"Собирающая Стихии" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Глава 22 Бриан. Стезя Порядка

Когда я проснулся, Софи в постели не было. Однако место рядом со мной было ещё тёплым, а на соседней подушке оставалась свежая вмятина.

— Софи! — позвал я.

— Иду, милый, — послышался из ванной её голос.

Вслед за тем появилась и сама Софи. Она была совершенно голая, но нисколько не стеснялась этого и глядела на меня с ласковой улыбкой.

А я глядел на неё с восторгом — и без малейшей робости. Я уже не смущался. И почему, собственно, я должен смущаться? Передо мной была любимая женщина. Моя женщина. Моя…

Софи подошла к кровати и сказала:

— Наверно, я разбудила тебя?

— Нет… Хотя не знаю. Может, я проснулся оттого, что тебя не было рядом.

— Ну, это поправимо! — рассмеялась она, юркнула под одеяло и всем телом прижалась ко мне.

Наши ноги переплелись, а губы сомкнулись в поцелуе. Я гладил её бедро и с наслаждением вдыхал тёрпкий аромат её духов, волос и кожи.

— Это одно из тех маленьких неудобств, с которыми ты должен смириться, если хочешь жить со мной, — произнесла Софи, поглаживая мою щеку. — Я сплю очень беспокойно, ворочаюсь во сне. Бывает, по несколько раз за ночь просыпаюсь. Тебе придётся привыкать.

— Ничего, привыкну, — сказал я.

Я смотрел в её широко распахнутые карие глаза. Я смотрел на её прекрасное лицо в обрамлении золотистых волос. Мы не задвинули на ночь шторы на окнах (впрочем, ночь в Дневном Пределе Сумерек, где солнце неподвижно висит над горизонтом, понятие чисто условное), и комнату заливал мягкий рассеянный свет погожего вечера. Я видел на лице Софи каждую чёрточку, каждую веснушку…

— Софи, — отозвался я с удивлением. — У тебя веснушки!

— Опять? — сказала она. — Ещё вчера их не было. Они у меня то появляются, то исчезают. Это подарок Источника. Одно время я хотела избавиться от них, но потом передумала. Они мне понравились.

— И правда, они прелестные, — согласился я.

— А раньше ты их не замечал?

— Нет. Они такие маленькие, такие миленькие. Их можно заметить только вблизи. А раньше я всегда опускал глаза, когда ты была слишком близко. Боялся смотреть на тебя вблизи.

— А теперь?

— Уже не боюсь. Теперь я хочу видеть тебя целиком.

С этими словами я откинул в сторону одеяло, чтобы снова посмотреть на неё. Поняв моё желание, Софи кокетливо улыбнулась и перевернулась на спину, улучшая мне обзор.

Я принялся гладить её живот. Она прикрыла глаза и томно застонала.

— Ты такой милый, Бриан. Такой ласковый, такой нежный…

— И неуклюжий, — добавил я.

— Самую малость, — уточнила Софи, не раскрывая глаз. — Опыт — дело наживное. Не огорчайся.

— Я не огорчаюсь. Первый блин всегда комом.

— Не совсем. Для первого раза у тебя получилось неплохо. Мне было хорошо… И сейчас хорошо. — Она раскрыла глаза и повернула ко мне голову. — Бриан, я… Я должна кое в чём признаться.

— Да?

— Вчера я бросилась в твои объятия из отчаяния. Я хотела забыться. Я искала у тебя утешения.

Я тяжело вздохнул:

— Я догадывался.

— Ты осуждаешь меня?

— Нет, Софи, я понимаю тебя. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе забыть Эрика. Я добьюсь твоей любви. Отец смог — я тоже смогу.

— У тебя это получится. Я уверена, милый. У тебя уже получается. Теперь я могу спокойно думать про Эрика с Дженнифер и… Кажется, я влюбляюсь в тебя.

Её последние слова заставили моё сердце учащённо забиться.

— Только пожалуйста, — попросил я. — Не внушай себе то, чего нет на самом деле. Я хочу настоящей любви, а не её видимости.

— А я и говорю о настоящей любви. Я ничего не внушаю себе. Просто… я думаю, что любила тебя и раньше. Мы с тобой знакомы восемь месяцев, всё это время прекрасно ладим друг с другом, иногда спорим, но никогда не ссоримся, мне хорошо в твоём обществе…

— А мне в твоём.

— Да, нам всегда было хорошо вместе. А теперь я убедилась, что нам хорошо и в постели.

— Тебе правда понравилось со мной? — недоверчиво переспросил я.

— Очень понравилось. Ты был великолепен.

Я с сомнением хмыкнул:

— Это с моим-то опытом… Вернее, с его полным отсутствием.

— Вот дурашка! — Софи лениво потрепала мои волосы. — Если бы удовольствие от близости с мужчиной определялось только его опытом, я пошла бы прямиком к Мелу. Или к Амадису — он, кстати, тоже положил на меня глаз. Однако мне милее ты со своей неопытностью. Милее всех.

— Даже милее Дейдры?

Софи нахмурилась.

— Пожалуйста, не надо, — произнесла она грустно. — Не напоминай мне о вчерашнем.

— Извини.

Вечером Дейдра устроила сцену ревности. Не бурную, нет. Молчаливую — и оттого ещё более тягостную. Надеюсь, теперь Софи поняла, что их девичья дружба зашла слишком далеко. А Дейдре в самую пору обратиться за помощью к дяде Брендону…

— Софи, — сказал я. — Не считай меня назойливым, но…

— Опять попросишь меня выйти за тебя замуж? — угадала она.

— Да.

— Но зачем ты так торопишься? Боишься, что мама не одобрит твоего поведения? Или надеешься таким образом удержать меня?

— Вовсе нет. Тебя ничто не удержит, если ты решишь бросить меня. Когда ты разлюбила Мориса, то сразу ушла от него — хотя вы были женаты. И мамы я не боюсь.

— Так что же ты хочешь этим добиться?

— Определённости, Софи. Вот чего я хочу — определённости. А ещё уверенности в том, что хоть на какое-то время — пока мы женаты — ты будешь моей.

— И душой, и телом, — подхватила она. — Какой ты наивный, Бриан! Неужели ты считаешь, что мужчина может назвать женщину своей только после того, как пойдёт с ней под венец? Разве сейчас я не твоя женщина, а ты не мой мужчина?

— Да, но…

— Но с обручальным кольцом оно как-то вернее, правда? Любовники — это несерьёзно, зато супруги — надёжно и респектабельно. Да и «леди Лейнстер» звучит куда лучше, чем просто «подружка Бриана». А вдруг у нас ничего не получится — что тогда?

— У нас обязательно получится.

— Я тоже в это верю. И всё же — вдруг не получится? Тогда ты будешь страдать.

— Я в любом случае буду страдать. А так у меня хоть останутся воспоминания о том, что я был женат на самой прекрасной женщине в мире.

Софи откинулась на подушку и задумчиво проговорила:

— Ты всё ещё мальчишка, Бриан. Полный предрассудков, но такой милый, что… Ай, ладно. Будь по-твоему. Я согласна стать твоей женой.

От неожиданности я вздрогнул и убрал руку с её живота. Но Софи тут же вернула её обратно.

— Продолжай. Мне приятно.

— Дорогая, ты серьёзно? — спросил я, легонько поглаживая пальцами светлый пушок внизу её живота.

— Не уверена, что это серьёзно, — ответила она, вновь закрыв глаза и тихо постанывая от удовольствия. — И не уверена, что это разумно. Но если ты спрашиваешь, шучу ли я, — то я не шучу. Мы можем пожениться хоть сегодня… Впрочем, нет. Не сегодня. На днях я разберусь с Порядком, а потом мы поженимся. Посмотрим, что из этого получится.

Наверное, Софи ожидала, что сейчас я снова заговорю о своём желании сопровождать её по Стезе Порядка. Но я не заговорил. Я сильно подозревал, что она собирается каким-то способом нейтрализовать меня на время своего похода. Сделать это нетрудно. Достаточно, к примеру, шепнуть пару словечек отцу или маме — и готово.

Но я уже измыслил, как воспрепятствовать этому. Я не мог допустить, чтобы Софи сама отправилась на встречу с Эмрисом. Она такая нежная, такая чуткая, такая впечатлительная — как она сможет убить человека? Один раз она уже не смогла — когда Эмрис захватил нас в плен. Она позволила ему скрыться. Но у Цитадели путей к бегству не будет — ни для него, ни для неё. И там я должен подстраховать Софи. Я не хочу стать вдовцом ещё до свадьбы…

Продолжая ласкать её внизу живота, я поцеловал Софи в губы. Затем продвинул руку чуть дальше и одновременно принялся целовать её грудь. Вместе с тем я очень медленно и осторожно начал наводить на Софи сонные чары, надеясь, что за возбуждением она их не почувствует.

Но она почувствовала. Однако не заподозрила ничего неладного и не стала протестовать. Спросила лишь:

— Ты так хочешь?

— Да.

— Только мягче, медленнее… И целуй меня, ласкай… Не останавливайся…

Видимо, она приняла это за любовную игру. Тем лучше.

Я целовал и ласкал всё её тело, продолжая наводить сонные чары. Софи вскрикивала, стонала в истоме, шептала моё имя и всякие нежные слова, постепенно её речь становилась всё более бессвязной и невнятной. Наконец она совсем умолкла, перестала извиваться в постели и уже никак не реагировала на мои прикосновения даже к самым чувствительным местам. Она крепко заснула.

Тогда я, больше не осторожничая, сделал для пущей верности дополнительный посыл. Ведь Софи сама говорила, что спит беспокойно и часто просыпается.

И тут я сплоховал. Я слишком торопился и допустил маленькую небрежность, в результате чего сонные чары частично срикошетили от Софи и обрушились на меня. Я моментально заснул, уронив голову ей на колени…

Я проснулся приблизительно через три часа. Рикошет был не сильный, и я спал так долго в силу естественных причин. В тот раз, когда Софи разбудила меня, я ещё не выспался.

Сидя в постели и прогоняя остатки сна, я думал, что это и к лучшему. Мне нужно быть свежим и отдохнувшим, а мои чары были достаточно сильными, чтобы отключить Софи как минимум на пять часов. Так что у меня в запасе оставалось ещё два или даже три часа времени — чего с избытком хватит для осуществления моего плана.

Софи спала крепко и не ворочалась. Она оставалась в том же положении, что и три часа назад, когда я усыпил её.

Я осторожно слез с кровати, оделся и привёл себя в более или менее нормальный вид. Пришлось повозиться с причёской. У меня такие же непокорные волосы, как у отца, и после сна они всегда торчат в разные стороны.

Я укрыл Софи одеялом и, наклонившись, нежно поцеловал её губы. Они даже не шевельнулись в ответ. Это хорошо. Спи, родная, спи крепко. У нас ещё будет возможность поцеловаться по-настоящему… Но повторится ли сегодняшняя дивная ночь?…

Я вышел из комнаты и спустился на первый этаж. В холле никого не было, но из кухни слышались приглушённые дверью голоса. Женский явно принадлежал Дейдре, мужской звучал тише, и его обладателя я опознать не смог.

Я собирался проследовать прямиком в кухню, но посреди холла остановился, обнаружив в привычной обстановке одну перемену. Под портретами дяди Артура и Дианы стоял, прислонённый к стене, третий портрет. Как мне показалось, на нём была изображена девушка, похожая на Софи.

Я подошёл ближе, присмотрелся внимательнее и убедился, что это не обман зрения. Девушка на портрете была точной копией Софи, разве что волосы у неё были тёмно-каштановые. Во всём же остальном это была Софи, одетая в церемониальный наряд принцессы Света. Странно…

А в целом портрет был очень хорош. Он был написан не так профессионально, как полотна Пенелопы, зато более эмоционально. С глубоким чувством, я бы сказал. Интересно, чья это работа? И кто же всё-таки изображён на картине? Софи?

Я прошёл в кухню. Как оказалось, собеседником Дейдры был Эрик. Они только что сели завтракать.

Увидев меня, Эрик тепло улыбнулся:

— Привет, Бриан. Рад тебя видеть. Ты тоже пришёл в гости?

Я замешкался с ответом.

А Дейдра зыркнула на меня исподлобья, молча поднялась со своего места и вышла из кухни — но не в холл, а в коридорчик чёрного хода. Громко хлопнула за собой дверью. Потом раздались её шаги на лестнице.

Я понял, что Дейдра пошла к Софи. Будет паршиво, если она попробует её разбудить…

— Здравствуй, Эрик, — сказал я наконец, пододвинул к столу третий стул и сел.

Я решил посмотреть, что предпримет Дейдра, и дальше действовать по обстоятельствам. К тому же я был голоден, а отправляться в долгий путь натощак — плохая идея.

— Сегодня Дейдра не в духе, — заметил Эрик. — А тебя и вовсе встретила, как врага народа. Что это с ней?

Я неопределённо пожал плечами. Я чувствовал себя немного не в своей тарелке — и не только из-за очередной выходки Дейдры. Ещё меня смущал Эрик. Всего лишь год назад мы с ним были на равных. Я считал его своим вторым братом и самым близким из моих друзей. Он был чуть старше меня, а я — чуть умнее, и это сглаживало нашу разницу в возрасте. Между нами всегда царило взаимопонимание и полное доверие…

Но тот Эрик, мой брат и лучший друг, остался в далёком прошлом. Сейчас передо мной был совершенно другой человек. Взрослый, серьёзный, сдержанный. Выглядел он очень внушительно — почти так же внушительно, как дядя Амадис. Я не знал, как к нему подступиться.

— Хочешь есть? — спросил Эрик.

Я кивнул и невольно облизнулся.

— Да. Я ещё не завтракал.

— Тогда возьми мою порцию. Я к ней не притрагивался.

Он придвинул ко мне свою тарелку с яичницей и беконом.

— А как же ты?

— Я недавно обедал. Просто мне было неловко отказывать Дейдре.

— Что ж, тогда спасибо.

Я с рвением принялся за еду, сосредоточив на ней всё своё внимание, и лишь время от времени искоса поглядывал на Эрика. Он медленно жевал бисквит, запивая его горячим кофе, и в задумчивости смотрел на дверь чёрного хода, за которой скрылась Дейдра.

Утолив первый приступ голода, я стал есть медленнее, и спросил у Эрика:

— Ты пришёл навестить Дейдру?

— Её тоже, — ответил он. — Но в первую очередь я хотел повидать Софи.

Я поперхнулся.

— А… зачем?

— Есть один разговор. Я кое в чём виноват перед ней…

— Да, знаю, — быстро сказал я, чтобы избежать подробностей.

— Ну, вот и пришёл извиниться. Однако Дейдра сказала, что Софи спит… — Эрик умолк и уставился на меня. А после паузы изумлённо произнёс: — С тобой?

Я молча кивнул, чувствуя, как моё лицо неудержимо краснеет.

Эрик достал сигарету и закурил, продолжая смотреть на меня. В конце концов, я не выдержал:

— А что тут такого? У нас это серьёзно. Мы решили пожениться.

— И давно?

У меня был большой соблазн солгать, но я решил быть честным:

— Нет, со вчерашнего дня. До этого Софи упорно ждала тебя.

Он вздохнул:

— Мне жаль, что так получилось. Правда жаль.

— А мне не жаль, — сказал я с вызовом. — Нисколько.

Эрик понимающе кивнул.

— Значит, — произнёс он, — Дейдра не в духе из-за тебя?

— Так ты уже в курсе?

— Да. Дженнифер узнала от твоей матери и рассказала мне.

— И что ты об этом думаешь?

Он в растерянности покачал головой:

— Не знаю, что и думать. Такого от Дейдры я не ожидал.

— Этого никто не ожидал.

На лестнице вновь послышались шаги, затем дверь отворилась, и в кухню вошла Дейдра.

— Софи спит, как убитая, — сообщила она Эрику, а на меня бросила уничтожающий взгляд. — Не добудишься.

После чего заняла своё место за столом и принялась вяло ковыряться вилкой в тарелке. К тому времени я уже съел свою порцию (вернее, порцию Эрика) и налил себе кофе.

Обычно я пью кофе с сигаретой, но на сей раз мне пришлось отказаться от этого удовольствия — уж очень тягостным было молчание за столом. Я торопливо допил кофе, поднялся и сказал:

— Ну, ладно. Я пойду.

— Скатертью дорога, — проворчала Дейдра.

Я посмотрел на Эрика и, хотя в присутствии Дейдры это было рискованно, мысленно сказал ему:

«Попробуй урезонить её. Ты имеешь на неё большое влияние».

«Я постараюсь».

И уже вслух я произнёс:

— Эрик, ты не одолжишь мне свою шпагу? Всего на несколько часов.

К чести Эрика надо сказать, что он ни секунды не колебался и не стал спрашивать, зачем мне понадобилась шпага. Хотя имел на это полное моральное право — это была не обычная шпага, а легендарная Грейндал, некогда принадлежавшая нашему деду, королю Утеру, её клинок был закалён в Горниле Порядка.

Эрик встал из-за стола, отцепил от пояса шпагу и протянул её мне.

— Держи. И гляди, не поранься.

— Не поранюсь, — пообещал я, укрепляя Грейндал на своём поясе. — Благодарю.

— Пустяки, — отмахнулся Эрик. — Что бы ты ни затеял, желаю удачи.

— Спасибо. До свидания.

— Пока.

Я направился к двери, но тут, кое-что вспомнив, остановился:

— Кстати, Дейдра, спасибо за завтрак. Было очень вкусно.

— Пошёл к чёрту! — любезно ответила она.

Я вздохнул и вышел из кухни.

В холле мне снова бросился в глаза портрет девушки, похожей на Софи. Вероятно, на нём и была изображена Софи. И наверняка его принёс сюда Эрик. Но где он его взял?…

Я решил, что спрошу об этом в следующий раз. Сейчас возвращаться в кухню небезопасно. К тому же у меня есть дела поважнее, чем удовлетворять праздное любопытство.

Я помахал портрету рукой и вышел из дома.

Пока, Софи. До встречи на Стезе Порядка…

Здесь Туннель заканчивался.

…Станция Внешний Обод, конечная. Дальше поезд не идёт. Освободите, пожалуйста, вагоны…

Я освободил вагон… В смысле, вышел из Туннеля.

На дорогу я потратил чуть больше двух часов по времени Основного Потока и меньше двух — по времени Сумерек Дианы. Я выбрал не кратчайший путь, а оптимальный, требующий наименьшей затраты сил. Силы мне ещё понадобятся. Кроме того, я сделал промежуточную остановку в одном из населённых миров, чтобы запастись продовольствием. Еда и питьё мне также не помешают…

Мир, в котором я вышел из Туннеля, подобно всем мирам за пределами Экватора, был пустынным и безжизненным. Близость к полюсам Мироздания порождает дисбаланс бытия, убивающий всё живое. А сейчас я находился в непосредственной близости к одному из полюсов — Порядку.

Я опустил на землю рюкзак с водой и съестными припасами и огляделся по сторонам. Унылое зрелище! Скалы и ущелья этого мира поражали правильностью всех линий и форм и навевали тоску. Казалось, что всё вокруг игрушечное, ненастоящее… Впрочем, таковым оно и было. Миры Внешнего Обода — суть творения Порядка, наглядная демонстрация его представлений о гармонии и совершенстве…

Я вынул из ножен Грейндал. Её клинок ярко сиял, чувствуя присутствие родной Стихии. Я поблагодарил случай за то, что мне так кстати подвернулся Эрик с его шпагой. Мало того, что Грейндал была мощным магическим оружием, отлично приспособленным для работы в условиях доминирующего влияния Янь. С её помощью мне будет легче открыть Горнило Порядка.

Что такое Горнило? — спросите вы.

Отвечу: это и есть вход на Стезю Порядка. А Стезя — нечто вроде Туннеля, ведущего к самому сердцу Порядка — к его Цитадели. Именно так мой дед Утер закалил клинок Грейндал: он отыскал этот вход и погрузил в него шпагу по самый эфес. А потом вынул — и получилась Грейндал. Сам он на Стезю не ступал. Он был фанатиком Порядка, но не был безумцем.

А я, похоже, безумец. Ибо я собираюсь ступить на Стезю…

…Передо мной возник рослый урод в белых одеждах. Я назвал его уродом, потому что лицо его было настолько правильным и безупречным, что это зрелище вызывало отвращение. Я впервые увидел Карающего Ангела Порядка — или, как эти твари именуют сами себя, Агнца Божьего. И я полностью согласился с определением дяди Артура — чудище. Да, чудище. Красота — это не только правильность черт лица и совершенное телосложение, это ещё и состояние души. Поэтому Софи прекрасна, а Агнец — урод.

— Что тебе надобно, раб Божий? — осведомился Агнец Божий.

— Я ищу Стезю Порядка, — ответил я.

— Она перед тобой.

— Знаю. Проваливай.

Чудище провалило. Вряд ли оно поведёт себя так же мирно с Софи. Но ей не страшны Агнцы — они просто безмозглые твари. Другое дело, Эмрис. Он человек — и потому опасен.

Чудище было право. Стезя находилась передо мной. Она была повсюду в этом мире и во всех остальных мирах Внешнего Обода, коих бесчисленное множество. Нужно только открыть вход…

Я вспомнил, как года три назад Эрик приводил меня сюда. Не сюда именно, а в какой-то другой мир — что, впрочем, без разницы. И я помнил, как он цитировал Книгу Пророков Митры: «Да никто, кроме пророков Моих, не посмеет вступить на путь Порядка, ибо путь сей полон соблазнов и приведёт неотмеченных печатью Моей к греху и безумию».

Я, конечно, не пророк Митры. Тем более, что я христианин. И всё же я ступлю на сей путь, презрев грозное предупреждение. Ступлю не ради могущества, но ради Софи — чтобы помочь ей и защитить её. И мы пойдём к Цитадели вместе — иного пути у нас не будет. Только овладев Силой Порядка, Софи сможет вернуть меня обратно — и вернуться сама. А если она погибнет, то вместе с ней погибну и я. И даже смерть не разлучит нас…

Высокопарно? Не спорю. Безрассудно? Быть может. Глупо? Если вы так считаете, то мне вас искренне жаль. Вы никогда не любили по-настоящему.

С помощью Грейндал я без труда отыскал вход на Стезю и открыл его. В пространстве передо мной образовалась брешь идеально круглой формы с идеально ровными краями. Поначалу брешь была небольшая, диаметром в несколько сантиметров, но, орудуя Грейндал, я расширил её до таких размеров, чтобы мог спокойно пройти внутрь, не нагибаясь.

И тогда я понял, почему вход называется Горнилом. Казалось, я распахнул дверь печи, в которой вовсю бушевало пламя. Только здесь оно было холодным. Оно обжигало не высокой температурой, а ледяной Силой Порядка.

Состояние Горнила стабилизировалось. Я прикинул, что оно продержится в таком виде не менее ста часов Основного Потока, а потом начнёт постепенно сжиматься в размерах. Софи этого хватит. Я войду внутрь, позову её, расскажу, что сделал, выслушаю заслуженные упрёки… а потом она придёт сюда, вступит вслед за мной на Стезю, и путь мы продолжим вместе.

Я вернул Грейндал в ножны, одной рукой подхватил рюкзак, другой перекрестился — и шагнул в Горнило…

…Я стоял на Стезе. В океане яркого белого света тянулась чёрная лента дороги шириной в три, а то и четыре метра. Она начиналась в пяти шагах позади меня, а впереди исчезала в сияющей дали. Признаться, я ожидал худшего. Но порой (хоть и не всегда) самые худшие опасения не сбываются.

Участок дороги позади меня и там, где я стоял, слегка отливался синевой, а буквально в паре сантиметров от носков моих ботинок дорога становилась угольно-чёрной. Я сделал шаг назад. Я чувствовал, что мне нельзя переступать границу сине-чёрного с угольно-чёрным, если я хочу встретить Софи. Я не знал этого наверняка, но чувствовал, что так оно и есть. Также я чувствовал, что вне пределов дороги, по её краям и сзади, меня поджидает смерть. Обратного пути уже не было — но ко мне ещё могла присоединиться Софи. Я мог ждать её до тех пор, пока не закроется Горнило. Именно для этого я прихватил с собой еду и питьё. Я мог даже спать здесь, не опасаясь нападения Агнцев или каких-нибудь других чудищ Порядка; это я понял по поведению первого Агнца — привратника, так сказать. На Стезе я был в роли неофита, жаждущего приобщиться к Янь. А вот когда мы с Софи будем вдвоём, нам придётся держать ухо востро — ведь она несёт в себе Инь, враждебный Порядку.

Я опустил рюкзак и позвал Софи. Но она не ответила…

И не потому, что спала. Я чувствовал, что мой зов не достигает её. Я снова позвал — опять безрезультатно.

Во мне зародилось нехорошее предчувствие. И я позвал маму. Ответа не последовало.

Я позвал отца. Тщетно.

Я позвал Дейдру…

Эрика… Дядю Брендона… Тётю Бронвен… Дядю Артура… Кевина… Анхелу… Мела… Диану… Пенелопу… Тётю Юнону… Деда Януса… И многих-многих других…

Наконец, я позвал Хозяйку…

Никто из них мне не ответил.

Я был полностью отрезан от внешнего мира! Я вляпался…

Мои ноги подкосились, и я сел на шершавую поверхность дороги.

По своей дремучей глупости я попал в западню. Я не знал, что на Стезе Порядка связь не работает, и не мог этого знать. Но это ни в коей мере не оправдывало меня. Я должен был предвидеть… нет, предусмотреть возможность потери связи и как-то подстраховаться. К примеру, оставить Софи сообщение. Или предупредить кого-то…

Правда, по моему первоначальному плану, я собирался связаться с Софи до того, как вступить на Стезю Порядка. Но потом передумал — побоялся, как бы она не настигла меня раньше, чем я войду в Горнило. Кто знает, на что способна Софи, обладая Силой Источника и Силой Хаоса одновременно…

Но ведь мог же я для подстраховки сообщить об этом кому-то другому — Мелу, например. Даже если бы он сразу поставил в известность Софи, было бы поздно меня возвращать. К тому времени я был бы уже на Стезе…

Впрочем, что толку от этих «должен был» и «мог бы». Глупо переигрывать в мыслях прошлое, которое уже не изменишь. Нужно действовать, исходя из настоящего положения вещей. А положение таково, что я свалял дурака. Теперь никто не знает, где я, — а я не могу дать знать о себе. Даже если Софи в скором времени отправится к Цитадели, то нечего надеяться, что из бесчисленного множества миров Внешнего Обода она выберет именно этот мир. Полагаться на очередное невероятное совпадение глупо. Софи вступит на Стезю в другом месте и из другого мира, и мы пойдём порознь. Я даже не буду знать, идёт она по Стезе или ещё нет.

Вот исходя из этого, я должен решить, что делать дальше.

А решать-то нечего! Я должен идти вперёд, прийти к Цитадели и там ждать Софи. Надеюсь, воды и пищи мне хватит.

Что же до Эмриса, то этой встречи мне не избежать. Всё равно я собирался сразиться с ним. Конечно, без Софи будет труднее, но ничего, справлюсь. Возможно, Эмрис могуч, но он глуп… Впрочем, я тоже дурак. Мы оба друг друга стоим.

Я поднялся, взгромоздил на спину рюкзак и подошёл к границе сине-чёрного с угольно-чёрным. На секунду замешкался. Потом вздохнул — и ступил на угольно-чёрную поверхность.

Сначала мне показалось, что ничего особенного не произошло. Но когда я попытался оглянуться, то какая-то непонятная и незнакомая моим чувствам сила помешала мне это сделать. А пятиться, не видя, что сзади, было не в моих привычках. Я попробовал отвести ногу назад, но не смог. Понятно — пятиться тоже не выйдет.

Я вспомнил, что в кармане у меня есть зеркальце, достал его и с его помощью посмотрел назад. Я увидел то, что почти ожидал увидеть: позади меня никакой дороги уже не было. Значит — только вперёд.

И я пошёл вперёд, время от времени пытаясь дозваться до Софи или кого-нибудь другого. Но мой зов по-прежнему не достигал адресата.

Путешествие было долгим и скучным. Порой мне казалось, что я не иду, а лишь перебираю ногами, и дорога уходит назад, исчезая за моей спиной. Казалось, ей не будет конца. Ничего не менялось — был всё тот же океан яркого белого света и чёрная лента дороги, стрелой уходящая вдаль…

И вдруг дорога закончилась. Мгновенно. Внезапно. Просто пропала, будто растворилась.

Я парил в сияющей пустоте, не чувствуя под ногами опоры, но и не падая. Сила тяжести была, я её ощущал, но почему-то моё тело падать отказывалось.

Затем налетел свежий ветер. Лившийся отовсюду белый слепящий свет чудесным образом превратился в туман, который тут же был разорван ветром в клочья и разогнан. Я вновь стоял на твёрдой земле…

Вернее, я опять стоял на дороге. Но на другой дороге. Она была не чёрного, а белого цвета, твёрдая и гладкая, словно вытесанная из мрамора, и тянулась в оба конца, пронзая мягкую и глубокую синеву окружающего пространства. Теперь я мог не только оглянуться назад, но и пойти в обратную сторону, не чувствуя никакого сопротивления.

Кстати, я оглянулся и сделал шаг назад вовсе не из простого любопытства, а чтобы проверить, есть ли у меня путь к отступлению. Дело в том, что по дороге ко мне приближался человек. Мы с ним уже однажды встречались, и мои воспоминания об этой встрече были не из приятных. Наверное, вы догадались, что я говорю об Эмрисе. О моём родном дяде, который не так давно пытался изнасиловать мою любимую девушку у меня на глазах. И не его заслуга в том, что он этого не сделал. И, увы, не моя…

Эмрис остановился шагах в четырёх от меня.

— Так, так, так, — произнёс он. — Какая встреча! Вот уж кого я не чаял здесь увидеть… Зачем ты пришёл сюда?

Я скинул рюкзак с плеч и сказал:

— Я пришёл с миром.

Тонкие губы Эмриса искривились в ухмылке:

— В самом деле?

— Да, в самом деле.

— Хочешь овладеть Силой Порядка?

— Нет, — я отрицательно покачал головой. — Ни в коем случае. Я не идиот.

— Гм… Не идиот, говоришь? Очень спорное утверждение в устах человека, который вступил на Стезю Порядка, не собираясь овладеть его Силой. Как же ты намерен выбраться отсюда? С моей помощью?

— Не с твоей, — ответил я. — А с помощью другого человека. Вскоре он придёт сюда, чтобы подчинить Янь.

— А ты зачем пришёл?

— Чтобы договориться с тобой.

— О чём?

— О том, чтобы ты пропустил этого человека.

Эмрис пожал плечами:

— А с какой стати я буду ему мешать? Путь в Цитадель открыт для всех.

— Однако ему… ей ты будешь мешать. Она несёт в себе Инь.

— Силу Хаоса? — переспросил изумлённый Эмрис. — Это твоя подружка? Она что, чокнутая?

— Софи моя невеста, а не подружка, — холодно заметил я. — Это во-первых. А во-вторых, она не чокнутая. Она — Собирающая Стихии.

— Это что ещё за зверь?

Я решил игнорировать тупую иронию Эмриса, которую он, похоже, считал верхом остроумия.

— Софи единственный человек в мире, способный объединить в себе все три Мировые Стихии — Источник, Порядок и Хаос. Её прихода ждали больше тысячи лет. Вселенной грозит гибель — и только Софи может спасти её.

Вопреки моим ожиданиям, Эмрис не сыронизировал в очередной раз. Он сказал:

— Допустим, ты говоришь правду. Что дальше?

— Едва лишь Софи встанет на Стезю, Порядок вынудит тебя выступить против неё, ибо она — адепт Хаоса. И ей придётся убить тебя.

— А ты уверен, что у неё получится?

— Она сильнее тебя, можешь не сомневаться. Однако я не хочу, чтобы моя будущая жена убила человека. Даже такого, как ты. Я хочу предотвратить это.

— И что же ты предлагаешь?

— Ты веришь своей сестре, моей тёте Бронвен?

— Я знаю, что она не предаст меня.

— Так обратись к ней за помощью. Пусть она сделает так, чтобы в течение ближайшей недели — или, лучше, двух — ты не смог, даже при всём желании, откликнуться на зов Порядка. Тётя Бронвен сможет это устроить. А тем временем Софи без помех с твоей стороны подчинит себе Янь. И ей не придётся сражаться с тобой.

Некоторое время Эмрис молчал, задумчиво глядя на меня. Потом произнёс:

— Предположим, я последую твоему совету. Допустим даже, что это — мой единственный шанс избежать смерти от рук твоей подружки… пардон, невесты. Но тогда уже сам Порядок накажет меня смертью за непослушание. И в том, и в другом случае я остаюсь в проигрыше.

— Когда Софи овладеет Янь, — возразил я, — Порядок не станет наказывать тебя.

— Если овладеет, — уточнил Эмрис. — И быть может, не накажет. Ты что, специалист по Порядку? Лично я считаю, что у меня больше шансов прикончить девчонку, чем избежать мести Порядка.

— А как же спасение Вселенной? — сдуру попытался я воззвать к его совести.

Он покачал головой:

— Вряд ли я доживу до конца света. Пусть даже он на носу.

— Зато доживут твои дети, внуки или правнуки. Ты знаешь, что твоя дочь ждёт ребёнка?

Неожиданно Эмрис разозлился.

— А мне плевать на неё и на её будущих ублюдков! — И он плюнул себе под ноги. — Элизабет предательница, она отреклась от меня. Я знать её не хочу!

— Но, может…

— Заткнись! — рявкнул Эмрис. — Не напоминай мне про Элизабет. Меня волнует моя жизнь, а не её. Только моя! И само провидение уже вторично отдаёт тебя мне в руки. На этот раз я не допущу ошибки. Теперь я знаю, как правильно использовать тебя. Не для мести, нет. Есть кое-что поценнее мести. Это моя жизнь.

Поняв, что переговоры закончились фиаско, я вынул из ножен Грейндал.

— Ошибаешься, Эмрис, — сказал я. — Твоя жизнь и гроша ломаного не стоит. Если ты умрёшь, по тебе даже родная дочь горевать не станет. Разве это жизнь?