СЛАДКИЙ ЗАМОРСКИЙ ПРЯНИК

Существовали рядом два некоторых государства, а именно: Тридевятое и Тридесятое. Жили, в общем, мирно, не считая мелких пограничных инцидентов. Торговлишку вели. Из Тридесятого в Тридевятое везли сковородки, лопаты штыковые, гармошки и зеленый перец. Из Тридевятого в Тридесятое — конопляное масло, хомуты, железный колчедан и дубовую клепку.

Так вот все и шло. Как вдруг из Тридевятого царства лично государю Тридесятого присылают четыре воза медовых пряников. И с ними — записочку. Дескать, так и так, учитывая наши с вами многолетние добрососедские отношения и желая дальнейшего сближения на равноправных началах, наш верноподданный народ кланяется вам этими пряничками, являющимися, между прочим, его повседневной национальной пищей. Отведайте, Ваше Величество, не побрезгуйте. А если эти прянички придутся вам по вкусу, то мы со своей стороны готовы впредь поставлять их для вашего двора в некотором количестве, на общих, разумеется, основаниях, то есть за валюту.

Скушал Тридесятый государь соседский пряник и расплакался. Потом созвал всех своих придворных поваров и фуражиров, неоднократно награжденных за их высокое искусство, и с большой обидой говорит:

— Сволочи вы, сволочи! Чем же вы меня кормите! Вы только посмотрите, что в Тридевятом царстве любой простолюдин на каждый день имеет… А ну, подходи по очереди!

С этими словами государь берет один пряник, ломает его на мелкие части и дает каждому по кусочку.

Распробовали господа придворные гастрономы гостинец — головы опустили. Нечем крыть. Действительно, по сравнению с этим пряником они своего государя невозможным дерьмом кормят. Но, с другой стороны, дружно высказали сомнение.

— Ваше Величество! — сказали. — Не велите казнить, велите миловать! Только не можем мы поверить, чтобы пряники, да еще такие, на каждый день в широкие массы пускали. Здесь налицо какая-то мистификация.

— Как так мистификация, — говорит царь, — когда вот же ясно сказано: «готовы поставлять впредь… за валюту», — тут он даже зубами заскрипел. — За валюту, семь-восемь!.. Вот на чем государство теряет — на вас, дармоедах! Прочь с глаз моих!

Прогнал государь поваров своих, а все-таки задумался. Подумал он, подумал, кликнул к себе лучшего шпиона и приказал ему отправляться в Тридевятое царство, чтобы досконально разузнать: правда ли, что там каждый день все едят медовые пряники?

И этой мерой пока и ограничился.

Проходит месяц, возвращается шпион. Докладывает: так точно — кушают. Каждый тащит эти пряники полными авоськами. И так их едят, и тюрю делают, только что крыши пряниками не кроют.

Государь, как услышал про тюрю, даже с лица переменился. Дело в том, что он имеющиеся пряники к этому времени приел, и теперь стоял перед альтернативой: или ему соглашаться с предложением Тридевятого государя и фуговать за пряники валюту, или…

Ну, конечно, на расходование валюты он, по трезвому рассуждению, не решился. Выбрал второй вариант: пригласил военного министра и, отворачивая лицо, сказал:

— Собирай войско.

Военному министру, как известно, подобные распоряжения дважды повторять не требуется. Он быстренько отмобилизовал всевозможные возраста, еще одному вассальному государству пригрозил, те четыре дивизии выставили — вот войско и готово.

Скоро сказка сказывается, еще скорее дело делается. Особенно такое богопротивное дело, как захват чужой территории в целях отъема медовых пряников. Нe успели в Тридевятом царстве опомниться, а уж вражеские войска оттяпали у них главный пограничный город. Ну, захватили. Как положено, маленько пограбили, маленько понасильничали. Но что касается пряников, тут надо отдать справедливость, никакого мародерства допущено не было. Все пряники у местного населения конфисковали, ссыпали в короба (итого получилось двести семьдесят коробов) и привезли в главную ставку — Его Величеству.

Вышел Его Величество из шатра, в окружении свиты и высшего командного состава, запустил руку в ближайший короб, достал пряник, который покрасивее, погрозил перстом в сторону неприятеля: «Валюты тебе захотелось!» — и сделал надкус.

Что такое! Совсем другой пряник. Доска какая-то пересушенная.

— Ничего не понимаю! — говорит государь. — Видать, у меня ратные заботы вкус отшибли. Ну-ка, вы попробуйте.

Свита царская и высшее офицерство рассредоточились вдоль коробов, берут пряники, пробуют. На всех лицах то же недоумение. Некоторые, у кого челюсти послабее, даже угрызть пряника не могут. Главнокомандующий два передних зуба выломил. Обидно! Восемь кампаний отвоевал — царапины не имел, а тут — на тебе. Зажал главнокомандующий свои драгоценные зубы в кулаке — и строевым шагом к государю.

— Ваше Величество! — говорит. — Не иначе как здесь организованный саботаж и укрывательство. Разрешите, я этот мерзкий город спалю.

— Пали! — отвечает Его Величество.

Спалили.

Двинулись дальше… Спустя некоторое время спалили второй город, третий и четвертый. И все без толку. Заветных пряников нигде нет. То есть, вообще-то говоря, везде их предостаточно, в каждом населенном пункте. Но что это за пряники! Гвозди ими забивать, а есть никак невозможно.

Словом, начала кампания затягиваться. Среди нижних чинов, которые утратили к прянику почтение и стали его в свой рацион добавлять, брожение пошло: «Вот, братцы, за какое барахло кровь проливаем!» Офицеры потихоньку ропщут: трофеев никаких. Вдобавок казначей тревогу ударил — столько денег этот поход сожрал, что жалованье платить нечем. Еще, мол, пару городов сжечь можно, а там хоть у неприятеля одолжайся.

Тут уж и сам государь засомневался. Собрал военачальников и говорит:

— Странная какая-то война… И начата вроде из принципиальных соображений, а пользы никакой. Одни убытки… Как подумаю — выгодней было валюту отдать. Вот что: велю я вам военные действия на время прекратить, а мне приведите какого-нибудь обывателя — хочу с ним лично побеседовать.

На другой день поймали обывателя, из зажиточных. Доставили перед светлые вражеские очи Тридесятого государя.

— Так, любезный, — говорит Его Величество. — Расскажи-ка нам все, что знаешь о знаменитом вашем медовом прянике. Уж ты-то его наверняка едал — по роже видать.

Трясется обыватель, глаза дикие таращит, а сказать ничего не может. Или, что скорее всего, не хочет.

— Говори, не бойся, — поощряет его царь. — Скажешь добром — велю дать тебе хромовые сапоги, сковородок — сколько унесешь — и… деньгами.

— Да об чем говорить, Ваше Величество?! — стонет обыватель.

— Ох, и упрямый же народ! — остервенился государь. — Ну-ка, всыпьте ему!.. Хоть я и не сторонник.

Всыпали.

Никакого прояснения. Только орет неприлично.

— Да что же это такое? — говорит Его Величество, отчаявшись. — Может, он не понимает, о чем его спрашивают? Принесите, что ли, образец.

Принесли образец из тех еще запасов. «Ешь!» — сказали обывателю.

Кушает обыватель пряник — и задумывается. Доел окончательно, просветлел глазами и бух в ноги государю.

— Ваше Величество! — говорит. — Вспомнил! Верно, едал этот пряничек. Доводилось. Все расскажу! Не велите только этому мордастому больше хлестать меня, а то память замутняется… Шуряк у меня, Ваше Величество, по торговым делам в Тридесятое царство ездил. И там, сукин кот, спутался с одной придворной кондитершей. Она ему будто и принесла в подоле десяток этих пряничков. А уж он нам в гостинец привез…

Тут у Его Величества промелькнула в глазах какая-то мысль. Поднялся он, не обращая больше внимания на обывателя, а также забыв, видимо, про обещанные хромовые сапоги, и приказал:

— Трубите поход!

Наутро всеми наличными силами обложили царский дворец Тридевятого государя. Обложили, стреляют под окнами, кричат:

— Выходи!

Надел Тридевятый государь чистую рубаху, с женою, с детками попрощался и вышел принять мученическую смерть.

Только смотрит: никакой мученической смерти ему как будто не приготовлено. Наоборот, идет навстречу сам Тридесятый государь, руки протягивает и ласково улыбается. А позади него приближенные топчутся с виноватыми лицами.

— Ваше Царское Величество, дорогой брат и сосед! — склоняет голову Тридесятый государь. — Тут, в результате недоразумения, мы вам некоторый ущерб нанесли. А именно — вот у нас подсчитано — пожгли восемь городов и сто двадцать деревень. Так вы, прошу вас, не огорчайтесь. Города эти мы вам отстроим. Насчет деревенек я даже и говорить не хочу. Сразу, как только ворочусь, присылаю вам на два года всех своих плотников. Кроме того, землицы вам прирежу. К вам же, Ваше Величество, будет единственная просьба: поставляйте нам свои замечательные медовые прянички, сколько можете. А насчет валюты не беспокойтесь— будем платить, как положено, на общих основаниях…

Этим историческим фактом и завершилась великая пряничная кампания. С тех пор Тридесятое и Тридевятое государства опять живут друг с другом мирно.

Из Тридевятого в Тридесятое, помимо масла, хомутов, колчедана и дубовой клепки, шлют еще и медовые пряники.

Из Тридесятого в Тридевятое эти прянички иногда в гостинец привозят… некоторые оборотистые люди.