Глава 2. Страницы 52-55

Итак, если Вы помните, предыдущий комментарий я начал рассказом о том, что Алексей Валерьевич сначала называет количество дивизий и пишет его прописью (тридцать две) и тут же (в следующем абзаце) начинает это количество изменять.

Увы, и этот комментарий я вынужден начать с аналогичного же отказа Алексея Валерьевича от собственных слов. Причем он опять отказывается — сразу же, как только сказал:-)

Совершая “обзорный полет” над территорией западноевропейской части СССР, Алексей Валерьевич отнес к первому стратегическому эшелону две замеченные им на земле группы войск: находящиеся в непосредственной близости у границы войска приграничных округов и выдвигающиеся ближе к ней “глубинные” дивизии этих округов. И это — правильно.

Но сразу же Алексей Валерьевич начинает себе противоречить: в составленной им таблице (с. 51–52) к первому стратегическому эшелону он начинает относить и часть войск второго стратегического эшелона, а именно 32 (тридцать две) дивизии трех армий (16-й, 19-й и 22-й) резерва ГК.

Такая повторяющаяся “гибкость мнений” в пределах одной страницы книги вовсе не говорит нам о гибкости ума Алексея Валерьевича. Это — свидетельство того, что Алексей Валерьевич просто не понимает предмета своего исследования.

Ранее я приводил текст диалога Маршала Ворошилова с английским генералом Хейвудом. Англичанин рассказывал о том, что в Англии (на момент диалога) уже сформированы 19-ть дивизий и 13-ть находятся в стадии формирования (всего 32); 16-ть дивизий Англия готова выставить в первом стратегическом эшелоне, а другие 16-ть (в том числе и 3 уже сформированных) позднее — в составе второго стратегического эшелона.

[Обратите внимание на само число — 32 (тридцать два) — прямо МАГИЧЕСКОЕ какое-то. И у Алексея Валерьевича дважды встречается, да и мой пример с англичанами тоже содержит это число… Мистика!]

Вопрос — какая военная задача могла стоять перед войсками английского второго стратегического эшелона, если бы военные действия начались на следующий после рассказа Хейвуда день?

Правильный ответ — никакой задачи стоять не могло!

Задача войск второго стратегического эшелона — “просто быть”! “Существовать” то есть.

Войска второго стратегического эшелона — это войска, уже имеющиеся (или формируемые) на момент начала войны, но перед которыми перед началом войны не поставлены задачи. Это — как деньги, которые Вы сознательно “заначили” в заднем кармане брюк, когда зашли в казино с мыслью проиграть в худшем случае те, что Вы оставили в своем бумажнике. Вы можете переложить эти “заначенные” деньги из заднего кармана брюк во внутренний карман пиджака; или даже в тот же бумажник вместе со всеми остальными деньгами; или же рассовать их по разным местам Вашей одежды и обуви. Вне зависимости от места нахождения эти “заначенные” Вами деньги отличаются от остальных Ваших денег ОДНИМ — перед началом игры Вы не планируете их проигрывать.

Затем… затем игра Вас увлекает, Ваши первоначальные правильные мысли уступают охватившему Вас азарту и… “заначенные” Вами деньги превращаются в обычные дензнаки, кои Вы (если не обладаете достаточно трезвым мышлением) тратите тоже и… на выходе из казино обнаруживаете, что Вам совсем не на что добираться домой, к жене и детям… Усугубляя процесс, Вы идете к любовнице/другу, благо та/тот живет неподалеку:-)

[Замечу в скобках, что я прекрасно осознаю, что такой своей “бытовой аналогией” здесь “подставляюсь” — для Алексея Валерьевича будет еще один повод порассуждать о некоем “центре возбуждения” в моем мозгу, который я якобы не могу контролировать. Ну пусть человек лишний раз порадуется! Ведь у него скоро юбилей, Вы не забыли? Это мой предварительный подарочек!]

Советское руководство не было азартным, как выведенный мною выше персонаж. Оно, наоборот, вполне трезво рассуждало о том, что вводить в первые сражения будущей войны сразу ВСЕ имеющиеся войска никак нельзя. Необходимо иметь в резерве страны готовые соединения, которые по необходимости будут вводиться в состав войск действующей армии для решения главной задачи — нанесения решительного поражения противнику.

Советское руководство определило этим войскам два района сосредоточения — трем армиям (16-й, 19-й и 22-й) за войсками ЗапОВО и КОВО (“в бумажнике”); и еще двум (24-й и 28-й) — около Москвы (“в заднем кармане брюк”). Эти войска были удалены от мест будущих сражений на весьма значительное (и безопасное) расстояние. Эти войска никак не должны были оказывать никакого содействия армиям первого стратегического эшелона в первых сражениях войны. Места сосредоточения войск ВСЭ перед началом войны в основном определялись соображениями удобства их переброски к местам будущих (но никак не ПЕРВЫХ) сражений войны.

Как только война началась, второй стратегический эшелон просто… исчез. Испарился.

Нет, войска никуда не делись! Просто это понятие себя с началом войны полностью исчерпывает. Войска бывшего ВСЭ (как и “заначка” в казино у азартного игрока) превращаются в обычные войска (“просто дензнаки”), находящиеся в определенных местах сосредоточения. Т. е. просто превращаются в РЕЗЕРВ ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ, который по мере необходимости расходуется отправкой дивизий, корпусов и армий по нужным направлениям. И, с другой стороны, пополняется новыми формированиями.

А вот для Алексея Валерьевича именно географическое положение войск является настолько превалирующим над всеми остальными его соображениями, что он армии, КОНКРЕТНО названные в записке Ватутина “АРМИЯМИ РЕЗЕРВА ГК”, относит к первому стратегическому эшелону, т. е. к войскам, чье участие в первых сражениях войны запланировано до ее начала. Только потому, что они ближе к западной границе чем вторая группа войск второго стратегического эшелона.

[Записка Ватутина — это т. н. “Справка о развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Западе” (“1941 год. Документы” Кн. 2, документ 550, с. 358–361). Это настолько четкий и ясный документ, что извратить его так, как это получилось у Алексея Валерьевича, — это особый талант иметь надо!]

Итак, Алексей Валерьевич спрашивает: “Какова была задача первого и второго стратегического эшелонов РККА?”

И начинает отвечать на этот вопрос, уж извините, но ровно наполовину… бредовый.

Само собой, рассуждения об этом тоже ровно наполовину бредовые.

Несколько цитат из Алексея Валерьевича (с. 52–53):

1. “Эти соединения [20-ть дивизий из ПриВО, ХВО и ОрВО] должны были объединяться управлениями 20-й и 21-й армий, которые в реальности до мест назначения доехать не успели и вошли во второй стратегический эшелон.”

Как кто-то может войти в то, чего с началом войны уже не существовало? Прям космические проблемы черной дыры. И космической же глупости: — )

2. “Второй раздел — это резервы фронтов для парирования возможных кризисов, по записке Ватутина — это 22-я армия из Уральского округа за Западным фронтом и 16-я армия (ЗабВО), 19-я армия (СКВО) за Юго-Западным фронтом.”

Как можно отнести к “резервам фронтов” то, что Ватутиным черным по белому определено как “резерв Главного Командования”? Где в записке Ватутина (или вообще — В КАКОМ ДОКУМЕНТЕ предвоенного планирования) написано, что 16-я, 19-я и 22-я армия предназначались для парирования кризисов и должны были передаваться под начало командующих фронтами?

3. “Армия мирного времени — это разбросанные по всей стране армейские части, для ведения боевых действий их нужно построить в определенном порядке на предполагаемом театре военных действий. вне зависимости от тех задач, обороны или наступления, которые мы этим войскам ставим.”

Угу. Знаем. “Порядок бьет класс”. Имеем нападение, полузащиту и защитную линию. Плюс вратаря… Иосифа в кремлевских воротах. И руководит всем этим “определенным порядком” главный тренер Алексей Валерьевич. Энциклопедист:-)

Далее Алексей Валерьевич приступает к нахождению и объяснению “ошибок” Владимира Богдановича.

Цитирует книгу Л. М. Сандалова “Пережитое”, отрывок из которой в “Ледоколе” цитировал и Владимир Богданович (слова Д. Г. Павлова в адрес В. И. Чуйкова):

“…когда в полосе вашей армии будет достигнута уставная плотность — 7,5 километра на дивизию, тогда, конечно, можно будет двигаться вперед и не сомневаться в успехе. Не так ли?”

Алексей Валерьевич во всем своем энциклопедическом блеске заявляет:

“Слова Д. Г. Павлова поймут только знакомые с военными теориями 30-х годов люди.” […] “Плотность 7,5 км на дивизию — это не плотность для наступления, это плотность в среднем на фронте округа, позволяющая начинать операции в соответствие с уставами.”

Эх, Алексей Валерьевич!:-(

Дмитрия Григорьевича Павлова поймет всякий пытающийся разобраться в военном деле и военной истории нормальный думающий человек. Алексея Валерьевича же не поймет никто!

Для начала вопрос, не имеющий разумного ответа. Никакого! В принципе! Потому что ответа “не может быть никогда”!

Откуда Алексей Валерьевич взял норму “7,5 км на дивизию — это плотность в среднем на фронте округа, позволяющая начинать операции в соответствие с уставами”?

Отвечаю четко и ясно — ВЫДУМАЛ!

Откуда у меня такая уверенность?

Потому что я, в отличии от энциклопедиста Алексея Валерьевича, знаю, что УСТАВЫ (боевые, полевые) пишутся для ТАКТИЧЕСКИХ подразделений и соединений.

Низшим тактическим подразделением является ОТДЕЛЕНИЕ, а высшим тактическим соединением — КОРПУС.

Командиры отделений, взводов, рот, батальонов, полков, бригад, дивизий и корпусов — должны руководствоваться уставами, сиречь “воевать по уставу”. Нарушение этими командирами положений устава может всегда расцениваться компетентными товарищами как нарушение их воинского долга. Но иногда — при успехах — и как проявление воинской смекалки и творческой инициативы. Ведь победителей не судят!:-)

Командующие же ОПЕРАТИВНЫХ соединений — армий, групп армий, направлений, фронтов — “воюют не по уставам”, а по высшим оперативным соображениям, называемых полководческими. Потому, кстати, и называются в русском языке командУЮЩИМИ, а не командИРАМИ.

Для полководца не может быть СТАНДАРТОВ. Полководец — творец. Ограниченный рамками уставов военачальник полководцем быть не может. Соответственно, не может быть каких-то норм, определяющих возможность или невозможность проводить операции армии или тем более — как выдумывает Алексей Валерьевич — фронта (Особый округ — это всегда фронт).

Именно творческое начало в действиях военачальника, рискнувшего при меньшей (по сравнению с противником) численности своей армии/фронта создать на каком-либо участке/участках армии/фронта локальный численный перевес за счет других участков, и решившего таким образом поставленную перед армией/фронтом задачу, позволяет ему носить гордое звание ПОЛКОВОДЕЦ.

Теперь о том — как надо понимать Дмитрия Григорьевича Павлова. И почему этот “полуофициальный разговор” так врезался в память Льву Михайловичу Сандалову.

Дмитрий Григорьевич Павлов никогда (повторяю — НИКОГДА) должностей оперативно-стратегического уровня, тем более при боевых действиях, не занимал. А вот Василий Иванович Чуйков, напротив, при Освободительном походе 1939 года 4-й армией командовал, да и в финскую был командующим 9-й армией.

Перечитайте книгу Сандалова. И там Вы увидите отношение автора к полководческим способностям Павлова. Цитирую (первая беседа вновь назначенного начштарма-4 Сандалова с командармом-4 В. И. Чуйковым. С. 59):

“Потом речь пошла о командовании округа. Я откровенно высказался, что новый командующий, как мне кажется, широким оперативно-стратегическим кругозором не обладает. Но это толковый, энергичный генерал, правда, несколько излишне самонадеянный, не склонный прислушиваться к мнению подчиненных. Руководить округом, да еще таким, как Западный особый, ему, конечно, трудно.

Нового начальника штаба округа генерала Климовских я знал значительно лучше. Это был весьма образованный и опытный штабной руководитель, но по мягкости своею характера он вряд ли мог уберечь командующего от неверных решений. Климовских не принадлежал к тем людям, которые, будучи убеждены в правильности своей точки зрения, способны отстаивать ее перед кем угодно.

— Ну, а как вам понравился новый член Военного совета округа? — спросил Шлыков.

— Дивизионный комиссар Фоминых тоже едва ли сможет играть заметную роль при Павлове, — без обиняков ответил я и выразил искреннее сожаление, что в этой должности так недолго побыл у нас очень всем полюбившийся комкор Филипп Иванович Голиков. Этот энергичный принципиальный человек, обладавший уже тогда широким военно-политическим кругозором, за короткий срок завоевал в округе прочный авторитет, но незадолго до похода в Западную Белоруссию его перевели на Украину и назначили командующим одной из вновь сформированных там армий.

— Да, — поддержал меня Чуйков, — в теперешней сложной международной обстановке новое командование Западного особого округа — не такое уж большое приобретение.”

Как видим, Сандалов, да и Чуйков весьма невысокого мнения не только о талантах своего комокра, но и выражают сомнение вообще в способностях всего руководства ЗапОВО.

Когда же Павлов произнес слова, процитированные Владимиром Богдановичем, то (с. 65–66):

“На миг воцарилось молчание, но затем поднялся Чуйков:

— Вам хорошо известно, товарищ командующий округом, что в первом эшелоне 4-й армии весной этого года было всего лишь две дивизии на сто пятьдесят километров фронта. Летом нам подбросили еще одну. Значит, плотность теперь — пятьдесят километров на дивизию. Во втором эшелоне тоже не густо — только одна дивизия. Это же не армия, а всего лишь корпус… Почему бы в нашу полосу не выдвинуть заблаговременно две-три дивизии из тыла страны?

— Как вы не понимаете, что подобными действиями можно спровоцировать войну? — раздраженно ответил Павлов. — Да и казарм у нас нет для размещения новых войск.

Я поспешил на помощь Чуйкову:

— Выдвижение в полосу армии новых дивизий можно провести весной под видом учебных сборов. С жильем тоже найдется выход: на первых порах будем строить землянки. Ведь поселили же мы таким образом сорок девятую дивизию…”

Теперь, надеюсь, понятно, что Дмитрий Григорьевич Павлов просто “сморозил глупость” — он так же, как и Алексей Валерьевич, механически перенес тактические нормативы уставов на оперативное соединение — армию. Чем сильно удивил своих собеседников, что те на миг даже дар речи потеряли.

Плюс к тому же, Павлов просто усреднил ширину фронтов боевого порядка дивизии по ПУ-36 в наступлении и обороне (3 км+12 км)/2=7,5 км на дивизию.

Но Алексей Валерьевич продолжает:

“А Владимир Богданович в военной теории, оказывается, мягко говоря, слабоват. И даже не в технологии ведения начальных операций, но и в азах военной науки: “Плотность войск “семь с половиной километров на дивизию”, которую используют советские генералы, — это стандарт для наступления. В то же время для оборонительных действий дивизии давалась полоса местности в три-четыре раза большая”. Откуда взял эти нормативы Суворов, для меня остается тайной. По ПУ-39…”

И далее Алексей Валерьевич приводит нормативы “Проекта Полевого устава 1939 года (ПУ-39)” для дивизии (правда слово “проект” почему-то опускает):

2,5–3,5 км при наступлении и 8—12 км при обороне.

Во-первых, обвинения Алексея Валерьевича в адрес Владимира Богдановича в “незнании азов военной науки” в данном случае полностью беспочвенны. Владимир Богданович абсолютно верно сообщает, что ширина обороны дивизии на нормальном фронте в три-четыре раза больше, чем при наступлении.

Проверим по проекту ПУ-39: 8 км:2,5 км=3,2раза и 12 км:3,5 км=3,4раза. Что не так?

Один из высших командиров РККА заявляет, что плотности 7,5 км вполне достаточно для несомненного успеха наступления? Что здесь не так?

Во-вторых, выбор Алексеем Валерьевичем именно проекта ПУ-39 для иллюстрации якобы ошибочности нормативов Суворова немного странен. Беседа военачальников РККА происходила осенью 1940 года, когда проект ПУ-39 в войска еще не поступил. РККА в своей боевой подготовке руководствовалась в то время “Временным Полевым Уставом 1936 года (ПУ-36)”, утвержденным 30 декабря 1936 года, и лишь немногие командиры ознакомились к тому времени с “Проектом Полевого устава 1938 года (ПУ-38)”. Это здесь непринципиально, конечно, потому как приведенные нормативы для дивизии что во временном ПУ-36, что в проекте ПУ-38, что в проекте ПУ-39 одинаковы. Видимо, Алексею Валерьевичу был доступен лишь именно проект ПУ-39, поэтому он именно его с видимым удовольствием здесь цитирует.

Заканчивая с уставными нормативами, Алексей Валерьевич снова же механически множит “дурацкий норматив Павлова” сначала на три, потом на четыре, сравнивает результаты с максимально допустимой шириной обороны в 12 км по ПУ-39, и пафосно заявляет:

“В. Суворов же предлагает обороняться с плотностью от 22,5 до 30 км на дивизию. Что не лезет ни в какие ворота, не говоря уже об уставе.”

Лезет, Алексей Валерьевич, лезет!

И не в какие-то мифические “ворота”, а как раз в проект ПУ-39, который Алексею Валерьевичу не дано, оказывается, понять.

Устав, как гласит старая поговорка, “написан кровью тех, кто когда-то пытался сделать иначе”.

Так вот проект ПУ-39, хоть и имеет ярко выраженный наступательный характер, все же написан теми, кто эту кровушку проливал.

Оборона статьей 14 определена как вынужденная мера, “когда нанесение поражения противнику наступлением в данной обстановке невозможно или нецелесообразно”.

Второй вариант — “нецелесообразно” — прост и понятен: “можем наступать, но не хотим” (равносильно фригидности у женщин и “сволочизму” мужиков по старому анекдоту). При “нецелесообразности” однозначно имеем плотность, достаточную для наступления, но… остаемся в обороне по каким-то иным соображениям. Вот именно тогда и действуют нормативы, приведенные Алексеем Валерьевичем: 8-12 км на дивизию. Определяются эти нормативы статьей 105 проекта ПУ-39. Но Алексей Валерьевич не понял, что эти нормативы приведены именно для случая НОРМАЛЬНОГО ФРОНТА при обороне.

А ведь есть и второй вариант событий, когда приходится прибегнуть к обороне — это когда наступать “невозможно”. Т. е. как минимум, на конкретном участке НЕТ плотности 2,5–3,5 км на дивизию. А какая есть? Устав предписывает обороняться при ширине фронта максимум 12 км на дивизию. Ну а если и такой плотности не наблюдается?

Что делать командиру дивизии в этом случае? Сжечь устав, как бесполезный, и идти сдаваться на милость врагу?

Нет, конечно! Уставом предусмотрен и такой вполне возможный на войне случай. И он описан в специальном разделе ПУ-39, под номером 7, и называемым “ОБОРОНА НА ШИРОКОМ ФРОНТЕ”

И начинается этот раздел со статьи 413. Цитирую эту статью полностью:

“Оборона на широком фронте применяется в случае, когда войсковому соединению дается для обороны фронт, превышающий нормальный.

Она применяется главным образом на второстепенных направлениях.

Организация обороны на широком фронте зависит всецело от протяжения фронта обороны и от характера местности.

На местности, всюду доступной, оборона на широком фронте строится на занятии и удержании выгодных в тактическом отношении отдельных районов, находящихся в огневой связи между собой.

В зависимости от протяжения фронта огневая связь может осуществляться пулеметным и артиллерийским огнем или только артиллерийским.

Обороняемые районы в своей совокупности должны представлять единую систему прочно занятых местных пунктов, преграждающих доступ противнику, особенно на важнейших направлениях.

Промежутки между районами занимаются мелкими подразделениями с пулеметами и заполняются ложными сооружениями с целью ввести противника и заблуждение относительно действительного расположения обороны.

Кроме того, промежутки между районами заграждаются инженерно-техническими препятствиями.

Оборона на широком фронте и на местности всюду доступной организуется:

а) стрелковым батальоном на фронте 4–5 км;

б) стрелковым полком 8-10 км;

в) стрелковой дивизией 18–20 км.

На местности не всюду доступной обороной занимаются только такие районы, которые перехватывают важнейшие направления вероятного наступления противника. В этих условиях оборона может быть устойчивой даже при отсутствии огневой связи между районами.”

Берем пункт б), вспоминаем, что дивизии в РККА имели трехполковой состав, и с помощью арифметики получаем: 10 км х 3полка = 30 км для дивизии.

P.S. Понятное дело, что Владимир Богданович в данном конкретном примере сжульничал. Но, надеюсь, также понятно, что Алексею Валерьевичу… еще очень рановато энциклопедии писать:-)

Ой, что-то “меня сегодня много”(с)

Надо отдохнуть. И мне. И Вам.

Остались страницы 56–64.