"ОСТРОВ. Вас защищает Таймыр" - читать интересную книгу автора (Денисов Вадим)

Глава 9
«ОХОТА С ПЕРЕменой мест»

Шум было чуть стих, да и назойливая вибрация почти пропала, но тут же, по завершении короткого поворота корпуса катамарана, вставшего на новый курс, судовые двигатели взревели с удвоенной силой, передавая все свое напряжение корпусу несущегося по спокойной воде военного корабля.

«А ведь этот «летающий эсминец» – уже следующий этап, усовершенствованная модель… Звукоизоляция применена качественная, более продуманная компоновка агрегатов, – подумал Донцов, в который раз отмечая внушительный шум двигательных установок, на почти полной мощности гнавших новейший ракетный корабль на воздушной подушке – РКВП «Кунашир» на юг. – Что же тогда творилось не той, самой первой черноморской «Боре», или, как ее называли по натовской классификации – «Дергаче»? Поди, весь экипаж за один рейс глох начисто. Не позавидуешь…»

От стоял в просторной ходовой рубке возле левого выхода на крыло капитанского мостика и беседовал – с капитаном второго ранга Исхаковым, неспешно отпивающим из старинной английской кружки свой урочный кофий. Точнее, не беседовал, а выслушивал полноценную «лекцию с продолжением» о современных системах вооружения военно-морского флота. Кроме них, в рубке пока находился только молодой конопатый рулевой, заполнивший своим плотным телом всю емкость в кресле перед штурвалом авиационного типа. Так и шли. Капитан командовал и обучал, остальные слушали.

За изогнутыми стеклами затененных поверху темно-синим лобовых иллюминаторов навстречу «Кунаширу» со скоростью семьдесят узлов летело Южно-Китайское море.

Кораблями на воздушной подушке скегового типа «Голец», не так давно пришедших на смену младшим собратьям проекта 1239 – «Сивучам», еще мало кто мог похвастаться…

Богатый Таймыр одну такую посудину имел.

Предназначенный как для охраны «платиновых караванов», так для и скоростной погони за кем угодно, «Кунашир» только что прошел ходовые испытания на Курильских островах, вовремя отрапортовал об успехах, но совершенно позорно оказался в урочный час вдали от тех мест, где вероятный и ожидаемый противник и нанес свой первый коварный удар. Экипаж не просто жалел о случившемся в далекой Арктике захвате «Хараелаха» – стонал! Варианты молниеносной ответной «сдачи» были обмусолены в кают-компании офицерами до последнего варианта, вплоть до самого абсурдного, а то и фантастического. Все сводилось к одному: «Эх, мы бы им дали!»

Дали бы. Кто бы сомневался…

Но не выдался случай. И вот теперь они искали свой шанс.

Чудо военно-морской техники, как гигантская стамеска, расслаивало теплый воздух. Действительно, чудо… Боевой катамаран нового поколения. Поначалу Донцов наивно думал, что «Кунашир» – типичное судно-амфибия на классической воздушной подушке. Имея печальный опыт эксплуатации таких средств, только гораздо меньшего типоразмера, он плохо представлял, как можно на столь «воздушной» идее построить почти что крейсер… Но все оказалось совершенно не так. Это была не амфибия, а катамаран с аэростатической воздушной разгрузкой. Почти нормальный водоизмещающий корабль…

Такое судно – хоть и оснащено воздушной подушкой, но никогда не отрывается от воды, а как бы держится за нее своими двумя узкими бортовыми корпусами, их-то и называют скегами, погруженными ограждениями воздушной подушки. А корабли этого типа – судами на воздушной подушке скегового типа. Как показала практика, экономические показатели этих кораблей превосходны.

Ну да, не мог «Кунашир» по берегу ползать… Не мог он по болотам да мелководью ходить, и по льдам не мог, так как в маршевом режиме, в «приподнятом» положении, у него в воду всегда опущены здоровенные консоли с винтами, которые и гребут на полной скорости. РКВП «Кунашир» представлял собой два узких корпуса, перекрытых единой и весьма обширной платформой. Впереди – эластичный экран. Если он поднят, то корабль идет как обычный катамаран. Когда же он опущен, вентиляторы создают под днищем область высокого давления и осадка с трех метров почти моментально уменьшается до восьмидесяти пяти сантиметров.

Два газотурбинных двигателя позволяют этой махине развивать скорость свыше семидесяти узлов при трехметровых волнах… А если шторм покруче, баллов этак пять, то «Кунашир» шел поскромнее – всего-то 45-50 узелков… В общем, максимальная скорость этого уникального корабля была такова, что она, как уверяли Андрей офицеры, позволяет этому кораблю не попадать в захват самонаводящихся противокорабельных ракет противника, и по той же самой причине его не успевает догнать никакая торпеда. Врали они, или нет, – Донцову проверять не хотелось…

Система стабилизации позволяла оружейникам сделать точный пуск ракет даже при пятибальном шторме! РКВП «Кунашир» обладал и другими уникальными, мало понятными гражданскому человеку свойствами: трансформируемостью гидродинамической платформы и поливариантностью использования двигательной установки. Если говорить проще, такая схема обеспечивала судну почти стопроцентную гарантию хода в любой боевой или аварийной ситуации.

Главной ударной силой «Кунашира» были восемь противокорабельных крылатых ракет «Москит». Плюс старая добрая вспомогательная артиллерией – тульские шестиствольные 76-мм скорострелки АК-630М и АК-176. Для защиты от атак с воздуха – ракетный комплекс из двадцати зенитных управляемых ракет «Оса-МА». На корме – комплекс «Клуб-С» с шестью специальными торпедами, которые после запуска из-под воды летят по воздуху, а в районе обнаружения вражеской лодки опускается на парашюте и опять начинает движение под водой, самостоятельно находя цель. В таких случаях командир «приговоренной» субмарины просто-напросто не успевает произвести противоторпедный маневр… Таким образом, ударный комплекс этого небольшого военного корабля был приравнен к эсминцу первого ранга «Перспективный».

Весь путь от Южных Курил до военно-морской базы в Камрани над «Кунаширом» летали последовательно то дикие утки и гуси, кружили жирные белобрюхие чайки, недобро барражировали бакланы, а потом, в уже по-настоящему южных морях, парили на недвижных крыльях белоснежные фрегаты.

Порой, на короткое время на кормовую площадку подсаживались вертолеты Камова разных ведомств ВМФ. Один из них догнал «Кунашир» уже в Японском море, высадив на борт Донцова… Вертолеты быстро улетали, вновь оставляя небо высматривающим добычу пернатым хищникам.

Но постоянно эту благостную идиллию единения с природой взрывали совсем иные хищники – сверхзвуковые американские истребители, базировавшиеся поблизости. И это «поблизости» чувствовалось на всем пути следования РКВП. Периодический гром военных самолетов уже не нарушал распорядка – все семьдесят человек экипажа привыкли к такому эскорту. А интерес и у американцев, у ВМФ прибрежный государств, и у сил НАТО, обосновавшихся уже и в этом регионе, был просто бешеный. Еще бы! Одно дело слышать и читать в справочниках, знакомится силуэтно, и совсем другое – увидеть «курильского монстра» (как о н и уже прозвали этот «объект», действительно похожий не столько на обычный военный корабль, а, скорее на угловатый кусок пятнисто раскрашенной скалы) наяву…

Моряки одно время спорили, сколько десятков тысяч фотографии уже сделано.

А вчера на связь с «Кунаширом» вышел, заблаговременно предупредив Исхакова о своем присутствии на возможном пути следования русского корабля, командир американского эсминца «Минетонка», выполняющего, по уверениям американского военного командования, «рутинную миссию мирного патрулирования основных судоходных трасс» вдоль юго-восточного побережья Китая, самым настоящим образом попросив мимолетного рандеву у русского капитана.

Исхаков подумал, сказал свое любимое «добро», и «Кунашир» вскоре пролетел всего в двух кабельтовых от американца. Свободная вахта вывалила на платформу палубу – поглазеть на вероятного то ли союзника, то ли противника. И те, и другие приветственно махали руками и неустанно щелкали фотоаппаратами под приветственный рев корабельных сирен – красивые получились кадры. При этом морды у высыпавших на борт американцев, как сообщил, вернувшись в рубку, об итогах этого созерцания офицер-оружейник, были очень похожи на лица голодных уставших дачников, у которых ворона ближе к вечеру сперла последнюю сосиску…

– Еще бы! – пояснил он свой короткий образный рассказ. – Янкесы отлично знают, что система РЭБ (радиоэлектронной борьбы) нашего катамарана способна на раз сбивать прицелы выпущенных ими «Гарпунов». У пиндосовских ракет итак скорость вчетверо ниже, чем у моих «Москитов»! Я, в случае чего, их смогу в куски разнести на подлете даже бортовыми шестистволками…

– Не хвались… – обрезал его Исхаков. – Американцы моряки добрые. Практика у них, чертей, дай бог каждому. А твои удальцы уже что, успели досконально изучить всю вверенную технику? Или нормативы перекрыли вдвое? Скоро проверять тебя буду. Готов? Так-то… Не хвались на море всуе.

– Леонид Муратович, я ж в порядке патриотизма! – улыбнулся тогда командир батареи крылатых ракет. Но и о проверке задумался, это было видно.

– Ты лучше патриотизм при выполнении норматива в боевой подготовке выдай…

Собственно, об этих ракетах сейчас и шел разговор.

Эта «крылатая смерть», ракета «Москит», на Западе названная «Солнечный ожог», обладает радарной головкой самонаведения, отлично защищенной от всех попыток обмануть ее. Крылатую ракету «Москит» сбить с боевого курса помехами настолько трудно, что флот США в свое время купил партию этих «изделий» через подставные фирмы, в надежде найти ответ. Все дело заключается в том, что у самой цели, захваченной активно-пассивной головкой самонаведения, «изделие» закладывает крутой непредсказуемый зигзаг, на полной скорости поворачивая почти на 90 градусов. Этот зигзаг и сбивает наводку скорострельных систем типа «Фаланга»! Рыская из стороны в сторону, корпус «Москита» испытывает 15-кратные перегрузки, и достойно выдерживает их. А зенитные ракеты противника, выпущенные навстречу «Москиту» – нет. Они просто ломаются от таких чудовищных напряжений! Сам же зигзаг таков (специалисты боевых расчетов называли его п а м я т н о – «загогулина»), что никто не может знать, куда ракета влетит в конце траектории: в борт, в ходовой мостик или в палубу…

Как утверждает сам конструктор, обреченный враг может обстрелять несущийся на него «Москит» всего один раз, на повтор времени не будет… И если даже самый современный и защищенный американский корабль атакуют сразу три-четыре «Москита», он успеет сбить только одну…

Командир «Минетонки» об этом отлично знал.

И Донцов к этому знанию приобщился, с большим удовольствием выслушав лекцию кэпа.

– Эта ракета дьявольски умна. Ее компьютер сам ищет цель среди множества, выбирая по заданным параметрам. То есть, если уж ей приказано влететь в авианосец, то она проигнорирует все остальные цели с меньшими размерами. Она дополнительно наводится и на работу локатора жертвы. Врезаясь в нее на двух с половиной скоростях звука, эта махина весом почти в четыре тонны способна прошить броневой пояс линкора и взорваться внутри. Впрочем, почти все американские корабли имеют только легкую защиту, и «москит» входит в нее, словно пуля в сало. Полторы сотни кил кило взрывчатки!

– А как же модернизированная версия их противокорабельной ракеты «Гарпун»? – поддержал огонь Донцов, – Янки преподносят ее как лучшую на планете.

– Чушь, – отрезал Исхаков, – в сравнении с «Москитом» их «пугало» – что старинный карамультук перед «калашом». Их главный технотриллерный певец Том Клэнси, описывая поединок русского и американского флотов в своем «Красном шторме», ни словом не упоминает о наших «Москитах». Иначе бы у него и сюжет не склеился. Читал?

– Читал. Убедили, – охотно сдался Донцов.

– Вот… – сразу успокоился капитан, – Мы имеем ракетное вооружение, равное эсминцу первого ранга. При этом габариты «Кунашира» и количество экипажа значительно меньше. Значит, он менее уязвим, а содержание его обходится дешевле.

Донцов еще немного постоял в рубке, а потом решил отправиться в каюту, отдохнуть. Но перед этим уточнил последний срок:

– Когда подойдем к этому Диезу?

– Расчетное время – одиннадцать часов завтрашнего дня, ответил кэп, бросив взгляд на плоский монитор суммарного терминала.

– Пойду я, своих проверю…

Под «своими» Андрей подразумевал бойцов двух отделений спецназа «егерей», которое перебросили Ил-76-м во Владивосток, а потом на борт «Кунашира», где их и придали кораблю для выполнения оперативных «береговых» задач, читай – для осуществления диверсионных операций. В прямое Донцовское подчинение.

Несмотря на компактные размеры РКВП, на нем было около двухсот различных помещений, отсеков, кают, рубок и кубриков. Командира сводной группы на месте не было, и Донцов нашел его только в ПЭЖ, посту энергетики и живучести, где он резался в нарды с инженером-механиком, повернувшемуся бочком к пульту управления. Вместе пошли к группе. Хоть и согласовывать-то с опытным лейтенантом-спецназером, в общем-то, было нечего… Все уже обсудили-перетерли. Но и мандраж перед ответственной боевой операцией был немалый. Они с лейтенантом опасались не за исход возможных стычек, а за перспективную информацию, кою еще только предстояло получить. Но где ее получить? И от кого? Грубо говоря, кого можно будет безбоязненно в а л и т ь, а кто нужен непременно живым? При решении этой задачи и начнется самое сложное…

Найти эту тайную базу (а данные, полученные после радиопереговоров с Сержантом, обнадеживали) и прихлопнуть ее, как чугунной крышкой, для такой техники, как «Кунашир» – дело нехитрое, для того боевой катамаран и держали. Но… Это в России, зная обычаи, традиции и ментальность людскую, довольно легко понять иерархию и подчиненность криминальных группировок, оперативно решить степень важности и нужности участников. А тут, на краю киплинговских земель? В этой вотчине «триад» и «береговых братств», опекаемых то террористами, то иностранными спецслужбами, разобраться с этим было куда как сложнее… Пиратских баз наверняка несколько. Тем более важно учесть следующее – мало разгромить найденное осиное гнездо, группе было ну очень желательно прихватить «живаком» кого-нибудь з н а ю щ е г о. То есть, человека, способного рассказать и о других точках базирования в регионе, а еще лучше – о самой опасной, в данной ситуации, ветви пиратского синдиката – северной.

Правда, капитан Исхаков, всегда живо участвующий в вечерних обсуждениях боевых перспектив, совершенно резонно посоветовал им поступить так:

– Слушайте в два уха, с намеком буду говорить. Главное, вы там, на пиратском бережку, всех встречных белых людей сходу не гасите. Остальных – пожалуйста, на здоровьице. А из живых белых кто-нибудь с российскими корешками всяко окажется, еще помяните мое мудрое стариковское слово.

Корешки… Причем, таймырские. В этом-то и была основная цель командировки. Именно поэтому и был послан Донцов сперва на Тихий океан, а потом уже и в знойную Камрань, когда появилась первая информация по Майеру… Как Андрей сам понимал – он осуществлял еще и своеобразный «сдерживающий момент». Ведь мореманы «Кунашира», не по своей вине прошляпившие пиратов, готовы были от досады разнести по молекулам любой встречный остров – просто от нереализованной в бою злости! Даром что ли, тренировались, тактический опыт накапливали? Теперь только дай «волкодавам» волю. Потопят к чертовой матери, да и весь сказ.

Как они торопились! Молнией летали в проверке подозрительных слухов. Хорошо, что согласились помочь корейцы. Потом отправились на место пропажи «Орландо Сантоса» с грузом редкоземельных, а это был уже почти север Южно-Китайского моря. Тот еще анекдот – судно под монгольским флагом! Уже и у не имеющей портов Монголии есть свой флот! Монголы низкими ставками и тарифами стимулировали спрос и не ошиблись. Спрос был. Монгольского флага никто не стеснялся, чего не сделаешь ради практики получения выгодных фрахтов. Вот тебе и сэкономили…

Попутно отрабатывали схемы и проверяли многое, ведь «Кунаширу» впереди предстояло много работы. Нарастающий вал поставок сырья с Таймыра и Якутии обещал этим трассам целые караваны с Севера. Всей Юго-Восточной Азии была остро нужна и нефть Ванкорского, Авамского и Игаркского месторождений, графиты и ювелирный хризолит, свинец и цинк, цветные металлы чуть не всей таблицы Менделеева, медный прокат, порошковая и кабельная продукция. Возить, не перевозить… И все – в экваториальную зону подбрюшья Китая, ныне главный перерабатывающий центр мировой легкой промышленности.

А тут, как выясняется, и волчьи стаи стоят наготове! Да не просто наготове, – уже на дальних подходах караулят, шакалы!

И ведь противник даже не прятался особенно, вот что было страшно!

Экипаж «Кунашира» еще на подходе» к пиратской зоне, проливу, разделявшему китайский остров Ланьюй от группы филиппинских островов Батан, увидел вылетевшую из за далекого мыса группу из трех катеров, стремительно приближающихся к идущему на малой скорости РКВП. Через некоторое время силуэты выросли настолько, что можно было опознать огромные, какие-то двухэтажные надувные лодки с жестким днищем.

– Вот, любуйтесь, господин Донцов, «береговые братья» во всей флибустьерской красе, – спокойно сказал Исхаков, пристально рассматривая пришельцев в бинокль. Стоящий рядом штурман снимал катера на цифровую камеру, копил материал.

– А может, это просто сугубо местные рыбаки? – наивно спросил Донцов.

– Рыбаки! Ну да! – чуть не расхохотались в ответ морские волки, – Да эти чуть ли не двухпалубные спецназовские «Бумерангеры» стоят столько же, сколько все эти деревеньки по берегам не зарабатывают и за год!

– А чего они хотят? – поинтересовался Андрей, глядя на блики оптики, сверкающие по бортам надувных монстров.

– Это просто разведка, заочное знакомство, – коротко пояснил кэп, – сейчас они нас запечатлеют, и в ближайшее время все окрестные острова и проливы будут знать наш строгий, но гордый силуэт. Ведь российские корабли тут еще в диковинку! Поэтому за нашей базой в Камрани они особо пристально присматривают, прикидывают, чего им от нас ждать… – нажав тангенту бортовой радиосвязи, Исхаков отдал приказ командиру кормовой артиллерийской установки:

– Так, лирики не будет. Пугани-ка их немножко, Семенцов.

И нажал кнопку ревуна.

Кормовые башни «Кунашира» резво рыскнули в сторону пришельцев и стволы скорострелок, удерживаемые гироскопами систем стабилизации, обманчиво закачались, на самом деле строго фиксируясь но новых целях. Катера моментально отскочили в сторону, но почти сразу же набирая скорость, кинулись обгонять этот страшный военный корабль с андреевским флагом.

А вот этого нахмурившийся Исхаков допустить не мог.

– Полный ход! – бросил он в рубку.

Взревели двигатели, огромная платформа РКВП поднялась выше, легко вылезая из морской воды, и «Кунашир» полетел так, что возникало полное ощущение перегрузки, как на реактивном самолете. Какое-то время передний «бумерангер», вспенивая воду сапогами трех подвесных моторов-гигантов, еще пытался держать паритет, но уже через тридцать секунд безнадежно отстал. РКВП ехидно рявкул сиреной на прощанье и с еще невиданной здесь скоростью полетел вперед, показывая, кто теперь тут хозяин морских просторов.

– Пусть знают силу Флота, уголовники! – констатировал штурман и спрятал камеру.

Чуть позже Донцов спросил у Исхакова:

– И где они только такую серьезную технику берут? Как я понимаю, это ограниченный выпуск, легко проследить каждую поставку.

– Да кто же их, уркаганов, знает… – вдумчиво ответил тот. – И через Эмираты берут, кого-то Китай снабжает, по партийной линии. А кого-то и Штаты, в противовес, так сказать. В этих краях такая игра идет… Ну ниче, сейчас и мы в нее включимся.

Вдалеке качались на воде моторные и парусные джонки, настоящие рыбаки занимались своим привычным занятием.

– Знаешь, как они тут действуют? – спросил Исхаков, взглянув на них, – Вылетает из-за островка океанский катер и на полной скорости прет у грузовому судну, совершенно внезапно. На ее борту – средства подавления радио и сотовой связи. На носу стационарно укреплен пулемет. И тут же вся вот такая же банда, – он махнул рукой в сторону джонок, – бросает свое «мирное дело» и кидается к жертве. Катер подходит вплотную и дает очередь по рубке, без предупреждений и лишних разговоров. На флагштоке катера – сигнальные флажки «Sierra» и «Nowember».

– Что это значит? – Андрей посмотрел на флотилию флибустьерских баркасов уже с большим интересом.

– «Приказываю немедленно остановиться, не двигаться, шлюпки на воду не спускать, по радио никаких переговоров не вести. При невыполнении команды открываю огонь на поражение». А тем временем эти «рыбачки» с подоспевших джонок ждут команду на разгрузку судна. Запомнишь?

Донцов кинул… Вроде мелочь, а не забывается.

Вот по таким интересным местам они проплывали.

Определив все приоритеты и разобравшись, в общем-то, с картинами уже произошедшего и происходящего сейчас, Андрей Донцов пока ни на минуту не задумывался о некой мистической составляющей во всей этой «грабительской истории». А ведь именно она и позволила неугомонному таймырскому путешественнику Сергею Майеру попасть не просто в самое сердце пиратской территории, но совершенно непостижимым образом наткнуться на разгадку всей этой невероятной авантюры!

Не до этого пока было. Андрей за время всех случившихся скандалов, перелетов, переговоров и разборок, допросов и осмотров устал настолько, что сейчас думал лишь об одном… Он вожделенно думал о том, как побыстрей выполнить задание и наиболее скоростным методом вернуться к любимой жене, так еще полностью и не оправившейся после болезни. И черт бы с ней, с мистикой и цепями необъяснимых совпадений, сделать бы дело, и – домой.

Ребята из его группы готовились морально, тихонько напевали под обшарпанную гитару любимую песенку экипажа «Кунашира» на стихи Владислава Крапивина:

Па воде пошла приличной высоты зыбь и характер бешеного полета изменился. Вертикальная выматывающая качка начала бить по ногам частой тряской… Вестибулярный аппарат начал реагировать, причем сугубо негативно. И поэтому, проходя к себе в каюту мимо офицерского камбуза, Донцов не удержался и зашел попросить стакан удивительно вкусного кисловатого компота.

Очень помогает при качке.

И когда голова пухнет.

Пилот заложил «Чессну» в очередной вираж над россыпью пятен суши, чтобы человек, сидящий в кресле рядом с ним, мог лично осмотреть очередной островок архипелага Спратли. Который уже по счету зелено-желтый клочок земли, окаймленный синевой… Ох, и красиво там, внизу! Но с большей высоты вид всегда лучше. Ведь море при взгляде даже с небольшой высоты становилось зелено-голубым, с высотой еще более голубело, а уж ближе к зениту досыта набиралось аквамарина до предела…

Летчик в свои пятьдесят четыре был опытен. Очень.

Он мог летать и днем, и ночью, в кромешной экваториальной черноте, когда ночь настолько плотно окутывает и машину, и землю, что не видно вообще ничего. И только крупные яркие звезды отчетливо висят над головой. Сумасшедшее это ощущение, немного тяжелое – чувствовать Космос над крыльями.

Если летишь в полнолуние, тогда полегче, – все небо залито лунным светом, и этот тусклый неземной свет отблесками играет на фюзеляже и плоскостях. А вообще, ему всегда нравилось летать именно ночью. Южной ночью. Когда над тобой висит черная стратосфера, притягивающая своей пустотой.

Еще он хорошо знал, как выглядят сверху залитые светом города на побережье Южного Китая, как гудят сигналами судов, кранов и электрокаров бессонные порты Индонезии, кипят тихим экономическим пламенем суетные гавани Вьетнама, дремлют зажаренные на солнцепеке поселки на островках Южно-Китайского моря. Однако все то великолепие, что светилось там, внизу, для него было настолько далеким воспоминанием, что всех этих красот как бы и не было, – лишь былые воспоминания, неохотно сохраняющиеся крепкой еще памятью. Для дела. То есть, для полетов.

Он летал над разрушенными чудовищными землетрясениями и цунами западными землями Индонезии, над Сайпаном, над Бали и Мадагаскаром, над россыпями Соломоновых и Каролинских островов. Смело и уверенно летал он у побережий и далеко над открытым океаном, где частенько встречал военных людей, стерегущих свои и вынюхивающих чужие государственные тайны. Это были одинокие военные корабли русских и американцев, барражирующих вдали от своих баз.

Иногда пилот дразнил их, прекрасно зная, что нервные бортовые операторы круглосуточно прослушивают все воздушное пространство над собой. «Иван, как дела?» – спрашивал он с сильным акцентом заученной русской фразой у давно знакомого силуэта противолодочного корабля России. Как правило, эти, все еще слабо изученные западной цивилизацией, русские отвечали ему странным сочетанием слов – «еще не родила». А порой без всякой дипломатии просто посылали его подальше на своем странном языке. Да так далеко, куда даже он не смог бы долететь, при все6м своем опыте… Пилот хохотал. Это ему нравилось. Он даже выучил пару самых коротких славянских ругательств. Русские – веселые парни! Американцев же дразнить ему было вовсе не интересно, те были слишком вежливыми, глупо возмущались и постоянно грозили ему какими-то статьями чьих-то, столь же глупых законов…

К скорости он так привык, что уже ее не чувствовал.

Только приборы и время полета говорили ему о скорости. И пилоту порой казалось, что он очень медленно летит над чудовищным глобусом, который медленно вращается, плавно отбрасывая назад давно знакомые очертания всех береговых линий, что проплывают далеко внизу – год за годом…

Внизу постоянно появлялись, исчезали острова, бухты, заливы, – кажется, все рядом. Но между ними были не отнюдь не минуты скоростных полетов современных истребителей и пассажирских «джетов» – многие дни утомительного пути на лодках. Вот где кроется настоящая правда океанских дистанций! Вот как надо мерить истинные расстояния на планете, – началами времен, началами цивилизаций, пешим ходом, тяжелой поступью, утомительной греблей, борьбой с примитивным, еще первым парусом и ветром… Днями тяжелого пути первооткрывателей. Ведь стоит только сломаться всей этой современной технике, как ты, лишившись защитной оболочки, трусливого продукта развитой цивилизации, тут же познаешь эти чудовищные расстояния во всей их правде. Поди, доберись до места…

В этих краях расстояния между полностью безлюдными когда-то архипелагами впервые измеряли по настоящему те, кто в старые времена занимался контрабандой опиума – «китайские торговцы», как их называли. Это было сообщество бесстрашных, жестких, предприимчивых эгоистов на собственных кораблях – англичан, шотландцев и янки. Они легко шли в незнакомые воды навстречу неведомым опасностям, и иной жизни не знали и не хотели. Это были купцы, а не воины. Но если на них нападали пираты, то мирные суда мигом превращались в боевые корабли. И если они дрались плохо, их корабли бесследно исчезали, а о них мгновенно забывали. Все эти острова до сих пор хранят останки тех кораблей и их храбрых команд…

Пилот даже с пассажирами на борту всегда летел как бы один.

Один, вдали от грешной земли, всегда сам по себе, в полном одиночестве, и лишь голос в шлемофонах связывает его с землей. Эта гигантская территория, которую северные мечтатели называют Юго-Восточной Азией, всегда и везде окруженная неизменно теплыми морями и океанами, год за годом проплывала под ним.

Раньше он думал, что это будет продолжаться вечно. Но теперь пилот все чаще задумывался о том, что настанет время, и он уедет, и никогда больше всего этого не увидит – улетит в свой последний полет.

Но это потом, позже. Не сейчас и не здесь.

А пока он заканчивал излагать свое мнение по уже почти законченному разговору:

– Реальной авиационной «для всех граждан» страной являются все-таки только проклятые Соединенные Штаты, мистер… У них, правда, не так часто ставят красивые рекорды, как в России или Франции, зато все летают, лопни моя печень! Или имеют такую возможность. У янки это очень просто. Вообще в этой чертовой Америке, для того чтобы летать, вам нужно просто закончить курсы частного пилота, это две-три недели по времени, и заплатить 2500 зеленых по счету. Потом энтузиасту остается лишь арендовать или купить самолет, – пилот звучно хлопнул рукой по штурвалу «Чессны», – да еще иметь желание полететь и авиационный бензин в баках… Никаких тебе «заявок на полет» с двухдневным рассмотрением наверху, как в том же Вьетнаме, «согласования с военным сектором» или морскими пограничниками, как в Китае. Точно! Никаких замороченных правил «летного освидетельствования пилота» или «регистрации воздушного судна в департаменте»…

У ветерана частной авиации был слушатель.

Рядом сидел человек, который и решал, куда они полетят через минуту или через час. Он уже почти пять часов мял свой тропической костюм светло-бежевого цвета. Сидя в кресле второго пилот, мужчина, продолжая слушать пилота, глянул на швейцарские часы линейки этого года, чтобы проверить оставшееся до темноты время. Однако, как только он сосредоточился, самолет в очередной раз провалился в воздушную яму, и его желудок опять подлетел к горлу… Тошнило, несмотря на принятые заранее таблетки, и единственное, что ему удавалось, это сохранить достоинство, не спрашивая о гигиеническом пакете. От долгого сидения у него чертовски болели ягодицы, а при каждом резком броске маленького самолета он привычно думал, что мочевой пузырь вот-вот может разорваться. Надо бы приземлиться, да еще не срок…

Столь долгий перелет не был следствием повышенной любви к авиации. В небо, так сказать, его позвал долг. Важное дело, исход которого во многом определит ход всех дальнейших событий. А девиз у шефа был прост: «Если тебе что-нибудь нужно – найди способ сделать это и не позволяй никому и ничему помешать тебе».

Эту «сладкую парочку», волею обстоятельств внезапно появившихся там, где ни в коем случае не должно было быть никого чужого, надо было срочно взять!

Причем взять живыми, что бы в тиши специального бункера неспешно выяснить, что они знают, и что они успели увидеть. И мужчину, и женщину из этого несвоевременного тандема уже идентифицировали. Русский доктор – искатель приключений и глупая британская подданная, жаждущая прилежно сделать карьеру и заработать много денег… После бойни в завершающем акте неудачной погони они скрылись, но на побережье Борнео так и не вышли. Вывод только один – беглецы скрываются на одном из островов, причем сектор поиска достаточно узок и ясен.

Это надо же… Как этим идиотам везло!

Сначала упрямая девчонка умудрилась отбиться от многоопытного Лу Киабе (расслабился, волчара, просел в реакциях, не пора ли «береговому братству» его списывать?), а потом повезло и русскому, каким-то образом оставшемуся в живых после таинственной пропажи самолета старика Нельсона. Мало того, они удивительным образом где-то столкнулись, спелись, и тут же прямиком направились прямехонько на базовый остров Танга-Кэй, прибыв туда точно к приходу субмарины! В цепь столь мистических совпадений шеф верил с трудом, и горел желанием прояснить картину – найти истинные причины и мотивы поведения столь странной парочки. Агенты спецслужб? В таком случае, чьи, откуда? И откуда пошли «хвосты»? Где произошла утечка информации? Крот работает в структуре? Кто он?

Теперь он уже не мог поверить в то, что этот русский просто так прилетел сюда – отдыхать – это полная дурь! Так нормальные люди не отдыхают. Для отдыха тут есть все – высококлассные и не очень отели, многочисленные прелести побережья и вся замысловатая инфраструктура хитрого выкачивания денег со всех возжелавших местной экзотики. «Не проходите мимо!». Нет, тут что-то было не так…

Самолет лег в очередной (ох, который уже по счету…) вираж.

Они пролетели почти через весь архипелаг с севера на юг, низко барражируя над каждым островом, хотя бы и мало населенным. Над островами ненаселенными они пролетали по два-три раза, но пока что не увидели ничего обнадеживающего. За последний час «Чессна» пролетела над тихими кляксами Санди-Кэй и Иту-Аба, потом они оглядели россыпи островков вокруг Сиг-Коув-Айленда.

Нет следов. Нет катера.

Нет результата.

– Все Аксель, сейчас мы летим на Малами, – решил шеф, сверившись с картой, – мне надо поговорить с метисами очно. Может быть, их возьмем с собой.

– Есть, мистер, – легко согласился пилот, не преминув пояснить, – Я так думаю, что старый дурак Нельсон вполне мог сказать им что-то такое, что здорово поможет нам в поиске. Хотя и так понятно, что далеко он улететь просто не мог. А может, он все-таки на сел на Палаване?

Мягко вытянув и довернув штурвал, Аксель одновременно с разговором будто уговаривал давно уже послушную машину: – «Давай, приятель… Влево идем».

– Аксель, я понимаю, что вам очень нужно на Палаван. Но я не поддаюсь на уговоры, если они вредят делу, запомните, любезный, – с металлическими нотками в голосе сказал пассажир. – А насчет Нельсона… Вот мы у наших метисов и узнаем. А на Палаване его нет, это я вам говорю совершенно точно.

Пилот насупился, но дисциплинированно промолчал. В этих вопросах, да в такие минуты с его соседом лучше не спорить! Даже заикаться не стоит. Он отлично знал, что э т о т человек сейчас не потерпит никаких возражений.

«Чессна» встала на новый курс.

«Хорошо, что пилот не из местных» – подумал шеф. Аборигенам он не доверял. Того и гляди, выкинут какой-нибудь фокус, грозящий обернуться серьезными неприятностями. Местная бедность и сопутствующая ей жадность… Яркий пример тому – этот чертов идиот Салех! Сказано же было – без всякой самодеятельности встретить в Кота-Кинабалу и доставить на остров специалиста, эту самую девицу, протеже Рона Уатта. Так нет ведь! Жирный глупый малаец решил поживиться дополнительно, связавшись с мелким береговым гангстером! В результате специалиста на острове нет, а сам Салех скормлен акулам после короткого интенсивного допроса.

Найти другого яйцеголового эксперта для одноразового использования – не проблема. В мире каждый божий день становятся на ноги все большее число честолюбивых молодых выскочек, изуродовавших свое самомнение излишней компьютерной грамотностью. Не зная жестких реалий современного мира, они готовы на любую авантюру, лишь бы прославиться на поприще продвижения новых технологий… Но вот время! Ценное время, увы, было безнадежно упущено.

А проект не ждет! Отличный проект.

Надо признать, что пройдоха Рон придумал самый удачный и, в некотором роде, совершенный вариант. Что может быть естественнее для оживляжа этих островных территорий, как ни частный пансионат для богатых, да еще и с целевым эзотерическим предназначением? Семинары для повышения квалификации «модернизаторов праны», тропический полигон на удаленном островке для взращения новых «махатм»… Никто не подкопается – мало ли чудиков на свете? Группа изящных коттеджей, шикарные причалы и эллинги в едином терминале – одна из целой сети опорных баз группировки. Синдиката. Слово «триады» шеф не любил, и отождествлять свою деятельность на порученном участке с древним, как мир, банальным пиратским промыслом, не желал.

Задачи нового Синдиката разительно отличались от убогой практики старых «береговых братств» – и целями, и масштабами. Их не интересует, как древнего полупьяного флибустьера с пугающей обывателя кличкой, каждый проходящий без должной охраны теплоход и случайно заблудившаяся в проливах яхта. Им не нужен, как местным голодранцам, не способным мыслить геополитически, груз перезрелых бананов или второсортных велосипедов.

Это не та цель. Глобальный контроль транспортных потоков, изящные целевые силовые операции и инсценировки по все миру – вот настоящий куш!

Только стратегические грузы.

И самый перспективный ныне проект – «Север-Юг».

Ибо именно из северных регионов планеты в ближайшем будущем пойдет весь поток сырья, пока не настанет черед Антарктиды. Потом начнется настоящее освоение океанов – ждут своего часа уже готовые проекты массовых шельфовых разработок удаленных от материков месторождений, в принципе не подлежащие надежному и постоянному охранению – работы хватит на всех и надолго… Конечно, вопрос чрезвычайно серьезный, политики заверещат, как резаные, зашевелятся вояки. Но что им делать? Не расставлять же военные корабли через каждую милю морских трасс? Не кидать же группы водолазов-охранников ООН на каждый остров, не оккупировать же весь мировой океан в поисках «неустановленного внешнего врага»? Спутниковый контроль? Ну и что? Один лишь «контроль», будь он самый, что ни на есть, технологичный, смелости экипажу жертвы не добавит. А пока придет помощь, дело будет сделано. Странам, производителям, транспортникам предстоит объединиться перед новой напастью – а этого не будет. Они не могут жить мирно даже сейчас, без подобных потрясений рынком и транспортных схем. Именно поэтому такой, разбросанной по все миру собственности придется дорого платить за свое существование…

Шеф отвечал за развитие отделения Синдиката именно в Южно-Китайском море. Сложный это участок… Именно здесь, в большинстве случаев, и осуществлялась п р и е м к а. Добыча (сам шеф предпочитал более солидное слово п р о д у к ц и я) приходовалась, сортировалась, оценивалась, накапливалась на складах, расположенных на разных участках побережий, а потом и доставлялась – уже новому потребителю и по очень выгодной цене. Именно потому обеспечение развития разветвленной инфраструктуры Синдиката – ныне полный приоритет в работе.

Он не знал, где базируются две уже имеющиеся в распоряжении Синдиката подводные лодки. Знал лишь, что все базы расположены в разных частях морового океана, и их много. Знал, что вскоре будет третья подлодка, а потом и четвертая…

Димка Квест, рассуждающий на далеком Таймыре о вероятной модели и типе пиратской подводной лодки, и бросающийся терминами практически наобум, сам не подозревал, насколько он был прав в своих догадках… Именно лодки «Kilo», если называть их по натовской классификации, а по родной русской – знаменитые «Варшавянки», проект 636, послужили прототипом к созданию поставляемых долгое время Индии и Китаю подводных лодок проекта 877-ЭКМ.

Именно «китайскими» модификациями «варшавянок» – океанскими двухкорпусными лодками «Лин Сан Лиу» и располагал синдикат. Это лодки с новыми мощными дизель-генераторами, с низкооборотным гребным электродвигателем. Малошумные даже в сравнении с более старой модификацией «варшавянок», лодок серии 877, которую натовцы прозвали за эту особенность «черной дырой».

Неизвестные строители и еще менее вычисляемые заказчики осуществили на этих специализированных пиратских судах давнюю и, как казалось многим, совершенно утопическую задумку того самого никелевого гиганта, сухогруз которого и стал наиболее значительной жертвой самых первых операций Синдиката. Вместо большинства блоков крылатых ракет были оборудованы на самые настоящие трюмы для приемки захваченных грузов. Простой в задумке, но сложный технологически план был осуществлен китайскими умельцами-корабелами изумительно. Да и стоит ли тут удивляться, учитывая, что уже каждый второй артефакт на планете сделан именно в Поднебесной, ее специалистами и на ее территории…

Из всего разнообразного вооружения на борту оставили лишь несколько торпед и зенитно-ракетный комплекс на базе ПЗРК «Стрела-3». Покупатель считал, что этого с головой хватит для решения тактических вопросов. Основой убеждения оставался, прежде всего, страх экипажей жертв и оперативность десантных групп. И пока что расчет оправдывался. Семидесяти четырех метровая сигара с корпусом десятиметровой ширины действительно была похожа на АПЛ. Да и по тактико-техническим возможностям лодка приближалась к старшим ядерным собратьям. Эта обладающая подводной скоростью в двадцать узлов махина могла за свои гарантированно автономные 45 дней одиночного плавания преодолевать расстояния в 7500 морских миль. Экипаж в 52 человека располагал удобными каютами, амбулаторией, камбузом и кают-компанией.

Всех этих тонкостей шеф не знал, и отнюдь не горел желанием узнать досконально – чем меньше знаешь лишнего, тем сбалансированней количество железа в твоем организме…

Но он совершенно точно знал, что Китай, традиционно ведущий свою, мало понятную (до поры, до времени) другим политику, имел какой-то особый интерес к этим пиратским операциям. Знал, что одна из лодок, работающая на севере Тихого океана, после удачной миссии доставила часть груза сюда, и отлично знал, что это за груз. Это была уже его зона ответственности.

Знал он и то, что непрошеные гости оказались, одновременно, и непрошеными свидетелями, так некстати увидев как саму подводную лодку, так и строящийся для отдыха и смены экипажей миниатюрный порт-терминал.

Вскоре на горизонте появилась тонкая колеблющаяся серая линия. Когда они подлетели ближе, она приняла форму острова. Аксель отжал штурвал от себя, и нос самолета опустился. Стрелка альтиметра стала медленно, интервалами в сто футов, двигаться с восьми до четырех тысяч футов. На высоте трех тысяч футов они пролетели над искомым островом. Малами гостеприимно раскинулся внизу, приглашая на свой берег всех, желающих пафосной тропической красоты. Правда, экипаж самолета давно ее не замечал. Все, как везде… Тут ничего так и не изменилось со времени их последнего визита. Хорошо знакомая обоим неровная лагуна, изгиб бухты и густая лента зеленого массива. Грунтовая «взлетка», белого цвета хибары и дорога к лагуне…

И две оранжевые бочки, мерно раскачивающиеся прямо на бирюзовой воде – начало водной посадочной полосы.

Там и сели.

Вокруг стояла пьянящая тишина.

Лишь какие-то лесные шорохи в глубине острова да шепот набегающих волн. Спокойствие и умиротворение; нет ничего – ни былой неопределенности, ни рефлексивных желаний куда-то бежать и что-то делать. Невероятное спокойствие и тишь.

Сергей Майер в ней полужил, полуспал. Его сознание если и сканировало действительность, то где-то далеко «над»… А бренное тело покоилось на теплом песке без всякого движения. Скоро вечер с неизменными романтическими атрибутами – розовым закатом на море, усталыми чайками, белым прибоем у рифовой полосы вдали. Облака, подсвеченные заходящим солнцем, постепенно станут прозрачно-красными. Потом розовый цвет сменится на красный, становящийся все темнее и темнее, пока весь пейзаж не станет абсолютно киношным, «фотовыставочным».

Они лежали на полосе пляжа, наблюдая как волны, лёгкие и неторопливые, трудолюбиво стирают начертанное ими же ранее.

– Счастье – это когда ты лежишь на песке островного пляжа, а перед тобой, прямо на уровне твоих глаз ракушки и бегающие крабы, и этот уходящий в даль бесконечный песчаный пляж, и синее небо, и огромный мир за горизонтом, – мечтательно произнесла Ви, соблазнительно потягиваясь всем телом и стараясь при этом не коснуться бедрами горячего белого песка.

Но песок все равно прилипал, здесь от него спрятаться было решительно невозможно, и тогда Майер с удовольствием и, в то же время, с какой-то праздной ленцой, шершавой ладонью снимал беловатый налет мелкого абразива с ее бархатистой кожи.

С мыслью своей подруги Сергей внутренне соглашался. И в России тоже самое… Давно известно, настоящий отдых есть только «когда ты лежишь на пляже».

– А еще хорошо, когда сразу три ощущения мешаются в кучу, – добавил он, удалым взмахом отправив наверх лезущие на глаза уже совсем выгоревшие волосы, – спинку солнце припекает, пузо белый песок щекочет, а пятки морской прибой облизывает. Душевно! Можно еще и пивка холодного добавить сверху, лучше с воблой или креветками, на худой конец. Так и жить, пока не опухнешь от безделья.

Он перевернулся на живот, умащиваясь в песке поудобней.

– Кстати. Может, нырнем для физкультуры? Акулят жопками погоняем… – дерзновенно предложил он.

Последнюю сложную идиому на русском она, естественно, не поняла и вместо ответа на столь заманчивое предложение сказала, повернув голову к собеседнику и стараясь прятать глаза от уже начинающего садиться солнца:

– Знаешь, Серж, мне все это шикарное окружение поочередно напоминает финал то ли какого-то боевика, то ли женской мыльной оперы. Нелепая грусть, предчувствие расставания, неясная самооценка… Непонятная судьба героев после всего случившегося. Они устали, идут по пляжу, взявшись за руки навстречу белопарусной яхте стоимостью в десять миллионов… И декорации исключительно голливудские. Райские тут звуки, но слишком сладкие. И даже краски ненастоящие, вызывающие.

– Это есть, – почти бодро согласился он, – я этот природный пафос для себя определил как «дурная экзотика». Поначалу кажется, что такая жизнь затягивает, засасывает в свое безделье. Но потом… В общем, надо собираться домой; на родной мой Таймыр хочу, на озера. Соскучился я. Не наше это, не это есть «бремя белого человека».

– Боже, Серж, ты меня пугаешь! Не расист ли ты? – она легонько хлопнула его по плечу, сбив полотенце, накинутое им для запоздалой защиты от ожогов.

– Да причем тут это, – лениво отмахнулся Майер, – просто, не наша здесь аура… Не под этим солнцем, да и солнце это не для нас.

– А для кого? – хитро прищурилась она.

– Ну не знаю… Для путешествующих пенсионеров. Для организованных в стаи туристов. Еще – для бандитов, для притонов, – пожал плечами Сержант.

– Еще и для экологов, для дайверов,- подсказала Ви.

– Годится. – Сергей подумал и добавил, – А еще для спасателей… Нюанс в том, что здесь, как мне кажется, нет, и не может быть активной созидательной деятельности. Трудоголикам тут делать нечего. На таких островах все сущее – лишь для разврата души и тела. Именно поэтому в подобных уголках никогда не будет центров цивилизации. Здесь кровь густеет от безделья…

– А что тут будет? – поинтересовалась девушка.

– Отстойник для пикников. И только, – рассмеялся Сержант.

Вообще, ассоциации в голову лезли самые неожиданные. Такое вынужденное безделье, праздное времяпрепровождение после напряженных дней поисков, сомнений, терзаний и томительного ожидания момента выхода на связь с материком навевало воспоминания о былых беззаботных отпусках. Особенно о том памятном, проведенном вместе с Фаридой в предосенней Евпатории… И советы неизвестного гунявого голоса из репродукторов пляжной радиосети: «Не ходите по пляжу и не лежите на песке в мокром купальнике, а сразу наденьте сухое белье, чтобы не допустить заболевания тазовых органов».

Жаль, так и не склеилось у них с Фаридой общность душ. Вот уж, нашла коса на камень…

Зато свободен. Пока.

Потом из дальней юношеской памяти Сергея Майера всплыла еще одна ассоциация – песенка из незабвенных фондов диковинного творчества Александра Лаэртского:

Вот эта самая «компания мрачная», оснащенная скоростными катерами, скорострельными штурмовыми винтовками и гонимая разумным желанием замести следы, убрать нежелательных свидетелей прибытия подводной лодки на одну из своих баз, в ближайшей перспективе вполне была способна (и даже обязана) появиться тут, прямо пред томным взором безмятежно отдыхающих «октябрят-героев», категорически не давала ему возможности расслабиться стопроцентно и насладиться жизнью в тропиках.

Надо признать, поддержка у них все же была, пусть только моральная.

Вчера остров Диез на низкой высоте несколько раз облетел российский самолет-«облетчик» Ан-24, взлетевший с авиабазы в Камрани. Сержант быстро догадался включить практически интуитивно настроенную и оживленную радиостанцию. Мешало лишь то, что он не имел никакого понятия о принятом в этих краях порядке радиопереговоров между пилотами и наземным корреспондентом. Поэтому он просто тупо, раз за разом вызывал летчиков одной и той же фразой на аварийной частоте. Расчет оправдался – пилоты сами нашли его в эфире. Экипаж быстро выяснил, что старая взлетно-посадочная полоса на острове хоть и есть, и даже достаточно протяженная, но в нынешней состоянии практически не пригодна для посадки машины такого типа, да еще и частично размыта. И, словно оправдываясь, пилоты сообщили расстроенному Сергею Майеру лишь то, что поисково-спасательный А-40 «Альбатрос», способный сесть прямо на поверхность лагуны, в данный момент занят на каком-то срочном задании…

«Трахома», как говорится Сержантом в таких вероломных случаях.

Летчики Ан-24-го явно чувствовали себя немножко виноватыми и по-доброму сочувствовали сидельцам… Параллельно советуясь с командованием, они повелели им ждать и готовиться к эвакуации на каком-нибудь более подходящем самолете, если таковой удастся прислать в ближайшие дни, либо на военном корабле Таймыра, полным ходом идущим от Камрани к архипелагу Спратли. Ближе и быстрее подмоги не ожидалось.

Такая вот поддержка… И ничего более.

В общем, Сергею никак не хотелось, что бы вызывающий острую зависть у любого жителя холодных северных земель сюжет текущего бытия «робинзонов», очень уж напоминающий фильм-сказку «Голубая лагуна», обернулся каким-нибудь жутковатым триллером с поножовщиной типа «Пиратов Карибского моря-3». Казалось бы, там и песочек такой же, и пальмочки в ряд, но: «…слушайте, это же совершенно другие нервы!», как говорила одесская бабушка Сергея Майера.

Поэтому кое-какие дополнительные меры для «защиты текущего сценария» Сержант все же предпринял. На этот раз они не оставили раненую «Харизму» в той же бухте, где она и появилась в первый раз, на виду у каждого проплывающего мимо острова судна. Медленно обогнули остров с запада и причалили с обратной стороны Диеза, там, где замеченная Сержантом еще во время исследовательских походов скальная стенка отвесно падала в воду. Слабый прибой все так же стучал о скалы, взбивая белую пену. Очень пригодилась рубленая в камне лестница, траверсом ведущей наверх, к зарослям. На небольшой площадке «Харизму» пришвартовали намертво и, привязав за металлический штырь, растянули еще и дополнительно, по обоим бортам. Потом они нарубили длинные ветки, и как могли, старательно замаскировали катер. Да и лагерь поставили не на виду, у самой кромки пляжной полосы, а в густой пальмовой роще, надежно прикрывающей тент сверху широкими ребристыми листьями.

Времени у них было навалом.

Неспешная еда, неспешный ласковый секс, неспешные прогулки вдоль берега. Неторопливые разговоры на отвлеченные темы, неизбежно сводившиеся к их житию тут, в этом южно-китайском раю.

Больше всего Сержант мечтал подстрелить дикого поросенка, которые, по его твердому убеждению, просто обязаны были водиться в удаленных чащобах острова Диез. Известное дело, в каждой книге-«робинзонаде» таковые обязательно есть, они легко добываются любыми подручными снастями, быстро обжариваются (непременно на вертеле), восхитительно пахнут в процессе приготовления и ласкают своим нежным розовым мясцом истерзанные многостраничным голодом желудки главных героев. Наперевес с пистолет-пулеметом Майер три раза облазил весь остров, но порося, к своему великому изумлению, на охотничьей тропе так и не встретил…

– А я рассчитывал, грешным делом, наконец-то попробовать ирландское рагу в авторском, да еще и национальном исполнении, – сокрушался он.

Виктория почти серьезно погрозила ему пальцем:

– Шотландское, Серж, шотландское! Не путай благородные племена древних горцев с этими пивными хулиганами.

– Все равно, все вы – кельты упрямые…

В отсутствии мясной добычи они уже отработанным ритуалом ловили рыбу, надоевшую обоим настолько, что уже один вид и запах ее навевал на мысли о строгой диете. В конце концов, шотландка смилостивилась, и уже к вечеру необычайно порадовала Сержанта следующим неожиданным заявлением:

– Ладно уж… Считайте, кабальеро, что сердце красавицы растаяло окончательно. Сегодня я накормлю тебя одним из моих любимых, и, особо отмечу, семейным, даже клановым шотландским блюдом.

– Рагу! – алчно взвился Майер.

– Фи, – удивилась девушка, очаровательно сложив бровки домиком, – да ты просто какой-то маньяк-мясоед, а это первая ступень перед каннибализмом, учти! Я приготовлю тебе овсяные шотландские лепешки, они мне всегда удавались на славу.

При слове «овсяные» у Сержанта напрочь пропал аппетит. Ему сразу вспомнились все известные анекдоты и казусы, связанные с «овсянкой» – мазохистским «воспитательным» изобретением мутного от вечного тумана британского гения.

– Не морщься, – она решительно пресекла все попытки протеста, – от тебя требуется лишь послушание, посильная помощь и кусок гладкого железа. Ты говорил, что он есть в той хибаре возле взлетной полосы.

Когда упавший духом Сержант притащил лист нержавейки к тлеющему костру, то стал свидетелем замысловатой процедуры.

Вывалив в большую металлическую миску целую пачку хрустящих овсяных хлопьев, Виктория теперь старательно измельчала их, а потом смешивала с пшеничной мукой, солью и небольшим количеством сахара. Сержант помог ей натереть твердый желтый сыр, извлеченный из вакуумной упаковки. Безобидное «натереть» на деле вылилось в утомительное, кропотливое строгание верным «серенгети» всего куска в мелкую завитую стружку с последующим дополнительным измельчением, пока Ви, оценив проделанную им работу, не сказала «стоп». После этого она развела кипяченой водой порошковые сливки, получив суррогат молока, добавила в смесь топленого сливочного масла из зеленой банки и принялась тщательно растирать полученную смесь с помощью наспех вырезанной Сержантом палки – примитивной толкушки.

Уже состоявшееся, таким образом, тесто Виктория аккуратно раскатала в пласты средней толщины. А потом, с помощью широкой креманки тонкого стекла, взятой из вместительного бара «Харизмы», она быстро наштамповала горку одинаковых желтых лепешек и пересыпав их мукой.

Когда разведенный костер уже прогорел, Сержант осторожно, что бы не поднять тучу пепла, набросил железный лист поверх слабо мерцающих углей, и Ви аккуратно разложила на него «оладьи из овса», как прозвал их все еще унывающий Майер. Однако почти сразу, как только восхитительный запах жарящегося теста взлетел над поляной, настроение его резко переменилось, а желудочный сок начал стремительно заполнять еще пустующие емкости внутри тела. Пахло просто сказочно!

– Готово! – хищно кричал он, роняя слюни на траву.

…Они ели шотландские овсяные лепешки вприкуску – сначала с консервированными сосисками, пустив на это дело последнюю банку, а потом, уже на «сладкое», – с клубничным джемом, запивая аппетитное явство терпким чаем с дымком.

– И как тебе шотландская кухни? – насмешливо спросила повариха.

– Вот теперь я поверил в вашу Несси, – проговорил Сержант с набитым ртом.

– Почему? – немало удивилась она.

– Да потому что вижу – шотландцам есть чем похвастаться и кроме этого ихтиозавра. Особенно, если вся ваша кухня так же хороша! – искренности слов Майера в этот момент просто невозможно было не поверить

– Это ты еще не попробовал наших блюд из баранины, – пообещала Ви.

И уже сытый Сержант опять тихо застонал…

«Как же хорошо жить, – подумал он с юношеским восторгом, – когда рядом с тобой сидит красивая женщина, и тебе доверил свою защиту нежный островок-оазис, на котором ты остановился в долгом пути – водой ли он окружен, степями или арктическими пустынями… А ты сыт, спокоен, уверен в себе, не боишься ничего и готов к встрече с врагами. Что еще можно пожелать уставшему, но готовому к подвигу мужчине?»

Да ничего.

Как в древности:

Вот и пришли…

К позднему вечеру восточный ветер разогнал последние тучи, и нудный осенний дождь, который капризничал почти целый день, наконец, прекратился окончательно. Небо очистилось, начав показывать все свои звезды.

Они лежали чуть сбоку от вершинки небольшого холма, начинавшегося прямо от последней расщелины. Слева плескалось небольших размеров прозрачное тундровое озерцо. С этого наблюдательного пункта Лапину иногда удавалось разглядеть гольянов и другую рыбью мелочь, бойко снующую под кристально чистой водой. Даже и в этих, почти безжизненных землях небеса позаботились, чтобы у людей было вдоволь белковой пищи…

Щемящее чувство скрытой опасности, приводившее его в особое, предбоевое напряжение, лишь отчасти уравновешивалось присутствием двух напарников, лежащих рядом с Игорем. Кольнул в сердце круговой полет над берегом одинокого орла-канюка… Не аналог ли он «черных воронов» и всех примет, связанных с этой птицей.

От места найденной базы подводников тропа доходила до болотца шириной метров в сорок и, огибая его, уходила вниз к ручью. После этого путь вперед им преградила каменная осыпь, подмороженная снизу. Потоки воды подмыли ее, в результате чего образовалось некое подобие грота. Костя решил сходить наверх в разведку. Вернулся он быстро, успокоив напарников тишиной округи, а Игорь Лапин, оглядев удобное место, резонно предложил:

– Пора есть перекус.

Перекусили – «завтраком туриста» и сладкими галетами с чаем из китайского термоса криптозоолога. Игорь с Костей ели молча, а вот Попков заметно нервничал, вставал вместе с кружкой, постоянно порываясь пройти вперед, оценить опасность…

Отсюда они шли чуть ли не на цыпочках, но достаточно быстро. Лишь рыжая от песка и ила вода небольшого ручейка заставила группу один раз сменить режим движения – топкий берег с предательским «чмоком» плотно захватывал обувь идущих. Почти на выходе к предполагаемому месту нахождения базы пиратских эмиссаров уже Константин потребовал остановиться и проверить готовность оружия еще раз.

Разглядывая местность, Игорь попытался поставить себя на место членов бандитской группы, имевших вполне определенные задачи и намерения. Предусмотрительные и расчетливые люди должны были выбрать позицию, которая позволила бы им занять господствующее положение при приближении любого объекта с моря и одновременно давала бы им надежное укрытие. А еще они должны были иметь возможность скрытно отступить к скальному массиву, где можно спрятаться в расщелинах.

Сама база была неплоха для этих широт.

Ранее принадлежавшая, скорее всего, одному их научно-исследовательских институтов, в превеликом множестве работавших на побережье, она была перевезена после ликвидации в 90-х почти всех научных станций и установлена уже тут, на новом, по настоящему востребованном месте… Надежно сделана, грамотно собрана, разумно установлена и привязана к рельефу местности. Центральный дом был именно домом, хоть и маленьким – старое рубленое строение из почерневших от времени бревен, наверняка повидавшее немало судеб, событий и случаев. Лет пятьдесят избе, никак не меньше. Это сооружение – явный старожил. Может быть, немцы его и сделали.

А бревна-то те еще, явно «балановские»! Из сплавного леса – «баланов». Этот лес, заготовленный заключенными по всей сибирской тайге, по многочисленным протокам попадал в Енисей. Дальше в виде огромных плотов он плыл по реке на север, в порты Игарки и Дудинки. В портах плоты разбирали и баграми таскали бревна берег. Работа требовала немалой физической силы и ловкости. Толстые, в обхват, намокшие бревна часто срывались и устремлялись вниз. Там их уже никто не ловил, а дальнейшее путешествие древесины вдоль побережий было непредсказуемым.

По обеим бокам рубленой избы к ребристым стенам прислонились типичные геологические балки, один слева и два, заведенных под единую крышу, справа. Так скорее всего, стоит зимой снегоходная техника, хранятся моторы, складируется ГСМ и топливо. Чуть в стороне и повыше – одинокое сооружение с длинной трубой, крепенькая аккуратная баня. Это правильно, камней и плавника здесь навалом.

Двора, как такового, естественно нет. Лишь летний стол с двумя скамейками да кострище с решеткой (живой огонь – это тепло, греющее душу!), мангал, навес для плавника, какие-то веревки и провода – белье сушить?

И что характерно, нет неприглядных следов той необъяснимой имущественной разрухи, неизбежно возникающей в тех северных местах, где хоть недолго пожил человек российский. Прямо рядом с жильем обычно валяются какие-то ящики, бревна, куски железа, сломанная техника и прочий хлам. Мусор не складируется в одном, строго отведенном месте, а копится паскудного вида кучами сразу в нескольких местах. Вокруг куч разнообразного мусора блестят лужи горюче-смазочных материалов, какие-то убогие, сколоченные из первых попавшихся под руку досок, постройки. Кажется, человек сделал все, чтобы его существование здесь стало безрадостным и невыносимым. Такое впечатление, что обитатели северных зимовий уже при поселении, заранее дают зарок «когда-нибудь все это убрать»…

Отчего так происходило? Не от того ли, что все это имущество было не просто государственное, то есть, ничейное, а сверхлимитное, не подлежащее, по большому счету, ни возвращению на базовые склады, ни учету? Нет ли здесь парадокса отличного снабжения? Ведь на развитие Севера ранее денег не жалели, снаряжение и оборудование, амуницию и провиант отваливали полной мерой – вот и пусть лежит! Авось пригодится. Если нет, так и спишут в небытие по акту, дело привычное.

Здесь же чувствовалось хозяйская рука, строгий учет денег и вверенного имущества. Еще бы, – долговременный проект затеян! Базовая точка для организации слежения за караванами. Отсюда и разъезжай по окрестностям, насколько ресурса и характеристик имеющейся мобильной техники хватает, и расставляй локационные станции-шпионы… Это организация, и серьезная. Эти, пожалуй, и вахтовый метод освоили, и схему снабжения, доставки. Авиацию вряд ли использовали, здесь каждый борт на счету и на виду, а вот катером – пожалуйста! Запросто можно пройти, что бы незаметно миновать и полуживую пограничную заставу на Эклипсе, и самую северную, что на Челюскине. Впрочем, не исключено, что они пользовались и левыми авиарейсами, ведь деньги – универсальный ключик для доступа к транспортным возможностям. Да и подводная лодка сюда наверняка уже захаживала, по следам немецко-фашистских «первопроходцев», так сказать…

В целом, оценивая о б ъ е к т, Игорь мог сказать, что все было сделано ровно так же, как и сам Лапин организовал бы свой быт, диктуемый поставленными задачами и условиями арктического побережья. Не соблюли хозяева сей базы лишь давно устоявшуюся в этих краях традицию вывешивать над строением какой-нибудь флаг: страны, экспедиции или спонсора. Спонсор всегда очень важен. Знаете, почему именно так называется остров Диксон? Да потому, что генеральным спонсором тех норвежцев, которые его когда-то и открыли, был купчина с такой фамилией… Но никакого флага над базой не было. Да и какой флаг им тут вывешивать? Пиратский с черепом и костями, что ли?

На чуть покатой в одну сторону плоской крыше основного здания в стороне от печной трубы были установлены антенны – «граунд плейны» и «волновой канал» – это новые конструкции. Значит, у них есть радиосвязь… Старая антенна валялась рядом, на земле, ее просто поленились убрать или выкинуть. А может быть, просто оставили дефицитный металл поближе к месту его возможного применения.

Вскоре дверь скрипнула, и на пороге появился человек, которого Игорь сразу опознал, как того молодого, что был на острове со «калашниковым» в руках… «Автоматчик» сбегал к туалету и опять скрылся в избе.

– Те самые, – одними гудами произнес Лапин для Зырянина. Тот кивнул.

Вот и гадай теперь, сколько их там… Двое? Или кто-то тут, оставался, дежурил?

На фасад выходили два узких окошка, одно из которых светилось от матового света лампы накаливания. Ага! Если прислушаться, то был слышен легкий рокот автономного ямаховского генератора, спрятанного в одном из балков. От центрального входа базы, которым являлась низкая дверь избы, мимо стола вниз, к обрывистому берегу, прячась между двух огромных валунов, уходила хорошо заметная тропинка. Судя по всему, она вела к береговому причалу и стоящей там надувной лодке. А может, у них тут и другой водный транспорт есть, берег-то не проверили…

– Генератор бормочет, слышь? – прошептал рядом Костя.

– Угум. Значит, они нас не ждут, -так же тихо ответил Игорь.

– Это хорошо, – согласился Зырянин, – нам и не надо что бы нас ждали. Нам бы надо, что бы они сразу ручки вверх задрали… Ну, морды там отрихтовать, это можно.

– Эти не задерут, я уже проверял, – невесело заверил его Лапин. Он и сам понимал, что дурную перестрелку лучше бы не затевать. Да вот только не получится без пальбы, зараза, ставка у этих ребят слишком высока.

В этот момент Игорь подумал, что здесь и сейчас всем им остро не хватает Сержанта с его тактическими способностями.

– Ну, да и ладно, хрен с ними. Тогда я двинул потихоньку вниз, согласно утвержденного, мна, плана, – одними глазами улыбнулся искатель снежных людей Костя Зырянин.

И тут же, сноровисто подхватив свой ствол, он сместился за холм и начал острожный спуск к берегу, что бы уже оттуда зайти в тыл к супостатам.

Тогда и Лапин начал действовать.

Он расположился на выступе седловины, установив свой «Архар» перед собой на камень. Тело было целиком скрыто складкой местности. И вот что характерно! Ему было совершенно не жалко своей достаточно дорогой полевой одежды. Ведь когда бои ведутся на открытой местности, сплошь и рядом случается так, что противники, расположенные друг против друга на расстоянии каких-нибудь двухсот метров, прижимаются к земле так крепко, как будто нежно любят ее. И высокомерные офицеры, как миленькие, лежат пластом, да и высшие чины припадают к родной земле-спасительнице под трассами визжащего железа, совершенно не заботясь ни о дорогих мундирах, ни о своем достоинстве… А как же! Диалектика самосохранения.

Игорь готовился. В глубине души он понимал, что сейчас стрелять надо будет очень точно. Бывают в жизни особенные дни, когда идет к какому-то финишу, не оставляя тебе выбора. В такой день надо стрелять лучше, чем когда-либо в своей жизни.

Сквозь окуляр оптического прицела он видел и дверь, и окно избы, в одном из которых крошечным пятнышком горел огонек неяркого светильника. В другом окне Игорь наблюдал только неподвижную преграду легкой занавески и расплывчатое пятнышко чьей-то головы. Человек, склонившись, сидел за столом. Если бы он смотрел через открытый прицел карабина, то наверняка не увидел бы и этих деталей. Подумав, он крутанул регулятор кратности, доведя ее до максимума. Попытался прицелиться, – достаточно удобно. Подняв левую руку, Лапин посмотрел на часы. По времени получалось, что «ударная группа» в лице Константина уже выбрала подходящую позицию позади строений и, как он очень надеялся, умело замаскировалась. По договоренности, им нужно было выждать еще пять минут, для полной гарантии общей готовности к началу боевых действий.

И в этот момент он вспомнил…

Вспомнил опаснейшее приключение годовой давности, жуткую схватку в ущелье путоранской реки Калтамы, симметричный бой двух бандитских групп, вооруженных по последнему слову техники, себя и своих друзей – Сержанта и Донцова с Квестом, напуганных девчат, – всех их, вначале наблюдающих за чужим поединком, а потом и принявших участие в кровавой бойне.

Из памяти всплыло, как прямо перед ним в темноту заполярного неба поднимались темные, довольно небрежно сложенные создателем гранитные скалы древнего каньона. Справа и слева расстилалась змеистой равниной разветвленное на ручейки русло красавицы Калтамы, местами поросшее молодым березняком, кустарником, и отдельно стоящими лиственницами – там, где не смывало паводком. Над всем этим пейзажем низко нависали еще не яркие вечерние звезды. И тогда над Таймыром стояла осень… Ясно вспомнил, как он лежал с трофейным «Манлихером» возле высокого камня-останца – «жандарма», как медленно отвернул крышку термоса и хлебнул горячего кофе. А когда поднял голову, то увидел, как по ущелью, еще далеко, неумолимо приближаясь к месту их стоянки, зловеще перемигиваясь, медленно двигались огоньки фар. Как он протянул руку к несуществующей щербатой секире, но наткнулся на радиостанцию. Спокойно взял и спокойно же сказал:

– «Второй», г у н н ы идут. Как слышишь? Прием.

Потом была дикая пальба, взрывы и рев вертолета огневой поддержки.

Страшная была ситуация, дикая…

Сейчас в рации необходимости не было – некого было вызывать. Не придет на помощь кавалерия, нет запасного бронепоезда. Не те места.

На мгновение он опять попытался представить себе, что же чувствовали советские полярники сороковых годов, в полном отрыве работающие на промерзших станциях Таймыра, уже знающие, что Война подкатилась и к ним… Через плечо радиста читающие срочные и страшные радиограммы, слышащие вечерами, как одна за одной замолкают в эфире последним отчаянным всплеском радиостанции, пропадают навеки голоса друзей-соседей, захваченных безжалостными десантами немецких подводных лодок…

И вот момент истины – они видят, стоя возле центральной избы, как, проламывая еще тонкий прибрежный лед припая, из глубин Карского моря появляется темная рубка субмарины-хищницы с неизменной зловещей буквой «U» и порядковым номером рядом. По нему они частенько сразу могли оценить р е п у т а ц и ю нападавших…

Все. Пришла и их очередь! Бегут последние секунды жизни.

Обреченные люди торопливо проверяют немногочисленное вооружение полярной станции – пару карабинов, взятых для обороны от мишек, да еще революционный «маузер» начальника. Мрачно оглядываются на пустынный безжизненный берег, который им суждено защищать своими слабыми силами. И при этом сии бесстрашные мужи, настоящие сыны Русской Арктики, прекрасно знали незавидную судьбу обитателей разоренных станций! Немцы очень редко брали сотрудников в плен, навсегда увозя их в неизвестность.

Последние прощания, последние записки родным… Может прочитают? Кто-то торопливо жег совсекретные документы, кто-то старался придумать хоть какую-то тактически выгодную уловку. Самый старый из них – дизелист-ветеран – нервно щелкает грубыми пальцами. Как метроном – щелк! Иногда они пытались уйти в тундру, но на это шли редко, большинству гордость не позволяла. Да и не позавидуешь убежавшим… По возвращении они находили лишь головешки, оставаясь практически беззащитными посреди студеной пустыни. И никаких шансов выбраться к людям. Щелк! Вот уже палубная команда артиллеристов бежит к носовому орудию. Первый выстрел – по любопытному белому медведю, расположившемуся на льдине метрах в трехстах от лодки. Щелк! Потом они разворачивают орудие на берег. Второй выстрел опытных канониров разносит в щепки самое укрепленное здание – склад провианта…

Настоящий расстрел.

И молодой немец, капитан ржавой от соли подлодки, закрывая воротом толстого «водолазного» свитера небритый подбородок, насмешливо смотрит на берег в цейсовский бинокль. Щелк…

Почем же нет поддержки? Почему у них нет вооружения, охраны? Где патрулирование, наблюдение, в конце концов?

Оторвавшись от прицела, Лапин тяжело вздохнул. Неужели все повторяется?

В стороне, метрах в двух, расположился Попков, выставив вперед ствол бесполезной на таком расстоянии гладкостволки «бенелли». Игорь еще раз глянул на часы и кивнул соседу, мол, начали. По его команде Попков встал во весь рост и громко, как только мог, заорал на всю тундру:

– Граждане бандиты! Вы окружены по периметру! Сопротивление бесполезно, предлагаю вам сложить оружие и сдаться! В противном случае мы будем поджигать строение!

И почти сразу же Лапин, задержав дыхание, плавной потяжкой спускового крючка послал в цель свою первую пулю в верхнюю часть окна.

– Повторяю! Мы знаем о ваших коварных целях! Сдавайтесь! – снова проорал Геннадий Федорович. Слово «коварных» он уже сам вставил, для аутентичности.

– Все, все… – поспешил сказать ему Игорь, – Ложитесь быстрей.

Криптозоолог послушно лег, и, как и было обусловлено планом, трижды, со страшным грохотом выстрелил под ухом у Лапина магнумовскими патронами с крупной картечью в сторону избы. Потом еще два раза, после чего принялся перезаряжать опустевший магазин. Полуоглохшему Игорю даже показалось, что приличное число картечин таки достигли цели. Хорошее все же у него ружье, надо будет сказать потом, порадовать ученого…

Обитатели базы ни на призывы, ни на выстрелы не отвечали. Тишина.

Игорь решил, что пора бы разнообразить ситуацию, показав, что их тут – целый взвод. Теперь уже сам заорал:

– Лимит времени – пять минут! После этого начинаем поджигать!

Он проворно опустился на землю и взял в руки заряженную ракетницу. Ба-бах! Ракетница коротко рванула воздух. Заряд с шипением воткнулся в камни перед избой, разбрызгивая в стороны фонтаны раскаленной термитной начинки.

– Смотрите в оба, – громко прошептал он Попкову, – сейчас они, похоже, будут принимать решение.

И тут же решение оборонявшихся стало понятно. С обратной стороны балка грохнул выстрел крупного калибра из «бокфлинта» Константина. В ответ по окрестным скалам тут же раскатилось эхо от резкой трескотни уже знакомого Лапину АКСУ того «паразита в шапочке». Почти сразу грохнул еще один выстрел Кости. И еще один! Автомат замолчал… Зырянин, между тем, сажал руля за пулей, чередуя девятый нарезной с двенадцатым гладким, отчего у засевшей на базе пиратской агентуры неизбежно должно было сложиться неприятное впечатление, что и в тылу у них – не менее двух человек.

«Вот ведь сноровка! – восхищенно подумал Игорь. – Как только он с такой бешеной скоростью перезаряжает стволы?»

Стало понятно, что враг попытался «свалить огородами» через тыловую дверь, но Костя своими умелыми действиями эту дверь з а к р ы л.

Теперь уже наступила очередь Игоря. Он не торопясь прицелился и принялся методично посылать из «Архара» пуля за пулей по верхним частям окон, попеременно с хорошими результатами разваливая стекла и откалывая куски оконных рам. Криптозоолог выстрелил еще пару раз, дозарядил до нормы и двинулся вперед. За время непрерывной стрельбы Лапина он должен был продвинуться к последнему валуну перед домом и засесть там, обеспечивая прикрытие напарнику. Все получилось удачно. Попков лег за каменюгой еще до того, как Игорь выпустил последнюю пулю этой огневой сессии… А для обеспечения должного и непрерывного психологического эффекта Лапин, прежде чем лезть за обоймой, еще раз выстрелил в сторону избы из ракетницы.

Он видел, как Геннадий Федорович, спешно пристраиваясь на новом месте, направил ствол на окна и дважды пальнул по супостату. Молодец! Только, пожалуй, слишком уж убойно бьет, еще изрешетит там всех раньше времени… Пора!

Глубоко вздохнув, Игорь подхватил карабин и рванул к валуну так, как не бегал никогда в жизни… Но ему казалось, что он медленно-медленно летит над землей, отчаянно ищет ее ногами и не находит! Валун не торопясь плыл навстречу. В опускающейся на берег темноте он видел все еще горящие глазницы пустых окон и, как ему показалось, разглядел даже летящие в них капельки картечи. Упав на землю рядом с Геннадием Федоровичем, он торопливо вскинул приклад к плечу, выискивая цели.

– Давай еще раз, – на одном дыхании выпалил он Попкову.

И тут произошло непредвиденное!

Он не успел договорить, как криптозоолог уже начал действовать. Но, вместо того, что бы в очередной раз крикнуть «последнее китайское предупреждение» из укрытия, Попков неожиданно встал в полный рост и, потрясая своим ружьем, громко заорал:

– Так вам, господа сволочи!

Игорь растерянно посмотрел на него, потом резко дернул за штанину вниз, продолжая следить за окнами. И не уследил. Из чуть приоткрытой двери базы полыхнуло пламя дешевого пороха, продолжающего гореть и после выхода пули Полева из ствола…

Он только увидел, как затылок Геннадия Федоровича словно треснул, расплескивая вокруг красное, и почувствовал, как брызги горячей крови, попавшие на глаза, начинают стекать к подбородку. Головы у Попкова теперь просто не было! Тело криптозоолога обмякло и кулем повалилось вниз. Потрясенный этим страшным зрелищем, Игорь Лапин на несколько мгновений застыл, а потом вскрикнул от отчаяния, когда невероятный ужас увиденного достиг его сознания.

И почти сразу адреналин, генератор свирепой боевой злости, влетел в его кровь с такой силой, что он даже не сообразил, как оказался возле двери! Понял только, что на ходу стрелял прямо через обшивку. Позади базы что-то громко треснуло, раздался выстрел. Свирепо рявкнул Ункас, влетающий в предбанник с тыла, а потом раздался и человеческий крик. Игорь был уже внутри базы, стоя перед входом в центральное помещение. Краем глаза он увидел, как Костя сноровисто пеленает по рукам и ногам поверженного на пол «автоматчика», перед которым стоит, нацелившись клыками на горло, почти озверевший пес…

В это момент пуля вошла в доску вблизи головы Лапина, заставив того сверхчеловеческим усилием вырваться из вязкой пелены этих кошмарных секунд и начать действовать осознанно. Быстрым прыжком он проник в комнату и покатился по полу в поисках надежного прикрытия. Он мало что мог увидеть: электрический свет до сих пор горел, но и дыма было очень много. А еще в комнате витал сладковатый металлический запах, и, вздохнув этот воздух всего пару раз, Игорь почувствовал, как напряжены его нервы.

Это был запах крови и страха – запах бойни.

Их было всего двое. Последний, тот самый, старший, разваливший своим выстрелом голову несчастному криптозоологу, лежал на полу и держался за предплечье окровавленной рукой. Ружье он перезарядить уже просто не успевал – ствол «Архара» смотрел ему в грудь. Понемногу глаза Лапина привыкли к полумраку. Он осторожно подшагнул к лежащему, огляделся по сторонам и поднял с пола пустую «вертикалку». Сбоку подошел запыхавшийся Костя и молча смотрел на бандита. Потом перевел взгляд на Игоря и, кивнув на улицу, коротко и мрачно бросил:

– Я уже видел…

Старший, глядя, как окровавленный Лапин, шатаясь, словно пьяный, отходит в сторону, заискивающе посмотрел на Костю, и даже нервно улыбнулся ему. Человек, который в него так долго стрелял, ушел к окну, а этот, сменивший его, был без крови на одежде и не таким страшным… Говорить бандит пока еще не мог.

Но Костя спокойно слегка надавил на спусковой крючок своего «бокфлинта, глядя прямо в глаза лежащего, и тот внезапно понял, что сейчас умрет. Он закричал, но Зырянин выстрелил, потом еще раз, после чего быстро переломил пустые стволы. Как на стенде.

В ушах звенело от грохота и всей дикости происходящего. Лапин бесстрастно подтащил к трупу пленного. Рычащий Ункас не отставал от добычи ни на шаг.

– Ладно тебе, Аника-воин, – беззлобно бросил Костя озверевшей собаке, – просидел весь бой в камнях, мна, герой…

Он присел на корточки, внимательно посмотрел в искаженное ужасом лицо «автоматчика».

– Ну че, Игорек, пытать скотину будем? Я так понимаю, нам сейчас свежий и подробный базар не помешает?

Лапин безразлично махнул головой:

– Давай. А ты умеешь?

– Не-а. Не доводилось как-то.

– Ну, вот и будем учиться, когда-то ведь надо начинать, – холодно сказал Игорь и тоже присел на корточки, вытаскивая свой «Полар» из ножен шейного подвеса.

– Вместо скальпеля, – пояснил он присутствующим.

И даже табуретку подтянул. Для удобства.