что ничто больше не имело значения, кроме того, что Стефани, теплая и жаждущая, была в его объятиях.