"Поцелуй горца" - читать интересную книгу автора (Монинг Карен Мари)

Глава 10

21 сентября

3 Минуты до полуночи

Гвен вяло потянулась, ее руки легко скользили по мускулам спины Драстена. Она сонно чувствовала себя насытившейся, сексуальной и чувствительной, и ох… так намного больше запутавшись, как никогда не чувствовала себя до того. Так или иначе, Гвен чувствовала себя совершенно обновленной.

Гвен Кейсиди наконец была переполнена и поистине соблазнена. Не поддающееся определению чувство мира и справедливости уютно устроилось у нее в животе, ее сердце было полно, ее сознание расслабилось.

Но дышать под его весом было проблематично даже новая и усовершенствованная Гвен не была способна, так что с осторожным подталкиванием она избавила себя от него. Драстен перекатился на спину, и она скользнула вверх на него, широко расставляя ноги так же, как она сделала в тот день, когда нашла его, но весьма эротично и с восхитительной разницей: они обои были голыми. Было так много того, что она хотела сделать с ним. Она хотела заниматься с ним любовью сверху, рядом, когда он позади нее…

-Драстен, – прошептала она, изучая его лицо, такое красивое в серебряном свете луны. Его глаза открылись, горяче-металлическое лениво обольстительное серебро.

– Спасибо,– нежно сказала она. Он сделал ее первый раз прекрасным, страстным, жарким опытом, и если по таким то неизмеримым причинам она никогда не будет заниматься любовью с ним снова, она знала, что он будет эталоном, с которым она будет сравнивать мужчин всею оставшуюся жизнь.

Она падала вверх тормашками в любовь. И это было невероятное чувство.

Он поймал ее лицо в свои руки и притянул вниз голодно целуя.

-Никогда не благодари меня, девушка. Только проси меня о большем. Это лучшая похвала для мужчины, которую он может услышать от женщины. Эта и эта, – он скользнул рукой между ее ног:– женская роса, что рассказывает мужчине, как сильно она желает его.

Драстен улыбнулся ей, и точно в этот момент на небе в облаках показалась карета луны. Его улыбка резко поблекла и тело напряглось под ней. Страсть ушла из его глаз уступив место панике.

-Христос, – поклялся он: – практически слишком поздно.

Скатывая Гвен с себя, Драстен вскочил на ноги, схватил плед и бросился к каменной плите.

-Идем,– скомандовал он.

Сбитая с толку тем, что он так быстро сбросил ее с себя, все еще чувствующую сексуальное напряжение, сонную и вялую, она безучастно последовала за ним.

-Скоро полночь, – немедленно сказал он: – идем.

Гвен потянулась за одеждой, но он отрывисто бросил: нет времени одеваться, но ты должна захватить свою сумку, Гвен.

Запутавшись в его распоряжениях и полностью чувствуя себя не удобно в своей наготе, она, как бы то ни было, схватила свой рюкзак и поспешила присоединиться к нему у плиты, чрезвычайно любопытный ученый в ней хотел узнать как он собирался доказать, что его заявления правда. Заодно, сказала она себе, потом было бы больше времени заниматься любовью.

Драстен поспешно заработал, бросая периодические взгляды на небо, когда он опускал свои пальцы в краску и выводил последние символы на плите.

-Возьми мою руку.

Она сунула свою руку в его. Он секунду обдумывал расчеты, затем тряхнул головой и громогласно выдохнул.

– Молю Амергин, пусть они будут верными. Встань рядом со мной, Гвен. Здесь.

Гвен переместилась, куда он показал и попыталась всмотреться за него, что бы увидеть последние символы, но он встал по углом между ней и символами, так, что загородил ее поле зрения.

-Как ты думаешь, что произойдет, Драстен?– спросила она, смотря на свои часы, удивленная, что хоть что-то пребывало на прежнем месте, на ее теле после их доводящих до безумия любовных ласк. Она почти рассмеялась, когда осознала что это и ремень рюкзака, переброшенный через плечо, было всем, что на ней надето. Секундная стрелка двигалась с различимым тик-тик-тик.

-Гвен, я, – он прервался и посмотрел на нее.

Ее пристальный взгляд метнулся к нему. Чувствовал ли он это тоже, когда они занимались любовью? Являясь неопытной в любовных ласках, она была неуверенна, что чувство, которое она испытывала, смотря на него, было временным эффектом близости. Она подозревала, что это длилось значительный отрезок времени, но не спешила дурить саму себя. Но если он чувствовал это тоже, она бы могла верить, в то, что существовало между ними было столь же реальным и действительным как и любое арифметическое уравнение. Его пристальный взгляд гулял по всему ее телу, так, что он заставил ее почувствовать себя красивой, не короткой и … ну ладно, немного полноватой. Гвен всегда чувствовала себя не соответствующей этому миру, где длинноногие модели красовались на обложке каждого журнала и в каждом фильме. Но не с ним. В его глазах она видела отражение себя, которое было совершенным.

-Если бы, у нас была бы вечность,– печально сказал он.

Ее пальцы сжались вокруг его руки, молча поощряя его продолжать. Когда ее часы стали бить полночь, тихим металлическим тиканьем, она вздрогнула. Один. Два. Три…

-Ты прекрасна, девушка, – сказал он, обводя вниз пальцами изгиб ее щеки:– такое бесстрашное сердце.

Пять. Шесть. Семь.

-Ты пришла, что бы хоть немного позаботиться обо мне, Гвен?

Гвен, не доверяя себе говорить, кивнула, неожиданно ее горло сжалось. Он выглядел таким расстроенным, что она испугалась, что по-глупому могла бы выпалить сентиментальные вещи и оставить себя в дураках. Она уже сказала одну вещь. Пока они занимались любовью, она никогда бы ни подумала, что сорвется с ее губ, и сейчас, если бы она не была бы осторожной, то стала бы ужасно слащаво-сентиментальной с ним.

Девять.

-Этого и моей веры в тебя должно быть достаточно. Ты бы помогла мне, если бы я был в опасности?

-Конечно,– сказала она быстро. Затем нерешительнее:– как насчет меня?

-Моя жизнь для тебя,– просто сказал он:– девушка, не бойся меня. Не важно, что случиться, обещай мне, ты не будешь бояться меня. Я хороший человек, я клянусь тебе. Я – хороший.

Пораженная болью в его голосе, она провела пальцами по его челюсти.

-Я знаю, ты – хороший, Драстен МакКельтар,– твердо сказала она:– я не боюсь тебя.

– Но вещи могут меняться.

-Ничто не может настолько измениться. Ничто не может заставить меня бояться тебя.

-хотелось бы, что бы это было правдой, – сказал он, его глаза потемнели.

Двенадцать.

Тринадцать?

Он закричал, а затем грубо притянул ее в свои объятия и поцеловал, глубоким с открытым ртом поцелуем. И мир, который Гвен Кейсиди знала затрещал по швам.

Она начала вращаться в его руках, качаясь и закручиваясь, как пробка в водовороте.

Пространственно-временное перемещение существенно изменило ее существование в этом мире, и так или иначе она таяла из рук Драстена. Рюкзак соскользнул с плеча и уплыл в вихорь света.

Как будто бы совсем из далека она видела, как ее руки дотягиваются до него, но с ним было что-то не так. У них были дополнительные параметры измерения, которые ее мозг не мог понять. Она пошевелила пальцами, изо всех сил пытаясь осознать их новое свойство. Ладони, запястья, руки были такими … другими.

Она подумала, что видела, как Драстенвращался позади, затем подумала, что слышала отдаленный сверхзвуковой хлопок (при преодолении звукового барьера), но звуковой хлопок значил бы, что она двигалась быстрее, чем скорость звука, а она не двигалась вообще, если бы не один имеющий значение факт, что она чувствовала себя столь, же слабой, как бабочка, бьющаяся хрупкими крылышками против штормово-ускоряющихся порывов торнадо. Ей казалось, что она чувствовала, как кончики этих отростков отрываются. Притом она тускло подумала, борясь за ядро здравомыслия, человек, двигаясь быстрее скорости звука, не слышит звукового хлопка. Только тот, кто стоит все еще слышит.

Потом вспышка белого света окружила ее, ослепляя на столько, что Гвен потеряла ощущение времени, пространства и себя. Белизна залила ее: она душила ее, Гвен вдохнула ее, почувствовала ее под кожей, впитывающуюся в пустоты ее тела и перестраивая их соответственно чужеземному плану. Конечная скорость среднестатистического парашютиста, – ученый в ней декламировал чопорным голосом:– среднеарифметическое от 149,67 км в час до 201,17 км/ч. Звук преодолевает 1 223,10 км за час, во влажный день. Вторая космическая скорость – является скоростью, требуемой, что бы выйти из атмосферы земли и осуществить межпланетное путешествие или 25 тысяч миль в час. Свет покрывает 186 тысяч миль в секунду. Затем своеобразная мысль: кот всегда приземляется на землю лапами сводя инерцию к нулю.

Не было смысла двигаться пока было ужасное головокружение. Не было ни звука, однако, тишина была оглушающей. Не было чувства тела, но и не было пустоты. Вторая космическая скорость достигает и превышает, белый и белее, она шла в? по? с? длинного моста или тоннеля. Она не имела тела, что бы отдать ему приказ бежать.

Белизна ушла так внезапно, что ударила как кирпичная стена. Затем появились благословенные способности видеть и слышать, и восприятие в ее руках и ногах.

Может и не настолько благословенные,– решила она. В горле стоял горький металлический вкус желчи, вес вызывал отвратительное давление после убийственного вакуума. Духота побудила рвоту, она подняла голову, которая весила две тонны и ощущалась такой же распухшей как переспелый помидор. Вокруг нее взорвалась ночь. Прокладывая дорогу засыпал град, выдалбливая завитки тумана над землей. Стонал и вопил ветер, бросая листья и ломая ветки. Большие куски льда жалили ее голую кожу.

-Драстен!– прокричала она.

-Здесь, девушка,– он споткнулся о нее, затем поскользнулся на градо-покрытом почве и упал на колени.

-Драстен, что происходит?– как только он поднялся, Гвен увидела, что его лицо было бледным и затравленным, морщины, которые она никогда не замечала до этого врезались отчетливыми бороздами вокруг его рта. Он с ужасом посмотрел вниз на свои руки. Ее пристальный взгляд обратился на него, удивляясь, что с ними было не так. Что бы он там ни видел, она этого не видела. Казалось, они исчезли в тумане.

-Я ошибся, когда рисовал последние символы,– хрипло выкрикнул Драстен. Большой комок льда ударил его по скуле, вызывая немедленный рубец:– я возвратился слишком далеко. Я думал, что смогу пойти с тобой, но я не могу. Прости меня, девушка, все предполагалось не так!

-Что?– Гвен едва слышала его, так оглушающим был ветер. Пряди ее волос жалили кожу, по мере того как ветер дико бил ими по лицу. Буря была такой хлестающей, казалось, она сдирала кожу с ее скул. Град бил ее по макушке, ее голова болела от дюжин капель дождя. Она медленно двинулась к нему и ухватилась за его предплечье, под ее пальцами оно было странно не прочным, хотя она могла увидеть мускулы в выпуклостях его рук. Он пытался сомкнуть его призрачную руку вокруг ее, но ее образ скользнул сквозь ее руки.

-Что с тобой случилось?– запричитала Гвен.

-Спаси меня. Спаси мой клан, девушка,– пронзительно выкрикнул он:– Держи знание в секрете.

Боже, он мог чувствовать себя разорванным надвое. Разговаривая с ней, одновременно пытался разговаривать с собой-прошлым. Это не работало. Разговор требовал безмерного напряжения, что бы просто шевелить губами и составлять слова. Он распадался на части… в двух местах в одно время и все это время раскачивался, потому что он, наконец, понял следующую величину … и ему следовало сказать ей, что говорить и делать! Он должен сказать ей, как использовать заклинание, которому он ее научил.

-О чем ты говоришь?– прокричала она:– Ох,– воскликнула она, когда кусок града ужалил ее в лоб.

Но он не отвечал, просто мерцал, так что пугал ее, так как если бы он гас, затухал, исчезал, таял, но боролся что бы сказать. Почти в истерике Гвен попыталась уцепиться за него, но он скользнул сквозь ее руки.

Его серебряные глаза вспыхнули, он выглядел диким, неприступным, темным колдуном из прошлой эры. Он протягивал ей свой плед, бессловесно требуя, что бы она взяла его.

Она сомкнула дрожащие пальцы вокруг ткани.

-Послушай,– прокричал он. Его пристальный взгляд гулял по ней, и страсть горела в его глазах. Затем он запрокинул голову, как если бы слушал что-то, что она не могла услышать, и посмотрел ей за спину, как если бы видел что-то, что она не могла увидеть. Его губы пошевелились в последний раз.

-В тот момент как ты увидишь его, ты должна рассказать ему… показать ему-

-Что?– прокричала она:– сказать кому что?

Летя, листья и ветки сыпались на них вниз. Когда он нырнул и закрыл свое лицо, что бы отвратить удар особенно большой ветви, она пропустила большую часть того, что он говорил. Рассказать и показать кому что?

Внезапно он исчез. Пропал так же полностью, как и символы пропали с его груди в пещере несколько дней назад.

С его исчезновением пропал водоворот, и град внезапно прекратился. Ночь затихла, туман рассеялся в последнем, горьком порыве ветра.

Гвен застывшая оставалась на прежнем месте в шоке, побитая, ветром обожженная и больная.

Она не доверила себе сделать даже один шаг на ноге, которая секунду назад была не ее ногой, вообще, но ее нога и что-то еще, какой-то ощетинившийся ученый все еще, расхаживая взад и вперед в белом лабораторном халате, пронзительно заявлял протест. Она не была уверенна. Что любая часть ее будет подчиняться простым приказам, настолько связанным узлом был ее мозг.

-Драстен, – позвала она слабо. Потом громче:– Драстен!

Ужасная тишина приветствовала ее. Она неудержимо дрожала, запоздало вспомнив, что была голой.

Без всякого выражения, она натянула его плед вокруг нее и взобралась через скользкую землю к огню.

Но там не было огня. Шторм, должно быть, потушил его.

Она опустилась коленями на, покрытую градом, землю, сжимая плед, сворачиваясь калачиком в нем в нем для тепла.

Потрясенно, она скользнула взглядом вокруг и была удивлена увидеть, что град был таким плотным на земле, что она казалась как, будто небеса разверзлись и просто покрыли льдом вершину горы. Это могло занять часы, что бы оттаяло в теплую осеннюю ночь. И потом она чувствовала все еще и думала больше о не странном урагане, а как она переиграла их целиком встречу сквозь ее мозг, в конце концов видя узор.

Он говорил, что докажет ей, что он говорил правду, но он мог только сделать это у камней. Он говорил, что если она не поверит ему, она сможет быть свободной от него. Она сейчас осознала, что он всегда выбирал свои слова осторожно, сформулировать двойные значения.

Сейчас она точно поняла, что он подразумевал.

-Ты оставил меня, – прошептала она:– ты действительно показал мне, ха?

Она фыркнула и начала плакать в то же самое время.

-Неопровержимое доказательство. Угу! Постоянный удвоитель здесь, это я.

Он согнул ее в бараний рог, что бы она провела его через свое время к камням, занимался невероятной любовью с ней, доказал, что его история настоящая, затем вернул себя в свое собственное время – оставляя ее в двадцать первом веке, одну.

Он не был психически больным, в конце концов. У нее был подлинный путешествующий во времени воин шестнадцатого столетия в руках, а она дразнила его на каждом повороте. Обходилась с ним с недоверием, даже снисходительно относилась к нему при случае.

Ох, она по королевстве испортила все. Она попалась на удочку с равновесной скоростью. В протяжении трех дней она взрастила привязанность к нему так, как она никогда не думала что способна. В своем воображении она строила жизнь с ним, давая разумное объяснение его бреду, вплетая его в свою жизнь.

И он оставил ее. Он даже не предложил взять ее с собой!

И ты бы пошла? Ты бы сказала:– Да?– сухо осведомился ученый: бросилась в столетие, о котором ты ничего не знаешь? Оставила эту жизнь позади ради страсти?

Черт, да, я сказала бы да! Что у меня есть здесь? Я влюбилась, и я пойду куда угодно и сделаю что угодно ради него!

Непривычного изменения, ученый в ней не имел каустических возражений.

Гвен плакала, вдруг почувствовав старость, сожалея о потери человека, которого она по настоящему не ценила и не понимала пока, пока держала его в руке.

Она понятия не имела, как долго она пролежала на поляне, прокручивая вещи через свое сознание, задерживаясь на их любовных ласках, видя все в другом свете.

Когда она, в конце концов, села, она дрожала. Ее колени замерзли от того, что она стояла на льду, и ее пальцы жег холод. Я чувствую, МакКельтар. Ты учил меня этому. Надеюсь, ты счастлив сам с собой – доказывая, что у меня есть сердце, причиняешь мне боль.

Она поднялась и выскользнула из круга, ища в темноте свою одежду. Стряхивая новое желание плакать, она подавила вздох. Где, к черту, ее ботинки? Собственно говоря, где был ее рюкзак и фонарик? Она начала испытывать серьезную никотиновую тягу: эмоциональное страдание всегда заставляло ее жаждать сигареты.

Как она когда-либо собиралась взять верх над ним? Как она справится с знанием того, что мужчина, которому она отдала свое сердце, был мертв уже сотни лет?

Паника овладела ею, как только она обошла по кругу каменную плиту, разыскивая свои пожитки. Они исчезли. Могла ли странная и неистовая буря унести их?

Ошеломленная, она посмотрела вокруг, затем наверх в небо и поймала проблеск света –впервые с того момента, как Драстенисчез– что лежал за камнями.

Где прежде ничего не было, тонны на тоннах камней поднялись из земли.

Она разинула рот от удивления, ее пристальный взгляд переходил от башни к башенке, большей каменной башне, затем к стенам, увенчанным теми зубчатыми штуками, которые каждый видел на станах замков по всей Шотландии, и еще к одной башенке и к квадратной башне снова. Моргая, она смотрела слава направо и снова обратно.

Тревога выстрелила в ее мозгу, но она не могла отреагировать на нее. Она не могла отреагировать ни на что. Она начала учащенно дышать: крохотные вдохи захлопывались друг в друга и накапливались в ее горле.

Громадный замок лежал за кругом камней.

Огромный, отталкивающий, все еще красивый он был обделан массивными серыми каменными стенами, что плавно устремлялись ввысь. В центре прямоугольная башня стояла самая высокая и имела две по меньше, вокруг башен располагающихся с боков от нее. Крылья раскидывались с востока на запад, поглощая горизонт, с большими прямоугольными башнями на самых дальних восточных и западных окончаниях. Молочный туман посыпал сахарной пудрой вершин гор и накрыл шапкой башни.

Ее челюсть упала.

Она все еще стояла, так же как и холодные камни, окружающие ее.

Могло бы так, что она не потеряла его, не смотря ни на что?

С причиняющим боль выбросом адреналина, что заставил ее сердце биться слишком быстро, она выбежала из круга камней и ворвалась в распложенный террасами внутренний двор. Дорожки раздваивались в различных направлениях, одна вела прямо к передним ступеням замка.

Она медленно вращалась по кругу, не обращая внимания на обледенелые пальцы. Смутно, ее мозг уловил тот факт. Что град шел только в нутрии круга камней. Земля за ним была теплой и сухой.

Он сказал ей, что в его веке камни Бан Дрохан были заключены в пределах внешней границы стен его владения, но Бан Дрохан, в который она вошла час, назад находился посреди пустоши рассыпавшегося камня и травы.

Все же теперь она полностью была окружена высокими стенами, внутри настоящей крепости.

Она взглянула в ночное небо. Оно было непроницаемым черным без отдаленного зарева на горизонте в любом направлении, которое было возможно, потому что Альборат лежит в долине, и только прошлым вечером, сидя на капоте арендованной машины, она сожалела, что огня деревни портили ей вид звезд.

Поворачиваясь обратно к замку, который не был здесь три минуты назад, она схватила пальцами складки его пледа. Вдруг, слова, которые он прокричал– слова, которые она проигнорировала, потому что они не имели ни какого смысла в тот момент– сейчас обрели законченный смысл.

– Я вернулся слишком далеко. Я думал, что смогу пойти с тобой, но я не могу.

Спаси мой клан.