МОНГОЛ

 - Как же, всё - таки, по разному воняет – думал Вовка, идя по коридору «Общака» (общий корпус матросской тишины).

 – Тюрьма одна, а вонь в корпусах, разная -

 Меня вели в хату 133 и она была в конце продола. Чем ближе я к ней приближался, тем отчётливей мне казалось, что кто-то взял меня за ухо и подтянул к улею, где полно огромных пчёл. Хата реально гудела. Внезапно за дверью, раздался крик:

 – Тормоза, тормоза! –

 И гул прекратился, совсем. Продольный вставил ключ, открыл дверь, и я с размышлениями о слове «тормоза», переступил порог, за мной закрылась дверь.

 Девяносто пар глаз прожигали меня всего пять секунд. Но какие это были секунды. В полной тишине, каждый из владельцев этих самых глаз, в эти секунды буквально сканировал меня. Какая статья, возраст, вес, рост, прическа, одежда, обувь, размер и полнота баула. Последний, кстати, был у меня огромного размера. Потому, как в нём лежало любимое верблюжье одеяло и аккуратно свёрнутое пальто

 Естественно все подумали:

 – Ура! К нам заехала, баульная рожа…

 Гул продолжился так же внезапно, как и прекратился. Просто все стали заниматься абсолютно тем же, чем они занимались до моего появления. Вовка положил, свернутый в трубу матрас рядом с «дубком» (арестантский стол), рядом поставил баул. Сделать это, никого не задев, было нереально. На тех, как казалось двух свободных квадратах, прямо перед ним, ходил в зад вперёд, крепкий мужик с чётками в руке, которые неимоверным образом, без остановки, вращались меж его пальцев так быстро, что звуки, издаваемые ими, превращались в танцевальную музыку. Четыре шага вперёд, разворот, четыре назад. 

 Вот у него-то я и спросил:

 – Где смотрящий? Как его имя?

 - Да вон он – показал мне крепыш чётками – Умар, его имя

 Умар, на другом конце «дубка» играл с кем-то в нарды. Туда собственно и двинул. Сделав несколько шагов и обернувшись, на всякий, я увидел, как мой чудный – новый матрас, со словами:

 – Смотри, какая писдатая машка –

 Закидывает на «пальму» (второй ярус шконок) какой-то хмырь.

 М-да, походу, так сходу начинать качать не стоит, подумал я и продолжил движение. Смотрящим, оказался чеченец, мощного телосложения. На вид, ему было слегка за сорок. У него была просто огромная выпирающая нижняя челюсть. И внимание, на руке блестели часы. В тюрьме их имеют право носить только осужденные.

 - С какой хаты? – небрежно бросил он, не отвлекаясь от игры.

 - 216

 - Статья?

 - 105 часть 2 (убийство группой лиц)

 Пауза. На меня взглянули все те, кто был увлечён игрой, ведь она на интерес. Тем более играл сам смотрящий. Он тоже зыркнул. Мы столкнулись глазами.

 - Ну ладно, пробьем за тебя. Располагайся, гм, там, где примут

 Всё его окружение ухмыльнулось злым оскалом. Я развернулся и теперь уже двинул в сторону баула.

 – Ну, что Вова? Что ты будешь делать теперь? – кто-то внутри меня, мне же задавал вопросы.

 – Может, зависнешь на «вокзале» (это небольшая площадь 2 на 2 метра, возле тормозов)? Да, да, вон, как тот дядя с ногами слона. Он скоро уже как два месяца, только и делает, что стоит. А когда устаёт, то сидя засыпает. От этого у него уже пятидесятый размер вместо сорок третьего и язв не счесть. Скоро отвезут его на больничку, ноги отпиливать…

 - Малой, слышь малой – услышал я почти в ухо, но специально не среагировал.

 «Ну, какой я малой?! И что значит слышь?» - думал я.

 «Слышь – на продоле мышь!» 

 - Царицынский, погодь – вот это уже звучало по-другому, да и голос показался странно знакомым. Вовка обернулся. Ба, так это же Лис, ореховский крадун.

Мы с ним в Зябликах на ИВС (изолятор временного содержания), пару суток вместе висли. Да и на централ одним автозаком приехали. Он мне ещё пару советов успел ценных дать. Пригодились, чего уж там.

 - Здорово, давай запрыгивай – сказал радостно он. Скинул кроссовки, залез, разговорились. Он мне многое объяснил, что да как.

 – Живут Володя, на «общаке» семьями. Так проще выжить, понимаешь. У нас в принципе есть местечко, сейчас со своими, потрещу. Думаю, что всё будет в порядке. Спим в три смены, по восемь часов. У тебя, где баул? – вот такое примерно вступление было у Лиса.

 – Да вон он, с той стороны «дубка» - сказал я и осознал, что всё это гостеприимство, было благодаря огромному на вид баулу.

 Ореховский крадун, спрыгнул с «пальмы» и довольно таки проворно принёс баул. Засунув эту клетчатую сумку под нижний шконарь, он опять оказался рядом.

 - За машку не переживай, потом решим. Ты звонить, кому ни будь, сегодня будешь?

 За четыре месяца полной изоляции, я совсем отвык, от того, что можно кому то набрать. Нет, я, конечно, слышал о том, что вся движуха на общаке, но сей вопрос, оказался для меня неожиданным. 

 – Да, само собой. Какие расклады?

 - А расклады такие. Прям под нами, сидит азер Алик, статья сам понимаешь 228 ч.4. Он в этой хате уже три года. Труба только у него. Сперва, звонишь близким и заряжаешь карту билайна. Минимум, это пять долларов. Как только, тебе твои скинут код смеской, сразу и пообщаешься. Само собой надо будет на «общее» уделить. Вразумил?

 Вразумил, ещё как вразумил. Уже через час, аппарат был у меня в руках. Старинная такая Моторола, аккумулятор крепился на резинке. Но это совсем ведь неважно. От самой ситуации, половина телефонных номеров, напрочь вылетела из головы. Да и не у многих такой девайс имелся тогда. Навскидку набрал пару домашних, но людей не оказалось дома. Сижу в углу за занавеской, внутри меня, какой-то паникёр:

 – Что делать, что же нам делать?

 На меня снизу косится Лис. Ему уже, что-то начинает выговаривать Алик. Время идёт и все хотят звонить. Их целая очередь собралась. А трубу так просто вернуть жаль. Вдруг не представится ещё такая возможность. И тут меня осенило. Ну, ведь есть же Родители! Трубку взяла Мама.

 - Алло…

 - Привет Мам

 - Привет, это кто?

 - Да я Ма, сын твой…

 - А, откуда ты звонишь? Тебя отпустили уже что ли?

 В общем, те две минуты, что мы разговаривали, меня зарядили силами на пару недель. Про карту ничего, ей, конечно, не сказал, может и забыл, а может и постеснялся. Это был мой первый конфликт на общаке.

 Дни, в общей хате, пролетали значительно быстрее, чем на «спецу». Хотя, кто их там разберёт, когда день, когда ночь. Свет то не выключается никогда. Лег спать, натянул борта шапки на глаза, вот вроде уже и ночь. Хлоп, хлоп, по плечу. Пора вставать, восемь часов пролетели на раз. Вот тебе и день, ха. Романтика!

 Так, спускаешься с «пальмы» и думаешь, как бы только не наступить на кого. Ведь, под первым этажом нар, на полу, тоже жизнь. Под «братвой» живут «помогающие» им. Ну там, убраться, постирать, чайку заварить, массаж и т.д. Единственное, только трахать своего помогалу нельзя, зашкваришься. Трахают только обиженных, а если обиженный тебе чего сготовил и ты это взял, значит, ты сам уже обиженный. Потому, как брать у них ничего нельзя, только давать им. Такие правила.

 Вот и выбираешь более удачный момент для спуска. Что бы быстрее и беспрепятственно оказаться у кипятильника, на другом конце хаты. Заварить чифирь, закинуться конфеткой. Вот это и называется позавтракать. Только там, понимаешь, как мало, человеку надо в жизни для счастья.

 Вы только представьте ещё раз. Помещение в длину метров двадцать с небольшим, в ширину метров восемь. Представили? Отлично. Теперь запихните туда 90 человек. Муравейник, улей, какие ещё мысли и ассоциации? Ведь каждый из них, извиняюсь, пердит, дрочит, курит, стирается, сушится и ловит вшей. Да ещё такие, как человек с ногами слона, гниют.

 А главное, они все д-у-м-а-ю-т! Думают о том, сколько же они получат, какой срок. Трахается ли с кем ни будь сейчас жена? Может с лучшим другом? Другом семьи так сказать. Да над Матросской тишиной, Бутыркой и т.д., уже давно нет озонового слоя, всё прожгло на хер в бесконечную вселенную. А вы говорите аура, нет, это как то по другому, называется, просто поверьте мне на слово.

 Наверняка, жизнь моя в этой хате так бы и дальше сгорала своими серыми буднями. Нет, веселуха кой какая всё же была, ведь это тюрьма, но. День на десятый, открылись тормоза, и появился он. Серёга Монгол. Ни под какой сканер он не попал. Когда за ним закрылись тормоза, наоборот, особа в него никто не вглядывался, ха. Это он пристально всех изучал, а другие отводили свои глаза. За несколько месяцев, нашей разлуки, у него вырос стоячий ёжик, да и скинул он килограмм десять. На нём была майка алкашка, да шорты. Ну, пакетик полупустой с собой. Всё!

 « Очко, очки и тапочки, вот всё хозяйство арестанта» - шутка бывалых.

 Закурил сигарету и двинул к «баратве». Кому то может быть мой сарказм на счёт «баратвы», покажется не к месту. Поясню. Странным образом, в этой «баратве», состоящей из 8-10 человек, не было ни одного Русского. Хотя достойных мужчин присутствовало не мало. Ведь в хате было 90 рыл. Да и занимали они каждый СВОЮ шконку. Значит, на остальных приходилось уже 20. Вот и прикиньте, насколько я прав.

 Серёга, проходя мимо меня, тормознул, поздоровались. 

 – Ща, пойду с местной босотой приколюсь, что к чему, потом потрещим, ага?

 - Ага – ответил я и растянулся в улыбке.

 Лис тут же на ухо – Ты чего, его знаешь?

 - Да – говорю – знаю. Он из Таганских.

 У Лиса, что-то явно зашевелилось в голове.

 Уже спустя сутки, благодаря Серёге, я переехал к дорожникам. Дорога на общаке – это святое. Это жизнь. Без неё хата не хата. Она и связь с подельниками. И связь с Жуликами (в простом наречье Воры в законе). По ней бегает «запрет» (деньги, мобильники, кайфы). Ты можешь отправить своему близкому в «кишке» (специально сшитый длинный мешок, похожий на кишку), чай, курить, запарики и т.д. На общаке, дорожников уважают и ценят. Потому что, за того кто на дороге, в ответе тот кто его туда поставил, то есть смотрящий, во как. А ещё, у дорожников, есть своя супер связь. Дело в том, что по стояку, все хаты меж собой связаны батареями. При наличии не хитрого приспособления – фаныч (это простая алюминиевая кружка), можно общаться с нижней или верхней хатой.

И даже через одну.

 Для этого необходимо знать «пароль» (типа азбуки Морзе) хаты, которая тебе нужна. Берёшь кругаль (алюминиевая кружка) и «цинкуешь» (долбишь по трубе) необходимое количество раз, в определённой последовательности.

 Там, на дороге такие же парни как ты. Они отвечают, что, мол, да готовы, слушаем. Ты переворачиваешь кругаль к себе, как будто бы собрался попить, крепко прижимаешь его к трубе и громко и чётко говоришь в него. Затем переворачиваешь и опять же плотно прижимаешь к трубе, да и сам прижимаешься ухом. И прекрасно слышишь ответ. Только если кто другой, вдруг не начнёт, кого «азбукой» вызывать. Тогда пипец, минут десять, этим ухом ничего не слышишь.

 Монгол быстро вписался в братву, другого расклада я себе и не представлял. А, основным доводом касаемо моей кандидатуры на дорогу, стал тот «факт», что мы мол вместе с ним, пару раз «работали» и он за меня по воле знает. Да, вот прямо так им и сказал. Короче вписался за меня. И жизнь моя, менялась на глазах. Во истину, всё к лучшему!

 Мои дни и ночи сгорали на дороге мимолётно. Прыг на решётку, встретил груз, отправил, в точковку (запись ценных грузов) всё записал, чефирнул, покурил, пора спать. Карусель - одним словом.

 Пришёл мне однажды «ларёк» (это когда тебе на счёт кладут деньги, и ты с переплатой отовариваешься в тюремном магазине). Набрал всего самого необходимого, сахару кускового пять кило в том числе. Прознал, что братва собирается самогон варить. Решил поучаствовать и отдал на движение четыре пачки из пяти.

 Прошло несколько дней, самогончик выгнали. Они своей компанией собрали стол, и сидят значит там за занавесками, празднуют. Меня никто не завёт. Уже минут как сорок, я не могу найти себе места. Хожу в зад вперёд, как ужаленный. Мне-то, доляну мою, никто не прислал.

 Тут-то один из дорожников Митяй, меня и подстегнул здорово. 

 – Да ладно те, не парься, ну чего ты теперь сделаешь?

 - Это я то, чего теперь сделаю?! Ну, смотри!

 Резко отодвинув занавеску, я буквально ворвался к ним. Они все сидели по-турецки и поднимали стаканы за очередной тост.

 - Разве это по-людски – выпалил я – Что? Вот так вот просто, меня швырнуть решили?!

 - Ты чо, ваще попутал?! – буквально прорычал Умар и прыгнул на меня через накрытую «поляну». Схватив друг друга за грудки, мы сцепились, но не упали. Вылетев на всеобщее обозрение хаты, прямо под тумбу с телевизором, схватка продолжалась недолго. Секунд десять. Но я успел ему сказать в лицо, расстояние благо было сантиметров пять, что порядочные арестанты, так не поступают. Нас разняли.

 - Того рот ебал, всё, тебе пиздец! – были его последние слова в мой адрес.

Несмотря на то, что в ситуации потом разобрались, и я таки получил долю. Мы не разговаривали с ним и старались не пересекаться. Длилось это три недели. Да и спал я с заточкой под подушкой.

 Вот только когда его заказали с вещами на выход, видимо за ним пришёл этап в зону, он сам заглянул к нам на дорогу. Подойдя ко мне, протянул руку, чем поверг меня в состояние шока. Я пожал в ответ, а он ещё до кучи приобнял меня и сказал негромко на ухо:

 – Прощай, мужчина. Редко среди ваших, встречаются такие, редко…

И вышел. Больше ничего никому, не сказав. На ногах не стоялось, я присел. Вокруг все долго молчали.