"В порыве страсти" - читать интересную книгу автора (Майлз Розалин)

15

Джон.

Нужно поговорить с Джоном.

И нужно перестать плакать, нужно остановить этот бесконечный, бессмысленный поток слез. Неужели она все еще горюет о Филиппе? Нет, она плакала о том, что не смогла стать хорошей женой.

Она оплакивала женщину, которая стояла и смотрела, как ее муж приближается к вратам смерти, тогда как должна была идти с ним рука об руку, покуда это возможно; женщину, которая после стольких лет совместной жизни не протянула ему руку помощи, не произнесла ни слова утешения, пока он пил свою горькую чашу до самого дна.

Она оплакивала женщину, потерявшую прекрасного мужа, но потерявшую его за много лет до его смерти, так что в ее воспоминаниях остался не сам Филипп, а его жестокий двойник, занявший чужое место и отравивший последние годы их совместной жизни.

Какое счастье, что она сможет сообщить Джону правду об отце, объяснить, сквозь какие муки пришлось ему пройти. Объяснить, что его приступы ярости и неожиданное изменение завещания являлись следствием грозной опухоли в мозгу.

Так что она хочет сказать?

Что Филипп сошел с ума?

Эта мысль поразила Элен в самое сердце. Она достала носовой платок, спустила ноги с постели – лежать она больше не могла. Джону станет только хуже. Одно дело – знать, что он потерял Кёнигсхаус, потому что отец заболел, сошел с ума, и совсем другое дело – считать, что Филиппом двигало запоздалое раскаяние, что его последний поступок на этой земле был долгом чести…

Конечная мысль ужаснула Элен. Она поймала в зеркале свое отражение: в лице ни единой кровинки – и вздрогнула, будто увидела призрак. Его последний поступок на этой земле.

Филипп знал, что умирает. Он отказался от операции, от любого лечения, потому что боялся превратиться перед смертью в инвалида, хуже того, в растение. Но его ждало другое – медленная деградация, неизбежный распад личности. Так, может быть, он выбрал бы долгое путешествие в буш с одним лишь дробовиком в руках, почетный для скотовода способ уйти из жизни? Пожалуй, Филиппу хватило бы на это силы воли.

Мог ли он покончить с собой?

В любом случае, его конец был близок, у него была разросшаяся, неоперабельная опухоль. И хотя внешне он казался таким, как всегда: спорил с Беном и Чарльзом, принуждал ее заниматься любовью, – это был уже мертвый человек.

Мысли Элен устремились дальше. Нет, ни один человек не выберет себе такую смерть, даже если и решит покончить счеты со своей разбитой жизнью! Смерть сама набросилась на Филиппа, когда он только приближался к последнему акту трагедии. И если Кёниг выбрал королевскую коричневую змею, чтобы ускорить переход из своего Королевства в другое, загробное, – не было ли в этом своей страшной логики?

– Спасибо, Чарльз. Потрясающе. Значит, увидимся в шесть. Грандиозно! Пока.

Алекс, находившийся в своем уютном кабинете на первом этаже, задумчиво положил трубку на рычаг, взял листок бумаги и стал составлять план действий.

Значит, Чарльзу удалось уговорить Мадам Баттерфляй осмотреть Кёнигсхаус до отъезда в Токио? Молодец. Бог ему в помощь. Одобрительно кивнув, он стал думать, что делать дальше.

Вся честная компания прибудет сегодня к обеду и останется, по крайней мере, до завтра. Нужно предупредить Элен об их приезде, пусть все устроит; потом сходить на кухню, ублажить Розу, чтобы она приготовила что-нибудь особенное, и убедиться, что Элли поможет подать на стол… I Элли.

Улыбка тронула губы Алекса. Ты ведь их с первого взгляда узнаешь, за милю чуешь, а, парень? – поздравил он себя. Ты сразу вычисляешь настоящих любительниц, жарких девочек. Господи, да она все что угодно для тебя сделает – уже сделала! Есть, есть еще порох в пороховницах!

Кто бы мог подумать, что это тощенькое тело завертится волчком, стоило лишь завести его и отпустить? И кто бы мог подумать, что изумительная на вид грудь – даже дешевенькая кофточка не могла испортить впечатление – окажется еще более изумительной на ощупь?

Тело, созданное для любви, темно-коричневое, сверкающее, как бронза, и тающее под руками, как воск. Однако нашлись руки, которые обращались с ним куда менее деликатно.

Алекс нахмурился. На теле Элли были следы побоев. Похоже, причиной ее постоянных разговоров о ревнивом муже было не просто кокетство, не желание придать остроту внебрачным утехам. Что ж, если такая роскошная плоть вызывает единственное желание – избить, то пьяный муж-абориген – полный кретин. I Роскошное тело… И не только тело.

Маленькие сильные ручки с гибкими, крепкими пальчиками, белые острые зубки, как у кошки, ушки, такие чувствительные, что их обладательница взвивается до небес от одного прикосновения…

Он представил, да нет, почувствовал эти пальчики на себе и вздрогнул от наслаждения. Господи, до чего же она неутомима, ненасытна, она жаждала перепробовать все, что можно, никак не хотела успокоиться…

Он почувствовал знакомое шевеление между ног, обычно предшествующее эрекции. Парень, веди себя прилично! Делу время, потехе час. Не отвлекайся, следи за мячом. Существует еще одна маленькая леди, от которой зависит твое будущее счастье – Миссис Фудзияма, или как ее там. Та Япошечка, Которую Нужно Осчастливить еще до захода солнца.

И не тем способом, в котором тебе нет равных. Жаль, конечно, но что поделаешь. Так, что еще? Поговорить с Джоном. Братишка должен вести себя смирно, это просто необходимо. Если Миссис Как-бишь-ее узнает, что существует обиженный, лишенный наследства младший сын, который может вставлять палки в колеса, причинять неприятности и даже подать в суд, она ни за что не раскошелится!

Нет, нужно все хорошо продумать. Договориться с Джоном, ублажить Элен, подсластить ей пилюлю, переговорить с Чарльзом. А потом совершить продажу, собрать добычу и исчезнуть, испариться, вернуться туда, откуда пришел.

Нет, только не туда, откуда он только что вышел. Алекс нахмурился, покраснел от стыда и гнева. Ему просто не повезло, он попался совершенно случайно. Больше этого не произойдет.

Но даже там, в этом месте – он и сейчас называл его только так – он многому научился, завязал полезные знакомства. Еще какие полезные, можно сказать, незаменимые. Так что все что ни делается – к лучшему.

Но все это в прошлом, все кончено, забыто. Он расплатился, и с лихвой! Больше этого не повторится. Вот только разобраться с продажей, и начнется новая жизнь.

Австралия – чертовски большая страна, чертовски большая прекрасная страна, если хочешь в ней затеряться. И если парнишка уже однажды потерялся, он может сделать это и во второй раз, уж будьте спокойны.

Похоже, все продумано. Как хорошо я сегодня потрудился, с радостным удовлетворением подумал Алекс.

Он снял трубку, переключился на внутренний телефон и, улыбнувшись, проворковал:

– Привет, Роза, ты знаешь, как я тебя люблю? Ты не сделаешь мне виски? Да, двойной. – Он снова улыбнулся. – Я в своей берлоге. И пусть Элли принесет, ладно?

Джон.

Скоро она сможет поговорить с Джоном.

Какая жалость, что к обеду приедет эта японка со своим управляющим. Элен сообщила новость еще в селении, когда приехала за ней. Наверно, гости не станут проводить с семьей весь вечер. Значит, она сможет поговорить с Джоном. Если, конечно, он захочет разговаривать.

О Господи, если бы знать, о чем он думает! Джина тяжело вздохнула, поглубже опустилась в горячую ванну, расслабила уставшие ноги. Ей и нужно-то всего несколько минут – неужели она требует слишком многого?

Всего несколько минут наедине с Джоном.

А если честно, вздохнула Джина, то не несколько минут, а всю жизнь.

Наверно, она сошла с ума, если заходит в мыслях так далеко. Джина села, потянулась за полотенцем. Ты перекинулась с ним всего несколькими словами, ты его совсем не знаешь, может быть, у него на соседней ферме девушка, может быть, они даже обручены. Может быть, ты ему не нравишься, может быть, ему и в голову не придет жениться на тебе.

«Может быть, – говорил ее внутренний голос. И тут же возражал: – но это не так!»

Она тяжело вздохнула. Так или не так, сегодня все выяснится. Когда она увидит Джона.

Джон еще издали увидел вертолет, он кружил в небе, как комар, и жужжал так же. К его великому негодованию, пилот пролетел над самым стадом, явно чтобы показать возможным покупателям владельцами какого замечательного скота они станут, если купят ферму. Погрузка в этот момент была в самом разгаре, Генри и остальные пастухи заводили животных на машины. Но коровы не любят, когда над ними что-то летает, они боятся шума. А испугавшись, бросаются бежать.

Чарльз мог бы это запомнить, ему не раз говорили! Наверно, он так хочет совершить эту чертову сделку, что на остальное ему просто наплевать. Джон яростно выругался, да что толку?

– Ну спасибо, самовлюбленный ублюдок! – закричал он. – Черт бы побрал всю вашу свору! Ты мог напугать скот, вызвать паническое бегство. Мы бы потеряли половину! И что бы тогда осталось от твоей драгоценной компании?

Не переставая ругаться, он резко развернулся и, не заходя в дом, направился к часовне, где так недавно был похоронен его отец. Бросив у входа кнут, он распахнул двери настежь. В лучах солнца он казался ангелом-мстителем.

На каменных плитах над могилой Филиппа лежали цветы: лилии и белые гардении, обрамленные блестящей зеленью листьев лавра. Они были все так же свежи, их нежный аромат наполнял часовню. Таблички над могилой все еще не было.

– О Господи, отец, – воскликнул Джон, – мы не успели еще сделать тебе медную табличку, а твои кости уже хотят продать! И тебя, и весь Кёнигсхаус!

Джон поднял глаза, с ненавистью уставился на вырезанное из слоновой кости изображение распятого Христа.

– Ты слышал?! – страстно вскричал он. – Ты видишь, что за мерзость творится вокруг? А если видишь, то почему молчишь? Или тебе наплевать?

Гулкая тишина была ему ответом.

– О Господи! – снова возопил он и упал на колени, пытаясь взять себя в руки, пытаясь молиться. Но со вчерашнего дня его мозг пребывал в страшном напряжении, граничившем с безумием. «Отца убили!» – вот единственное, во что он верил.

Он был уверен, что видел вещий сон, уверен до глубины души. Теперь, по крайней мере, стало понятно, почему Филипп, столько лет проживший в буше, не услышал приближения огромной змеи, не смог защититься. Убийца привел с собой двоих подручных, они выпустили трех змей – на случай, если одной будет недостаточно, – и поднесли их к спящему так тихо, что он не проснулся. В этом заключался секрет смерти отца, и он один мог об этом рассказать.

Но кто ему поверит? Чем он может подтвердить свои слова? Представить только: он дает показания в суде. Да, Ваша честь, я знаю, что моего отца убили. Мне это приснилось». Да его засмеют и выгонят с позором!

И кого он может обвинить? Кто эти убийцы? Их точно было трое, предводитель и двое крепких ребят, подручных. Ребят? Он даже не знает, мужчины это или женщины. Извивающиеся в темноте силуэты могли принадлежать как мужчинам, так и женщинам: чтобы напустить на спящего змей, особой силы не требуется. Но кто мог уготовить Филиппу такую страшную смерть?

Джон попытался вспомнить, кого в последнее время выгнали с фермы. Пьяный бродяга, который требовал от Розы еды и крова, – его вытолкнули, не дав ни того, ни другого. Неумеха – наемный работник, которого уволили без лишних разговоров. Оба пытались протестовать, но Филипп подкрепил свои приказы ударами хлыста. Могут ли они убить? А если нет, то кто?

За всю свою жизнь Джон никого ни в чем не подозревал. И теперь его израненная душа испуганно шарахалась от темных мыслей: убийцы – с фермы, из Кёнигсхауса…

Нет! Этого не может быть!

И тем не менее убийца – кто-то из близких.

Кто-то из тех, кого он знает.

Его мысли бежали по кругу, как белка в колесе.

– Я не знаю, что делать, – вскричал он, – мама, папа, помогите мне!

А в ответ – все та же гулкая осуждающая тишина часовни, могильная тишина.

– Скажите, что мне делать…

И наконец он вскричал в полный голос:

– Господи, скажи, что мне делать!