"Обман" - читать интересную книгу автора (Доненко Виктория)

3

Тот день был тоже совсем обычный. Сестра потом подробно рассказала о нем Юле.

Да, они всегда оставались искренними и полностью доверяли друг другу. Как давно это было…

Вера вела прием как всегда, стараясь находить общий язык даже с очень сложными пациентами. А таких приходило немало. Да и вообще с людьми трудно работать, а тем более с больными, раздражающимися по любому, самому незначительному поводу. Но Вера считала, что раз уж она выбрала себе такую специальность, значит, должна делать свое дело на совесть. И профессия у нее хорошая, раньше называлась «сестра милосердия».

Пожилого мрачного мужика явно замутило, едва он увидел кровь, оставшуюся на кончике иглы шприца. А может, просто нехорошо стало с тяжкого бодуна.

— Вы туда не смотрите, — посоветовала Вера. — Многие не переносят вида крови.

Мужик нахмурился еще больше.

— Как же, не смотрите… Зазеваешься, так всю кровь из тебя высосут! «Ох» не успеешь сказать!

— Ну что вы, кому нужна ваша кровь? — удивилась Вера. — Разве что комарам…

— Комарам! — передразнил ее злобный пациент. — Мировому империализму — вот кому!

Сдвинутый, подумала Вера. Таких-тоже много. Пить надо меньше, вот что.

— Вы напрасно… — начала она, но мужик, не слушая ее, хлопнул дверью кабинета.

Вера вздохнула и покачала головой. Тяжело все-таки… Но люди ждут. Она открыла дверь и пригласила следующего.

На ее призыв живо откликнулся и тотчас вырос на пороге интеллигентный черноволосый молодой человек, хорошо одетый и аккуратно подстриженный. Пациент держал книжку, заложенную листком бумаги. Значит, читал в очереди.

Лет тридцать, автоматически отметила Вера, привыкшая на взгляд определять возраст своих пациентов. Это даже превратилось у нее в игру — потом было интересно проверять себя по картам больных. Ошибалась Вера редко.

Из правого уха у него торчал маленький комок ваты, что, впрочем, совершенно не портило его почти журнальный облик. Отитом страдает, наверное, подумала Вера. Мужчина сразу широко улыбнулся.

— Здравствуйте! Я теперь знаю, что вы — В. Ю. Тимофеева и что вы — лучшая укольщица на свете. Так сказали пенсионеры в очереди, а они, по-моему, знают все на свете. Поэтому я с легкостью вручаю в ваши прекрасные руки свою бледную ягодицу — любую, на выбор, вместе с направлением от отоларинголога. — Он игриво насупился. — Пожалуйста, избавьте меня от воспаления среднего уха. Тем более, что у меня оба основных пока еще ничего. — Он снова заулыбался. — А заодно можете подлечить все остальные органы чувств. Сколько их там у меня осталось, если без ушей? Пять? Вам и делать-то особо для этого ничего не надо: просто улыбнитесь несчастному пациенту лишний раз — вот и получится анестезия!

Вера действительно не сумела сдержать улыбку. Уж очень заразительно сиял этот парень.

— Четыре, если без ушей. Направление, пожалуйста.

Мужчина выдернул закладку из книги и протянул ее Вере.

— Вот, пожалуйста!

Вера взяла направление и пробежала его глазами.

— Наверное, перекупались?

— Вы угадали! — радостно подтвердил мужчина. — В Коктебеле. В Сердоликовой бухте. Напоследок.

— Ничего страшного, — утешила его Вера.

— Да, конечно, ничего страшного! — опять охотно согласился он с ней. — Одним ухом больше, одним меньше, тем более средним! Они только мешают, эти уши, за дверную коробку цепляются, когда домой возвращаюсь. Это если носом удается не зацепить. Видали, какой?

Он развернулся в профиль и продемонстрировал Вере внушительный нос с изящной горбинкой посередине.

Вера усмехнулась и еще раз глянула в направление.

— Очень милый носик, между прочим. Только уколов все равно не надо бояться. Ведь вы, пациент Левин, боитесь уколов?

Он возмутился:

— Кто? Я?! — и немного запнулся, словно обдумывая свои слова. — В общем… э-э-э… Да, боюсь, если честно. Опять вы угадали!

Не бойтесь! — подбодрила его Вера. — Этот прокол я сделаю совершенно незаметно для вашей несчастной ягодицы. А также для вашего среднего уха. Ложитесь. Сбитый с толку Левин лег на кушетку и приспустил брюки и трусы. Вера умело набрала лекарство в шприц, протерла место укола ваткой и ловко уколола.

— Ну, вот и все! Поднимайтесь.

— Уже? — искренне изумился мужчина. — Я и в самом деле ничего даже не почувствовал. Здорово!

Он натянул брюки и встал.

— А ведь я, признаюсь, не слишком поверил бабулькам в очереди. Спасибо вам и извините меня за дурацкий спектакль! Это от страха. Правда. Кстати, меня зовут Илья.

— А я Вера… — улыбнулась девушка. Илья ответил ей улыбкой, но на этот раз несколько растерянной. И взял с топчана принесенную с собой книгу. Вера с любопытством глянула на обложку: издательство «Посев», «Краткий справочник-словарь путешественника. Русский — иврит. Иврит — русский». Интересно, зачем эта книга симпатичному мужчине в расцвете лет?

— Скажите, милая Вера, — вкрадчиво спросил Илья, — а на сколько всего уколов меня приговорили?

— На десять, — ответила она. — Вы же говорили с врачом. Это норма.

— Жалко, — неожиданно вздохнул Илья. — Лучше бы на сто. Или на сто тысяч…

И внимательно посмотрел Вере в глаза. И она почему-то смутилась от этого пристального взгляда…

Ни Вера, ни Юля, разумеется, даже не подозревали, что, вернувшись домой, Илья поспешил поделиться новостью с матерью. Они были друзьями и тайн друг от друга почти не имели.

— Мам, я сейчас ходил на укол. А там такая медсестра… Я такой девушки никогда не встречал… Глаза, как два водохранилища. А уколы как делает! Я даже ничего не почувствовал.

— Перестань листать книгу! Лучше ешь спокойно! Почитаешь потом, — строго сказала мать. — И эта твоя необыкновенная медсестра, конечно, не еврейка?

Илья пожал плечами.

— Да какая разница?

Хотя он прекрасно знал, что мать хочет видеть своей невесткой именно еврейку. Только никак не мог понять этой позиции.

— Тебе не о девушках, тебе об отъезде думать надо! — наставительно заговорила мать. — Учи иврит, язык предков. Приедешь в Израиль, все девушки и так будут твои, с такой красотой-то нечеловеческой.

Илья рассеянно кивнул, думая о своем и слушая мать вполуха. Перед ним словно наяву улыбалась медсестра Вера…

— Знаешь, мам… — задумчиво сказал он. — Ты будешь смеяться, но, по-моему, я влюбился.

Мать мягко улыбнулась.

— Илюша!.. Влюбиться — это счастье. Но сейчас оно тебе ни к чему.

— Ты думаешь? — удивился Илья.

Он был уверен, что счастье не может прийти не вовремя.

— Я знаю! — твердо ответила мать.

И Илья впервые в жизни не поверил ей, хотя вырос с убеждением, что мама ошибаться не может. На сей раз перед ним маячили глубокие глаза Веры… Они звали за собой, манили, ворожили… И они оказались сильнее всего остального.

Вера тоже вспоминала Илью. И вечером, и утром, пока мыла в своей тесной кухоньке посуду. На плите варились яйца и деловито шумел чайник. Вера поджидала сестру, изредка посматривая в окно, когда на бульваре громыхал и звенел трамвай. Она любила свой район, свой дом и привязалась даже к этому привычному и родному трамвайному звону и дребезгу под окном.

А вот, наконец, из трамвая вышла Юля. Вера бросила посуду и побежала встречать сестру. Она всегда радовалась ее приходу, а сегодня ей не терпелось поделиться всем с ней. За Верой еще никто толком не ухаживал, хотя приставали многие. Только не нравились они Вере, ни один из них… Все были не те. Не то, что этот Илья.

Юля вошла в маленькую прихожую молча, насупленная и усталая. Но Вера постаралась сразу развеять ее настроение: улыбнулась и чмокнула в щеку. Сестра нехотя ответила равнодушным дежурным поцелуем.

— Ну и ночка была, я тебе доложу! — пожаловалась она, раздеваясь. — Три раза за ночь я ему постель меняла, пить ни разу не попросил, так под утро все равно обмочился! Не попал, видите ли, в утку, ворошиловский стрелок! А зовут его знаешь как? Тракторбек Бахтиярович.

— Родители, наверное, были пламенные революционеры, — предположила Вера.

Какие революционеры, не смеши! — махнула рукой сестра и направилась в комнату. — Басмачи, скорее всего! Нет, я понимаю, есть имена: Вилен — в честь Владимира Ильича Ленина, Сталина — в честь Сталина. Но Тракторбек в кого? В какую такую честь? В честь трактора, что ли? Ты ему сегодня двойную клеенку подложи.

Вера кивнула и пошла за ней следом. И вновь выглянула в окно. Во дворе их дома слышалась тихая музыка. В соседнем доме, в окне напротив, молодой парень играл на саксофоне.

— Опять наш саксофонист наяривает! — возмутилась Юля. — Надоел до смерти!

— А мне очень нравится, — возразила Вера. — Хорошая музыка. И парень симпатичный.

Сестра взглянула на нее подозрительно и быстро подошла поближе.

— Ну-ка, посмотри на меня! А чего это ты так сияешь? Влюбилась, что ли? Ну, давай, выкладывай, а то у меня со вчерашнего дня тоже что-то странное происходит, не могу понять, в чем дело.

Снова громыхнул старый трамвай. Блеснув светящимися окнами, проковылял по бульвару.

— Понимаешь, — медленно начала рассказывать Вера, — все произошло совершенно случайно. Он пришел. Мы поговорили, в общем-то, ни о чем… Он на меня глянул…

А я на него… Он как будто из другой жизни. Вообще. Знаешь, есть такие люди, у которых всегда все в порядке. В каком-то заоблачном порядке.

— Ага, — поддакнула Юля и шлепнулась на кровать в одежде. — Типа работников торговли. Устала, сил нет!

— Прекрати ерничать! — обиделась Вера и отошла от окна. — Если честно, он мне очень понравился. Очень. Сказал, что у меня прекрасные руки. Шутил, конечно. Но все равно. Тебе еще кто-нибудь такое говорил?

Вера внимательно осмотрела свои ладони и развела руки в стороны по всей возможности. То же самое сделала Юля.

— Завтра, стало быть, он придет в мое дежурство? — задумчиво пробормотала она. — Хм. Интересно, узнает он твои руки или нет? Может, ему другие покажутся не хуже. А что это за странный запах? И какой-то белый дым…

Вера тоже принюхалась и осмотрелась.

— Пожар! — крикнула Юля, срываясь с кровати.

— Яйца выкипели! Скорей! — захохотала Вера.

И сестры вприпрыжку понеслись на кухню, столкнулись в узких дверях, упали на пол и смеялись до колик.