"Последняя игра" - читать интересную книгу автора (Рыбин Алексей Викторович)Глава четырнадцатая«Тесно, – думала Настя. – Как здесь тесно…» Она физически ощущала эту тесноту, имея в виду не что-нибудь, а земной шар. Последние сутки, или двое, или трое – из-за бесконечной смены часовых поясов она утратила реальные представления о времени – они с Олегом только и занимались тем, что пересаживались с одного самолета на другой и летели куда-то. Сначала Настя еще обсуждала с Грабко маршрут следующего перелета, а потом плюнула и отдала бразды правления в руки Олега. Они пересекли всю Америку, причем зигзагообразно – из Нью-Йорка через Чикаго в Сан-Франциско, потом обратно, через Канаду переправились в Москву, с легкостью перенесясь из одного полушария в другое, прорезая смену дня и ночи, то обгоняя время, то отставая от него. Последние несколько «условных» часов Настя пробыла в какой-то полудреме-полубреду, иногда ей казалось, что они и не уезжали из Питера и что, стоит ей открыть глаза, она увидит себя на сиденье быковского джипа или «мерса». Она даже подбирала подходящую к случаю фразу, чтобы обратиться к Андрею, но глаза открывались, и снова она видела тусклый желтый свет, заливающий салон очередного самолета, дремавшего рядом Грабко и затылки редких пассажиров впереди. Когда в очередной раз они вышли на землю, Грабко без улыбки посмотрел на нее и сказал: – Ну вот мы и дома. – Как – дома? – удивилась Настя. Она еще не поняла, что они уже в Москве. Но таможенник с деланно-равнодушным лицом вернул ее к действительности. И правда – Москва… Как все тесно… – Что ты говоришь? – спросил Олег, не расслышав ее тихого бормотания. – Я говорю, какая маленькая наша земля… Нигде не спрячешься… – Это точно. Ну сейчас последний перелет и все… Настя снова впала в теплое, мягкое забытье. Ей было уютно, и она шла за Олегом сначала к стоянке такси, потом послушно стояла в очереди на регистрацию – в Питер из Москвы народу хотело лететь значительно больше, чем из Сан-Франциско в столицу России… Пулково… – Все, Настя, приехали. Теперь что? Куда? Это был вопрос. Если их пасут, а в последнем Грабко не сомневался ни секунды, то все их «хаты», офисы, дачи, рестораны – все это теперь для Насти и для него закрыто. Все «под колпаком»… – Настя! Да очнись ты! Куда поедем-то?.. – Домой… – Куда – домой? Нас же повяжут мгновенно. И отсюда надо валить срочно. Грабко огляделся по сторонам. Вполне может быть, что в темной толпе пассажиров провожающих и встречающих, мелких и крупных жуликов, «работавших» в аэропорту «Пулково», не один и не два человечка от Михалыча бродят. Приглядывают как да что… Похоже, Михалыч этот и вправду даже самые смелые прогнозы Олега перескочил. Слишком уж разошелся дед… В Америке целые кварталы покупает, оружия немерено. Почти, да что – почти, легально оружейные склады создает… – Я спать хочу, – детским капризным тоном сказала Настя. – Слушай, да очнись ты… Поехали! – На такси? Олег не ответил. Если в Москве, где их точно не ждали, он сел в такси с не очень спокойным сердцем, то здесь что-то говорило ему, что рисковать не стоит. Такси – такое темное дело. За рулем кто угодно может оказаться… И кто сказал, что этот вездесущий Михалыч не пасет таксистскую мафию в Пулково? – Нет, на автобусе. – Хорошо, – безропотно согласилась Настя. Олег пристально посмотрел на девочку. Настя уставилась взглядом в пол с совершенно отсутствующим видом. Припомнив ее поведение за последние несколько часов, Олег понял, что с ней совсем, совсем не все в порядке, что ей бы сейчас лечь в постель и несколько дней просто не вставать. Диету хорошую, врача бы, чтобы присматривал… Так ведь можно и умом тронуться. Перенапряглась девчонка, ежу понятно, перенапряглась. Да не просто так, а, кажется, опасно для жизни… во всяком случае, для нормального дальнейшего функционирования… Так ведь можно и в дурку загреметь… – Пошли, – он тихонько взял Настю под локоть и медленно повел к стоянке автобуса. В бумажнике Олега оставались еще русские деньги, и, втиснувшись в мгновенно набившийся народом тридцать девятый, он купил два талончика у кондуктора, сунул их в карман и с удивлением понял, что за последнее время отвык от общественного транспорта. Потная, жаркая толкотня, дикие запахи кислого перегоревшего в желудках пива, самопальной водки и несвежего мяса из аэропортовского буфета не раздражали его, а, наоборот, отвлекали от тягостных мыслей и придавали поездке некий колорит, давая Олегу почувствовать себя туристом в какой-нибудь экзотической восточной стране… Настя же, казалось, вообще не реагировала на то, что творилось вокруг. «А ведь, – думал Олег, – она еще больше должна отвыкнуть от этой давки. Последние года два она ведь ни в метро, ни в автобус не садилась, наверное, ни разу…» Но, прижатая к заднему стеклу «Икаруса», девушка смотрела на грязноватый пиджак, обтягивающий широкую спину мужика, буквально падающего на нее при каждом рывке автобуса, и думала о чем-то своем. Она даже к окну ни разу не повернулась. Когда автобус остановился на площади и народ повалил к дверям, толкаясь и поругиваясь вполголоса, по привычке злобно, но осторожно, чтобы не нарваться на кулак, случайно «наехав» на какого-нибудь отморозка, Олег взял Настю за локоть и спустил по ступенечкам на асфальт. – Все, девочка моя, очнись. Думай давай, куда ехать. Он поднял руку, и первое же такси вильнуло с Московского проспекта, остановившись в трех шагах от Олега. – Проезжай, – махнул он рукой. – Извини, ошибся… – Козел, – бросил в открытое окно водила, и его белая «Волга», взвизгнув колесами, унеслась вперед. Олег остановил вторую машину и толкнул Настю на заднее сиденье. – К Кузу поедем, – сказала она. – На Декабристов… – Это кто? – спросил Грабко. – Все нормально. На Декабристов, – проговорила Настя монотонно и отвернулась к окну. Она смотрела на серые здания Московского проспекта, грязную толпу Сенной площади, обшарпанные стены с отвалившейся штукатуркой, черный блеск канала Грибоедова, взлетала и плюхалась на сиденье, когда машина скакала по ухабам, которыми богаты петербургские дороги вплоть до самого центра города, и на нее наваливалась тоска такой силы, какой не было еще в ее жизни ни разу. Даже когда погибли родители. Тоска, парализующая не только мысли, но и движения. Не было ни аппетита, ни желания закурить или выпить, даже мысль об Андрее, сидящем в тюрьме, мелькнула на мгновение и тут же исчезла, показавшись лишней и ненужной. – Где встать-то? – спросил водитель, когда машина ехала уже по улице Декабристов. – Настя? Ты что, спишь? – повернувшись к ней, Олег потряс ее за плечо. – Где остановиться? – Вон там, на углу, – спокойно ответила она, стряхнув с плеча руку Олега. – Оставь меня в покое… Олег расплатился с водителем и вопросительно взглянул на Настю. – Туда, – сказала она тихо, махнув рукой в направлении арки проходного двора. – Здесь надежно? – спросил Олег. – Что за люди? – Куз. Марк. – Настя отвечала односложно, через силу, словно каждое слово давалось ей с огромным трудом. – Пьет сильно. Старый знакомый. Никто его искать не будет. Никому не нужен… Настя далеко не всегда была так равнодушна к сорокалетнему журналисту Марку Кузу, в свое время блиставшему на страницах самых прогрессивных газет и журналов своими откровенными высказываниями и острыми фразами. Он и в Настиной судьбе принимал самое живейшее участие, и в криминальные ее делишки был втянут, и работал даже на нее некоторое время, так сказать, уполномоченным по связям с общественностью. Но его призванием оставалась журналистика, и Марк, потрудившись на ниве полукриминального Настиного бизнеса, тогда еще вполне легального, связанного с музыкальными магазинами, покинул ее фирму. Не его это было дело. Он должен писать, а не бегать за кредитами и долговыми расписками… Настя это прекрасно понимала и не стала уговаривать Марка остаться у нее. Он, в конце концов, в отцы ей годился по возрасту, что она его будет жизни учить?.. У него своя голова на плечах. И между прочим, многие из пишущей братии называли его голову золотой. Они стали видеться реже, у каждого была масса своих дел, которая еще к тому же и росла с каждым днем. Перезванивались, поздравляли друг друга с днями рождения, с Новым годом… А потом Настя узнала через каких-то случайных общих знакомых, что Марк ушел из газеты со скандалом, что-то было связано со взятками… Она позвонила ему, предложила помощь, он отказался… Она знала, что он начал пить, опускаться, перестал зарабатывать деньги, кормился случайными публикациями и какими-то книжками, выходящими в маленьких издательствах. Книжки посвящены были в основном известным музыкантам, о которых он когда-то писал. В эти сборнички входили некоторые из его статей, и редакторы подкидывали ушедшему в тень журналисту кое-каких деньжат. На бедность… Сын его ушел жить к матери, с которой Куз давно был в разводе, он поменял свою неплохую квартирку на Петроградской на однокомнатную в полуразваливающемся доме на Декабристов, получил приличную, по его нынешним, конечно, масштабам, доплату и потихоньку пропивал ее в одиночестве. Если не считать, разумеется, бесчисленных тараканов на крохотной кухоньке, выходящей окном в унылый узкий двор-колодец. Даже телефона не было в его новом жилище… Олег поднимался по узкой, с щербатыми ступенями, темной лестнице вслед за Настей. Лампочки, которые должны были бы гореть здесь круглые сутки, отсутствовали – ЖЭК, видимо, без напоминаний жильцов не спешил входить в расходы, а жильцам было, кажется, вообще наплевать на внешний вид и внутреннее убранство этого дома. Окурки на заплеванном полу, странно липкие перила, раз коснувшись которых, Олег решил не повторять больше этой ошибки, мутные, треснувшие по углам стекла окон на площадках, сквозь которые с трудом различалась грязно-желтая стена дома, стоящего напротив… Куз открыл дверь сразу, не спросив, кто, да зачем. Бояться ему было нечего. Так он, во всяком случае, полагал. – Здрасьте, – сказал он, почесывая всклокоченную бороду. – Вы к кому? Потом, прищурив близорукие глаза, – очки он надевал только выходя на улицу или смотря телевизор, не привык еще к ним, – увидел за спиной Олега Настю, и губы его растянулись в добродушной, искренней улыбке. – А-а-а… Настя! Каким ветром в наши края? Ну заходите, заходите, рады гостям дорогим… – Олег, – представился Грабко, протягивая руку. – Господи, да мы же с вами знакомы. У Насти и виделись… Забыли меня, должно быть… Он говорил быстро, весело и нервно, как всякий добрый русский алкоголик, предвкушающий хорошую выпивку в хорошей компании. – Давайте, давайте, – приговаривал Куз, маша рукой в сторону единственной своей комнаты. Олег вошел в нее и не без удовольствия отметил, что комната еще не успела принять вид обычного «бомжатника», жилища опустившегося алкаша. Старинный большой письменный стол, на нем возвышалась пишущая машинка, горы бумаги, покрытой ровными строчками и девственно чистой, карандаши, ручки, пепельница, забитая окурками, – обычный литераторский беспорядок. В комнате стояли вполне приличный диван, два мягких кресла, торшер, буфет… В общем, если бы не толстый слой пыли, покрывавшей все это благолепие, и пара десятков пустых водочных бутылок под подоконником, то жилище некогда известного автора можно было бы назвать вполне приличным и пригодным для… Олег сам не мог сказать себе, для чего. Для того, чтобы здесь отсидеться? Наверное, так… Куз, прервав свое радостное бормотание, пристально посмотрел на Настю, которая молча подошла к дивану, села на него и закрыла глаза, откинувшись на спинку. – Я не знаю… – заговорил он другим тоном, повернувшись к Олегу. – Это, конечно, не мое дело… Но мне кажется, у вас какие-то проблемы. – Не то слово, – ответил Олег. – Позвони Егору, – неожиданно сказала Настя с дивана. – И оставьте меня в покое… – А никто и не… – начал было Олег, но, увидев, что Настя легла и отвернулась от него и от Куза лицом к спинке, сунув под голову обе руки, поманил пальцем хозяина и указал ему на кухню. Когда они вышли, Олег начал: – Понимаете, тут такое случилось… – Можешь не объяснять, Олег. Так, кажется, тебя зовут, да? Давай на «ты». Я всегда говорил, что этим кончится. Я ее предупреждал. Пасут вас бандюки, да? Наломали дров каких-нибудь? – Вроде того… – «Вроде того…» Что делать-то думаете? Может, в Штаты вам свалить? У Насти там концов полно… – Да мы только что из Штатов… – У-у-у… Лихо вас обложили… Ну вы даете. Так что думаете-то? У меня можете, конечно, пожить, мне не жалко, только всю жизнь ведь дома не просидишь… – Нет. Разберемся. Вот Настю, может быть, у тебя стоит оставить. Она что-то не в себе… – Да я заметил. Трудно не заметить. А сам-то как? – Я вроде ничего. Мне надо с людьми встретиться, хоть ситуацию прояснить… – Расскажи, может, и я на что сгожусь? – Да, понимаешь… – Олег даже сам не понимал, почему он испытывает к этому, сидящему напротив заросшему густыми рыжими волосами близорукому алкашу такое доверие, что готов был рассказать все подчистую. – Понимаешь… Настиного друга посадили. Непонятно за что. И тут еще… – Быкова, что ли? – А ты откуда знаешь? – напрягся Олег. – Ну, я ведь, батенька мой, все-таки журналист. А эта штука у настоящего журналюги в крови. Тебя могут отовсюду выпереть, можешь сидеть дома, все равно журналистом останешься по гроб жизни. Знаю, конечно. Газетки почитываем… Он махнул рукой на горы газет, валявшиеся на подоконнике кухни. – А что, в газетах уже об этом пишут? – Только начали. Но уже достаточно, чтобы искушенный человек кое-что понял. А я ведь Настю-то знаю – будь здоров как. С самых разных сторон. И Быкова этого видел. Они ведь жениться собирались даже, точно? – Да. Есть такое дело. – Ну вот, а ты говоришь – тайна… – Я не говорю… – Ну ладно, неважно. Короче, я, в общем, в курсе дела. – И что же? – Ну из собственного опыта я, сопоставив некоторые факты, делаю очень простой вывод. Он очень свеж и необычен… Кстати, выпить нет у вас ничего? – Выпить нет. Так что за вывод, короче можно? – Хм. Короче некуда. Вы, друзья мои, столкнулись с такой мощной структурой, которая все крушит на своем пути. Вся банда этого Быкова отдала Богу душу в течение суток. Вот, – он вытащил из пачки газету, – смотри – «Расстрел в спортзале». Во всех газетах. А я-то благодаря Насте знаю, что это за спортзал. И что это за люди, которые были убиты в течение тех же суток в разных местах города… – Много ты знаешь, – буркнул Олег. – С такими знаниями жить опасно… – А я готов. Я уже смирился. Собственно, я вам дверь-то открыл как быстро – не обратили внимания? Ждал. Правда, не вас. Но эти скоро нагрянут. Они, судя по всему, «хвосты» обрубают. Разошлись не на шутку. Всех метут, кто как-то связан либо с Настей, либо с Быковым. И Быков этот, я тебя уверяю, из тюряги не выйдет… – Ну это мы еще посмотрим. Я вот сейчас поеду к одному человечку, у меня ведь в «Крестах» тоже связи есть. – Связей здесь мало. – И деньги есть. – Ну, дай Бог, дай Бог… Только не верю я. Не по нашим силам дело. – Нашим? – Нашим, нашим. Придут за вами – меня не спросят, при делах я или так… Все одно. – Он прищурил и без того превратившиеся в щелочки глаза, посмотрел хитро на Олега: – Слышь, ты сейчас уйдешь, так, может, денег мне дашь? У меня, бляха-муха, аванс кончился вчера. Неделю назад получил за книжку, то-се, знаешь, долги раздал, выпил-закусил, и хана. Теперь жди месяц, когда остальное выплатят. А может, и не понадобится уже… – Ладно каркать… Слушай, я пошел, ты за Настей тут… – Да послежу, послежу, не боись. Денег-то дашь? – Ты что, в магазин собрался? – Знаешь, Олег, у тебя здравый смысл-то остался? Если они сейчас, следом за вами не пришли, значит, еще вас не отследили. А если они придут, когда тебя нет, что ты думаешь, я тут Куликовскую битву устрою? Они меня загасят, как и не было. Так что есть я, нету меня – без разницы. Схожу, пожрать заодно куплю. Вы-то тоже, поди, не святым духом питаться будете? Главное, чтобы информация не просочилась, а в магазин-то, извини, ходить все равно придется. И лучше это делать мне. А тебе не светиться в общественных местах. – Да уж знаю… Не учи ученого. – Что там Настя говорила – Егору позвонить? Это телохранитель ее, помню такого… Что его, не замочили еще? – Вот и проверим, – сказал Олег и пошел в комнату. – Настя! Девушка лежала на диване без движения и никак не отреагировала на его голос. – Настя, телефон Егора дай… Она, не поворачиваясь, продиктовала номер слабым, еле слышным голосом. – Ты как вообще-то? Как чувствуешь себя? – Все нормально, – так же вяло ответила Настя. – Ладно… Я скоро приду. Отдыхай… – Подожди, – сказала Настя. – Подойди сюда. Наклонись. Олег послушно подошел и, согнувшись, стал ждать, что же скажет ему Настя. Она начала говорить, так и не повернувшись к нему лицом. Говорила она минут пять, но то, что узнал Олег за эти пять минут, в корне изменило его планы. Точнее, оформило их, поскольку до этой минуты определенных планов у него и вовсе не было. – Ну ты даешь, – тихо сказал он. – Ты даешь… Как это тебе удалось? Настя молчала. Не дождавшись ответа, Грабко кивнул появившемуся в прихожей Кузу, выдал ему все оставшиеся у него русские деньги и прибавил пятьдесят долларов. – Хватит? – За глаза, – серьезно ответил Куз. – У тебя-то осталось? – Осталось… На улице Олег поймал такси и поехал к Боковой. Он решил звонить от нее. Вряд ли эти мафиози сунутся на квартиру старшего следователя, который вообще был не при делах во всей этой истории. |
||
|