"Звездный корсар" - читать интересную книгу автора (Бердник Олесь)

Глава 2. Астероид Свободы

Голубое Светило склонялось к горизонту, рассыпало в море щедрыми пригоршнями искристые зерна. Теплая волна ласково пела материнские колыбельные песни, манила вечным покоем, элегией, нескончаемым наслаждением.

Гледис блаженствовала. Море обнимало ее, нежило, наполняло ароматами далеких тропических лесов и цветов, дыхание которых доносилось от буйно-зеленых экваториальных островов. Что еще нужно? Вот так бы вечно ощущать себя нераздельной частицей Великого Моря, Беспредельного Неба, лучом Голубого Светила, играющего мерцающим светлым мотыльком в глубинах Океана Бытия.

Гледис пошевелилась, нарушая сладость изнеможения. Лежа на спине вверх лицом, она загребала руками воду, все дальше и дальше заплывая в море. Над нею в лазоревом небе проносились тонкокрылые серо-голубые кералы, мелодично вскрикивая. Девушке казалось, что она плывет вместе с ними в неведомую даль, и этому сказочному полету не будет конца.

— Зона безопасности окончилась, — послышался резкий голос над нею. — Возвращайтесь назад.

Гледис вздрогнула. Чары развеялись. О, эти нестерпимо пунктуальные механические создания — стражи безопасности. Они всюду, где и не надеешься их встретить: на воде, в воздухе, под водою, в лесу. Невозможно даже покончить самоубийством — биостражи перехватят, введут медицинские стимуляторы, перевяжут раны, при необходимости вызовут срочную помощь, чтобы отправить потерпевшего в лечебницу.

Это прекрасно — забота о здоровье человека, но иногда хочется забыть, что ты не сам. Думать, что под тобою — лишь бездонная глубь моря, а вверху — необъятное небо и в нем — прекрасные серо-голубые птицы…

Она сердито взглянула вверх. Над нею кружил розовый диск, на нем пульсировали золотистые огоньки киберрецепторов. Гледис махнула рукою, крикнула-:

— Ты мне надоел. Лети прочь!

— Не могу! — ответил страж. — Вы нарушили зону безопасности. Прошу вернуться.

— Не вернусь. Я хочу дальше. Мне хочется побыть наедине. Лети прочь, не то пожалуюсь Кареосу!

— Закон — для всех! — возразил старик. — Правитель Ораны тоже подчиняется ему.

Назад!

Девушка, смеясь, нырнула под воду, углубилась в прозрачную толщу. Страж вспыхнул тревожными малиновыми огнями, к нему мгновенно приблизились два помощника и, разбрызгивая зеленоватые волны, кинулись вслед за Гледис. Длинными мягкими щупальцами они опутали ее и вытащили на поверхность, несмотря на отчаянное сопротивление девушки.

— К берегу, — приказал страж.

Вскоре Гледис уже стояла на чистом песке пустынного пляжа, раздраженная тем, что механические чудовища так безжалостно испортили ей купание. Впрочем, и тут они не оставили ее в покое — набросились с пенистыми губками и начали обмывать ее тело пахучими растворами, а затем высушивать теплыми потоками искусственного ветра.

— Вас отнести к вилле? — деловито спросил страж.

— Этого еще не хватало, — гневно сказала девушка. — Я не маленький ребенок и не больная.

— Как хотите, — равнодушно ответил страж. — Передвигаться древним способом разрешается. Этим не нарушается ваша безопасность.

— Заткнись. Ты мне надоел!

Она еще раз взглянула на море, на пламенный окоем, наливающийся багрянцем, и направилась домой. Песок еще сохранял дневное тепло, нежно целовал босые девичьи ноги. Дальше ее встретили горбатые дюны, заросшие сизым высокотравьем, искривленными смолистыми деревьями, стволы которых мерцали в лучах заката сиреневыми каплями пахучей живицы. Гледис, не останавливаясь, сорвала один такой нарост, начала жевать. Живица приятно холодила во рту, взбадривала сознание. Эта привычка осталась у девушки еще с детских лет.

Девушка достигла площадки, выложенной зеленоватыми плитками. Биостраж оставил ее, уважительно пожелав ей доброго настроения. Отсюда начинались самодвижущиеся дороги, оборудованные всеми хитростями безопасности. Девушка ступила на серую ленту путетранспортера. Пышные сады по обе стороны дороги дышали ароматами спелых плодов, подстриженные кусты цветущих асалий поплыли назад, из отверстий кондиционеров в лицо веял освежающий ветерок.

Между высокими деревьями появилось старинное строение: полуовальный дворец из розового гранита, окруженный грациозными колоннами. Во внутреннем дворе лениво плескалась вода в глубоком бассейне, там плавали экзотические рыбы, расцветали лилии с нежно-лазоревыми лепестками. А дальше — за дворцом — сплошная стена реликтового леса, высокий каменный вал и полоса желтых сыпучих песков шириной на пять ми. Ни одна нога не смеет ступить на заповедную территорию — ведь здесь живет сам Кареос, Правитель планеты Орана. Ничто не должно нарушать покой первого гражданина Всемирного Союза, ведь каждая минута его жизни принадлежит человечеству.

Путепровод передал Гледис эскалатору, и она очутилась перед входом на виллу.

Стрельчатые двери, окованные старинной медью, бесшумно открылись, девушка прошла в широкий сферический зал. Сквозь многоцветные витражи на куполе проникали радужные лучи, они мерцали на суровых мордах сказочных химер, поддерживающих мощными спинами все сооружение. А внизу — на стенах — темнели матовые экраны дальней связи, несколько из них вспыхивали световыми диаграммами, набором цифр, символов, на одном появилось лицо пожилого человека, что-то говорившего. В кресле перед пультом управления сидел Кареос. Ощутив, что кто-то вошел, он повернул лицо к Гледис, ободряюще улыбнулся. В черных живых глазах мелькнуло одобрение.

— Погуляла? — спросил Правитель, взглянув на ее стройную фигуру в полупрозрачной короткой тунике.

— Я купалась.

— Отдохнула?

— Отлично. Только надоедливый страж остановил меня. О Кареос! Как иногда хочется побыть в одиночестве, заплыть далеко в море, забыться. А механические чудовища…

— Достаточно, Гледис, достаточно, дитя мое! — мягко, но властно прервал ее речь Правитель. — Ты ведь знаешь — жизнь человека священна, она под защитой наших искусственных помощников. Так велит Хартия Космического Закона. Чего же ты желаешь — отменить Закон?

— Ничего, извини, — смущенно молвила девушка, останавливаясь у бассейна среди зала. — Это так — настроение.

Она склонилась над водою, увидела свое отражение: чудесная головка с огромной волной зеленоватых волос, удлиненные темно-синие глаза с опахалами густых ресниц. Правитель заметил, что она любуется собою, довольно кивнул.

— Ты счастлива, Гледис? Я рад, что подарил тебе полноту жизни. Еще минуточку погоди. Покончу с делами — и я твой…

Гледис села в кресло-качалку, раскачалась, голова закружилась, разноцветные стекла витражей сплетали странные узоры, ей казалось, что она улетает. Что Кареос спросил? Счастлива ли она? Смешной! Разве это не ясно и так, без ответа?

Она безмерно, бесконечно счастлива. Разве не ей, одной-единственной на целой планете, выпала честь и преимущество быть подругой всесильного Правителя Ораны?

Кто она была до того?

Она жила с отцом и матерью среди Южных гор, в ущелье между ледяными вершинами, достигающими острыми пиками высоты в пятнадцать ми. В долине протекала бурная горная река, на небольших лугах по ее берегам зеленела сочная трава, росли густые кустарники съедобных хао. А по взгорьям высились стройные стволы хвойных деревьев. Их смолистые орехи были вкусны и питательны. Гледис не ведала, когда родители поселились в той долине. Сколько помнила себя, они не выходили оттуда в широкий мир. Она даже не знала, что есть что-то за горами. Считала, что белый свет кончается в долине, между белоснежными вершинами. Год за годом, день за днем. Песня водопада, громы и молнии, яростные грозы, белая пелена зимних метелей, сказочным пологом одевающая горы и леса. И еще — золотые искры, пламенные самоцветы далеких звезд. Гледис принимала все это как продолжение своего естества, ей не надо было спрашивать у матери или отца о сути того или иного явления, как не спрашивает цветок у дерева, что ему делать, когда на окоеме всходит солнце.

Так минули годы. Девушка расцвела. И вдруг случилось чудо. Над долиной появился летающий корабль. Родители и соседи испугались, но не успели спрятаться. С борта корабля сошли люди. Они были серьезны, важны. Никого не тронули, никого не взяли. Любовались видом гор, пили воду из горного потока. Искусственные существа по их приказу рыли ямы у подножия гор, выбрасывали наружу кучи сверкающих камешков. Но Гледис это не интересовало. Ее заворожили люди, невиданный корабль.

Она была поражена, взволнованна. Значит, где-то за горами есть иной мир? Там дивная, неведомая жизнь. Почему же родители молчали об этом? Почему ничего не сказали ей?

Среди ученых и исследователей был Правитель Ораны. Он приметил юную девчонку, дикою козочкой выглядывающую из-за бедной избушки, прочитал в ее взгляде интерес и жажду неведомого. Он понял ее душу. И не надо было слишком уговаривать, чтобы она согласилась лететь в широкий мир.

Родители плакали, умоляли. Гледис твердо заявила: она желает знать, что там, за горами. Чего она дождется в этом диком ущелье?

На следующий день, когда Голубое Светило посеребрило вершины ледяных великанов, корабль был готов к отлету. Гледис попрощалась с отцом и матерью. Они решительно отказались оставить уютный уголок в горах. Отец поцеловал единственную дочку в глаза, не стыдясь слез, плакал долго, приговаривая:

— О моя несчастная доня! Ты, словно глупенький мотылек, летишь на яркий луч. шумного мира! О, ты еще пожалеешь!

Мать лишь прижала Гледис к груди, благословила, еле слышно прошептав:

— Не забывай нас, доня! Если станет тяжко, помни, что в этой забытой богом долине тебя ждут…

Будто кто-то сорвал повязку с очей Гледис. После глухой долины вся планета Орана. Огненным потоком ворвалось в ее мозг новое знание. Ускоренным психометодом она овладела необходимой суммой школьной информации и за полгода знала уже не меньше, нежели ее ровесники.

Кареосу было приятно удивлять неопытную девочку. Он словно гордился своим могуществом, необъятностью владений, возможностью предстать перед нею властителем жизни и ее тайны, планеты и всех жителей Ораны. Он не разлучался с нею. Поселил в изолированной вилле, откуда руководил Ораной и ее спутниками, а когда отправлялся в путешествия, то непременно брал Гледис с собою.

Девушка увидела необъятные поля, где все работы были механизированы. Ни одного человека! Разумные киберсеятели самостоятельно выходили на вспаханные поля весною, а в конце лета их механические братья киберкомбайны собирали богатый урожай разнообразных культур, чтобы передать все это в мегалополисы — исполинские планетные города, где жили миллиарды оранцев. Кроме плодов леса, сада и полей, граждане Мирового Союза получали множество изделий заводов и фабрик: там удивительные синтезаторы без устали трансформировали в биореакторах неорганические вещества в еду, машины, приборы, игрушки, парфюмерию, одежды, различные напитки — хмельные и безалкогольные.

Мегалополисы гремели от музыки, песен и буйного веселья. Колоссальные кинозалы демонстрировали увлекательные фильмы о подвигах космонавтов, о морских походах древних героев, об ужасных муках минувших поколений, о революционных потрясениях прошлого, когда были посеяны зерна современных достижений. На стотысячных стадионах бушевали стихии чувств, сторонники спортивных кумиров чествовали своих любимых героев после побед над противниками. Океанские и морские пляжи были переполнены миллионными толпами. На тысячах кораблей, воздушных лайнерах, магнетолетах, астролетах оранцы путешествовали по планете и к спутникам Ораны, открывая для себя тайны и красоту необъятного мира.

Гледис была всем этим поражена, восхищена. Зная о чудовищной истории ушедших веков, когда каждый подвиг героев, любое стремление к свободе жестоко преследовалось власть имущими, она переполнялась чувством благодарности к ученым, вождям человечества, освободившим мыслящих существ от ужаса темного прошлого.

Несколько путешествий к спутникам Ораны открыли для девушки красоту, величие и таинственность Вселенной. Она осознала настоящие масштабы планеты, ощутила ее относительность перед беспредельностью пространства, исполнилась уважением к тем, кто стремился подчинить, завоевать далекие миры для блага людей. И она отдала свое сердце Кареосу, человеку сказочного могущества, который непонятно за что так высоко поднял ее, обычную девочку.

После забот дня Правитель возвращался к вилле и шел к ней. Ее удлиненные глаза, похожие на темно-синие плоды хао, искрились радостью и наполнялись таким неподдельным восторгом, что суровое сердце Кареоса начинало волноваться от давно забытых чувств, а на худощавом мужественном лице лучилась искренняя улыбка. Он целовал ее чистые девственные уста, вдыхал горную прохладу зеленоватых кос, закрывал глаза. И тогда Правителю казалось, что исчезает все: Орана, непрерывная тяжесть руководства, неведомые простым людям заботы о будущем. На минутку он забывал обо всем на свете. Но волна не останавливалась, вихрь жизни снова и снова увлекал Кареоса.

Гледис казалось, что так будет всегда. Вечный сон — прекрасный, нежный, будто мглистый призрак на окоеме. Кто ты — никто не скажет! Облачко или волна, птица или солнце, песня или цветок среди благоухающего луга? Зачем размышлять об этом?

В ее думы внезапно ворвался тревожный голос. Замутил покой души, посеял смущение. Гледис отогнала видения, взглянула на Правителя. Он сидел в кресле, подавшись вперед, пальцы рук побелели от напряжения, на высоком челе залегли грозные морщины. С экрана на него смотрел пожилой оранец. Сухое, усталое лицо несло печать взволнованности, глаза излучали неуверенность и страх.

— Кареос, — промолвил он, — скверная весть!

— Не удивляюсь, — желчно ответил Правитель. — Мне в последнее время не приносят хороших вестей.

Гледис не узнала его голоса.

— Девятой звездной экспедиции нет!

— Проклятие! — рявкнул Кареос, ударив ладонью, по подлокотнику кресла. — Что случилось? Почему ты — лидер экспедиции — жив?!

— Ты не дослушал, — виновато отозвался космонавт. — Люди живы. Все до одного.

— А корабль?

— Цел.

— Тогда… он? — упавшим голосом произнес Правитель.

— Корабль и люди в плену, — с горечью молвил космонавт. — Нас пленил Звездный Корсар.

Гледис вздрогнула от неожиданности. Звездный Корсар?! Снова это зловещее имя.

Она уже несколько раз слышала о нем. В спокойный поток планетной жизни весть о Корсаре всегда врывается, словно исполинский камень в гладь озера, порождая волны слухов и смятение. О Звездном Корсаре ходили легенды, но считалось недозволенным и даже неприличным нарушением хорошего тона говорить о нем (и даже вспоминать) в респектабельной семье или культурном обществе.

— Где он встретил вас? — спросил Правитель.

— Перед поясом астероидов.

— Вы защищались?

— Да. Был включен гравитационный и лучевой комплекс защиты.

— И что?

— Все напрасно! — вздохнул с горечью космонавт. — Люди Корсара прошли защитное поле, словно его и не было. Каким-то образом они заблокировали автоматику корабля. Нас привели в шлюз на одном из астероидов.

— Ты видел ЕГО?

— Да. Он говорил с нами. Я помню все, что он сказал.

— Погоди! — нетерпеливо сказал Правитель. — Где ты теперь?

— В космопорту, на главном спутнике Дориане.

— Вылетай немедленно ко мне. Нигде не задерживайся. Еще несколько вопросов: он отпустил тебя?

— Да. Он никого не задерживал.

— Значит… они остались там добровольно? — ужаснулся Кареос.

— Да.

— А ты?

— Я человек чести и долга, — с достоинством ответил лидер экспедиции.

— Спасибо, — тихо произнес Правитель. — Я не забуду этого. До встречи. Я жду.

Экран потемнел. В зале плыла напряженная тишина. Гледис вздохнула. Кареос резко повернулся, остро взглянул на девушку. На какое-то мгновение его лицо исказила гримаса недовольства.

— Ты здесь?

— Да, мой милый, — тревожно ответила она. — А разве ты не знал?

— Нет, нет. Ничего. Ты все слышала?

— Да, мой повелитель. Снова это имя — Звездный Корсар. Оно тревожит меня.

— Тебе кто-то говорил о нем? — удивился Кареос.

— Ничего определенного. Слухи. Но у тебя неприятности? Расскажи мне. Быть может, я помогу тебе?

Правитель громко рассмеялся.

— О наивная милая девочка! Она — хочет помочь. Это любопытно! Нет, в самом деле, я не шучу! Я восхищен! Ха-ха-ха!

— В очах твоих тревога. Ты смеешься, но… неискренне. Если любишь меня, расскажи про Корсара. Почему он сеет тревогу и зло? Разве планета не может укротить его? Почему он враждует с людьми? Зачем пленил экспедицию? Захвати его — ведь ты всесильный?!

Правитель нахмурился. Внимательно смотрел на девушку, словно изучая ее. Потом тихо молвил:

— Все не так просто, моя крошка. Это — сильный и опасный враг. Конечно, планета не боится его, но в космосе… Там он имеет много укрытий, пиратских кораблей, гаваней для звездолета…

— Зачем ему это? — удивилась девушка. — Разве не лучше жить на планете? Весело, счастливо, вместе со всем человечеством…

— Честолюбие! — сказал Правитель, покачивая головою. В его словах слышались сочувствие и печаль. — Страшный бич — честолюбие! Для одних оно — тяжесть ответственности. Для иных — ненасытная жажда власти. Да, властолюбие движет им.

Таким он был еще в молодости.

— Ты знаешь его? — поразилась Гледис.

— Знал, — вздохнул Кареос. — Но зачем это тебе?

— Нет, нет! Я все хочу знать. Пусть частица твоей тяжести ляжет и на мои плечи.

Я не хочу быть куклой рядом с тобою, а достойным помощником…

— Достойным помощником… — повторил Правитель печально и протяжно, из-под прикрытых век глядя на подругу. В нем созревала какая-то тяжелая дума. — Не ведаю, чем ты могла бы помочь мне, птичка горная, но пусть будет так. Я расскажу тебе про Корсара, о нашей с ним дружбе, о том, что навсегда разъединило нас…

Садись сюда, рядом со мною. Слушай…

Впервые мы встретились с ним, и познакомились в Экваториальной Школе Астропилотов. Обоим было по две звездные спирали — увлекающиеся, романтические парни. Юность и мечта, стремление к тайне и бесстрашие сблизили нас.

Экзаменационный Квантомозг отобрал нас в экипаж очередной междузвездной экспедиции. Характеристики были разные, возможно, даже полярные, но такое решение Планетарного Киберцентра имело смысл. Я сторонник уравновешенных, целесообразных действий. Он парадоксальный мыслитель с элементами авантюризма.

Возможно, Квантомозг имел в виду синтез полярностей в условиях чрезвычайно сложного полета к иным светилам. Впрочем, синтеза не получилось. Это стало ясно намного позже, в космосе. А на планете мы побратались. Дали священную клятву жить и действовать во имя познания, для счастья мыслящих существ.

— Как это прекрасно! — прошептала Гледис.

— Что? — нахмурился Правитель.

— Клятва, которую вы дали…

— Возможно, — кивнул Кареос, искоса взглянув на девушку. — Но то был романтический туман, неосознанное стремление души к тайне, к неведомому. Разум еще не мог трезво анализировать реальное течение событий и строгие, неумолимые закономерности Мироздания, коих невозможно ни устранить, ни нарушить. Не возражаю — мне до сих пор жаль тех далеких детских мечтаний и стремлений. Но достаточно об этом… Мы несколько раз летали к периферии Системы Ара, побывали на далеких холодных планетах, строили опорные базы научных астроцентров, изучали иные формы жизни в соседних мирах. Я был командиром экспедиции. Он — моим заместителем, помощником и соратником…

— Погоди! — удивленно воскликнула Гледис, дотронувшись ладонью до руки Правителя. — О ком же ты рассказываешь? Ведь твоим помощником во всех ранних экспедициях был…

— Гориор, — сурово отозвался Правитель.

— Гориор, — повторила девушка, и грусть проплыла в ее темно-синих очах. — На площади в Центральном Мегалополисе вы стоите с ним вдвоем. Обнявшись. Смотрите в небо. В необъятность. Туда, где кружатся птицы. Откуда льются лучи далеких звезд. Куда устремляются мысли мечтателя. Миллионы людей любуются вами — тобою и твоим побратимом. Сколько раз я склонялась перед вашим мужеством. Ты и Гориор — неразлучные братья. Как же…

— В этом — трагедия, — сказал Кареос.

Девушка внимательно глядела ему в глаза. В лице Правителя отразилась скорбь, уста окаменели. Помолчав, он угрюмо произнес:

— Гориор и Корсар — одна и та же личность.

— Но ведь Гориор погиб! — воскликнула Гледис. — Так рассказывает планетная история.

— Так надо. Людям не следует знать горькую истину. Пусть они поклоняются герою.

Ты ведь тоже склонялась перед идеалом. В жизни идеал оказался замутненным… Ты жаждала взять частицу тяжести на свои плечи? Смотри же — не покачнись теперь.

— Не понимаю… Не могу еще понять, — отозвалась она. — Такие герои… побратимы… и вот…

— Диалектика бытия, — серьезно молвил Кареос. — Я уже пережил горечь потери.

Давно. Оставил для себя только заботы о счастье людей, о судьбе планеты.

— Знаю. Верю тебе. Но скажи: отчего начался разрыв? И почему Гориор…

— Тише, — предупредил Правитель. — Не называй этого имени. Никто не должен знать того, что произошло. Это пагубно для Ораны. Мое слово — приказ.

— Понимаю. Продолжай, мой любимый…

— Мы возвращались с далекой звездной экспедиции. Возле соседней звезды нашли планеты с оригинальной жизнью, экзотические расы мыслящих существ, но более низкого уровня развития, нежели оранцы. Мы несли родному миру весть о волшебном открытии. В полете звездолет установил связь с планетою. Гравиолуч принес радостную новость: меня и Гориора избрали в Руководящий Всемирный Центр. Это было высшим проявлением доверия и благодарности за наши подвиги и открытия. Мы поняли, что могут осуществиться юношеские мечты — планета вложила нам в руки творческие и административные рычаги неимоверной силы. Ты знаешь, Гледис, что в то время Орана еще не была едина. Идеологические, экономические, этико-моральные противоречия мешали общим глобальным усилиям. А теперь можно было разрушить ненавистные барьеры, используя свой авторитет, и сделать всех людей счастливыми…

— Ты достиг этого, — гордо сказала Гледис.

— Да, — согласно кивнул Кареос. — На это ушло много трудов, усилий, борьбы.

Целая эпоха… Но тогда… Он — я не хочу вновь называть его имя — восстал против меня, начал уничижительно отзываться о моем проекте всеобщего достатка.

Утверждал, что все это утопия и антиэволюционный бред. Чего только я не наслушался от него, когда мы подходили к родной системе, направляясь на Орану.

Он обвинял меня в том, что я жажду стать вождем темной толпы, что человечество, обремененное сытостью и потребительскими традициями, выродится и скатится в пропасть инволюции, что человеку нужны не изобилие, а вечная опасность и бездна стрессовых ситуаций, перед которой дух мог бы взращивать крылья для полета!

Слова! Слова! Глупые абстракции! Я устал возражать ему. Я пытался доказать, что человечество в своей основе еще не сформированный материал и требует уюта, покоя, обеспеченности. Следует расширять постепенно его создание, дать силу, обеспечить возрастающие потребности наслаждений, удовлетворить жажду чувств и стремлений. А затем… когда придет благоприятное время, когда нам удастся воспитать новые, высокообразованные поколения, можно постепенно устремить их к новым горизонтам… Он яростно возражал. Говорил, что ждать нельзя. Что природа ждет от нас небывалого плода… Ты слышишь, Гледис, какие смешные определения?

«Эволюционный плод»! Как будто человек — это кустарник хао. Как будто некто взрастил его в космической теплице и жаждет увидеть результат своего труда!

Странные бредни! Он утверждал, что надо толкать человечество к пропасти, как толкают птенцов на край гнезда взрослые птицы! Либо полет, либо — падение!

— Это жестоко! — вырвалось у девушки.

— Я сказал ему то же, — продолжал Кареос. — Но он был неумолим. Угрожал обратиться ко всей планете, начать дискуссию. И тогда…

— Что тогда? — тревожно переспросила Гледис.

— Тогда, — медленно произнес Правитель, — он совершил преступление. Он бежал, когда звездолет приблизился к поясу астероидов…

— Каким образом?

— Исчез. Захватив десантную ракету. Я вернулся на планету и вынужден был скрыть правду. Так преступник стал героем.

— Ты поступил благородно, — молвила девушка.

— Но неосмотрительно, — возразил Кареос. — Он преследует наши корабли, уничтожает их. Он захватывает лучших моих ученых. Он не позволил ни одной галактической экспедиции уйти за пределы Системы Ара… Это — космический пират.

Пока он существует, планета под угрозой уничтожения. Мы строим — он разрушает.

Мы посылаем звездолеты для покорения далеких миров — он превращает их в пиратские крейсеры, формируя экипажи из пленных астронавтов.

— Зачем ему это?

— Жажда мести. Бессильная зависть и черная месть лично ко мне. Он стремится завоевать Орану и стать Правителем. Но ты теперь можешь понять, куда он поведет планету с такими идеями и убеждениями! Следует еще учитывать, что с того времени он озлобился…

— Какое двуличие! — прошептала Гледис.

— Не тревожься, птичка моя, — растроганно молвил Кареос, поднимаясь с кресла. — Подчинить планету Корсару не под силу. Но беды он может натворить немало.

Если… Если не отыщется герой, который устремится на подвиг, дабы уничтожить преступника!..

— Уничтожить? — вспыхнула она. — Как?

— Зачем тебе знать это?

— Неужто ты считаешь меня дитем? Я взрослая, и во мне есть мужество. Почему я не могу стать героем, о котором ты сказал?

— Ты, Гледис? — удивился Правитель.

— Я! Разве я не люблю тебя? Разве не ты дал мне полноту счастья? Почему я не могу отблагодарить тебя и всех, кто поднял меня из мрака к свету? Или ты считаешь, что я беднее духом, нежели другие герои?

Кареос стремительно приблизился к девушке, обнял ее и пристально посмотрел в жутко-фосфорические глаза. Уста его скорбно вздрогнули.

— О Гледис! Как я могу отпустить тебя, если это путь к смерти?

— К смерти?

— Да. Герой спасет планету, но погибнет сам.

Девушка замолчала, погрустнела. Затем нежно провела пальцами по щеке Кареоса.

— Планета… и судьба одного человека? Как можно сравнивать? Я тысячу раз готова погибнуть, лишь бы люди были счастливы. Я знаю счастье. Пусть его получат миллиарды. Любимый! Если любишь меня — разреши выполнить эту миссию. Говори, что следует делать?

Лайнер летел на юг, к Экваториальному Космодрому. Там Гледис пересядет на десантную ракету и поднимется на орбиту, где кружит звездный крейсер «Ара». А затем… Что случится потом? Лучше не думать. Правитель промолвил короткое и страшное слово: смерть. Не следует размышлять о неведомом и тревожном переходе в неизведанное состояние за пределом жизни. Пусть это останется волнующей тайной.

Так верили древние, так и ей хочется верить теперь. Ее нежность, любовь, стремление к подвигу — разве может все это погибнуть? Не перейдет ли это в иные души, воспламенив их импульсом новой жизни, как угасающая искра порождает могучий костер, когда к ней подносят сухие ветви?! Пусть будет так! Она жаждет стать такою искрой…

Тихо звенели плазменные двигатели лайнера. За иллюминаторами плыли феерические громады туч, сооружая в текучих соединениях исполинские храмы, колоннады, башни, дворцы и сразу же разрушая их. В фиолетовом небе торжественно пламенело Голубое Светило Ара, в промоинах между облаками аквамариновым маревом нежилась планета.

Не видно на ней мегалополисов, незаметны ленты путепроводов, нет признаков каких-либо сооружений. Вся Орана кажется мерцающею сферой — красивой игрушкою неведомых существ. И не верится, что там, под облаками, кипят страсти, противоборствуют ураганные воли, желания, стремления. Хочется забыть обо всем и стать облачком, лучом, искрою далекой звезды. Лететь, лететь в просторе и никогда не останавливаться, не пробуждаться от вечной грезы. Быть может, так и будет?..

Слепящей голубою искрой отражается Светило в Океане. Снова наплывают облака.

Уходят. И так много раз. Плывут внизу небольшие цветущие острова южных морей, обрамленные золотистыми и белыми пятнами. Тут родилась их любовь. Как бесценное сокровище несет Гледис в душе воспоминание о тех незабываемых днях. Всплывают в душе, перед оком сердца трогательные видения прошлого. Прошлого ли? Оно всегда здесь, оно не угасает, пока сердце стучит, волнуется. Оно уже проросло в душе ростком, живущим в вечности…

Когда Гледис оставила горнее ущелье, попав в широкий свет, долгое время она не видела Правителя, не встречалась с ним. Училась, гуляла, развлекалась. Иногда с трепетом и тревогою думала о нем. Хотела взглянуть в черные пылающие глаза, увидеть суровое и мужественное лицо. И в один прекрасный день это свершилось. Он пришел в ее комнатку. Простой, молчаливый. Серо-голубое трико очерчивало стройную сильную фигуру, черная грива волос, ниспадающая на спину и плечи, делала его похожим на древнего царя зверей руа. Он ласково глядел на девушку, сложив руки на груди, и в его глазах мерцало пламя. Она не сводила с него зачарованного взгляда. Наконец отозвался Правитель.

— Первая свободная минута, — сказал он, — и я отдаю ее тебе.

— Чем заслужила это Гледис — простая девушка? — волнуясь, спросила она.

— Молчи, — пылко ответил Кареос, протягивая к ней узкую ладонь. — Не произноси нелепых слов. Простой, непростой… Какие нелепости! Можно любоваться каплей росы на рассвете, облачком в небе, желтым осенним листком. А ты…

— А я? — эхом откликнулась Гледис.

— …ты — чудо! Только бесчисленные спирали эволюции могли породить такой волшебный цветок красоты и нежности. Все могущество Ораны, вся мудрость наших ученых увядает перед взглядом женщины. Я не пойму: в чем твоя сила? Где ее корни?

— Быть может, ты шутишь? — смущенно молвила она.

— О нет! Это древняя и страшная тайна. Все старинные манускрипты говорят о том же. Могучие аскеты, достигающие богоподобного состояния, теряли свои преимущества, встретив красивую женщину. Ты удивляешься, что я говорю это тебе?

— Не знаю. Я смущена…

— Погоди. Я не хочу, чтобы мое чувство ты считала банальным стремлением мужчины к женщине. Инстинкт продолжения рода, заложенный миллионолетней эволюцией? Я отбрасываю его. Для этого достаточно других женщин, более приспособленных для этого. Ты — нежная и духовная. Ты даже не похожа на обычного человека…

— О мой повелитель, — дрожащим голосом промолвила Гледис, — не слишком ли много сладкого нектара для моего сердца? Если ты шутишь, то оставь меня в покое. А если нет…

— Тогда что? — еле слышно спросил Правитель, бледнея от сдерживаемых чувств.

— Тогда обними меня…

Надвинулись пламенеющие глаза, жар сухих ладоней опалил худенькие плечи девушки.

Вихрь и полет. Боль и блаженство. Давно ли это было? Было или есть? Есть или будет? Всеобъятное мгновение. Вечность — неразделима, не подвластна времени. Что ж тогда предстоящая смерть? Где она? Нет и не будет! То тень пред сиянием Голубого Светила, исчезающая, как испарение капли росы…

Кто-то подошел, прикоснулся к плечу.

— Пора.

Гледис очнулась от забытья. Кто это? А, пилот лайнера. Что ему надобно?

— Космодром, — кратко сообщил он.

— Мне выходить?

— Да.

Гледис завернулась в черный суконный плащ, вышла из лайнера, спустилась по широкой лестнице на поле космодрома. Ее встречала небольшая группа людей в малиновой униформе астролетчиков. К Гледис подошел пожилой человек с худощавым, суровым лицом.

— Мы ожидаем космолингвиста для новой экспедиции, — неприветливо сказал астропилот. — Я командир Торрис.

— Я космолингвист, — улыбнулась девушка. — Имя — Гледис.

— Я ожидал опытного астронавта, — буркнул Торрис. — Зачем нам несмышленые дети?

— Вы не желаете брать меня? — вспыхнула она.

— О нет! — махнул рукою командир. — Приказ Правителя — закон. Принимаем вас в свою семью. Но…

— Что?

— Мне жаль вас.

— Почему?

— Это не прогулка, моя крошка. Тяжелая, опасная экспедиция. Желательно иметь в составе экипажа опытных бойцов.

— Разве мы летим на враждебную планету? — небрежно спросила Гледис.

— Неизвестно, долетим ли мы вообще куда-нибудь, — угрюмо усмехнулся командир. — Кроме логова Корсара. Это можно гарантировать.

Девушка промолчала. Хватит игры. Замкнуть чувства, укротить эмоции. Ты разведчик. Ты не принадлежишь ни себе, ни своим чувствам. Позади — родная планета, любимый, прекрасное мгновение, ставшее отныне ее бессмертием, ее жизнью. А впереди — хитрый, двуличный враг, рожденный мраком и ненавистью.

…Космокрейсер «Ара» отправился в полет тайно. Никто из людей не знал о будущей звездной экспедиции. Молчали диспетчерские пункты на Дориане, радиосеть и телевидение планеты передавали музыку, спортивные новости, кинофильмы о приключениях древних героев. И ни слова про опасный полет. Об этом знали астронавты звездолета «Ара», но не удивлялись: конспирация стала необходимостью, чтобы Корсар не мог перехватить сигналов о старте корабля и узнать навигационные данные о полете. И только Гледис было известно то, чего не ведали даже астронавты. Дело в том, что Звездный Корсар непременно узнает о старте крейсера — Кареос специально организовал несколько передач направленного действия, узкий луч которых захватывал группу астероидов, оккупированных пиратами: в тех передачах было сообщено все, чтобы преступники могли перехватить корабль.

Нечто зловещее виделось Гледис в этой опасной игре. Что-то незаконное и нечестное. Но девушка устраняла укоризненные мысли, пыталась думать лишь о предстоящем подвиге. Кто она, чтобы оценивать во всей совокупности, во всем планетном величии замысел Правителя? О каком законе или о какой этике можно говорить, когда речь идет об уничтожении космического злодея — безжалостного и жестокого?

Черные панели-экраны на стенах вспыхивали световыми сигналами. Еле слышно звучали мелодичные аккорды автопилотов. Торрис и его помощники молчаливо колдовали у пультов, проверяли программу, уточняли курс корабля. Гледис принимала все это словно во сне. Слова в памяти всплывало недавнее прошлое, а сознание пыталось соединить в нечто целое ожерелье событий ее недолгой жизни.

Где корни того, что произошло? Где зерно причины, породившей чудовищное следствие? Почему она, еще недавно глупая, дикая девчонка с горного ущелья, очутилась в фокусе космических событий?

Закон равновесия сущего? Она получила неслыханную вспышку счастья. За все надо платить. Древний закон обоюдоострого меча — так говорит Кареос. Неумолимое взаимодействие полярностей. Волны на море жизни. Гребень и углубление. Подъем — падение. Счастье — несчастье. Радость — горе. Любовь — измена. Что ж тогда в сумме? В синтезе? Пустота, нуль, небытие?

Изнемогает разум, боль отдается в сердце, нет сил для решения чудовищной тайны.

А надо. Надо идти на подвиг решительно и спокойно. Чтобы действо было как удар меча. Меч не размышляет, правильно ли он поступает. Он для удара выкован, закален. Впрочем, возможно, и не так? Быть может, и оружие страдает, когда рука воина направляет его на неправое дело? Кто скажет?

Счастье. Была ли она счастлива? Была. Вспышка чувств, наслаждение? Это было.

Может, это и есть счастье? Мечты, ожидание, беззаботность. И вечерами — встреча с ним. Магические очи, пылкие объятия, гипнотические слова, возносящие ее в недостижимые высоты. Кружилась голова, захватывало дух от тех глубин, куда она заглянула. Так было долго. Или нет? Кто измерит? Она не ведала раньше ничего подобного. Не было с чем сравнить. Она принимала все как откровение, как единственный свет, без коего нет жизни. И вот теперь — потеря. Навсегда. Но ведь не напрасно? Другие будут иметь это счастье вечно. Придут иные поколения, будут рождаться другие девушки, они не забудут подвиг Гледис, и в их слезе грустной радости будет ее любовь.

Плывут воспоминания. Последний день прощания. Кареос почти не говорил, только смотрел в ее глаза, держа в сухих ладонях руку девушки. Лицо его осунулось, под глазами залегли темные круги. Он гладил зеленоватые волосы любимой, касался горячими пальцами нежной щеки. Она принимала его нежность и ласку словно во сне.

Что-то неведомое пролегло между ними, разделившее миры — его и ее. Она уже принадлежала смерти. Он оставался владыкою планеты. Кареос словно читал в ее душе, потому она была — благодарна Правителю за его молчание. Вечером он повел девушку в сферический зал, попросил сесть в кресло. Включил стереопроектор.

— Смотри, — как бы ответил Кареос на ее вопросительный взгляд.

Перед нею оживали кадры древнейшей хроники. Девушка ужаснулась. Фильм открывал чудовищные бездны социальных катаклизмов, терзающие человечество в прошлом.

Темницы, где десятилетиями изнемогали лучшие люди планеты. Эшафоты, где они в конвульсиях завершали свою героическую, страдальческую жизнь. Застенки, забрызганные кровью расстрелянных, горы трупов казненных мятежников. Баррикады и сырые, наполненные грязью блиндажи, усталые, равнодушные солдаты и веселые сборища бунтарей, голодные толпы детей — истощенных, несчастных, заплаканных — и матери с потухшими от слез глазами, нивы с ничтожными урожаями, выжженные нещадными лучами Голубого Светила, примитивные избушки в поселениях, похожие больше на кучи навоза, нежели на человеческие жилища. Приходили все новые и новые герои, чтобы освободить людей из неволи, но все они умирали на кострах, в застенках, на виселицах.

Гледис изнемогала. Слезы душили ее, спазмы перехватывали дыхание. И тогда Кареос выключил проектор. Немного погодя на экране возникли картины современной жизни Ораны.

Нежно-зеленые волны океана в мареве предрассветного тумана. Дети бегут по песчаной отмели к прозрачным водам. Они ныряют в аквамариновую волну, визжат от восторга, а над ними кружат розовые диски биостражей, охраняющие юные жизни от несчастных случаев.

Величественные строения мегалополисов на берегах рек, озер, морей. Широкие путепроводы, а по сторонам — сады и леса. Детские площадки развлечений, универсальные школы, ухоженные поля. Всюду — гармония, веселье, толпы счастливых людей.

Юные влюбленные пары. Никто их не насилует браком, когда-то искажавшим священное чувство любви. Объединенное человечество так высоко поднялось в достижении изобилия, обеспеченности, комфорта, в удовлетворении духовных потребностей, что освобождало индивидов от личных обязанностей по воспитанию детей.

Еще плыли картины обновленной жизни планеты, но Гледис уже не смотрела на них.

Она закрыла глаза. Все верно! Все справедливо. Уничтожить прекрасное видение, бросить родную Орану в бездну прошлого? Чтобы снова умирали голодные дети на пыльных дорогах, чтобы снова погибали мятежники на баррикадах? Этого жаждет Корсар? О нет! Тысячу раз нет!

Гледис больше не сомневалась.

Только откуда же тревога? Почему? Она еще не осознана, непонятна. Что-то вторгается в сердце, незримые сигналы волнуют сознание. Какая сила пытается пошатнуть ее искреннее решение?

Из забытья ее вырвали резкие аварийные сигналы. Гледис раскрыла глаза. Над нею стоял Торрис, на посеревшем лице отражался ужас.

— Что случилось? — прошептала девушка пересохшими губами, хотя уже догадывалась о причинах тревоги.

— Смотри сама, — сказал командир.

Гледис взглянула вокруг. Стены корабля стали прозрачными — Торрис велел включить оптический инвертор. Звездолет «Ара» окружало звездное великолепие Космоса. Но не это удивляло Гледис и даже астронавтов: они ведь не первый раз в полете и величие галактической бездны знакомо им. Внимание всего экипажа приковал небольшой объект, быстро передвигавшийся между бриллиантовыми искрами астероидного потока. Космокрейсер Ораны тоже приближался к этому опасному поясу.

На экране сфокусировалось изображение объекта, увеличилось. То был крейсер высокого класса — астролет для звездных экспедиций. Он шел наперерез «Аре».

Космонавты молчали. Торрис тихо спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь:

— В этом поясе есть наши исследовательские лаборатории?

— Нет, — послышался ответ.

— Стартовал ли какой-либо крейсер с Ораны вместе с нами?

— Нет.

— Тогда это Корсар.

Сердце Гледис екнуло. Было такое ощущение, будто она летит в пропасть, потеряв вес. Свершилось! Свершилось! Свершилось…

Замирают звуки, мгла затуманивает глаза. Что это с нею? Что-то произносит Торрис, бегают возле приборов астронавты, багровыми огнями пылают экраны на стенах.

Уходит стена тумана. Заострился разум. Спокойствие, сосредоточенность. Выдержка и осознание реальности.

Торрис уже спокоен. Только уста словно закаменели. Глаза вспыхнули грозными огоньками. Он сказал лишь два слова, но эти слова — так показалось девушке — откликнулись эхом во Вселенной:

— К бою!

Бой? Они приготовились к бою? Конечно, «Ара» имеет оружие защиты. Тогда, быть может, крейсер победит? И не надо будет идти на последний чудовищный шаг? Можно вернуться на родную Орану, в объятия уютной атмосферы, под ласковые лучи милого Светила. Но почему же Правитель ничего не сказал ей о возможности битвы? О перспективе победы? Быть может. Корсар непобедим? И если вспыхнет бой, то погибнет «Ара» и она исчезнет раньше, чем увидит мятежника…

Багровый панцирь энергозащиты окружил крейсер. Яростно пылают экраны, показывая немыслимое напряжение силовой станции корабля. Вдруг ярко вспыхнул командирский стереоэкран над пультом. На нем появилось изображение человека. Сухощавое тело облечено в черное трико. Темно-бронзовое лицо аскета. Коротко стриженные седые волосы. Гледис взволнованно поднялась. Неужто это Корсар? Такой старый? Ведь они ровесники с Правителем Ораны. А этот человек на несколько поколений старше.

— Внимание! — звонко, почти юношеским голосом произнес неизвестный. — Экипажу звездолета «Ара» братское приветствие!

Астронавты переглянулись. Торрис желчно спросил:

— Кто вмешивается в наш полет?

— Люди Астероида Свободы.

— Ты хочешь сказать — люди Звездного Корсара?

— Слова не имеют значения, — возразил неизвестный. — Наш брат не боится этого имени. Он охотно принимает его.

— Зато Орана не принимает. Корсар и его люди вне закона.

— Правду молвишь, — странно улыбнулся неизвестный. — Мы в самом деле вне действия вашего закона. Потому оставим напрасные споры. Прошу ответить на несколько вопросов…

— Разве мы обязаны отвечать? — вызывающе спросил Торрис.

— Можете не отвечать. Но мы будем поступать в соответствии с вашей реакцией.

Итак, мы желаем знать — куда направляется звездолет?

— Это галактическая экспедиция. Маршрут — созвездие Руа, красный гигант, вторая планета. Там предвидится развитая жизнь. Орана стремится к контакту с иными разумами…

— Контакт? — сурово спросил неизвестный. — На какой основе? Каков критерий такого контакта? Орана на данной стадии цивилизации не получит права на выход за пределы региона. Астероид Свободы приказывает: возвращайтесь назад.

— Почему?

— Космос не для дискуссии. Правитель Кареос ведает о причине. Повторяю приказ: возвращайтесь назад!

— Вы считаете себя людьми Свободы, — горько отметил Торрис, — а действуете как пираты. Кто позволил вам пресекать стремления иных людей? Мы тоже хотим свободных действий.

— Вы — марионетки Кареоса, — сухо ответил неизвестный. — Освободитесь от власти деспота и тогда летите для космического контакта. Астероид Свободы не позволит разносить бациллы деспотии в далекие миры. Таково веление космического организма. Возвращайтесь назад!

— Мы пробьемся с боем! — грозно предупредил Торрис. — Я сказал!

— Хорошо, — миролюбиво ответил неизвестный. — Мы учитываем предупреждение.

Решайте!

Световой куб стереоэкрана угас. Астронавты бурно заспорили.

— Надо в самом деле вернуться!

— Ни один крейсер не прошел в этом Поясе!

— Зачем чудовищный риск?

— Кареос приказал пробиться любой ценою! — сказал Торрис. — Достаточно разговоров. Готовьтесь к бою!

Все замолчали. Магическое имя Правителя заткнуло рты. Гледис перевела дыхание.

Крейсер «Ара» обречен. Кареос направил большую группу астронавтов на погибель, словно это были бездушные механические биостражи. Только Гледис несет в себе страшное знание причины. Несет и не может сбросить его с плеч.

Чужой корабль приблизился, закрыл собою несколько ярких созвездий. В лучах Голубого Светила обшивка его переливалась темно-синими искрами. Торрис замер около пульта. Еле шевеля губами, сказал:

— Левая квантопушка — удар!

В иллюминаторах сверкнула чудовищная молния: ослепительная, фиолетово-призрачная, поражающая своей мощью. Гледис вздрогнула, затаила дыхание. Сейчас! Что произойдет?

Исполинская шаровая молния встретилась с кораблем пиратов. Но взрыва не было.

Заряд расплескался на мириады брызг, голубой пеленою охватил поверхность крейсера и распылился в беспредельности пространства.

— Правая квантопушка — удар! — яростно заорал Торрис.

Снова апокалипсическая молния. И снова — неудача! Гледис была поражена.

Астронавты растерянно переглядывались. Ничего подобного они не ожидали.

Миллиарды эргов в сосредоточенном заряде нейтрализовались вражеским кораблем легко, словно это была скорлупа яйца кералы. Каким же чудовищным полем окружили себя пираты? Где добывают такую устрашающую энергию?

— Гравитационный луч! — приказал Торрис. — Против этого нет защиты!

Приказ повис в безмолвии. Никто не шевельнулся. Гледис тоже ощутила, как незримая сила мягко, но властно, охватила ее тело, вынудила замереть. Ни встать, ни двинуть рукою, ни ступить шага.

Темно-синяя поверхность пиратского корабля уже совсем близко. Темнеют исполинскими буграми какие-то надстройки, мерцают отблески звезд в оптических отверстиях, в энергорефлекторах. Экраны «Ары» угасли, замолчали двигатели, исчезла вибрация силовой станции.

В темной обшивке пиратского корабля загорелся ярко-голубой прямоугольник шлюза.

В нем появились три человеческие фигуры.

Они прыгнули прямо в бездну космического пространства и понеслись к звездолету «Ара». Ближе, ближе. Корсары летят среди вакуума без каких-либо скафандров. Они облачены в легкие серебристо-лазоревые трико, лица открыты, волосы рассыпаны по плечам. Девушка представила температуру мирового пространства и ужаснулась. Как они выдерживают? Что это за люди? Или, быть может, это ей снится? Коллективный гипноз? Видит ли то же самое Торрис? Другие спутники?

Вероятно, видят. Они тоже растеряны, поражены. Глаза всех прикованы к странной группе пиратов, которые совсем уже близко. Впереди — прекрасный юноша. У него фосфорически-бледное лицо, ярко-синие волосы, очи — будто две звезды. Руки устремлены вперед, словно у пловца. Как они движутся, какою силой?

— Он похож на Гориора! — еле слышно прошептал Торрис.

— Кто? — тоже шепотом спросила Гледис.

— Тот… первый…

— Ты знал Гориора?

— Да. Этот пират — точная копия героя. Странная шутка!

Гледис неподвижна. Только мысль работает. Вот он — узел, который надлежит разрубить! Думала ли она, что ее сознанию предстоит такая нагрузка? И не только сознанию, а сердцу, чувствам! Вот она видит Гориора — героя миллиардов людей.

Много юношей и девушек мечтают стать такими, как он. И они же проклинают его под иным именем, называя позорным прозвищем Корсара. Может ли преступление уживаться с такою совершенною формой? Как это произошло? Чего он жаждет достигнуть, остановив стремление планеты к счастью и добру?

Три фигуры приблизились к обшивке «Ары», медленно скользили вдоль стены.

— Открыть шлюзы? — послышался чей-то вопрос.

— Нет! — ответил Торрис.

Пираты остановились напротив каюты управления, увидели сквозь прозрачные стены астронавтов, приветливо подняли руки вверх. Совершив незначительное усилие, очутились внутри крейсера.

Звездный Корсар улыбнулся, сказал:

— Бой окончен. Присядем, братья!

Гипнотическое наваждение оставляло астронавтов. Торрис устало повалился в кресло пилота. Гледис удивленно глядела на вожака пиратов.

— Я не гневаюсь, — молвил Корсар. — Действовали не вы, а воля Кареоса, заложенная в вас. Марионеточный импульс исчерпан. Теперь вы, свободны. Поговорим как братья… — Он не окончил фразы. Взгляд его остановился на субтильной фигурке девушки. — Кто ты? — спросил он.

— Космолингвист. Имя — Гледис, — ответил вместо нее Торрис.

— Гледис, — повторил Корсар, будто прислушивался к мелодике имени. — Гледис…

Он долго и пристально смотрел на нее. Девушке показалось, что его глаза проникают в ее потаенную суть, читают все. И не страшно Гледис, и нет у нее ненависти к преступному Корсару. Только детский интерес, эйфорическое опьянение небывалым впечатлением, жажда нового знания и знакомства. Прочь предыдущие мысли! Все это потом, потом! А теперь — пусть откроется для нее новый мир — неведомый и таинственный.

Корсар почему-то погрустнел, на его челе появилась страдальческая морщина. Он взглянул на товарищей, затем на астронавтов.

— Познакомимся, — молвил он. — Я Звездный Корсар. Орана дала мне это имя, я с радостью принимаю его. Это — мои товарищи Керра и Сано. Мы — представители Астероида Свободы. Впрочем, об этом вам уже сказал мой Учитель.

— Почему вы остановили наш полет? — спросил Торрис.

— Мы не позволяем оранцам теперешнего цикла контактировать с иными мирами.

— Какое право легло в основание такого своеволия?

— Космическое Право, — твердо ответил Корсар. — И не своеволие, а защита звездных эволюций от деспотии. Мы — иммунная система Космоса.

— Это — эгоистическое определение. Планета мыслит иначе.

— Планета вообще не мыслит, — с горечью ответил Корсар. — За нее мыслит Кареос, в лучшем случае кучка избранных. Не будем спорить. Вы познакомитесь с Астероидом Свободы. Никто не задержит вас там. Пожелаете — войдете в Союз Звездного Братства. Захотите — вернетесь. на планету. Согласны?

— Мы — пленники, — угрюмо возразил Торрис.

— Вы — братья, — дружески улыбнулся Корсар, — На этом закончим знакомство.

Крейсер «Ара» мы направим к ангару астероида. До встречи, братья! До встречи, Гледис!

Он приветливо взмахнул рукою, направился к стенке каюты и исчез за нею вместе со спутниками. А затем — невероятный полет в пустоте пространства под лучами Голубого Светила.

Девушка закрыла глаза. Душа предельно напряжена. Еще немного — и она не выдержит. Отдохнуть бы, забыться, не думать ни о чем. О том, что было, что должно произойти.

Экраны «Ары» оживают. Крейсер послушно плывет за пиратским кораблем, ведомый теперь враждебною волей. Они направляются к поясу астероидов. Медленно вырастает среди звездного простора небольшая планетка, на ее скалах периодически вспыхивают импульсы сигналов. Три яркие фиолетовые звезды, вероятно, навигационные маяки.

Еще немного — и звездолет легко ложится на поверхность Астероида Свободы…

Стены корабля потеряли прозрачность. Стало темно. Затем в иллюминаторы проник дневной свет. Напряженная тишина. Торрис горько усмехнулся.

— Придется познакомиться с разбойничьим логовом.

— Они удивительно гуманны, — отозвался кто-то из космонавтов. — Не похожи на преступников.

— Ядовитые гады тоже бывают приятны на вид, — отрезал командир. — Прочь сантименты! Если мы в самом деле имеем свободный выбор — немедленно возвратимся назад, на Орану. Таков мой приказ!

«Свободный выбор и приказ! — мысленно усмехнулась Гледис. — Странное объединение полярных понятий. Корсар более последователен в своих действиях». Подумав так, девушка рассердилась сама на себя. Как легко она подвержена пагубному влиянию!

Там, на планете, ее пленили чары Кареоса, теперь она открывает сердце для космического преступника. Так нельзя! Следует отбросить чувства симпатии или антипатии. Решать логично, трезво, отстраненно.

Вслед за Торрисом девушка вышла из корабля. Крейсер «Ара» лежал в исполинском ангаре. Мерцающий фиолетовый купол излучал слабый свет, и вокруг было довольно хорошо видно, как в предрассветный час. К астронавтам подошел один из спутников Корсара — улыбающийся юноша, изящный, хрупкий. Он искренне произнес, приложив руку к груди:

— Вам необходимо отдохнуть. Ступайте за мной. О вас побеспокоятся. Позже — встреча со Старшими Братьями.

Экипаж «Ары» не возражал. Все двинулись за проводником. Мягкая движущаяся дорожка привезла их к стене ангара, нырнула под мерцающий мглистый занавес.

Гледис тихо вскрикнула от неожиданности. Вероятно, это было энергополе, непрозрачное для глаза.

Эскалаторная дорожка остановилась, астронавты очутились среди густого леса.

Лиловые, зеленые, голубые вьющиеся растения покрывали странные нагромождения скал, расположенных полукружьем, создавая многоцветный живой купол. Вверху сиял зеленоватый шар, лучи этого искусственного светила были нежны и приятны.

Гигантская пещера, где они очутились, уходила вдаль, там угадывались массивы садов, тающих во мгле, ленты путепроводов, сферические кровли строений.

— И все это сооружено вами? — недоверчиво спросила Гледис проводника.

— Да, — дружелюбно ответил юноша. — Еще недавно это был обыкновенный астероид.

Скала в диаметре около ста ми. Теперь это волшебный мир, космическая оранжерея.

Но то, что вы видите, — лишь внешняя пленка нашей жизни. Главного не увидишь глазом…

— Что именно?

— Об этом расскажут старшие, — уклонился юноша от прямого ответа. — Мне велено только устроить вас для отдыха. Мужчины, идите по этой тропинке. Девушка, ступай за мной.

Гледис попрощалась со спутниками и двинулась за проводником. Открылась в скале овальная дверь, и девушка очутилась в небольшой комнате, разделенной на две части тяжелой темно-зеленой ширмой. Юноша молча указал на нишу, там стояла узкая кровать, застланная пушистым ярко-голубым ковром. Под стенами росли багрянолистые деревца, на ветвях желтели сочные плоды.

— Захочешь есть — сорвешь, — объяснил юноша. — Очень вкусно. Покупаться можешь здесь.

Он отодвинул ширму, за нею был маленький бассейн. Гледис благодарно улыбнулась ему, приложив ладони к груди.

— Мне ничего не хочется. Только спать. Я очень устала.

— Я ухожу. Легких снов!

Юноша исчез. Гледис осталась одна. Тишина и невиданные растения. Сумерки.

Кружится голова, поток впечатлений баюкает, несет в небытие. Она еле успевает упасть на мягкий ковер и проваливается в мир сновидений.

Плывут горы. Родные леса среди ущелья, игривый водопад, где она так любила сидеть, слушая волшебную песню потока. Теперь, во сне, Гледис не сидела на камне, а, поднявшись в воздух, кружилась над горной речкой. Налюбовавшись радугой брызг, девушка устремилась к бедной избушке родителей. Там было тихо, никого не видно. Слепые окна глядели в мир сумрачно, невыразительно. Из трубы не шел дым. Гледис приникла к стеклу, заглянула в светлицу. Отец и мать спали.

Девушка удивилась: почему они спят, если на дворе ясный день? Неужели хворают?

Она хотела крикнуть, дать знак о себе, но голоса не было, в горле будто пересохло. Девушка ударила кулачком по оконнице, звука не слышно. Она в отчаянии начала биться о стену, как птичка, попавшая в капкан. Все было напрасно. Тем временем вокруг сгущались сумерки, угасали краски дня. Исчезли очертания гор, в ущелье поплыли густые туманы. И лишь вверху, между облаками, были видны яркие созвездия. «Быть может, там я найду силу», — почему-то подумалось девушке. И она устремилась в небо. Мелькнули скалы, туман остался внизу, замерцали звезды, манили своею сказочностью, таинственностью, покоем. Впереди появилось шаровое звездное скопление. Оно вращалось, серебряно позванивая, с каждым оборотом открывая все новые и новые волшебные сочетания светил. «Туда, туда», — подсказал кто-то незримый, девушке.

В радостном вдохновении и восторге Гледис ускорила полет к дивному миру. Но что-то ее задерживало, тормозило. Она оглянулась. За нею тянулись почти невидимые нити, привязывающие ее к планете. Их было много, словно лохмотья паутины среди хмурого осеннего леса. А между облаками — угрюмое лицо Кареоса.

Это он держал нити паутины, тянул девушку к себе, повторяя шепотом магические слова: «Куда ты, любимая? Здесь, на Оране, ты была счастлива. Ты — моя! Что можно найти в холодной космической пустыне?»

Слова Правителя то холодом пронимали душу, то огненными каплями жгли сердце.

Волшебное созвездие отдалялось.

Девушка очнулась с тяжким ощущением беспокойства и угнетенности. В сознании властно повторялась фраза-призыв, настойчиво, неотвратимо:

— Где ты? Где ты? Где ты?

Она вскочила с кровати, бросилась к своему плащу, развернула его. Включила тайное устройство во внутреннем кармане. Замерцал прямоугольник экрана, на нем всплыло туманное изображение Кареоса, послышался его тихий голос:

— Ты видишь меня, любимая?

— Вижу, — дрожащим голосом ответила Гледис.

— Где ты?

— На Астероиде Свободы. Так называет его Корсар.

— Ты видела Корсара? — настороженно спросил Кареос.

— Да.

— Что он сказал?

— Он никого не держит. Сказал, что каждый может вернуться на Орану, если пожелает. Я отдыхала. Еще ни с кем не встречалась.

— Это хорошо, — медленно произнес Кареос. — Корсар хитер и двуличен. Он может убедить тебя в чем угодно. Он владеет огромной гипнотической силою…

— Мне он показался искренним и добрым, — простодушно возразила Гледис.

— Вот видишь, — нахмурился Кареос. — Я знал это. Начнутся сомнения. Впрочем, — печально добавил он, — ты свободна. Выбирай свой путь. Или подвиг, дающий бессмертие, или возвращение на Орану. Ты не услышишь и слова осуждения от меня.

Принуждением на подвиг не посылают. Ведь ты сама захотела?

— Достаточно слов! — вспыхнула девушка. — Говори — что делать?

— Узнаю мою Гледис! — нежно отозвался Правитель. — Но послушай… может, не надо? Ты вернешься, а я… я найду иное решение…

— Достаточно! — резко молвила Гледис. — Пока во мне не угасла решимость — приказывай!

— Тогда слушай внимательно. Включишь устройство, смонтированное в плаще, когда увидишь Корсара. Желательно, чтобы рядом были и другие его помощники. Как можно больше. Я буду следить за твоим сигналом на Главной Станции. Ты примешь на себя анигиляционный луч. Все произойдет неощутимо, безболезненно…

— Пусть будет так, — вздохнула девушка. — Прощай, мой Кареос!

— Прощай, Гледис, — глухо молвил Правитель. — О родителях я побеспокоюсь.

Девушка выключила устройство, портативный экран угас. Горькая улыбка тронула губы Гледис. Он побеспокоился о родителях. Что им заботы без любимой дочки? Пока она была с ними, они знали счастье и радость. А теперь… зачем им бесцельное существование? Пустое прозябание. Сон, сон, тяжкий, беспробудный…

Что же теперь? Вскоре встреча с Корсаром. Одно незаметное движение — и сигнал с Ораны включит взрывное устройство. Гледис превратится в плазменное облачко. В ничто. Вместе с Корсаром они вспыхнут звездою в космической пустыне. В пепел превратится цветущий астероид — творение сердца и разума мужественных людей, не побоявшихся утвердить волю и власть жизни среди мрака и смерти.

Внезапно новые чувства начали обуревать девушку. Почему она спешит, почему спешит Правитель? Не ведая о намерениях Корсара, не поняв его пути? Что ею движет? Только слепая любовь к Кареосу, его ненависть к бывшему другу. А вдруг… вдруг Гориор ныне совсем иной человек? Быть может, его путь не принесет беды для Ораны, а откроет новые горизонты познания и действия? И можно было бы соединить гений Кареоса и фантастические стремления Корсара! Гледис припомнила феерическое видение: среди космической пустоты летят, словно птицы, три фигуры.

Легко, вдохновенно, непринужденно. Так, будто они родились в этой враждебной для обычных людей среде. Как же это случилось? Как они достигли такого чудесного свершения? Она много разговаривала с Кареосом, читала книги, просматривала научные фильмы, но нигде не вспоминалось о таком волшебстве. Жизнь среди вакуума — даже одно такое достижение открывает неслыханные возможности для эволюции, для познания. А проникновение сквозь стены? А многое другое, о чем люди, вероятно, и не догадываются?

«Корсар хитер и двуличен», — всплыли в сознании слова Кареоса. Гледис замерла, прислушиваясь к голосу совести. Как тяжко решать чудовищную дилемму! Она никчемная девчонка между двумя титанами. Кареос и Гориор — два исполина духа и разума, между ними продолжается нещадный поединок. Кто она, чтобы встать на сторону того или другого?

А вдруг… удивительное умение Корсара, в самом деле, только тропинка для завоевания планеты! Необычные достижения еще не свидетельствуют о человечности творца. Страницы истории, с которыми Гледис познакомилась, просматривая старинные фильмы, подтверждали, что высокий разум часто соединялся с невероятной жестокостью.

Достаточно! Надо успокоиться и наблюдать. Время есть, решение придет позже, когда у нее будут факты. И свое суверенное решение. И тогда, когда сердце вынесет свой приговор, не подсказанный извне, она безжалостно включит устройство. Пусть будет так!

Девушка решительно сбросила плащ, разделась, прыгнула в бассейн. Прохладная вода приняла тело в ласкающие объятия. Гледис полежала немного вверх лицом, чувствуя, как испаряется усталость, проясняется сознание, в мускулы вливается бодрость и сила.

Выйдя из бассейна, девушка снова оделась. Остановилась возле зеркала. Заглянула в свои глаза. В глубине зениц затаились страх, неуверенность, между бровей пролегла морщинка. Кто поможет отыскать ей покой и уверенность? Кто укажет праведную тропинку среди мрака?

— Я, — послышался сзади тихий голос.

Она вскрикнула, оглянулась. Возле входа в комнату стоял Корсар. Его фигура мерцала голубовато-зелеными искрами, и, казалось, будто она соткана из холодного огня. Прозрачные глаза Корсара смотрели на девушку печально и выжидающе. Она задохнулась от волнения и тревоги.

— Ты слышал мои мысли?

— Да.

— Ты знаешь все? — с ужасом спросила она.

— Знаю.

— Ты убьешь меня?

— Нет.

— Почему?

— Я жду твоего решения.

— Решения? — воскликнула девушка, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. — Какого решения?

— Смерти или жизни.

— Ты смеешься? — горько отозвалась Гледис, не выдерживая взгляда его ясных очей.

— Ты владеешь гипнотическою силой и можешь…

— Да, могу! — продолжил ее фразу Корсар. — Могу остановить преступную акцию. Но не хочу!

— Почему? — удивилась она.

— Ты еще не поймешь. Самодостаточность — это тоже страшная тяжесть одиночества.

Я понимаю трагедию древних богов, творивших миры, чтобы избегнуть одиночества. Я жажду взвесить свою долю на весах твоего сердца…

— Эта фраза… красивая фраза…

— О нет! Мой мир, мои стремления — абстракция, если они не освящены дыханием любви…

Как трудно смотреть в его глаза! Что это с нею? Кареос и Гориор. Кто поставил ее на перекрестке двух дорог, расходящихся навеки?

— Ты искренен со мною? — тихо молвила она.

— Да.

— Открой мне все. Хочу знать правду. Кареос поведал мне о твоем преступном замысле завоевания власти на Оране. Поэтому я согласилась…

— Молчи, — прервал ее речь Корсар. — Зачем напрасные слова? Я знаю больше, нежели ты можешь сказать. Иди сюда. Садись. У нас есть время — я тебе открою истинное течение событий…