"Мщение или любовь?" - читать интересную книгу автора (Лукас Дженни)

Глава восьмая

Никос превратился в статую.

– Я люблю тебя, – повторила она с жалкой улыбкой.

Никос смотрел на нее и молчал.

Анна его любит. То, к чему он стремился, произошло. Он тоже жаждал произнести эти три слова, но они застряли у него в горле.

Он не посмеет ей солгать.

Анна этого не заслуживает. Он не может ответить взаимностью на ее чувство, зато может быть честным. И он не хочет причинить ей боли…

Анна все прочитала по его лицу.

– Я знаю, что ты меня не любишь, – тихо пробормотала она.

– Люблю. Я люблю тебя, – услышал Никос свой голос и не узнал его.

Однако глаза Анны вспыхнули и засияли.

– Ты меня любишь? – словно не веря, повторила она. – Это правда, Никос?

– Я люблю тебя, – произнес Никос со странным выражением лица, но Анна этого не заметила.

В ее глазах светилось такое счастье, что у Никоса не хватило духу сказать ей, что признание это вырвалось у него помимо воли. Что он всего лишь хотел, чтобы она…

– Я никогда не думала, что ты когда-нибудь произнесешь эти слова, – честно сказала она и улыбнулась.

Ее улыбка осветила все вокруг ярче солнечного света. Если бы Никос и вправду любил ее, этот свет мог бы разогнать тьму и холод самых длинных и одиноких ночей. Никос почувствовал себя так, словно получил удар под дых.

Анна поцеловала его с такой неприкрытой и искренней страстью, что Никос задохнулся. Он вернул ей поцелуй, как оправдание лжи, которую она приняла за чистую монету. Анна нужна ему как воздух. Ее красота, ее нежность, ее любовь…

Никос гладил Анну, не в силах оторваться от гладкой кожи, осыпая поцелуями грудь и перецеловав каждый изящный пальчик. Чувствуя под собой гибкое упругое тело, он сдерживался из последних сил, чтобы не взорваться в любую секунду.

Анна вся горела. Каждое его прикосновение, каждая ласка отзывались в ней новой вспышкой страсти, огня, любви. В умелых руках Никоса она была послушна ему, как хорошо настроенный инструмент. Музыке тела вторила песня души, которая звучала громче и громче, наполняя волшебными звуками все вокруг.

Он любит меня. Любит, любит, любит!

Почувствовав его внутри себя, она сладко застонала. Помня о ее недавней просьбе, он старался быть нежным. Пот выступил на лбу, спина напряглась, но, когда она сильнее задвигала бедрами, прося, нет, требуя, чтобы он не останавливался, последние капли контроля покинули его.

С гортанным криком Никос погрузился в нее весь. Услышав ответный стон Анны, он благодарно улыбнулся и прошептал ее имя.

Когда Никос пошевелился, ее пронзила боль. Слезы подступили к глазам, и Анна закусила губу.

Затем она почувствовала его губы на своих губах – словно Никос своим поцелуем просил прощения за невольно причиненную ей боль. Она открыла глаза и встретила устремленный прямо на нее взгляд его синих глаз, в которых светилось обожание.

Всего лишь три слова, но Анна чувствовала себя как на небе. Три слова, которые изменили ее жизнь. Страх, непонимание, обида, боль – все забылось, стоило ему сказать о своей любви. Сейчас она даже подивилась, что раньше боялась об этом просто мечтать.

Никос провел ладонью между холмиками грудей. Тело Анны мгновенно отозвалось на эту ласку. Желание вспыхнуло с новой силой. Она приподнялась на локтях, бросая на него томные взгляды из-под полуопущенных ресниц, но утонула в мягкой постели.

С отрывистым восклицанием Никос вскочил с кровати, взял Анну на руки и в несколько шагов преодолел комнату. Ближайшей стеной оказалось окно из непробиваемого стекла, которое она сама лично выбирала после обсуждений с архитекторами, не догадываясь, для каких целей оно послужит в будущем. Двадцатью этажами ниже кипела жизнь Лас-Вегаса.

Прижатая спиной к окну, Анна вцепилась в плечи Никоса, чувствуя стальные канаты мышц под своими пальцами. В мерцающем позади него пламени камина его смуглое лицо дышало силой и страстью. Уткнувшись ей в шею, он что-то хрипло произнес, но Анна не слышала.

Он снова был в ней, с каждый толчком погружаясь все глубже, наполняя ее своей мощью. На нее волнами накатывало наслаждение, и Анна растворялась в нем, не чувствуя, как стекло за спиной мелко вибрирует.

Ее голова безвольно повисла. Легким, как дуновение ветра, поцелуем Никос коснулся ее волос и осторожно положил Анну на шкуру белого медведя перед камином.

Прошло еще несколько минут, прежде чем угасла последняя дрожь, сотрясавшая ее тело, и Анна пришла в себя настолько, чтобы вспомнить, где она.

Она открыла глаза. Никос смотрел на нее сверху вниз, и лицо его было замкнуто. Анна вздрогнула: словно холод, от которого кровь заледенела в жилах, ворвался вдруг в его спальню.

Ее глаза бегали по его лицу, надеясь отыскать в нем хотя бы малейший намек на то, что все произошедшее между ними не сон и не ее фантазия.

Никос продолжал смотреть на нее тем же пугающе непроницаемым взглядом. Ей вдруг захотелось убежать от него, свернуться клубочком и горько и безнадежно плакать.

Какая же она дурочка…

Анна закрыла глаза и напряглась, чтобы унять дрожь. Ладонь Никоса мягко коснулась ее щеки, и она услышала дрожащий голос Никоса:

– Я не хочу быть похожим на Виктора. Ответь мне на один допрос, и клянусь, что я больше никогда тебя об этом не спрошу. – Он сделал глубокий вдох. – Ты выйдешь за меня?

Холод, сковавший ее сердце, внезапно исчез. Анне вдруг захотелось засмеяться над своим глупым страхом. Она открыла глаза и улыбнулась, глотая слезы.

– Да.

Никос заметно расслабился, но его глаза по-прежнему смотрели на нее внимательно и цепко.

– Сегодня вечером?

Анна приподнялась и взяла его руку. Никос опустился рядом с ней.

– Нам нужно разрешение, разве нет? К тому же все церкви уже закрыты.

– Я свяжусь с папой римским…

Ладонь Анны мягко накрыла его рот.

– Не нужно. Я хочу, чтобы все было как у всех. Пожалуйста.

– Завтра? – словно не слыша ее, спросил Никос. – Прямо с утра? – Он удержал ее руку и поцеловал в ладонь.

– Хорошо, – сдалась Анна.

– Ты не передумаешь?

– Нет.

– Скажи это еще раз, – потребовал он, рывком поднимая их обоих с пола.

Глядя в его глаза, она прошептала:

– Я люблю тебя, Никос, и выйду за тебя замуж.

Никос смотрел в потолок, освещенный тонкой полоской лунного света. Грудь Анны равномерно вздымалась. Она крепко спала, уткнувшись лицом в его плечо.

Такая желанная, такая доверчивая…

Он обманул ее. Нет, сделал то, что должен был сделать, сурово поправил себя Никос. Анна принадлежит ему. У его сына будут настоящие родители.

Он заставил Анну полюбить его, но не чувствовал удовлетворения. Внутренний голос нашептывал ему, что ложь, которая слетела с его губ, вовсе не была ложью во спасение. Когда его обман откроется – а с любым обманом такое рано или поздно и происходит, – она может возненавидеть его. Как говорят? От любви до ненависти один шаг?

Никос стиснул зубы. Но ее ненависть даже предпочтительнее. Он вспомнил, как засияло лицо Анны, когда он произнес те три слова, которые, несомненно, так много значат для нее, и его словно снова обдало теплом ее глаз.

Незадолго до рассвета Никос услышал хныканье в комнате по соседству, где миссис Бербридж накануне уложила спать Майкла. Анна беспокойно зашевелилась и мгновенно проснулась. Прислушавшись, она выскользнула из его объятий и поспешила к сыну.

Через несколько минут хныканье прекратилось. Никос закрыл глаза, притворяясь спящим.

– Никос? – прошептала Анна, ложась рядом и доверчиво прижимаясь к нему. – Спасибо. У меня есть семья, о которой я даже не смела мечтать. Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такое счастье, но благодаря тебе у меня теперь есть все. Спасибо тебе за твою любовь.

Это было невыносимо. Никос повернулся к ней спиной и сжал губы, чтобы не выругаться. Дождавшись, когда ее тело расслабилось, он сел на кровати, нервно взъерошил волосы и быстро вскочил.

Стоя рядом с кроватью и глядя на спящее и такое милое личико, он принял решение. Часы показывали почти шесть. Как только Анна проснется, они подпишут брачный контракт, затем он оформит и получит свидетельство о браке. Еще до завтрака они обвенчаются в церкви.

На него вдруг накатила нечеловеческая усталость, когда он осознал, что счастье Анны в его руках. Только что принятое решение вдруг показалось ему самым трудным, какое он когда-либо принимал в своей жизни. Анна заслуживала большего. Она заслуживала любви. Которой он не может ей дать.

Он должен уйти, внезапно понял Никос и усмехнулся. Он редко менял уже принятое решение, а сейчас за каких-то несколько секунд сделал это дважды.

Его взгляд задержался на Анне. Темные волосы разметались по подушке. Матовая кожа светится на фоне белоснежных простыней. Длинные ресницы отбрасывают тени на щеки, с которых еще не сошел румянец – напоминание об их ночи любви. Легкая улыбка на ее губах. Улыбка женщины, которая любит и знает, что любима…

Никос резко развернулся и вышел из спальни.

Рассеянные лучи утреннего солнца щекотали лицо. Анна проснулась с одной мыслью: сегодня ее свадьба!

Раскинувшись на широкой постели, она сладко потянулась и тихонько засмеялась от переполнявших ее чувств. Тело запротестовало против этого движения, отозвавшись вспышкой боли-напоминания. Анна покраснела. Картины прошлой ночи ярко вспыхнули в ее мозгу. Сейчас было трудно поверить, что она была так смела, откровенна и рискованна. И так же как Никос, ненасытна.

Анна прислушалась к себе и не узнавала в этой женщине себя. Так могла чувствовать себя только оберегаемая, лелеемая, любимая женщина. Последнее было особенно восхитительно. Она никогда не думала, что от счастья может кружиться голова, но именно это с ней сейчас и происходило. И Анна ни капельки не была против. Ей захотелось поделиться, с Никосом своим счастьем, но его не было рядом.

Где же он? Готовит ей завтрак?

Напевая себе под нос, она встала, надела атласный халат и вышла проведать Мишу. Он еще спал, тихонько посапывая во сне.

Пройдя дальше по коридору, Анна дошла до кухни. Там никого не было. Возможно, Никос решил поработать. Что, если она приготовит ему завтрак? Скажем, кофе, яйца и тосты?

К ее удивлению, кроме оливок и льда, в холодильнике ничего не оказалось. Анна вышла в холл и услышала мужские голоса. Один из них принадлежал Никосу.

Забыв о завтраке, она почти полетела на звук любимого голоса. Дверь была неплотно прикрыта.

Анна остановилась, словно налетела на стену.

– Сэр, я считаю, вы совершаете непоправимую ошибку. Как ваш юрист я обязан…

– Благодарю, – оборвал собеседника Никос. – Я плачу вам пятьсот долларов в час. По-моему, это более чем достаточно, чтобы не подвергать мои решения обсуждению. Вы свою работу сделали, а теперь прошу меня извинить. Где выход, вы знаете.

Анна едва успела отпрыгнуть в сторону, когда дверь распахнулась. Увидев Анну, пожилой мужчина в темно-сером костюме нахмурился и сказал:

– Мои поздравления, мисс.

Надев шляпу, он прошел мимо нее, ничем больше не выразив своего раздражения.

– Анна? – Никос показался на пороге. – Ты уже проснулась? Входи.

Немного сбитая с толку, Анна вошла. Никос сел за стол: Половина его лица оставалась в тени, и она не могла видеть выражения его глаз. Ее внезапно охватила робость.

– Я думала, что ты меня разбудишь. Это был твой адвокат? Он принес брачный контракт?

– Откуда ты знаешь? – чуть резковато спросил Никос.

Она пожала плечами.

– По-моему, это очевидно.

– Я хотел, чтобы ты подписала его, – согласился Никос.

По лицу Анны пробежала легкая тень, но потом до нее дошел смысл его слов.

– Хотел? Это значит, что сейчас…

– Не хочу, – закончил он.

Если до этого у нее и оставались крохотные капельки сомнения, то теперь не осталось и их. Никос не только любит, но и верит ей!

– Никос, спасибо, – не найдя других слов, сказала Анна.

И, сев к нему на колени, поцеловала его.

– Анна, перестань. – Он легонько столкнул ее с колен и встал.

В его позе была какая-то напряженность, бессильная ярость.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она.

С приглушенным восклицанием Никос схватил документ со стола, разорвал его и бросил в огонь, но Анна успела прочитать несколько строчек. Колени ее подогнулись.

– Никос, в чем дело? – беспомощно выдохнула она. – Я не понимаю.

– Нечего понимать, – едва сдерживаясь, ответил Никос. – Ты получишь опекунство над сыном. Ты сможешь жить, где захочешь. Я обеспечу тебя материально, чтобы ни ты, ни твоя семья, ни в чем не нуждались. Я дам тебе денег на погашение долга Виктору. Мой особняк в Нью-Йорке на Верхней Ист-Сайд будет оформлен на твое имя. И конечно, все, что будет нужно сыну – лучшее образование, каникулы за границей, – все, что он захочет. Единственное, о чем я прошу, – чтобы ты позволила мне навещать его.

У Анны все поплыло перед глазами.

– Мне ничего не нужно. После того, как мы поженимся…

– Мы не поженимся, – прервал ее Никос. – Я настаивал на свадьбе, чтобы заполучить тебя в свою постель.

– Врешь. – Анна побледнела. – Ты мог заполучить меня к себе в постель в любое время. Это я отказывалась выйти за тебя!

Губы Никоса скривились в неприятной усмешке.

– Что ж, я только что поменял свое решение. Я не хочу жениться.

Глаза Анны стали огромными.

– Это неправда, – дрожащим голосом сказала она, неосознанно закрывая лицо руками.

– Какая же ты наивная, – глядя на нее сверху вниз, безжалостно продолжил Никос. – Ты отказала мне, тем самым, задев мою мужскую гордость, Анна. Я был обязан сломить твою волю – так или иначе. Ты думаешь, богатый холостяк добровольно обменяет свою свободу на жену и ребенка в придачу?

– Но ты приехал за Мишей через полмира! – в отчаянии выкрикнула Анна, почти слыша, как рушатся ее надежды на счастье.

Никос небрежно пожал плечами.

– Я приехал за тобой. Мой ребенок был всего лишь предлогом. Все то же самое, Анна: мужская гордость. Ну и к тому же ты возбудила мое любопытство. Интересно, думал я, что еще я не разглядел в тебе, когда ты осмелилась бросить мне вызов и гордо отказалась от моей щедрости, предпочитая прозябать в нищете, тогда как я обращался с тобой как с леди. Ну, или с наложницей, – усмехнулся Никос, не дав ей и слова вставить. – Должен признать, – откровенно сказал он, – из тебя получилась восхитительная наложница. Но, увы, я люблю разнообразие. В мире слишком много красивых женщин, чтобы ограничивать себя одной, даже такой прекрасной, как ты.

– Но ты сказал, что любишь меня! – исступленно закричала Анна.

По его лицу скользнуло что-то похожее на раскаяние, но в следующую секунду оно снова стало жестким.

– Ох уж эта женская сентиментальность, – вздохнул Никос. – Женщины придают огромное значение словам, и мужчины этим пользуются, думая: «Почему бы не сказать два-три слова, сэкономить время на ухаживании и получить то, что мне нужно на самом деле?»

Анна зажмурилась. Внутри у нее все разрывалось от боли и унижения. Нет, какая же она все-таки дура!

– Хорошо. – Анна открыла глаза, удивляясь тому, что ее голос звучит ровно. – Мы с сыном уезжаем в Нью-Йорк. И вот что. – Она придвинулась ближе и, стиснув зубы, прошипела: – Можешь подавиться своими деньгами! Я найду работу, чтобы не зависеть от такого подонка! С этой секунды ты для меня не существуешь!

В глазах Никоса появилось странное выражение. Голос его звучал глухо, когда он сказал:

– Я не могу запретить тебе работать. Единственное, о чем я прошу: если ты встретишь мужчину и захочешь выйти замуж, сделай правильный выбор. Я не хочу, – он, казалось, с трудом подбирал слова, – чтобы у моего сына был плохой отец.

– Лицемер! – На мгновение Анна забыла о боли. – Плохой отец? Кто же ты тогда после этого? – презрительно бросила она и порадовалась, как при этих словах исказилось его лицо. – Вот, – на стол полетели два листа бумаги, – эти две кандидатки могут тебе подойти. – Снова вернулась боль.

Ей захотелось, чтобы Никос обнял ее, прижал к своей груди и сказал, что все, что он сейчас наговорил, неправда. Она не сдержалась:

– Я не сообщила тебе о них, поскольку надеялась, что ты передумаешь и снова предложишь мне стать твоим секретарем. Мне нравилось работать у тебя. С тобой. Я люблю тебя, – сказала она с достоинством.

Что-то дрогнуло в его лице.

– Анна…

– Удачи, Никос.

Анна схватила со стола свидетельство об опеке, резко повернулась и пошла к двери, сдерживая слезы и втайне надеясь, что он остановит ее. Но Никос остался стоять на месте.

Сердце ее остановилось.

Все было кончено. Теперь навсегда.

Ну вот, он сделал то, что должен был сделать давно. Тогда почему он чувствует себя так, будто только что совершил самую большую ошибку в своей жизни?

Никос метался по своему кабинету, как зверь в клетке. Тишина давила на уши. Не было слышно ни детского лепета, ни нежного голоса Анны. За окнами раскинулся Лас-Вегас. Несмотря на раннее утро, жизнь бурлила в городе, не затрагивая роскошных апартаментов Никоса. В них было пусто и холодно, как в склепе. И одиноко.

В одну минуту он может все изменить, и дом наполнится голосами и смехом. Он может пригласить любую женщину, и она примчится сюда по первому его зову. Черт, он может устроить здесь цирк, но это ничего не изменит.

Ему никто не нужен, кроме одной женщины, которую он только что унизил и заставил уйти.

Ему нужна Анна. Его секретарь. Его любовница. Его друг. Но почему? Он ведь не любит ее…

– Вы так в этом уверены, сэр? – раздался голос с шотландским акцентом.

Никос резко повернулся, поняв, что произнес последние слова вслух.

Склонив голову набок, на пороге его кабинета стояла миссис Бербридж. На ее круглом лице были написаны доброта и понимание. Никос хотел выругаться, но все-таки сдержался и тихо пробормотал:

– Конечно, уверен.

– Вы позвонили сегодня рано утром и попросили меня приехать, чтобы присмотреть за ребенком, пока вы не поженитесь, – мягко говорила миссис Бербридж. – Я приехала, и что я вижу? Вы в ярости и отчаянии, ребенка нет, невесты тоже.

– Свадьба отменяется. – Гримаса боли исказила лицо Никоса.

Он подошел к столу, выписал чек и протянул его женщине.

– Прошу прощения, миссис Бербридж, но ваша помощь больше не понадобится.

Не обращая внимания на чек, миссис Бербридж подошла к нему и ласково спросила:

– Где Анна и ваш сын?

– Они уехали, – устало произнес Никос. – Мать нужна ребенку больше, чем отец. С Анной он будет счастлив.

– Странно, – задумчиво сказала миссис Бербридж. – В последний раз, когда я ее видела, Анна показалась мне такой счастливой, что я порадовалась за вас обоих. Кстати, мистер Ставракис, мне почему-то не кажется, что, сейчас, вы выглядите очень уж счастливым человеком.

– Анна заслуживает большего, чем я могу дать ей. – Никос сглотнул комок в горле. – Она мать моего ребенка. Самый лучший секретарь, который у меня был и вряд ли будет. Мой друг. Моя… женщина. Я не хочу сломать ей жизнь. Анне нужен мужчина, который полюбит ее всем сердцем. Она должна быть счастлива.

Миссис Бербридж с ласковой насмешливостью взглянула на него.

– Извините меня, сэр, но что, по-вашему, есть любовь?

Несколько секунд Никос просто смотрел на нее.

– О боже, – тихо сорвалось с его губ.

Он любит Анну. Вот почему пусто не только в его доме, но и в сердце. Вот почему, когда она рядом с ним, он чувствует себя живым, а когда ее нет, он словно заболевает.

Никос не заметил, что миссис Бербридж, улыбнувшись и покачав головой, ушла, оставив его одного. Вскочив с кресла, он выбежал в холл и почти столкнулся с Купером. Смуглое лицо начальника его службы безопасности было бледно.

Сердце Никоса ухнуло куда-то вниз.

– В чем дело, Купер?

В эту секунду он увидел на руках Купера своего крохотного сына, завернутого в одеяльце. Никоса объял ужас, но он заставил себя успокоиться и взял ребенка на руки. Майкл спал.

– Что случилось, Купер? – чужим голосом спросил Никос.

– Мы нашли вашего сына на тротуаре. Одного.

Глаза Никоса расширились. Слова застряли в горле.

– Швейцар при входе сказал, что видел, как у тротуара остановилась машина в тот момент, когда из отеля вышла молодая женщина с ребенком на руках. Женщина отошла на несколько метров, и тут из машины выскочили двое мужчин. Один из них вырвал у нее ребенка и оставил его на тротуаре. Женщина отчаянно сопротивлялась, но им удалось запихнуть ее в машину. – Купер кашлянул. – Камера зафиксировала этот момент. Мистер Ставракис, они похитили мисс Ростову.