"Доверяя только сердцу" - читать интересную книгу автора (Торнтон Элис)

Глава третья

– Ну что же, миледи, – сказал Бенуа, когда посыльный с двумя письмами для эрла отправился в путь, – как бы вам хотелось провести день отдыха, который вы отвоевали в честном бою? Вот удобное кресло у камина – или, может, вы предпочтете прилечь на несколько часов?

– Благодарю вас, сэр, вы очень заботливы, однако мне кажется, что я могла бы заняться чем-нибудь повеселее. Может быть, вы позволите мне просмотреть некоторые книги из вашей превосходной библиотеки?

Бенуа вежливо наклонил голову, и на его лице появилось ироническое выражение.

– Прошу вас, будьте моей гостьей, – любезно предложил он. – Так вы любите читать, миледи? Если вам угодно будет сказать мне, какие книги вам по вкусу, я, вероятно, смогу подобрать для вас что-нибудь.

– Я много читала папе, – ответила Анжелика. Она подошла к ближайшему ряду полок, провела пальцами по кожаным корешкам томов и окинула взглядом бесконечное количество старых и новых книг. – Не может быть, чтобы вы все это прочитали! – с недоверием проговорила она.

– Ни в коем случае, миледи, – вежливо ответил Бенуа. – Большая часть этих книг принадлежала мистеру Фэншоу, бывшему владельцу библиотеки. У него были довольно эксцентрические наклонности, которые, как я должен признаться вам, я не вполне разделяю. Однако вот здесь стоят медицинские справочники моего отца, к ним я добавил те книги, что приобрел сам в соответствии с собственным вкусом.

– «Великие открытия» – это о Новом Свете? – спросила Анжелика, взглянув на Бенуа и ожидая от него подтверждения своей догадки.

– В том числе и о Новом Свете. – Бенуа следил за ней с легкой улыбкой.

Анжелика снова повернулась к полкам. Ее темно-розовое платье было более приглушенного оттенка, чем голубое, в котором она была накануне вечером, однако ничто не могло затмить роскошное великолепие ее локонов. Стройная, с высокой грудью фигура девушки, казалось, излучала энергию и едва сдерживаемую жажду наслаждения жизнью. Чувствовалось, что ее место – где угодно, только не здесь, среди пыльных книг. Анжелика тихонько вздохнула.

Спустя какое-то время она поняла, что ей до смерти надоели книги и все, что в ее жизни было связано с ними. Слишком много бесконечно долгих, изнурительных дней и ночей провела она за чтением книг отцу, подчас совсем их не понимая. Лорду же Эллевуду, наоборот, больше нравилось слушать рассуждения древних философов, нежели голоса старых, когда-то дорогих ему друзей.

Книги заменили ему реальную жизнь. Анжелика резко отвернулась от полок с книгами.

– С другой стороны, готов предложить вам небольшую прогулку по окрестностям, – произнес Бенуа, – если, конечно, вчерашнее путешествие не слишком сильно измучило вас. – (Анжелика испуганно посмотрела на него.) – Как я понимаю, вы сумеете удержаться в седле? – Он вопросительно поднял бровь.

– Да, конечно, но…

– В таком случае, поскольку вы первый раз в наших краях, я сочту за честь показать вам окрестности, – вежливо предложил Бенуа.

Он говорил тоном, каким и следует говорить радушному хозяину, искренне стремящемуся развлечь капризную гостью, и в глазах его по-прежнему поблескивали веселые огоньки: казалось, он прочитал мысли Анжелики и отлично понимал, каким скучным показался бы ей день, проведенный в библиотеке.

– Местность здесь не очень красивая, однако море совсем рядом, – с воодушевлением добавил Бенуа.

– Я знаю, – сухо ответила Анжелика, удивляясь, как это ему постоянно удается заставить ее почувствовать себя неловко.

– Ну так как, миледи? – спросил он, и во взгляде его сверкнул такой вызов, что Анжелике немедленно захотелось отклонить предложение.

Но ведь будет настоящей трусостью не принять столь откровенный вызов! Кроме того, невозможно устоять перед соблазном прокатиться верхом, ощутить, как прохладный ветерок ласкает щеки… Внезапно Анжелику охватила радость – она улыбнулась, лицо ее озарилось азартом, а голубые глаза засияли сапфировым блеском. Весело взглянув на Бенуа, она быстро произнесла:

– Благодарю вас, сэр, я буду счастлива – но вот только… – она смущенно потупилась. – К сожалению, я не взяла с собой костюм для верховой езды, а потому боюсь…

Бенуа с улыбкой следил за происходившей в душе девушки борьбой и во избежание разочарования пришел ей на помощь:

– Я уверен, матушка будет рада помочь вам. – Он дернул за сонетку. – Сейчас прикажу оседлать лошадей, и мы выедем, как только вы будете готовы, миледи.

У Анжелики не было времени задуматься о безрассудстве своих поступков. Кроме того, она была слишком возбуждена мыслью о предстоящей прогулке, чтобы всерьез беспокоиться о приличиях. Сгорая от нетерпения поскорее оказаться на улице и волнуясь, что Бенуа придется долго ее ждать, девушка быстро надела старомодную амазонку, которую предложила ей миссис Фолкнер.

– Ну, миледи, я бы не сказала, что мне очень приятно лицезреть вас в таком наряде, и слава Богу, что никто из знакомых вас не увидит, но все-таки это лучше, чем ничего, – ворчливо заключила Марта, хотя в глубине души она была очень рада тому, что глаза Анжелики вновь ожили и заблестели от предвкушения счастья.

В последнее время девушка была слишком поглощена заботами об отце и тревогой за его состояние, и это не могло не беспокоить верную Марту. Однако в голову ей не приходил ни один полезный совет, который мог бы хоть как-то помочь ее хозяйке.

– Ах, Марта, да все просто замечательно! – восторженно воскликнула Анжелика, торопливо рассматривая свое отражение в зеркале.

Амазонка оказалась черного цвета с сероватым отливом, строгого и очень простого покроя. В талии она была Анжелике немного широковата, но сшита превосходно. У жены деревенского доктора был отличный вкус – она и сейчас одевается прекрасно, размышляла Анжелика. В одежде, манере держаться и поведении миссис Фолкнер не было ничего от вульгарной провинциалки, которая прожила всю свою жизнь вдали от столицы.

Анжелика бросила еще один взгляд в зеркало и поспешила выйти из комнаты, однако в последнюю минуту задержалась. Взяв сумочку, она достала оттуда письмо Джеймса Корбетта и надежно спрятала его в глубоком потайном кармане амазонки. Из всех вещей, которые Анжелика взяла с собою в это неожиданное путешествие, письмо представляло для нее наибольшую ценность, и, держа его в руках, девушка чувствовала уверенность в том, что Гарри скоро окажется на свободе. Кроме того, если они с Бенуа начнут спорить, как лучше всего освободить Гарри, ей хотелось бы подтвердить свои соображения неоспоримыми фактами.

До чего же замечательно было выйти на свежий воздух! Мартовское солнышко пока пригревало слабо, однако небо было уже по-весеннему ясным. Влажные от ночного дождя булыжники возле конюшни переливались на солнце, а шерсть лошадей лоснилась и блестела. Анжелика уже давненько не ездила верхом и с трудом могла сдержать нетерпение.

– Какой чудесный день! – воскликнула она, чуть не пританцовывая от неожиданно нахлынувшего на нее веселья.

– Да, пожалуй. Не согласиться с этим трудно, – спокойно отозвался Бенуа, с улыбкой глядя на Анжелику. – Вот это – Билли, – представил он, потирая шелковистый нос гнедого красавца коня. – Так его окрестила мама. По ее мнению, его нрав имеет несомненное сходство с характером сэра Уильяма.

– Нет, не может быть! – инстинктивно запротестовала Анжелика. – То есть я хочу сказать…

При звуке ее голоса гнедой повернул голову, неодобрительно прядая ушами. Затем он пару раз нетерпеливо ударил передним копытом по булыжнику и резко дернул поводья из рук конюха.

Анжелика расхохоталась.

– Кажется, я поняла, что имела в виду ваша матушка.

Конюх ухмыльнулся и пожурил лошадь за непослушание.

– А вот это – Доркас, – сказал Бенуа, похлопывая по холке спокойно стоявшую кобылу. – Это лошадь моей матушки. Позвольте мне подсадить вас, миледи.

Он стоял совсем рядом с ней, и Анжелику охватило волнение от его близости. Сердце ее заколотилось как сумасшедшее, и девушка поняла, что краснеет.

– Благодарю вас, – ответила она приглушенным голосом.

Бенуа легко и без усилий поднял ее, и Анжелика уселась в седло. Он отступил на шаг – посмотреть, как она разбирает поводья. Девушка прекрасно сознавала, что Бенуа смотрит на нее, и старалась выглядеть спокойной. Нет, она не должна допустить, чтобы радостное возбуждение от обретенной на миг свободы ослепило ее настолько, чтобы она забыла о куда более важных вопросах, ради которых приехала сюда! Она не позволит Бенуа Фолкнеру прибегнуть к своему неотразимому очарованию и воспользоваться блестящим остроумием, чтобы вскружить ей голову!

Однако, несмотря на все эти здравые мысли, его взгляд смущал ее, и Анжелика поняла, что краснеет еще сильнее. Когда наконец он кивнул, словно соглашаясь с чем-то, и легким прыжком оказался в седле, девушка испытала настоящее облегчение.

– Спасибо, Томас, – поблагодарил Бенуа конюха.

Тот отступил к двери конюшни, наблюдая, как всадники выезжают со двора. Обычно Анжелика каталась верхом в сопровождении грума, а сегодня она едет с Бенуа, и больше никого не будет. На мгновение девушку охватила паника, и она подумала, не настоять ли ей на том, чтобы их сопровождал ее кучер? В подобных обстоятельствах такая просьба была бы вполне уместной, однако Анжелика решила не делать этого: опасаться насилия со стороны Бенуа вряд ли следует… Кроме того, будет гораздо проще обговорить все интересующие ее вопросы без посторонних.

Анжелика украдкой посмотрела на Фолкнера. Он держался в седле очень прямо, без напряжения. Его иссиня-черные волосы блестели под лучами мартовского солнца. Шляпы на нем не было, и взгляд его глубоко посаженных глаз был устремлен на заливные луга и дальше, на линию горизонта. Казалось, он совсем забыл об Анжелике.

Сейчас ей было нетрудно представить Бенуа Фолкнера на палубе корабля – вот он стоит, глядя на необъятный простор беспрерывно перекатывающихся волн. Сердце девушки сжалось, ей стало невыразимо грустно оттого, что самой ей никогда не доведется увидеть что-либо подобное.

– Расскажите мне, пожалуйста, о себе и своих делах, – попросила Анжелика.

Бенуа, услышав ее голос, быстро повернулся и посмотрел на нее. В карих глазах вспыхнул и пропал веселый огонек, а на губах заиграла лукавая улыбка.

– К вашим услугам, миледи. Расскажу все, что вы пожелаете узнать, однако вы не боитесь, что, как только я кончу, нам будет больше не о чем беседовать?

– Не говорите ерунды! И не насмехайтесь надо мной! Просто вы должны знать, что мне очень дорога жизнь брата и я не собираюсь доверить ее человеку, о котором мне почти ничего не известно!

Бенуа недоуменно поднял черную бровь.

– Миледи, не хотите ли вы сказать, что вам уже не нужно, чтобы я помог вам спасти Гарри? – За любезным тоном слышалось рычание грозного зверя, готового ринуться в атаку.

Мысли Анжелики смешались – она не ждала столь резкого ответа на свое поспешное высказывание. Девушка подняла глаза на Бенуа и сказала ровным голосом:

– Мне вовсе не хочется обижать вас, мистер Фолкнер, однако до сих пор вы не дали мне никаких оснований, чтобы я могла доверять вам. Вы правы, я действительно подслушала обрывки вашего разговора с сэром Уильямом – это вышло совершенно случайно. Должно быть, он знаком с вами уже много лет, и, если у него появились сомнения… – тут ее голос слегка задрожал, – сомнения относительно…

– Ну, разумеется, если сэра Уильяма одолевают сомнения относительно моей благонадежности, – тогда я – изменник, негодяй, двуличный преступник, не так ли? – прервал ее Бенуа. – А чего именно боитесь вы, миледи? Что трудная задача по спасению Гарри из плена окажется мне не по плечу? Или что я поспешу выдать его французам – причем не без корысти для себя? Судя по тому, что пишет этот Корбетт в своем письме к вам, французам до сих пор неизвестно, что Гарри – сын эрла. Возможно, мне удастся получить за его выдачу неплохое вознаграждение – хотя, пожалуй, от вашего отца я мог бы добиться еще большей награды…

Анжелика поняла, что своими словами задела Фолкнера намного больнее, чем сумел это сделать сэр Уильям, бросивший ему в лицо обвинения в государственной измене. Анжелика подняла голову. Красные пятна выступили на ее щеках, а в широко открытых голубых глазах читалось смятение.

– Почему моя вполне естественная осторожность так оскорбляет вас? – воскликнула она. – Помнится, сэр Уильям назвал вас лжецом, но вы в ответ лишь только расхохотались. Поймите: все, что мне о вас известно, – это то, что вы когда-то были контрабандистом… Почему вы не желаете рассказать мне о том, как собираетесь спасать Гарри? И почему несколько моих невинных вопросов вывели вас из себя? Будь вы на моем месте, разве вы не потребовали бы от своего собеседника доказательств его доброй воли?

Ответом на столь страстно произнесенную речь было молчание.

Анжелика и Бенуа ехали по плоской, открытой ветрам равнине. Высоко над ними простирался голубой купол безоблачного неба, свежий ветерок перешептывался со стеблями влажной травы под копытами лошадей.

Когда Бенуа повернул голову к Анжелике, она прочла в его глазах холодное безразличие.

– Извините, я не привыкла плохо думать о других людях! – с горечью добавила Анжелика. – Это вы вынуждаете меня становиться подозрительной из-за вашей вечной скрытности!

– Напротив, – возразил Бенуа, и в голосе его, казалось, сверкнула острая сталь. – Вы приехали в Суссекс со столь глубоко укоренившимися предрассудками на мой счет, что не проявили до сих пор ни малейшего желания принять правду. Вчера вечером я сказал вам, что вот уже пятнадцать лет не имею никакого отношения к контрабанде, – однако вы до сих пор упрямо отказываетесь поверить мне!

– А как прикажете верить вам, когда по ночам вы принимаете таинственных посетителей, а наутро заявляете сэру Уильяму, что никого не видели и ничего не слышали, кроме ветра? – возмущенно произнесла Анжелика, забыв о всякой осторожности.

Как ни странно, Бенуа ее слова нисколько не встревожили. Анжелика ожидала, что ее спутник будет яростно все отрицать, – он же, наоборот, очень спокойно проговорил:

– А, догадываюсь… должно быть, это все ваша горничная… Она спала в мансарде… То-то утром у слуг не было отбоя от ее вопросов…

– И как вы это объясните, сэр? – с вызовом спросила Анжелика, негодующе вздернув подбородок. Сердце ее бешено стучало. Волнение девушки передалось и лошади, которая принялась нервно вскидывать голову.

– Я не собираюсь что-либо объяснять вам, – ровным тоном ответил Бенуа. – Все, что происходит в моем доме, касается только меня, миледи.

Анжелика раздраженно тряхнула головой, и ее золотистые локоны задрожали под полями соломенной шляпы, которую ей одолжила миссис Фолкнер.

– В таком случае мы возвращаемся к тому, с чего начали! – гневно произнесла она. – Вы не желаете ничего объяснять, а мои сомнения не будут рассеяны, пока я не получу хоть какое-нибудь доказательство того, что ваши намерения честны и чисты.

– Для этого вам достаточно будет моего слова, – ответил Бенуа таким тоном, что у Анжелики по коже побежали мурашки. – Вы ведь не потребовали бы доказательств от своего отца или от сэра Уильяма!

– Но вы уже успели продемонстрировать, что умеете лгать! – воскликнула Анжелика. – Если вы могли солгать сэру Уильяму, что помешает вам солгать мне? Вам нет нужды напоминать мне, что в ваших жилах течет далеко не благородная кровь, – вы уже доказали это своим поведением!

Бенуа плотно сжал губы – видно было, что он с трудом сдерживается. Несмотря на загар, на его лице проступила пепельная бледность. Руки его судорожно сжали поводья. Анжелика, наблюдая его реакцию, испытала слабое удовлетворение оттого, что ей удалось наконец хоть как-то задеть Бенуа. Больше он не станет смеяться и подшучивать над ней!

– Хотел бы я знать, миледи, понимаете ли вы, что означает слово «честь»? – хрипло проговорил Бенуа. – Ответьте, миледи… Быть человеком чести – это значит рисковать жизнью людей, чьи имена тебе даже неизвестны, во имя пустой славы? Или, может быть, человек чести – это тот, кто готов вызвать на дуэль и прикончить случайного знакомого из-за недостатка чванливой учтивости? Или, по-вашему, человеком чести будет тот, кто предаст друзей, которые знают его и доверяют ему с детства, – и все ради того, чтобы удовлетворить минутное раздражение собеседника? Может быть, так и должен вести себя человек чести, миледи? Отвечайте же мне!

Взгляды их встретились, и по глазам Бенуа Анжелика поняла, что в предстоящем споре ей нечего ждать от него пощады. Еще никто и никогда не осмеливался разговаривать с ней подобным образом! Ее социальный статус и пол означали, что во всех незначительных вопросах ей всегда готовы были уступить, а обсуждение с кем-либо – даже с отцом – более важных проблем случалось в ее жизни нечасто. Эрл привык потакать своей дочери, однако ему и в голову не могло прийти посоветоваться с ней или выслушать ее мнение по какому-либо серьезному вопросу. Желание и готовность Бенуа говорить с ней как с равной оказались для Анжелики полной неожиданностью.

– Нет, – тихо проговорила она, почувствовав себя вдруг очень усталой, но понимая, что он совершенно прав, а потому не желая спорить с ним. – Конечно же, нет.

Долго, бесконечно долго Бенуа смотрел ей в глаза. Девушка отвернулась, не в силах выдержать этот пристальный взгляд.

– Вы полагаете, сегодня утром сэр Уильям действительно хотел услышать от меня правду? – наконец сказал он, и Анжелика отметила, что его голос снова приобрел бархатистую глубину, в нем исчезли неприятно резкие нотки.

– А как же иначе?.. – Анжелика с недоумением уставилась на него. – Ведь он был в бешенстве, разговаривая с вами!

– Так бывает довольно часто, – спокойно продолжал Бенуа. – Однако он никогда не сочтет возможным снова заговорить со мною, если только я скажу ему то, что он так хочет узнать. Сэр Уильям уважает верность друзьям и умение хранить молчание, как ничто другое. Полагаю, и вы не стали бы с таким оживлением беседовать со мной, если бы я оказался осведомителем… – (Под сардоническим взглядом Бенуа Анжелика была вынуждена опустить глаза, понимая, что в его словах есть изрядная доля правды.) – Мы с вами живем в очень сложном мире, миледи, – еще спокойнее проговорил Бенуа. – И даже самым почтенным мудрецам нелегко бывает принять правильное решение.

– Я знаю! – Как от малейшей искры вспыхивает порох, так и в душе Анжелики загорелся гнев, едва она различила в голосе Бенуа покровительственные нотки. Нельзя было сказать, что ей очень нравится препираться с ним, однако лучше уж спорить, чем терпеть, чтобы с тобой обращались как с малым ребенком! – Не смейте разговаривать со мной таким снисходительным тоном, сэр! Я вовсе не такая уж глупышка! До сих пор мы с вами ни на йоту не приблизились к цели моих расспросов. Мне ничего не известно о вас – ничего, за исключением того, что много лет назад вы оказались настолько опрометчивы и неосторожны, что попались в руки моему отцу! Мне по-прежнему хочется знать, как именно вы намереваетесь спасать моего брата?

– Поскольку я сам себе это не вполне четко представляю, похоже, вам придется немного подождать, – парировал Бенуа.

– О мой Бог! Вы просто невыносимы! – воскликнула Анжелика. – Я еще никогда не встречала более надменного, самодовольного, самоуверенного… – У нее больше не хватало слов, чтобы высказать ему все, что она о нем думает.

– Как, у вас уже закончился запас слов? – ухмыльнулся Бенуа. – Я уверен, дома в библиотеке у меня найдется словарь, и не один. Придется вам заглянуть туда в поисках новых эпитетов!

Последние несколько минут лошади шли вперед по узкой тропинке, что вилась среди деревьев. Анжелика была слишком поглощена спором, чтобы обращать внимание на ландшафт. Неожиданно тропинка кончилась, деревья расступились, и перед ними открылся широкий берег моря, простирающийся на восток и запад бесконечными грядами блестящего под солнцем песка.

Анжелика была так изумлена, что Бенуа не сумел сдержать улыбку. Выпрямившись в седле, она осматривалась по сторонам, явно позабыв о последнем провокационном замечании Бенуа. Ветер, усилившийся на открытом пространстве, трепал подол ее амазонки, в воздухе чувствовался соленый привкус моря. Разумеется, Анжелика видела море не впервые в своей жизни. Несколько раз ей доводилось бывать с отцом в Брайтоне, однако их фамильные поместья находились в центральных графствах Англии, далеких от побережья, и теперь, когда после долгого перерыва она снова увидела море, это зрелище застигло девушку врасплох, буквально опьянив ее.

Высвободив из стремени ноги, она соскользнула на землю, почти не сознавая, что делает, и без возражений позволила Бенуа принять поводья из ее руки. Подобрав подол амазонки, Анжелика осторожно прошла по гальке на твердый, влажный песок, завороженно устремив взгляд на линию горизонта.

Конечно, логически она понимала, что на южном побережье страны есть места, откуда до Франции гораздо ближе, чем до Лондона, однако сейчас, когда она смотрела на горизонт, это казалось невозможным: разве не отсюда начиналась бесконечность?..

Над волнами парили белокрылые чайки, пикируя иногда с хриплыми криками к самой поверхности воды. Анжелика слушала неумолчный рокот набегающих волн и вдыхала пряный запах водорослей, сохнущих на камнях. Пропитанные солью и пересыпанные песком, они похрустывали под ее ногами, когда она на них наступала. Начался отлив, и у самой кромки воды бродили птицы, торопясь утолить голод. На влажном песке виднелся затейливый узор, оставленный здесь ушедшими до поры до времени волнами. То тут, то там сверкали лужицы морской воды – в них отражалось голубое небо.

Анжелика бродила по песку, не замечая, что ветер треплет ее одежду и волосы, которые прядями выбились из аккуратной прически. Она почти забыла о Бенуа, и он не пытался напомнить ей о своем присутствии, а тихо шел позади нее, ведя в поводу обеих лошадей.

Неожиданно налетевший порыв ветра сорвал с головы Анжелики шляпу, одолженную ей миссис Фолкнер, и быстро погнал ее по сероватому песку.

– Ах! – Девушка попыталась было поймать шляпу, но ей это не удалось.

– Оставьте! – Бенуа рассмеялся и, схватив Анжелику за плечо, круто развернул к себе.

– Но не могу же я потерять шляпу вашей матушки! – запротестовала Анжелика. – Ведь она была так добра ко мне!

– Сомневаюсь, что ей захочется носить выпачканную грязным песком шляпу. Заменить ее не составит труда, уж вы мне поверьте.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Анжелика.

Бенуа продолжал держать руку на плече девушки. Сквозь плотную ткань амазонки она чувствовала ее обжигающее тепло. Фолкнер стоял совсем рядом, и порыв ветра закрутил подол амазонки Анжелики вокруг его ног, словно желая навеки связать их. Она знала, что ей следует увернуться от его объятий, но стоило ей поднять голову и посмотреть ему в глаза, как сразу стало ясно: она будет не в силах что-либо сделать.

Всего несколько минут назад она спорила с ним так яростно, как ни с кем и никогда, как не ссорилась даже со своим братом, однако теперь во взгляде его не было ни намека на гнев. Карие глаза смотрели на Анжелику с незнакомым, тревожно-манящим выражением. Отпустив поводья лошадей, Бенуа одной рукой обнял девушку за талию.

– Лошади убегут, – сказала она и не узнала свой собственный голос – до того чужим он ей показался. На шее у нее забилась жилка, Анжелика с трудом дышала, ожидание какого-то неизвестного, но невыразимо сладостного мгновения сдавило ей грудь.

– Они вернутся в конюшни, если я прикажу им, но убегать они не станут.

– Вполне в духе настоящего контрабандиста – выучить своих лошадей таким фокусам, – иронично заметила Анжелика.

– Вините в этом Томаса, а не меня, – улыбаясь, парировал Бенуа. – Когда я ухожу в море, он скучает и от скуки даже научил Билли считать.

– Как?

Удивленное восклицание Анжелики замерло на ее губах, когда Бенуа с силой привлек ее к себе и заключил в объятия. Тела их соприкоснулись, и, увидев его смуглое от загара лицо близко от себя, Анжелика почувствовала головокружение.

Губы Бенуа приблизились к ее, не дав сорваться с них возражению. Анжелика была так ошеломлена, что на несколько секунд застыла как изваяние. Никто и никогда еще не целовал ее вот так, и ни одно из испытанных ею ранее переживаний не подготовило ее к столь неожиданному повороту событий.

Неутомимый ветер по-прежнему трепал подол ее амазонки, снова и снова захлестывая его вокруг ног Бенуа. Анжелика ощущала жар его тела даже сквозь плотную и ворсистую ткань, из которой был сшит его костюм. Он все так же крепко обнимал ее, и она чувствовала, какие сила и мощь таятся в его стройном, худощавом, но необычайно мускулистом теле. Бенуа, несомненно, был очень силен, но губы его прикасались к ней нежно, как дуновение летнего ветерка. Сердце Анжелики стучало все сильнее и сильнее. Неведомое, опьяняющее тепло медленно разливалось по ее телу. Кулачки ее сжались раз, затем другой, словно она собиралась ударить обидчика, но потом, двигаясь, кажется, сами по себе, руки ее скользнули вверх, по рукам Бенуа, и легли ему на плечи.

Анжелика почувствовала, как его язык осторожно просится впустить его, и ей показалось, что волна жидкого пламени захлестнула ее. Она закрыла глаза, чувствуя себя обессилевшей и потерянной.

Руки Бенуа сильнее сжали Анжелику, затем одна из них медленно поднялась вверх и замерла в густой массе ее перепутанных ветром золотистых волос. Несколько шпилек упало на сырой песок. Голова Анжелики закружилась, и девушка, судорожно обнимая Бенуа за плечи, пыталась сохранить равновесие. Однако ноги ее подгибались, и ей ничего не оставалось делать, как прильнуть к Бенуа, страстно желая найти в нем опору.

Ей казалось, что приглушенный рокот моря и хриплые крики чаек стали тише. Бенуа – вот был весь ее мир в эту минуту. Губы Анжелики приоткрылись, и язык Бенуа метнулся в глубину ее рта. Сердце девушки совершило отчаянный кувырок.

О Боже, она оказалась совсем неготовой к такой близости! А его язык тем временем настаивал, требовал, просил и обещал утолить жажду пробудившегося в ней жгучего желания. С одной стороны, Анжелика понимала, что ей следует отстраниться и сказать Бенуа, что она не допустит, чтобы с ней обращались так развязно. Но с другой – ей страстно хотелось подчиниться, уступить, сдаться на его милость.

Руки ее сомкнулись вокруг его шеи, она прильнула к нему с большей силой. Бенуа первый пришел в себя и отстранился, Анжелика услышала, как неровно он дышит, все еще крепко обнимая ее. Она прижалась щекой к его плечу. Сердце ее билось так гулко, что удары его, казалось, оглушали ее. Она не видела и не слышала ничего вокруг, желая остаться в его объятиях еще хоть на мгновение, продлить момент блаженства до бесконечности, однако суровая реальность неожиданно отрезвила ее.

В ужасе подняв голову, Анжелика с полной ясностью поняла, что секунду назад случилось между нею и Бенуа, и с отчаянием обреченного на смерть попыталась вырваться из его рук. Но он не отпускал ее.

– Мы оба упадем, если вы будете так брыкаться, – пробормотал Бенуа ей на ухо. – Возможно, такое падение окажется не лишенным приятности, однако я не уверен, что вам хочется именно этого.

Анжелика смущенно вспыхнула и торопливо распутала предательский подол амазонки. Затем она отступила на шаг назад и обратила к Бенуа горящие негодованием глаза.

– Не вините меня, миледи, – проговорил он, улыбнувшись. – Мне хотелось лишь сорвать быстрый поцелуй, однако страстность вашего характера предала вас.

– Да как вы смеете?!

Внезапная вспышка гнева ослепила Анжелику. Мысли спутались у нее в голове, она была слишком взвинченна, чтобы трезво оценить ситуацию. Единственное, в чем она была уверена, – это то, что в случившемся виноват Бенуа, и никто иной! Не задумываясь о том, что делает, Анжелика изо всех сил размахнулась, чтобы ударить его.

Он успел перехватить ее руку прежде, чем она коснулась его щеки.

– Отпустите меня! – с яростью проговорила она, отстраняясь от него так стремительно, что при этом наступила на подол амазонки и чуть не упала.

– Не отпущу!

Анжелика попыталась вырвать у него свою руку, однако его пальцы сжали ее запястье с такой силой, что она поморщилась от боли.

– Стойте спокойно, Анжелика, – словно обращаясь к капризному ребенку, сказал Бенуа.

Она повиновалась – то ли от удивления, что он заговорил с ней таким тоном, то ли потому, что он так свободно назвал ее по имени.

– Я ничем не обидел вас и не собираюсь. – Бенуа отпустил наконец ее руку. – Хотите – верьте мне, хотите – нет, однако ни вам самой, ни вашему целомудрию ничто не угрожает в моем присутствии. А потому извольте не накидываться на меня только из-за того, что ваши представления о самой себе оказались неверны.

Анжелика отступила еще дальше, растирая запястье и с яростью глядя на него.

– Смотрите! – Бенуа схватил ее за плечи так быстро, что девушка не успела увернуться. – Смотрите, там – целый мир. – Он кивнул в сторону моря. – Там живут разные люди, разные народы, и у каждого – свои представления о культуре, о порядочности и даже о чести. Не принимайте на веру все, чему вас научили. Смотрите на мир и сами решайте, как вам жить. – Он крепко держал ее за плечи, и слова его, несмотря на рокот морских волн, прозвучали будто раскаты грома.

На этот раз Анжелика не отстранилась. Она стояла, глядя на море, чувствуя, как ветер треплет ее волосы, то и дело набрасывая длинные пряди на лицо. Волны друг за дружкой набегали на берег – море отступило еще на несколько шагов. Небо казалось необъятно огромным, а на горизонте появились легкие белые облачка.

– Папа всегда говорил… говорит, что для того, чтобы сделать правильный вывод, необходимо обладать достоверными сведениями.

– Эрл мудрый человек.

– Так какой вывод прикажете мне сделать, когда у меня нет вообще никаких сведений? – глядя на Бенуа в упор, спросила Анжелика.

Он улыбнулся ей и протянул руку, заправляя за ухо девушки выбившуюся прядку волос.

– Сведений у вас хватает, миледи, и с избытком, – мягко произнес он. – Их у вас сейчас больше, чем у кого бы то ни было. Вы просто не знаете, как ими распорядиться, вот и все.

– Мы ведь говорим о жизни моего брата, – почти умоляюще произнесла Анжелика.

– В самом деле? – переспросил он, и глаза его загадочно блеснули. – Пойдемте, миледи, – добавил он прежде, чем она успела что-либо сказать. – Лошадям вредно так долго стоять на ветру, и, кроме того, там, дальше, находится кое-что, что я хотел бы вам показать…

Анжелика позволила ему подсадить ее в седло, не говоря ни слова. Случившееся между ними слишком ошеломило ее, она чувствовала огромную растерянность. Бенуа бросил ей вызов, поколебал ее убеждения по слишком многим позициям, и теперь девушке требовалось время, чтобы обо всем подумать и как следует разобраться в собственных мыслях.

Собрав поводья, она последовала за Бенуа по плотному и влажному песку вдоль берега моря. Они свернули на восток, и Бенуа принялся поторапливать Билли. Птицы, напуганные их приближением, взмывали вверх с хриплыми криками, но затем, стоило только лошадям пройти мимо, снова снижались, продолжая бродить по мелководью.

– Куда мы едем? – спросила через некоторое время Анжелика.

– А вы не догадываетесь? – Бенуа устремил на нее почти насмешливый взгляд.

– Ничуть. Откуда мне знать? – сердито откликнулась она. – Терпеть не могу играть в загадки.

– В таком случае вам не следовало обращаться ко мне, миледи, – ответил он, и ветер донес его слова с некоторым опозданием. – Может быть, вам хочется проверить, хорошо ли Доркас слушается вас?

Анжелика ни секунды не колебалась. Наклонившись вперед, она решила показать Бенуа, на что способна. Кобыла, получив команду, с готовностью рванулась вперед, и гнедой тут же последовал за ней. Обе лошади мчались по залитым ярким солнечным светом пескам, а высоко в небе над ними парили чайки, хрипло вскрикивая, словно выражая недовольство и неодобрение, что их так непочтительно побеспокоили.

Анжелика искренне наслаждалась неистовой скачкой. После непрерывных волнений двух последних дней мгновения свободы опьяняли ее, заставляя кровь стучать в висках. Девушка понимала, что, как только они остановятся, ей снова придется столкнуться со сложностями, стоящими перед ней, но пока что она совершенно свободна.

Лошади скакали рядом, и Анжелика не пыталась горячить Доркас в надежде обойти Билли. Они с Бенуа и без того слишком часто бросали друг другу вызов, и ей не хотелось, чтобы хоть намек на какое-либо соревнование испортил ей наслаждение этой минутой. Так приятно было представить себе, что сейчас рядом с ней скачет веселый, ничего не требующий от нее друг, а не… А кем, собственно говоря, Бенуа стал для нее? Другом? Врагом? Или, может быть, только незнакомцем, с которым ее свел случай и которого ей не суждено никогда больше увидеть?

Наконец лошади пошли легким галопом, потом неспешной рысью и шагом. Анжелика смогла осмотреться по сторонам и только тут заметила, что потеряла почти все шпильки, которыми Марта сегодня утром заколола ее волосы. Должно быть, они рассыпались по всему берегу. В ужасе Анжелика поднесла руку к спутанным, влажным от соленого ветра локонам.

Бенуа увидел ее жест и ухмыльнулся.

– Да уж, печальное зрелище ожидает вашу многострадальную Марту, – поддразнил он. – Возможно, ей достаточно будет бросить на вас всего один взгляд, чтобы объявить, что она уходит от вас.

Анжелика было возмущенно открыла рот, однако чувство юмора победило, и она сухо улыбнулась.

– Да уж, можно не сомневаться, Марта найдет что сказать по этому поводу, – сокрушенно проговорила она. – Ей не придется по вкусу и то, что я потеряла шляпу вашей матушки. Остается только надеяться, что мы хотя бы сейчас никого не встретим…

– А как насчет сэра Уильяма? – лукаво произнес Бенуа. – Он иногда любит проехаться по берегу…

– О Господи! – Анжелика выпустила поводья и подняла руки, проводя пальцами по волосам. Они спадали роскошной золотистой волной почти до талии девушки, блестя в лучах яркого солнца, как золотая паутина. – Что же мне делать? – расстроенно воскликнула она. – Мне ни за что не отыскать мои шпильки. И я не смогу никому показаться на глаза, пока выгляжу такой растрепой!

Как только Анжелика выпустила из рук поводья, Доркас послушно остановилась. За ней остановился и Билли. Бенуа спешился и, положив левую руку на холку Доркас, посмотрел на Анжелику снизу вверх.

– Слезайте, миледи, – вежливо скомандовал он, и в карих глазах его зажегся огонек, словно бросая Анжелике вызов: а ну-ка попробуй не слезь!..

Анжелика встретилась с ним глазами, и дыхание у нее перехватило – казалось, его взгляд завораживал, вернее, гипнотизировал ее.

– Едва ли я сумею облегчить вашу участь, когда вы на несколько футов возвышаетесь надо мной… – На губах Бенуа играла улыбка, при виде которой у Анжелики по всему телу разлилось тепло.

– Все равно не понимаю, что тут можно сделать, – возразила Анжелика, стараясь не показать ему, как волнует ее его взгляд. – Если, конечно, вам не довелось поработать горничной у настоящей леди…

– Ни разу не приходилось, – весело откликнулся он, – однако в свое время я заплел немало лошадиных хвостов…

Странно, однако это сравнение, которое едва ли можно было назвать лестным, успокоило ее, и она перекинула ногу через переднюю луку седла и соскользнула вниз, прямо в руки Бенуа. Он осторожно опустил ее на землю, задержав на несколько секунд руки на талии. Анжелика неуверенно взглянула на него, не вполне понимая, чего он хочет, а он лукаво усмехнулся, глядя в ее голубые глаза.

– Если вы, миледи, не желаете повторения того, что случилось, когда вы в последний раз вот так посмотрели на меня, предлагаю вам повернуться ко мне спиной, – мягко предложил он ей.

Анжелика повернулась так быстро, что едва не упала, запутавшись в широкой юбке амазонки.

С тихим смешком Бенуа аккуратно взял ее волосы и попытался разделить их на три более или менее равные части.

– Мне кажется, миледи, я едва ли могу чувствовать себя польщенным, когда вы с такой готовностью поворачиваетесь ко мне спиной, – пожурил он ее, пока его руки на удивление легко и проворно распутывали ее локоны. – Можно даже сказать, что я глубоко уязвлен подобным отношением. Я и представить себе не мог, что вы находите мое общество столь докучливым и утомительным.

Анжелика схватилась за кожаное стремя, пытаясь сохранить равновесие, и закрыла глаза. Сейчас, когда она стояла между кобылой и Бенуа, ей казалось, что она очутилась в ловушке. Ей страстно хотелось вырваться из рук Бенуа и заявить, что она сама отлично справится со своей прической, но… она продолжала стоять на месте, словно завороженная его соблазнительными прикосновениями, от которых по телу пробегали то холодные, то горячие волны.

Бенуа, весьма умело расправив каждую прядь, быстро заплел их в косу, и Анжелика была даже разочарована, что он действовал с такой поспешностью.

– Придержите-ка, – Фолкнер перекинул ей через плечо тяжелую косу, и девушка повиновалась без малейшего возражения. Послышался слабый треск, и Анжелика обернулась, с удивлением обнаружив, что Бенуа отрывает полоску ткани от своего носового платка.

Он ухмыльнулся, сверкнув крепкими белыми зубами.

– Может быть, миледи, вам и не по душе, как я ухаживаю за вами, но вы никогда не скажете, что мне не хватает изобретательности, – дерзко произнес он.

Анжелика вспыхнула и резко отвернулась, а Бенуа, взяв косу, стянул ее на конце импровизированной лентой и уложил аккуратным кольцом на затылке девушки.

– Ну что же, вроде неплохо, – оценивающе произнес он. – Хотя, пожалуй, вашей горничной нечего бояться конкуренции с моей стороны.

– Представить себе не могу, как я это ей объясню, – сказала Анжелика, поворачиваясь к нему лицом и стараясь говорить беззаботным тоном.

– Можете свалить все на меня, если вам угодно! – великодушно предложил Бенуа. – Говорите всем, что это я вытащил все ваши шпильки, когда целовал вас.

– Что?! – Анжелика в ужасе приложила руки к пылающим щекам.

– А я бы мог притвориться, что мы всего лишь друзья, и только, – решительно заявил Бенуа. – Несомненно, именно так и должен поступить настоящий джентльмен. – Его карие глаза посмотрели на нее наполовину насмешливо, наполовину вызывающе. – Однако чем скорее вы смиритесь с мыслью о том, что я действительно целовал вас – и, по всей вероятности, очень скоро мне снова захочется это сделать, – тем лучше у нас пойдут дела.

– О Боже! – Анжелика, взметнув подолом амазонки, резко отвернулась от него. – Да как вы смеете такое говорить?! Ведь я приехала сюда, доверяя вам, приехала просить вас о помощи. А вы… вы…

– Воспользовался вашей невинностью? – с готовностью подсказал ей Бенуа, когда девушка замолчала, не зная, что сказать. – Злоупотребил вашим доверием? Нет, миледи, вы приехали в Суссекс, не питая ко мне доверия! В вас странным образом перемешались доверчивость и подозрительность, миледи! С одной стороны, вы на каждом шагу сомневаетесь в моей порядочности и честности, а с другой – делаете все возможное, чтобы провести под одной крышей со мной еще одну ночь, и отправляетесь со мной на прогулку так, словно ничуть не опасаетесь за свою безопасность в моем обществе. Как прикажете мне чувствовать себя, миледи? Польщенным или же, наоборот, смертельно оскорбленным?

Анжелика бросила на него быстрый взгляд, понимая, что не сможет ответить на его вопросы. Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

– Кажется, вы хотели мне что-то показать, сэр, – сказала она, держась с возможно большим достоинством. – Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. – (Судя по тому, как блеснули его глаза, Анжелика поняла, что не долго сможет продолжать разговор с ним в таком тоне, однако пока что ей удалось выиграть хоть кратковременную передышку.) – Посмотрите по сторонам, миледи, и попробуйте догадаться, где мы с вами находимся, – сказал Бенуа.

Нахмурившись, Анжелика посмотрела на него, а затем шагнула в сторону от лошадей, не вполне соображая, что именно она должна увидеть и узнать. Пожалуй, берег тут ничем примечательным не отличался. Отлив все еще продолжался, и мокрый песок поблескивал под лучами солнца, а впереди с печальным шорохом перешептывались под ветром тонкие стебли трав, которыми поросли прибрежные дюны.

– Не знаю… Нет, постойте, это же случилось здесь! – воскликнула Анжелика, когда словно молния сверкнула в ее памяти. – Это здесь папа пощадил вас, одержав над вами верх!

– Можете называть это и так, – сухо подтвердил Бенуа, хотя, услышав слова Анжелики, слегка расстроился. Он был не столь наивен, чтобы предположить, что она совершенно случайно выразилась именно так.

– Расскажите мне, что тогда произошло! – потребовала девушка.

– Ваш отец шел вдоль кромки моря, точь-в-точь как мы сейчас, – заговорил Бенуа с явным желанием поведать ей о происшествии той ночи. – Он знал, что начинается прилив и мы можем воспользоваться этим: волны смыли бы все наши следы и сэр Уильям отправился бы ловить нас в противоположном направлении.

– Папа разгадал ваш хитрый план! – весело произнесла Анжелика, и ее голубые глаза засияли гордостью за отца.

– По всей вероятности – да, – согласился с ней Бенуа и усмехнулся, увидев, как обрадовалась девушка. – Когда он дошел примерно досюда, – тут он указал на проход между дюнами в нескольких ярдах от того места, где они стояли, – то обнаружил следы, уходящие в сторону от моря, и пошел за нами. А я был оставлен специально, чтобы подкараулить любого, кому взбредет в голову пойти по нашим следам.

– Но мой папа захватил вас в плен! – с удовлетворением дополнила Анжелика.

– Да, вот только я не помню, чтобы он так же наслаждался своей победой, как вы сейчас, – сухо заметил Бенуа. – С другой стороны, его не обуревало желание отомстить за невинный поцелуй.

– Вы никогда не сдаетесь, не так ли? – гневно поинтересовалась Анжелика. – Поскольку у меня нет ни малейшего желания повторять то, что произошло между нами, с вашей стороны было бы куда вежливее – и намного тактичнее – вообще не упоминать об этом.

– Звучит на удивление похоже на настоящий вызов, миледи, – добродушно откликнулся Бенуа. Глаза его снова блеснули, он сделал шаг к ней.

Анжелика была уверена, что Бенуа собирается опять поцеловать ее, однако он прошел мимо и взял Доркас за поводья.

– Нам пора возвращаться, миледи. День уже клонится к вечеру, а мне не хочется, чтобы вы переутомились, особенно перед долгим путешествием, которое предстоит вам завтра.

– Вы удивительно заботливы, сэр, – сжав зубы, проговорила Анжелика, недоумевая, почему вдруг испытала такое разочарование.

– Я всего лишь стараюсь быть радушным хозяином, – учтиво ответил он. – Еще никогда в моем доме не гостили представители – и представительницы – высшей знати, а потому мне хочется, чтобы вам было у нас хорошо.

Анжелика закусила губу, не зная, рассмеяться ей или возмутиться. Он встретился с ней глазами, и во взгляде дружески смотрящих на нее карих глаз мелькнуло нечто похожее на понимание – девушка почувствовала себя уверенней. Бенуа протянул руку, и Анжелика тут же подошла к нему, позволяя снова подсадить ее в седло.

Этот человек вел себя настолько непредсказуемо, что невозможно было оставаться совершенно спокойной в его обществе. Однако Анжелика инстинктивно доверяла ему, хоть Бенуа постоянно и ставил ее в тупик своими разговорами и манерами… Если бы Фолкнер желал извлечь пользу из своего положения, то только что ему предоставлялась отличная возможность сделать это, но он не воспользовался ею…

Постепенно мнение Анжелики о нем улучшалось. Пожалуй, вполне разумно будет доверить ему жизнь и спасение Гарри. Она упрямо отказывалась признаться самой себе в том, что у нее могут быть иные причины интересоваться Бенуа Фолкнером.