"Невеста по заказу" - читать интересную книгу автора (Дэвидсон Каролина)

Глава 17

– А ты очень неплохо шьешь, – сказала Мэйбл Шарп, разгружая корзину с чистым бельем.

Возвышающаяся на кухонном столе аккуратная стопка свидетельствовала о суровых требованиях, предъявляемых этой женщиной к чистоте. Прокипяченное, отбеленное и тщательно отстиранное на стиральной доске белье оказалось, с точки зрения Лотти, чистым настолько, насколько вообще могло быть чистым белье.

– Спасибо, – улыбнулась Лотти, – мисс Эгги всегда говорила, что у меня верная рука в шитье.

– Ну, если ты когда-нибудь захочешь немного подработать, чтобы отложить на черный день, я буду, рада что-нибудь заказать тебе, – сказала Мэйбл.

– А я буду, рада заштопать ваши вещи, пока лежу здесь, – с готовностью предложила Лотти. – Хочу хоть чем-то занять руки.

Мэйбл оценивающе посмотрела на нее:

– Насколько я вижу, ты не задержишься здесь надолго, миссис. На этой неделе ты уже села… возможно, к Рождеству начнешь ходить.

– Ой, я так надеюсь, – оживилась Лотти. – Доктор считает, что со мной все будет в порядке.

– Ну, доктор Холмс попусту никогда ничего не говорит, но я бы тебе пока не советовала ехать в город, – отозвалась Мэйбл. – Скажи, куда положить эти вещи, и я уберу их. И еще я хотела приготовить тебе булочки с корицей, пока будет жариться цыпленок.

– Я так давно не ела жареного цыпленка! – обрадовалась Лотти.

Она села, опершись на подушки, и снова взглянула на стопку чистого белья.

– Вам кто-нибудь помогал, миссис Шарп? – спросила она.

Брови женщины поднялись в удивлении.

– Да что ты, девочка… Я стираю белье с незапамятных времен. Мистер Шарп хотел нанять кого-нибудь мне в помощь, когда только открыл в городе погребальную контору, но я сказала ему… – Миссис Шарп понизила голос и продолжила доверительно: – Я сказала: «Чарльз, ни одна другая женщина в городе не умеет так стирать, как я». – И она выразительно кивнула головой. – Знаешь, ведь я готовлю всю одежду для похорон. Потому что покойники должны выглядеть прилично, отправляясь в свой последний путь, а этого порой очень нелегко добиться!

– Я не знала этого, – пробормотала Лотти.

– Если бы ты видела, в каком состоянии была рубашка Джеймса Тиллмэна, когда Джон привез его к нам, ты бы поняла, что я имею в виду. Честное слово, мне пришлось отправиться в магазин к мистеру Слокуму и купить новую. С той, что была на нем, просто ничего нельзя было поделать.

Лотти поджала губы.

– Джон сделал все что мог и привез другую рубашку, но она не…

– Его костюм, насколько я помню, был в хорошем состоянии, но он давно его не надевал, – перебила миссис Шарп. – Сара умерла, и дети были предоставлены сами себе. Неудивительно, что у них не оказалось приличных вещей.

Лотти резко вскинула голову:

– Сейчас у них с этим все в порядке. И будет в порядке, насколько это зависит от меня.

Мэйбл утвердительно кивнула:

– Я знаю. Я видела ваше белье, когда стирала его. На нем была только свежая грязь…

Миссис Шарп, держа в руках стопку аккуратно сложенного белья, подошла к кровати. Она низко наклонилась, чтобы положить на место вещи Джона. Рядом она положила старую, поношенную ночную рубашку Лотти.

– Тебе нужна новая ночная рубашка, – сказала Мэйбл, выпрямляясь с приглушенным кряхтеньем и держась рукой за поясницу, – эта скоро просто разлезется на кусочки.

– Знаю… Я куплю муслина и сошью новую, как только встану на ноги.

Мэйбл искоса посмотрела на нее. Ее брови удивленно поднялись.

– А разве Джон не может купить тебе ткань? Ведь он каждую неделю бывает в городе.

Лотти отрицательно покачала головой и почувствовала, как при этом вспыхнули ее щеки. Мэйбл нахмурилась:

– Я никогда не считала Джона скрягой. Дела с лошадьми у него идут хорошо, и я уверена, что он купит тебе все, в чем ты нуждаешься.

«Что же я наделала?» – с грустью подумала Лотти.

– Я вовсе не хотела сказать, что Джон скупец, – объяснила она, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Я просто пытаюсь сама отвечать за себя. И если могу зарабатывать деньги, тогда чувствую себя вправе их тратить.

– Одно, несомненно, – уверенно сказала Мэйбл, – тебе нужно намного больше, чем ночная сорочка, девочка. Тебе нужен хороший буфет и немного мебели. Я уже не говорю о доме побольше. Здесь ведь яблоку негде упасть.

– О нет, – быстро возразила Лотти. – Нам тут нравится! Мне действительно ничего не нужно, миссис Шарп. Только одно – встать на ноги, чтобы быть в состоянии заботиться о своей семье, и… это все, что мне сейчас нужно!

Голова Мэйбл склонилась набок, когда она услышала какой-то посторонний звук. Она поспешила к окну и посмотрела на улицу.

– Похоже, что сюда едет в коляске Мод Клаусон со своими тремя сыновьями.

Обрадованная возможностью уйти от скользкой темы, Лотти радостно улыбнулась:

– Думаю, они приехали на уроки. Я предлагала ей учить их вместе с Томасом.

Мэйбл покачала головой.

– Боюсь, что ты откусила кусок, который тебе не прожевать, миссис, – нахмурилась она. – А вдруг эти мальчишки – бездельники?!

Улыбка Лотти сделалась шире.

– Но я хорошо управляюсь с бездельниками, миссис Шарп, – сказала она с гордостью. – Я долгие годы обучала группу маленьких девочек.

Дом наполнился кипучей деятельностью. Лотти сидела у огня, и четыре мальчика, расположившихся рядом, изо всех сил старались произвести на нее хорошее впечатление. За недолгие месяцы, проведенные в школе, дети Клаусонов приобрели кое-какие знания, и Лотти побаивалась, что Томас будет сильно отставать от них. Но вскоре она поняла, что отец мальчика, сам того не ведая, дал ему практические знания по арифметике, и теперь Томас даже превосходил своих сверстников.

– Я не всегда могу считать… в числах, – объяснил он, – но я представляю себе, как считать предметы. Например, когда папе требовалось зерно, он рассказывал мне, сколько надо початков кукурузы для свиней или сколько зерна надо почистить для цыплят, и я мог посчитать. – Он показал Лотти четыре пальца: – Смотрите, мисс Лотти, я знаю, что это четыре, но я не знаю, как пишется такая цифра.

Ее глаза встретились с глазами Джона, который только что вошел в комнату. Он улыбнулся и прислонился к стене. Его щеки разрумянились от бодрящего воздуха, а плечи вздымались под теплой курткой. Одна его рука сдернула с головы шапку и небрежно бросила ее на полку у вешалки, другая машинально приглаживала волосы.

– Привет, учительница, – сказал Джон, расстегивая куртку. – Добрый день, дамы. – Он кивнул двум женщинам, хлопотавшим у плиты.

Мэйбл пекла булочки с корицей и уже собиралась вынимать их из духовки. Открыв дверцу, она наклонилась, чтобы достать противень.

– Надеюсь, ты положила в них не очень много корицы, – строго сказала Мод. – Я не люблю, когда корицы слишком много, – добавила она, увидев булочки.

– На мои булочки еще никто не жаловался, – заявила Мэйбл, устанавливая противень на плите. – И эти будут в самый раз.

– Пахнут они прекрасно, – заметил Джон, скосив глаза на жену. – Держу пари, что они почти такие же вкусные, как у Лотти.

Та взглянула на него, ошеломленная его бестактностью.

– Я уверена, что мои совсем не такие вкусные, – быстро возразила она, – эти выглядят так аппетитно!

– Мы закончили, мисс Лотти? – спросил Томас, ерзая. – У меня уже задница болит от сидения.

– Томас! – Лотти задохнулась от негодования.

Мальчик посмотрел на нее с недоумением.

– Томас, здесь же присутствуют леди! Ты не должен употреблять такие слова.

– Какие слова, мисс Лотти? – изумился Томас. – Я всего лишь сказал, что отсидел задницу. И ведь это правда!

Лотти вся вспыхнула и поманила его рукой. Мальчик неохотно поднялся, чувствуя, что взгляды всех присутствующих обращены на него. Джон широко улыбался – его рассмешила досада Лотти. Женщины, стоявшие у плиты, с любопытством наблюдали за происходящим. Поведение мальчика их, конечно, позабавило, но, с другой стороны, они понимали, что Лотти пытается научить ребенка хорошим манерам.

Когда он приблизился, она отослала детей Мод туда, где хлопотала их мать. Томас пристроился на краешке узкой кровати, и Лотти пригладила его волосы и нежно потрепала по щеке.

Ее голос был тихим и предназначался только для его ушей.

– Задница, как ты ее называешь, – это часть тела, о которой не принято говорить в обществе, Томас, – проговорила она. – Так уж повелось, что части тела, которые обычно прикрываются одеждой, не упоминаются на людях. Воспитание позволяет нам говорить о руках, а другие части тела могут упоминаться только в кругу семьи. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Мальчик неуверенно кивнул:

– Наверное, да, мэм. Вы хотите сказать, что я могу говорить о том, что у меня болит задница, когда здесь никого нет, кроме дяди Джона, Сисси и вас?

– Думаю, ты понял достаточно. И дядя Джон расскажет тебе больше когда-нибудь потом, – сказала Лотти.

Джон стоял за спиной мальчика и наблюдал за этой сценой с озорной усмешкой. Лотти строго посмотрела на него, беспокоясь, как бы Томас не счел улыбку Джона поощрительной.

– Твоей жене уже достаточно беспокойства на сегодня, Джон, – решительно сказала Мэйбл. – Думаю, нам пора отправляться домой. Мистер Шарп любит, чтобы обед был на столе ровно в пять часов.

Она направилась к своему плащу, висевшему у двери, и привычным движением накинула его на плечи.

– Я скажу ему, что вы уже готовы, мэм, – предложил Джон.

– Ты купил… – начала было Мэйбл, но не договорила и бросила быстрый взгляд на Лотти.

– Сарай выглядит отлично, – поспешно проговорил Джон, энергично кивая головой. – Что вы думаете о Лотти? Сидеть здесь в одиночестве ужасно тоскливо. Но ей ведь получше, правда?

– Я сказала ей, что она начнет ходить к Рождеству. Возможно, она сможет присутствовать на свадьбе, верно?

– Мы надеемся, что она там будет, – кивнул Джон, открывая перед Мэйбл дверь.

– Поправляйся, Лотти! – сказала Мэйбл, на прощание, помахав рукой. – Я приеду в следующий вторник. Пришли белье, которое надо постирать, с Женевьевой в субботу. Я постираю его в понедельник вместе со своим.

Лотти устало кивнула, ее уже утомили разговоры и суета вокруг. Проводив гостей, Джон вернулся.

– Я очень ценю помощь, которую нам оказывают, но этот дом слишком мал для того, чтобы в нем так долго находилось столько народу, – сказал он.

Лотти молча смотрела, как он присаживается на краешек ее кровати. Она коснулась его волос и улыбнулась, подумав о том, что Томас по какой-то причуде природы унаследовал непокорную прядь дядиных волос. Лотти почувствовала к Джону прилив нежности – сродни той, что испытывала к детям. «Он и мальчик, и мужчина одновременно, и я люблю их обоих», – подумала она. Это открытие на мгновение оглушило ее. Погрузив пальцы в золотой шелк его волос, она закрыла глаза, наслаждаясь своим открытием.

Джон же любовался женщиной, ласкающей его своими нежными пальцами. Ее ласки наполнили его восторгом. Джон не смог удержаться и наклонился ближе, чтобы в полной мере насладиться лаской Лотти. Затем опустился на колени, пристроившись у ее кровати так, чтобы его лицо было рядом с ней, и с наслаждением вдыхал аромат, сладость которого была присуща только Лотти.

Завитки волос, выбившиеся из-под ленты, щекотали его ноздри. Джон дунул на них, и это движение воздуха заставило затрепетать нежную кожу Лотти. Она задрожала, и он с внезапным восторгом ощутил всю прелесть женщины, на которой был женат. Тонкий аромат французского мыла, смешанный с ее собственным запахом, специально служил для того, чтобы соблазнять его, вознося к вершинам блаженства. Джон припал губами к ее нежной коже.

– Ты всегда так вкусно пахнешь, любимая, – пробормотал он, проводя влажными губами по ее шее.

Она склонила голову набок, наслаждаясь его теплом, утоляя жажду, возникшую за часы их разлуки в этот долгий день.

– Я так редко тебя видела в последнее время. – Она кокетливо надула губки и прикрыла глаза, смакуя драгоценные мгновения уединения.

– Я был занят, – пробормотал он. Голова Джона покоилась на ее плече, его разморила ее нежность. – Ты такая приятная… – сказал он.

Ее пальцы снова погрузились в густые заросли его волос. Она чуть отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Я слышала, ты работаешь молотком и пилой целыми днями, Джон, – осторожно проговорила Лотти. – Когда ты собираешься рассказать мне, чем ты там занимаешься?

Повернув голову, Джон схватил зубами пуговицу на ее платье и начал трепать ее.

– А что ты мне дашь, если я раскрою свой секрет? – спросил он, поддразнивая ее.

Она взяла его за плечи и притянула к себе. Ее лицо уткнулось в шапку его волос.

– Все что захочешь, Джон, – прошептала она, – но вовсе не потому, что я хочу узнать твой секрет.

Он приподнялся, опершись на выпрямленные руки, и нахмурился в притворном негодовании:

– Я там работаю как проклятый уже столько дней, а теперь ты мне говоришь, что не хочешь знать, зачем?

Он потерся кончиком носа о ее нос, так, что лбы их соприкоснулись. Его слова, предназначенные только ей, были произнесены голосом, полным любви:

– Я возьму все, что ты мне предложишь… как только поправишься.

– Думаю, я уже достаточно здорова, если… – Она осеклась.

Он покачал головой:

– Нет, не искушай меня, дорогая. Я еще некоторое время побуду один в той кровати.

– Когда мы узнаем, что уже можно? – прошептала она.

Он закрыл глаза, зная, что она может покраснеть, смутиться от своей смелости.

– Доктор мне скажет, Лотти.

– Тогда у меня сейчас нет ничего взамен, правда? – Она прошептала эти слова, словно уговаривая его.

Джон любовался порозовевшими щеками и нежными губами, которые так искушали его.

– Будь осторожна, моя девочка, – предостерег он. – Есть вещи, которым тебя еще надо научить, и я могу приступить к этому хоть сегодня.

Ее улыбка была сияющей.

– Правда? – спросила она.

Как и было обещано, булочки с корицей оказались восхитительными; жареный цыпленок, ждавший на плите, хрустящим и еще теплым, как и зеленые бобы с луком и ветчиной.

С миской в руках Лотти смотрела на троицу, сидевшую за столом в другом конце комнаты.

– Может, вы сядете с ужином поближе ко мне? – проговорила она, задумчиво глядя на Джона.

– Ты так хочешь? – спросил он.

Она кивнула и сделала движение рукой, обозначая пространство вокруг кровати.

– Мы могли бы представить, что у нас пикник.

– Можно, дядя Джон? – вмешалась Сисси.

– Но какой же пикник в доме? – с сомнением в голосе спросил Томас.

– Все очень просто, – улыбнулась Лотти. – Нужно расстелить на полу одеяло и представить себе, что ты под деревом.

– У меня не очень хорошо с фантазией, – пробормотал Томас. Он вопросительно взглянул на дядю.

– Вот и настало самое время начать ее развивать, – сказал Джон, принимая игру, предложенную Лотти.

С миской в руках он встал из-за стола и сдернул одеяло с кровати. И тотчас же рядом с ним оказалась Сисси, горевшая желанием чем-нибудь помочь.

– Всем нам здесь найдется место! – пропела малышка, расправляя одеяло на полу. Она подбежала к столу за своей миской, а затем, вернувшись, уселась напротив Лотти.

Глаза Сисси светились, когда она обозревала свою семью. Взглянув на Джона, она сказала:

– Знаешь, дядя, на пикнике цыпленок намного вкуснее.

Томас, ухмыльнувшись, включился в игру:

– Кыш! Мухи! – закричал он, отгоняя воображаемых насекомых от своей тарелки. – Неужели это та самая старая вредная клуша, которая меня как-то клюнула, – пробормотал он, отрывая кусочек куриного мяса.

– Боюсь, она слишком жесткая, – со смехом сказала Лотти. – Наверное, это последний из весенних петушков, правда, Джон?

Он кивнул, и на его лице появилась улыбка – белозубая, ослепительная.

– Ты бы видела, как Мэйбл гонялась за ним по всему курятнику. Я думаю, он знал, что его ждет.

– Ну, он, несомненно, превосходен на ужин, – кивнул Томас, облизывая пальцы и глядя на обглоданные кости в своей миске.

Сисси посмотрела через плечо на Лотти.

– Мы сегодня расскажем вам наш секрет, мисс Лотти, – с гордостью заявила она. – Я много дней хранила его, и дядя Джон сказал, что мы можем все рассказать сегодня.

Лотти вопросительно посмотрела на Джона:

– Это тот самый секрет, который я выторговывала некоторое время назад? Если бы я знала, что он будет бесплатным, я бы не предлагала так много.

Ее глаза засверкали при воспоминании о драгоценных мгновениях, пережитых ею с Джоном. Тот вознаградил ее понимающим взглядом. Затем пожал плечами и с ухмылкой сказал:

– Я просто хотел узнать, что я могу получить.

Томас переводил глаза с Лотти на дядю. Он больше не мог скрывать секрет.

– Кто ей все расскажет, а, дядя Джон? – спросил мальчик.

Джон пожал плечами:

– Думаю, это можешь сделать ты. – В его глазах вспыхнули искорки веселья, когда он заметил, что Лотти сгорает от нетерпения.

– Ну же, рассказывайте, – не выдержала, наконец, она.

– Дядя Джон строит новую комнату, – сказал Томас. – И я ему в этом помогаю, – с гордостью добавил он.

– Я тоже, – похвасталась Сисси. – Я держала гвозди и сидела на краю доски, когда он отпиливал ее.

– Комнату? – прошептала Лотти с благоговением. Ее глаза уставились в стену, за которой в течение последних трех дней кипела такая бурная деятельность.

– Мистер Шарп и Отто Шрейдер помогают мне, – сказал Джон. – Нам ведь нужно побольше места, дети растут так быстро…

Сисси встала на цыпочки, чтобы казаться повыше.

– Смотрите, мисс Лотти, я выросла, – заявила она.

– Ты не выше, чем неделю назад, – возразил Томас, взглянув на сестру.

– Нет, выше! – упорствовала девочка. Она, подбоченившись, топнула ножкой.

– Ты очень скоро будешь совсем большая, – поспешила вмешаться Лотти.

– Но возможно, мы не увидим новую комнату, – пробормотал Томас, и его лицо внезапно погрустнело. – Помните? Они ведь скоро вернутся.

Лотти тяжело вздохнула. Все они старательно избегали этой темы.

– Но пока ведь они не приехали, Томас, – сказала она, наконец. – Пока ваши дедушка с бабушкой не показались в дверях, мы – одна семья. Так что не стоит думать о неприятном.

– Я никуда не поеду, – отважно заявил Томас.

Нижняя губа Сисси задрожала, глаза наполнились слезами. Девочка повернулась к Лотти – и вдруг бросилась ей на грудь.

– Мы еще не знаем, что будет, Томас, – сказал Джон, остерегавшийся давать какие-либо обещания. – Я разговаривал с адвокатом в городе. Надо немного подождать.

Он взял миску Сисси и, поднявшись, понес ее вместе со своей миской к раковине.

– А сегодня нам нужно еще поработать, сынок.

Томас быстро вскочил на ноги. Его лицо говорило о готовности взяться за дело.

– Я схожу за инструментами, – предложил он.

– Нет, пошли вместе, – сказал Джон, отвечая загадочной улыбкой на изумленный взгляд Лотти.

– Вы куда? – жалобно спросила она.

– Увидишь, – ответил он.

И двое ухмыляющихся мужчин, схватив свои куртки, исчезли за дверью.

В течение часа в стене образовался проем, освещенный стоявшей на полу лампой. Вскоре работа закипела еще быстрее. Наконец Джон просунул голову в отверстие, образовавшееся после того, как он вытащил бревна. Томас громко ликовал. Лотти издавала радостные возгласы, Сисси вторила ей.

Тем временем Джон обшивал новую комнату длинными прямыми досками. Его движения были ловкими и уверенными, когда он отмерял и отпиливал подходящие куски. Точными ударами молотка он прибивал доски. Затем с горделивым видом поднял с пола дверь в новую комнату и установил ее в проеме.

– Ну, что ты об этом думаешь? – спросил он, поглядывая на Лотти. – Тебе нравится?

– Замечательно! – воскликнула она, приподнимаясь в кровати. Ей так хотелось хоть как-нибудь поучаствовать в происходящем.

– Я купил для нее петли, – пояснил Джон.

Держа дверь с двух сторон, они с Томасом поставили ее на место. Джон порылся в кармане в поисках карандаша. Наметанным глазом он наметил места, где собирался прибить петли.

– Готово, – сказал он, переводя дыхание.

Орудуя стамеской и молотком, Джон быстро проделал всю необходимую работу и вскоре с помощью Томаса повесил дверь на петли.

– Мы это как-нибудь отпразднуем? – спросила Лотти. – По-моему, событие того стоит.

– У нас еще остались булочки с корицей, – с надеждой в голосе сказала Сисси. – Можно устроить еще один пикник!

– Нет, я думаю, что на сегодня празднество закончилось, – сказал дядя, посмотрев на радостное личико девочки. – Завтра будет другой день. Нам еще многое предстоит сделать, и ты сможешь помочь. А булочки оставим на завтрак.

Сисси с сожалением, хотя и безропотно, подчинилась.

– Здорово получилось, правда, мисс Лотти? – спросила девочка.

– Да… – Глаза Лотти на мгновение затуманились, когда она смотрела на ребенка. Она пыталась не думать о предстоящих событиях, но мысль о грозящем исчезновении детей из ее жизни неотступно преследовала ее. Если они уедут… Нет, об этом невозможно было думать. Они занимали в жизни Джона огромное место, и если бы ему пришлось снова отдать их под опеку дедушки и бабушки, это разбило бы его сердце.

Лотти обняла Сисси и прижалась щекой к ее золотым волосикам.

– Пора спать, милая, – прошептала она, прижимая малышку к груди.

Сисси тяжко вздохнула, и этот исполненный драматизма вздох развеселил Лотти.

– А теперь беги, – сказала она, одернув юбку девочки.

Сисси уверенно вскарабкалась по ступенькам лестницы и мгновенно оказалась на чердаке, у своей кровати на колесиках. Затем быстро разделась.

– Я готова, мисс Лотти, – крикнула она, перегнувшись через перила.

– Держу пари, что ты не умылась, – тихо пробормотал Томас, входя в комнату; Джон в это время шлифовал неровности на досках двери.

Сисси состроила брату рожицу и сказала:

– Я как раз собиралась.

Она повернулась, чтобы проделать путь обратно вниз по лестнице. Ее ночная рубашка задиралась при беге, обнажая маленькие крепкие ножки.

– А еще мне нужно помолиться, – радостно сообщила она, пытаясь отсрочить отход ко сну.

– А ты уверена, что тебе не надо принять ванну? – спросил Томас. Его губы подергивались от едва сдерживаемого смеха.

– Ну… – пробормотала Сисси, оценивая ситуацию.

– Да я пошутил, – ухмыльнулся Томас.

– А я знаю, – засмеялась его сестра.

Джон смотрел на них, не отрываясь от работы, которую он, впрочем, уже практически закончил. Переглянувшись с Лотти, он пожал плечами и улыбнулся. Затем, покачав напоследок дверь, удовлетворенно кивнул и объявил, что работа окончена.

– Я запру ее и возьму лампу, – сказал он Лотти, собрав инструменты. – Думаю, оставлю там кое-что до завтра.

– А много еще надо сделать? – спросила она, пытаясь разглядеть, что находится за спиной у Джона.

– Пол еще не закончен, – сказал он. – И надо еще сделать вешалки для твоей одежды.

– Моей одежды? – спросила она, не веря своим ушам.

– Это наша новая спальня, Лотти, – объяснил он. – А ты думала, что там будет?

Ее глаза вспыхнули восторгом. У нее будет собственная комната, где она сможет наводить порядок! Возможно, ей удастся, наконец, распаковать свои коробки. Может быть, Джон даже сколотит небольшую полочку для ее книг!

– Я вообще ничего не думала, Джон, – ответила Лотти. – Я просто очень рада, что у нас станет просторнее. Если мы уберем отсюда кровать, здесь найдется место даже для дивана. Как ты думаешь, ты бы мог сколотить его? – с надеждой в голосе спросила она. – А я смогла бы сшить для него подушки. Я видела огромный мешок перьев на чердаке…

Он промолчал, и ей показалось в темноте, что выражение его лица изменилось.

– Джон? – нерешительно позвала она.

– Джеймс купил их у Клэри Хиггинс для Сары, чтобы она сделала из них подушки, – сказал он. – Я был тогда вместе с ним.

Сара… Снова в комнате почувствовалось присутствие этой женщины, заставив детей прекратить свои дурачества и развеяв праздничное настроение этого вечера. Лотти не сразу смогла подавить в себе чувство обиды, отравившее ее счастье. «Неужели я всегда буду бояться памяти о ней? – подумала она с грустью. – Неужели она была так совершенна, что только звука ее имени достаточно, чтобы заставить Джона выглядеть таким одиноким и потерянным?»

– Ну ладно, это несущественно, – отрывисто проговорила она, задыхаясь от этих мыслей. – Поговорим об этом в другой раз.

Но настроение уже было испорчено. Дети молча отправились на чердак, в свои кровати.

Лотти терпеливо ждала, когда Джон умоется и принесет для нее таз с водой. В его движениях чувствовалось напряжение, когда он подавал ей полотенце и кусок мягкой фланели для мытья. Под ее кроватью стояла фарфоровая чашка с мылом, и Лотти осторожно потянулась к ней.

Взгляд Джона был мрачен. Отвернувшись от нее, он, ссутулившись, направился к двери.

– Пойду, проверю, как там животные, Лотти, – бросил он на ходу. – Тебе помочь с одеждой?

– Нет, иди, все хорошо, – заверила она.

Он еще раз кивнул ей и медленно застегнул куртку.

– Я ненадолго, – были его последние слова перед тем, как он исчез в темноте ночи.