"Чёрный дом" - читать интересную книгу автора (Кинг Стивен, Страуб Питер)

Глава 29

— Ну что, парни, готовы? — спрашивает Дейл.

— Ох не знаю, — отвечает Док. В пятый раз, а может, и в пятнадцатый. Он бледен, тяжело дышит. Все четверо в «уиннибаго»,[131] стоящем на границе парка Ла Фолетт. Рядом платформа, на которую они должны подняться (при условии, что Дока не подведут ноги) и ответить на массу вопросов. Все ответы уже тщательно выверены: лишнее слово может дорогого стоить. На склоне, сбегающем к воде, собрались почти четыреста репортеров, телевизионные команды шести американских и бог знает скольких зарубежных компаний. Представители прессы не в радужном настроении, потому что лучшие места, перед платформой, зарезервированы для жителей Френч-Лэндинга (они разыгрывали их в лотерее). От этого условия Дейл Гилбертсон не отступился.

Идея провести пресс-конференцию принадлежала Джеку Сойеру.

— Возьми себя в руки, Док, — рычит Нюхач. В серых брюках и белой рубашке с отложным воротником он кажется еще больше: прямо-таки медведь в смокинге. Он даже пошел на то, чтобы причесать гектары своих волос. — И если ты действительно думаешь, что пернешь, обдуешься или отключишься, тогда тебе лучше остаться здесь.

— Нет, — тяжело вздыхает Док. — Я с вами. Если вы идете, я тоже.

Дейл, который великолепно выглядит в парадной форме, смотрит на Джека. Последний в сером костюме из тонкой шерсти и темно-синем галстуке. Из нагрудного кармана пиджака торчит уголок носового платка в тон галстуку.

— Ты уверен, что мы поступаем правильно?

Джек абсолютно уверен. Причина не в том, чтобы не дать Цветному отряду Сары Гилбертсон присвоить себе плоды победы. Главное — обеспечить давнему другу возможность спокойно работать в прежней должности. Он сможет этого добиться, рассказав очень простую историю, которую подтвердят остальные трое. И Тай подтвердит, тут у Джека сомнений нет.

История такова: другой давний друг Джека, безвременно погибший Генри Лайден, установил личность Рыбака по магнитофонной записи телефонного разговора по линии 911. Пленку с записью предоставил Дейл, его племянник. Генри геройски погиб от рук Рыбака, но сумел смертельно ранить преступника и сообщить его имя полиции (помимо того, чтобы поддержать Дейла, цель пресс-конференции — донести до всех заслуги Генри). Проверка списков владельцев недвижимости Френч-Лэндинга показала, что Чарльзу Бернсайду принадлежит дом в лесу, рядом с шоссе № 35. Дейл произвел в полицейские Джека и двоих мужчин, которые случайно оказались рядом (речь идет о господах Амберсоне и Сен-Пьере), и они вместе отправились к дому Рыбака.

— А потом вы должны говорить только три коротких слова, которые чаще всего приводят к оправданию обвиняемых, — многократно повторял Джек своим друзьям на конце пресс-конференции. — И что это за слова?

— Я не помню, — ответил за всех Дейл.

Джек кивнул:

— Именно так. Если ничего не помните, эти мерзавцы не поймают вас на какой-нибудь нестыковке. В этом доме была какая-то странная атмосфера…

— Чистая правда, — буркнул Нюхач и поморщился.

—..и у нас отшибло память. Помним мы только одно: Тай Маршалл был в заднем дворе, прикованный к стойке сушилки для белья, — до того, как Нюхач Сен-Пьер и Джек Сойер проскользнули мимо полицейских кордонов и разрушили «Черный дом» пластиковой взрывчаткой, некий репортер побывал уже там и сделал множество фотографий. Мы, разумеется, знаем, что это за репортер. Уэнделл Грин наконец-то реализовал свои мечты о славе и деньгах.

— И Бернсайд лежал мертвый у его ног, — добавил Нюхач.

— Да. С ключом от наручников в кармане. Дейл, ты нашел ключ и освободил мальчика. Во дворе были и другие дети, но как много…

— Мы не помним, — заканчивает за него Док.

— Что же касается их пола…

— Несколько мальчиков, несколько девочек, — вставляет Дейл. — Сколько кого, мы не помним.

— Что же касается Тая, как его похитили, что с ним случилось…

— Он сказал, что ничего не помнит. — Дейл широко улыбнулся. — Мы уехали. Вроде бы разговаривали с другими детьми…

— Но точно не помним, — добавил Нюхач.

— Правильно. Так или иначе, мы решили, что пока они в относительной безопасности. А вот когда сажали Тайлера в патрульную машину, увидели, что они направляются к шоссе.

— И обратились в управление полиции Висконсина за поддержкой, — кивнул Дейл. — Это я помню.

— Естественно, помнишь, — милостиво согласился Джек.

— Но мы понятия не имеем, как вышло, что это чертов дом взорвали, и не знаем, кто мог это сделать.

— Некоторым людям просто не терпится самолично воздать преступникам по заслугам, не дожидаясь решения суда. — В голосе Джека слышались осуждающие нотки.

— Просто счастье, что при взрыве им не оторвало головы, — вздохнул Дейл.

— Ладно, — говорит им Джек. Они стоят у двери. Док выудил из кармана косячок, и четыре быстрые затяжки заметно его успокоили. — Главное, помните, почему мы это делаем. Итак, мы действительно прибыли туда первыми, нашли Тая, увидели лишь нескольких детей, решили, что со смертью Чарльза Бернсайда, он же Карл Бирстоун, он же Монстр Южного Чикаго, он же Рыбак, им ничего не грозит. Но Дейл сразу же связался с управлением полиции Висконсина и ФБР, которые и ведут расследование. Так что дети — их забота. А вот во Френч-Лэндинге все спокойно. В немалой степени благодаря заслугам Генри Лайдена, который и установил личность преступника. Но этим его вклад в расследование не ограничился. Наш героический слепой не только известил полицию о том, кто терроризирует Френч-Лэндинг, но и смертельно ранил маньяка, заплатив за это собственной жизнью.

— Аминь, — выдыхает Дейл. — Для дяди Генри, никаких похвал не жалко.

Из-за закрытой двери «уиннибаго» доносится шум. Там собрались сотни людей. Может, больше тысячи. Он думает: «Наверное, то же самое испытывают рок-звезды перед выходом на сцену». К горлу подкатывается комок, но Дейл загоняет его назад. Он уверен, ничего плохого с ним случиться не может, если он будет думать о дяде Генри.

— Вот что еще, — нарушает паузу Джек. — Вопросы могут задавать очень уж специфические…

— Мы ничего не помним, — чеканит Нюхач.

— Потому что там был ужасный воздух, — соглашается Док. — С избытком то ли эфира, то ли хлора, то ли еще какой-то дряни.

Джек оглядывает их, кивает, улыбается. «Это же счастье, иметь таких друзей», — думает он. И уж конечно, в голову не приходит мысль о том, что жить ему осталось лишь несколько минут.

— Тогда вперед. Сегодня мы — политики, политики на пресс-конференции, а избирают только тех, кто не болтает лишнего и говорит лишь то, что хотят услышать люди.

Он открывает дверь дома на колесах. Шум толпы многократно усиливается.

К платформе они идут колонной по одному: Нюхач, Дейл, Джек и наш добрый Доктор. Идут под непрерывные фотовспышки, залитые светом ярких юпитеров. Джек не понимает, зачем фотокорам и телевизионщикам нужно столько света: день ясный и теплый, но, должно быть, без этого они обойтись не могут. «Повернитесь сюда! Повернитесь сюда!» — доносится со всех сторон. В них выстреливают вопросами, которые они, естественно, игнорируют. Когда придет время отвечать на них, конечно, ответят, насколько смогут, но сейчас они просто потрясены тем, что оказались в центре внимания.

Но настоящий шум начинается, когда их видят двести, или около того, жителей Френч-Лэндинга, которые сидят перед платформой на складных стульях на огороженной канатами территорий.

Все вскакивают, кто-то хлопает в ладоши, кто-то поднимает кулак, приветствуя их, как боксера-победителя. Не отстают и репортеры, так что, когда они поднимаются на платформу, шум переходит в грохот. Мы рядом с нашими героями, на платформе, и, Господи, как много мы видим знакомых лиц. Тут и Моррис Розен, который сунул Генри диск с записями «Грязной спермы» в наш первый день пребывания в городе. Тут и несколько человек из закрывшегося сейчас «Центра Макстона по уходу за престарелыми»: Элис Уитерс, Элмер Джесперсон, Ада Мейерхофф (в инвалидном кресле), Флора Фростад, братья Ботчер, Херми и Том-Том. Тэнзи Френо (еще не в себе, но уже не совсем безумная) стоит рядом с Лестером Муном, который обнимает ее одной рукой.

Арнольд «Ручной Фонарь» Храбовски, Том Лунд, Бобби Дюлак и другие подчиненные Дейла хлопают в ладоши и приветственно вопят. Здесь же и Энид Первис, соседка, которая позвонила Фреду на работу в тот день, когда Джуди устроила в доме форменный погром. И Ребекка Вайлес, которая выглядит скромницей в платье с воротником-стойкой (но жалеть ее не надо, работая у Шустрика, она не забывала и себя, запасла кое-чего на черный день).

Компанию ей составляет Батч Йеркса. В глубине толпы, стыдясь собственной трусости, но не в силах пропустить триумф друзей, Уильям Стресснер и Губерт Кантинаро, более известные нам как Кайзер Билл и Сонни. А посмотрите сюда! Херб Роупер, который стрижет Джека. Стоит рядом с Баком Эвицем, что доставляет ему почту. Присутствуют и многие другие наши знакомые. В первом ряду не стоится на месте Уэнделлу Грину (одному Богу известно, как он попал на огороженную канатами площадку: все-таки живет он в Ла Ривьере, а не во Френч-Лэндинге), он то и дело поднимает к лицу фотоаппарат и щелкает затвором. Дважды толкает Элвену Мортоп, домоправительницу Генри. После третьего толчка она стукает его по затылку. Уэнделл не замечает удара. Его голове во время поисков Рыбака доставалось куда сильнее. Чуть в стороне стоит господин, которого мы тоже можем узнать. А можем и не узнать. Пожилой, темнокожий, в солнцезащитных очках. Чем-то он похож на голливудского актера Вуди Строуда.

Аплодисменты усиливаются. Люди радостно кричат. Шляпы взлетают в воздух и дрейфуют под легким ветерком. Их столь теплый прием — само по себе чудо, учитывая грустные события последних недель и появление детей, которых держали в сексуальном рабстве, каким-то боком связанном с Интернетом (все странное нынче связано с Интернетом, не так ли?). Но прежде всего они аплодируют потому, что кошмар закончился. Злодей умер, умер у себя во дворе, у прозаической стойки, к которой крепятся бельевые веревки, и они вновь в безопасности.

Как же рады эти люди, окружающие Джека Сойера в его последние минуты на планете Земля! Сколько от них шума! Птицы поднялись с берегов реки и отправились в более тихий места. Плывущий по реке сухогруз откликается на крики, а может, присоединяется к ним: гудит и гудит. Другие корабли подхватывают, вносят свою лепту в общую какофонию.

Не думая о том, что делает, интуитивно, Джек берется левой за правую руку Дока, а правой — за левую Дейла. Дейл берет за руку Нюхача, и банда Сойера вскидывает руки, стоя лицом к толпе.

Которая, разумеется, приходит в экстаз. Если бы не случившееся через несколько мгновений, это зрелище стало бы хитом десятилетия, а то и всего века. Они гордо стоят на платформе, живые символы победы, вскинув сцепленные руки к небу, толпа ликует, видеокамеры жужжат, «никоны» щелкают. Именно в эту минуту женщина из третьего ряда начинает проталкиваться к платформе. Она тоже нам знакома, но требуется секунда или две, чтобы узнать ее, потому что она не имеет никакого отношения к событиям, столь подробно нами описанным. Она просто… присутствовала в них. Две сотни мест перед платформой разыгрывались в лотерее, в которой принимало участие все взрослое население Френч-Лэндинга, и листочки с фамилиями счастливых победителей вытаскивали из большой чати Дебби Андерсон, Пэм Стивенс и Дит Джесперсон. Этой женщине достался номер 199. Люди подаются в стороны, давая ей пройти, автоматически, не замечая, что делают, потому что все их внимание приковано к стоящим на платформе. Женщина очень бледная, светловолосая, от нее пахнет потом, бессонницей и водкой. В руках у нее сумочка. Сумочка открыта. Она сует в сумочку руку.

И мы, прожившие всю второю половину двадцатого века и ставшие свидетелями десятка убийств и покушений на убийство видных политиков, понимаем, что она хочет достать из сумочки. Мы хотим закричать, предупредить четверых мужчин, которые стоят на платформе, сцепив вскинутые руки, но мы ведь можем только наблюдать.

Только чернокожий мужчина в солнцезащитных очках видит, что происходит. Он поворачивается, пытается пробраться к Платформе, но чувствует, что она опередит его, что он опоздает.

«Нет, — думает Спиди Паркер, — не может все так закончиться. Не может».

— Джек, ложись! — кричит он, но никто не слышит его за аплодисментами, приветствиями, пароходными гудками. Толпа будто специально блокирует его, отталкивает, не пропускает к платформе. В какой-то момент Уэнделл Грин — его голова мотается из стороны в сторону, как у эпилептика во время припадка — оказывается на пути убийцы. Она отшвыривает его с пути с сумасшедшей силой. Почему бы и нет? Она и есть сумасшедшая.

— Друзья… — говорит Дейл практически в микрофон, и динамики, установленные на деревьях, воют от акустической обратной связи. Он все еще держит левой руку Джека, а правой — Нюхача. Па его лице играет улыбка. — Благодарю вас, друзья, мы, безусловно, ценим вашу поддержку, но если бы вы могли успокоиться…

Вот тут Джек и видит ее.

Минуло много времени, годы, но он узнает ее сразу. Не может не узнать: она плюнула ему в лицо в один из дней, когда он выходил из здания лос-анджелесского суда. Плюнула в лицо и назвала мерзавцем. «С тех пор она похудела на пятьдесят фунтов, — думает Джек. — Может, и больше». Тут он замечает, что ее рука в сумочке, и еще до того, как она вынимает руку, знает, что сейчас произойдет.

Самое ужасное, что он ничего не может с этим поделать. Док и Дейл крепко держат его за руки. Он набирает полную грудь воздуха и кричит, как положено копам по инструкции: «Оружие!» Но Дейлу, должно быть, слышится совсем другое, потому что он довольно кивает, как бы говоря: «Ну до чего здорово все идет!» Джек видит, как сквозь кричащую, хлопающую толпу к женщине пробивается Спиди Паркер, но если в рукаве у Спиди нет магического заклинания…

Заклинания нет. Спиди Паркер, известный в Долинах как Паркус, только вываливается из толпы в проход, когда женщина, стоящая у платформы, достает оружие. Оружие серьезное, «бульдог»[132] тридцать второго калибра, его рукоятка обмотана черной изолентой, и Джек какие-то полсекунды надеется, что пистолет выскользнет у нес из рук.

— Оружие! — вновь кричит он, слышит его Док Амберсон, видит женщину у платформы.

— Твою мать, — вырывается у него.

— Ванда, нет! — кричит Джек. Док отпускает его руку (Дейл по-прежнему крепко держит), и Джек протягивает ее к женщине, как транспортный коп. Первая пуля Ванды Киндерлинг пробивает ладонь, чуть откланяется и попадает Джеку в левое плечо.

Ванда что-то ему говорит. За шумом Джек слов не слышит, но и так знает: «Получай, сукин сын. Торни передает тебе привет».

Оставшиеся пять пуль она всаживает в грудь и шею Джека.

За криками и аплодисментами никто не слышит выстрелов пистолета Ванды, но у Уэнделла Грина фотоаппарат наготове.

И когда детектива отбрасывает назад, палец нашего любимого репортера рефлекторно нажимает на кнопку спуска «никона».

Он отщелкивает восемь кадров. Третий — самый удачный, который скоро встанет в один ряд с фотографией морских пехотинцев, поднимающих флаг над Иводзимой[133] или Ли Харви Освальда, хватающегося за живот на автостоянке полицейского участка в Далласе. На снимке Уэнделла Джек Сойер спокойно смотрит вниз на стреляющего (его едва видно в самом низу).

Выражение лица можно истолковать как прощение. Свет четко виден сквозь дыру в ладони. Капли крови, красные, как рубины, висят в воздухе рядом с шеей, вспоротой пулей.

Крики и аплодисменты как отрезает. Над толпой повисает тишина. Джек Сойер, с двумя пулями в легких и одной в сердце, с пробитыми рукой и шеей, стоит на краю платформы и смотрит на дыру между растопыренными пальцами и запястьем. Ванда Киндерлинг, ощерившись, не сводит глаз, с Джека. В глазах Спиди Паркера застыл ужас, который не могут скрыть даже солнцезащитные очки. Слева от него, на одной из четырех вышек телевизионщиков, молодой оператор теряет сознание и падает на землю.

А затем застывший мир, который Уэнделл, сам того не зная, запечатлел на фотопленке, приходит в движение.

Ванда Киндерлинг кричит: «Увидимся в аду, Голливуд», — потом это подтвердили несколько человек, и приставляет дуло пистолета тридцать второго калибра к виску. Выражение глубокой удовлетворенности сменяет недоумение, когда вместо выстрела раздается сухой щелчок: обойма пуста.

Мгновением позже она уже потеряна для этого мира: сломанная шея, сломанное левое плечо, четыре сломанных ребра.

Это Док прыгает на Ванду с платформы, сшибает с ног и приземляется на нее. По пути его левая нога задевает голову Уэнделла Грина, но тот отделывается лишь царапиной на ухе. Должно же и ему когда-то повезти, не так ли?

На платформе Джек Сойер в изумлении смотрит на Дейла, пытается что-то сказать, но не может. Его шатает, еще секунду-другую он остается на ногах, потом падает.

На лице Дейла, только что таком радостном, отражается ужас. Он хватает микрофон и кричит: «В НЕГО СТРЕЛЯЛИ! НАМ НУЖЕН ВРАЧ!» Динамики отвечают воем акустической обратной связи. Ни один врач не поднимается на платформу. Многих в толпе охватывает паника, и они бегут куда глаза глядят. Паника нарастает.

Нюхач, опустившись на одно колено, переворачивает Джека. Джек смотрит на него, силясь что-то сказать. Кровь пузырится в уголках рта.

— А, черт, Дейл, это плохо, очень плохо, — кричит Нюхач, и тут его сшибают с ног. Никто и представить себе не мог, что сухощавый, старый негр, одним прыжком вскочивший на платформу, как пушинку, отбросит такого здоровяка, как Нюхач. Но это не обычный старик. (О чем нам доподлинно известно.) Его окружает белое сияние. Нюхач это видит. И его глаза широко раскрываются.

Толпа тем временем разбегается. Паника заражает и некоторых представителей прессы, как женщин, так и мужчин. Только не Уэнделла Грина. Он стоит как скала, щелкая кадр за кадром, пока пленка не заканчивается, как патроны в пистолете Ванды Киндерлинг. Он снимает негра, стоящего с Джеком Сойером на руках. Снимает Дейла Гилбертсона, кладущего руку на плечо негру. Снимает негра, который поворачивает голову и что-то говорит Дейлу. Когда потом Уэнделл спросит начальника полиции Френч-Лэндинга, что сказал ему старый негр, Дейл ответит, что ничего не помнит… а кроме того, в царящем тогда шуме он просто ничего не расслышал. Все это, разумеется, чушь собачья, но мы уверены, что Джек Сойер порадовался бы, услышав ответ Дейла. Если сомневаешься, говори, что не помнишь.

На последнем снимке Уэнделла Дейл и Нюхач, как зачарованные, провожают взглядом старика, с Джеком Сойером на руках поднимающегося по ступенькам в «уиннибаго». Уэнделл не понимает, как старик может нести такого крупного мужчину, рост у Джека шесть футов два дюйма, вес никак не меньше ста девяноста фунтов, но он полагает, что ситуация сродни той, когда потерявшая от горя голову мать поднимает автомобиль, под которым лежит ее ребенок. Да и не важно все это. По сравнению с тем, что происходит потом. Потому что, когда толпа мужчин, возглавляемая Дейлом, Нюхачом и Доком, врывается в «уиннибаго» (Уэнделл Грин наступает им на пятки), они находят лишь перевернутый стул да несколько капель крови Джека на кухне, где он давал своей маленькой банде последние указания. Кровавый след ведет в глубь дома на колесах, где находятся складная кровать и туалетная кабинка. Там он и обрывается.

Джек и старик, который занес его в дом на колесах, исчезли.

Док и Нюхач что-то бессвязно бормочут, чуть не бьются в истерике. Спрашивают друг друга, где сейчас Джек, вспоминают, что происходило перед тем, как началась стрельба. Они не могут переключиться, и Дейл знает, что пройдет немало времени, прежде чем он сам отойдет от шока. Теперь он понимает, что Джек увидел женщину, приближающуюся к платформе, и пытался вырвать руку из руки Дейла, чтобы адекватно отреагировать.

Дейл думает, что, возможно, ему пора уходить из полиции и искать себе другую работу. Не сейчас, конечно. Сейчас его задача — оберегать Нюхача и Дока от Цветного отряда, дать им время успокоиться. Он должен им кое-что сказать, и скорее всего его слова благотворно на них подействуют.

Том Лунд и Бобби Дюлак присоединяются к нему, втроем они уводят Нюхача и Дока от «уиннибаго», который, по указанию агента ФБР Реддинга и детектива управления полиции Висконсина Блэка, огораживают желтой лентой. Как только они заходят за платформу, Дейл смотрит в перекошенные от горя лица байкеров.

— Слушайте сюда.

— Мне следовало загородить его, — говорит Док. — Я видел, как она подходила, почему я не…

— Заткнись и слушай!

Док затыкается. Том и Бобби тоже слушают, их глаза широко раскрыты.

— Этот черный мне кое-что сказал.

— Что? — спрашивает Нюхач.

— Он сказал… — «Позвольте мне взять его… возможно, еще есть шанс».

С губ Дока, который навидался огнестрельных ран, срывается невеселый смешок.

— И ты ему поверил?

— Тогда нет, не совсем, — отвечает Дейл. — А вот когда мы вошли в трейлер и обнаружили, что он пуст…

— И двери черного хода там нет, — добавляет Нюхач.

Скептицизма у Дока сразу убавляется.

— Так ты действительно думаешь?..

— Да, — кивает Дейл Гилбертсон и вытирает глаза. — Я должен надеяться. А вы, парни, должны мне в этом помочь.

— Хорошо, — кивает Нюхач, — Мы поможем. Как тебе, так и себе.

И тут, нам представляется, мы должны с ними расстаться, оставить их под синим небом на берегу Отца воды, рядом с платформой с кровью на досках. Скоро жизнь вновь закружит их в своем водовороте, разнесет по разным сторонам, но в эти мгновения они вместе, объединенные надеждой, что у нашего общего друга остался шанс на спасение.

Так давайте оставим их.

Оставим их с надеждой.