"День Гнева" - читать интересную книгу автора (Кудряшов Кирилл)

Появление Единорога

— Долго нам еще идти? — спросила Ира Честырева, обращаясь не столько к Коле, сколько ко всем трем парням, — Я уже устала прыгать по шпалам как коза!

— Не очень, — улыбнулся своей девушке Коля Сергеев, легонько обняв ее за талию, — Хочешь, дай мне руку и иди по рельсе. Так удобнее.

— Ага! Удобнее! — хохотнул Антон Михайлов, — А ты рассказывал, как Денис где-то здесь навернулся мордой об рельс?

— Тебе бы лишь бы посудачить о чем-то! — с улыбкой сказал Денис, отвешивая другу легкую затрещину, в ответ на что он тут же встал в импровизированную боевую стойку, замахнувшись гитарой.

— Пусть так! Пусть я старый сплетник, зато история все же прикольная вышла. Мы тут как-то шли втроем, так же в лес, так же через этот завод, и Дисе с Колей пришло в голову посостязаться в беге по рельсам. Мол, кто быстрее врежется во-он в тот вагон. Он, кажется, спокон веку тут стоит. Так вот, помчались эти два сайгака на такой скорости, что я едва за ними поспевал. И что вы думаете? — Антон обвел девушек взглядом и, видя что их внимание сосредоточено сейчас только на нем, продолжил, — Дися поскальзывается и со всей дури шлепается носом об рельс! Правая нога — справа, левая — слева, правая рука — справа, левая — слева, и точно мордой в рельс!

Глядя на растопырившего руки и ноги и скорчившего уморительную рожу Антона, девушки прыснули со смеху, а Надя Терещенко нежно прижалась к нему, всем своим видом показывая, «Этот приколист — мой! Никому его не отдам!»

Ребятам не впервой было вот так ходить на пикник в лес, расположившийся между промышленной зоной, примыкавшей к «Снегирям» и станцией Иня-Восточная, за которой, собственно, начинались уже настоящие дебри с полями, озерами, болотами и… испытательным аэродромом завода Чкалова. Вместо того, чтобы идти в обход через дачный поселок, друзья всегда предпочитали прямую дорогу, через территорию завода ЖБИ-3, бодро перемахивая через ограду и нередко натыкаясь на охранников или сторожей. Подобные встречи их абсолютно не волновали — объясняя охране, что они не воры, а всего лишь туристы, решившие срезать путь через завод, они спокойно шли дальше — зачем пытаться задержать трех крепких парней, настроенных вполне миролюбиво и, вроде бы, не желающих ничего красть? Зачем лезть на рожон?

Березовый лес, в который они держали путь, стоил тех двух-трех километров, которые предстояло пройти. Разумеется, можно было податься и куда поближе — реденькие березовые рощицы подступали к «Снегирям» чуть ли не вплотную и местная молодежь любила отдыхать в лесочках, уютно прикорнувшей на берегу довольно большого по городским меркам озера Спартак. Вот только ни Дениса, ни его друзей, не прельщал лес с практически полным отсутствием дров, зато с наличием на земле банок, бутылок, тюбиков от клея, шприцов и презервативов (использованных, разумеется) — здесь любили отдыхать отнюдь не только влюбленные парочки. Поэтому, побывав несколько раз за заводом и вдоволь насладившись печеной картошкой и прожаренными на огне сардельками, ребята решили, как только степлеет обязательно отправиться туда всей компанией, со своими девчонками.

— А что это там, впереди? — спросила Ира.

— Сторожевая будка. — ответил ей Антон. — Иногда там даже какой-нибудь служака стоит.

Спустя десять минут сторожевая будка, расположенная в паре метров от колеи железной дороги, вырисовывалась уже вполне отчетливо. Более того, так же отчетливо был виден и стоящий перед ней молодой парень в солдатской шинели. Спустя еще пару минут ребята поравнялись с ним.

— Куда идем? — хмуро спросил он.

— Туда. — неопределенно махнул рукой Антон, указывая направление.

— А о том, что здесь ходить нельзя, знаем?

— Нет! Мы думали, что проход открыт. Дачники же ходят?…

— Дачники ходят, — с улыбкой ответил солдат, — Вот только до моего поста они не добираются сворачивают раньше. Да и их скоро отстреливать начнем, а то ходят ту всякие… Недавно шел тут мимо моего сменщика какой-то мужик с мешком. Тот его спрашивает, что, мол, в мешке у тебя, батя, а тот глазами зыркает по сторонам — «Картошка» — говорит. «Какая, к едреной матери, картошка, коли она у тебя позвякивает, а?» Короче, скрутили мужика — медных проводов на заводе насрезал.

— Ну, мы-то народ честный, — Антон был традиционном делегатом в любых переговорах, — У нас и сумки маленькие, медь вашу, драгоценную, и положить-то некуда. На природу решили выбраться, костерок пожечь… Тут и лес-то совсем рядом! Ну не поворачивать же нам обратно, а? На будущее знать будем, что проход закрыт.

Солдат усмехнулся:

— Ну-ну! Знаю я вас таких! На природу их понесло! Да вижу, что на природу, вот только ходили вы мимо меня, ходите, и ходить, видимо, будете, пока мне начальство боевые патроны не выдаст! Тебя я даже, кажется, встречал уже. — добавил он, обращаясь к Антону.

Девушки, прекрасно зная, что требуется в этой ситуации от них, мило заулыбались, демонстрируя ослепительно белые зубы. «Ну что возьмешь с молодежной компашки, в которой, к тому же, такие красотки?»

— Ладно уж, идите! Не буду портить вам выходной. Вот только достали вы меня все! Сижу тут, книжку почитываю, а тут то вы, то еще шестеро с пол часа назад прошли. Смотрю на них, вижу, морды пьяные… С теми так просто и связываться не захотелось. И еще, время уже позднее, восьмой час, так что вы, наверное, раньше полуночи оттуда не уйдете.

— Затем и идем. Ночью у костра посидеть, спеть пару песен, — Антон любовно погладил свою гитару, — Попрыгать через костер в рое искр…

— Ясен перец, за тем и идете. Я вам вот только что скажу, обратно этой дорогой не возвращайтесь! Не смотрите, что завод в выходные пустынный, сторожа у нас есть. А увидят вас ночью — могут и собак спустить. Вам оно надо? Нет! И нам потом от ментов отписываться тоже не хочется. Так что, просто не ходите!

Поблагодарив его, ребята двинулись дальше и, пройдя несколько шагов, все вшестером, словно по команде, обернулись. Юноша стоял на прежнем месте, глядя им вслед и, увидев что они обернулись, помахал им рукой.

— Нормальный тип. — прокомментировал Антон. — В одном он прав, не в первый раз мы уже мимо него ходим, раз уж не только я его, но даже и он меня запомнил.

— Здесь сворачиваем. — сказал Коля Сергеев и первым повернул направо, оставляя позади надоевшие шпалы. — Навстречу природе!

— Эх, и послушалась же я вас! — подала, наконец, голос девушка Дениса, Таня Алукард. — Сидела бы сейчас дома, на удобном диванчике…

— И не отведала бы с нами печеной картошки… — закончил за нее Денис.

— … А печеную картошечку приготовила бы в духовке.

— Да брось ты, Танюш, это ж совсем не то!

— Шучу, шучу. Но все же, идти далековато.

— Да какое далековато? — крикнул Коля, еще сотня метров и все! Расположимся вон в том лесочке…

Спустя несколько минут они уже устраивались на небольшой полянке. Девушки принялись обустраивать место для пикника, а парни разбрелись в разные стороны за дровами, звучно перекликаясь и поминая недобрым словом ямы, пни и колдобины, попадающиеся под ногами. А вскоре посреди поляны разгорелся большой костер…

К девяти часам была съедена вся картошка. К десяти та же участь постигла и сардельки, половина из которых погибла в огне, сорвавшись с тонких прутиков, заменявших ребятам шампура. К половине десятого, когда летнее солнце нехотя стало сползать за горизонт, было употреблено вовнутрь почти все пиво, вместе с припасенными специально для этой цели упаковками копченых кальмаров. Ну а ближе к десяти, когда окончательно стемнело, ребята расселись вокруг костра по парам и, под потрескивание дров в костре, завели разговор о смысле жизни, превратностях судьбы, женском непостоянстве и свинстве институтских преподавателей, прерываемый иногда песнями изрядно захмелевшего Антона.

— Давайте поговорим о чем-нибудь прекрасном? — предложил Антон в паузе после очередной песни.

— О чем, например? — спросила Таня.

— Ну, о жизни… О том, что с нами всеми будет?

— А что с нами может быть? — неожиданно сам для себя резко сказал Денис, — Помрем мы все рано или поздно!

— Ну тебя на фиг! — отмахнулся Антон, — пИссИмист хренов! «Помрем мы все!» Это еще когда будет-то? Я, вот, об этом, и думать не хочу и тебе не советую. Меня, поэта, как ни странно, куда больше волнуют не высокие материи, а то, что с нами будет через пару лет. Вот ты, Дися, когда закончишь свой НИИГАиК, чем хочешь занимать? Вряд ли оптикой, которую изучаешь а?

— А хрен его знает. Может и оптикой. Главное, чтобы деньги были. Чтобы нам с Танькой жилось хорошо.

— «Нам»? — передразнила его Таня, — Ты так уверен в том, что мы с тобой навеки?

— Нет, но… — смутился Денис, — Ведь может быть…

— Может… — посерьезнев согласилась она, — А может и нет. Может ты себе кого получше найдешь? Или я?

Над поляной снова повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров. Веселый студенческий разговор грозился перейти в стадию глубоко философского обдумывания жизненных ценностей, а этого не хотел никто из собравшихся. Первым тишины не вынес, естественно, Антон, и попытался вновь завести угасающий разговор.

— А ты сама-то, Тань, чем заниматься намереваешься?

— Вам-то хорошо говорить, вы все студенты! А мы — на годок помладше будем, нам как раз сейчас задумываться надо о том, куда податься, а не сидеть с вами у огонька.

— Вот только, задумываться ни о чем не хочется, а сидеть у огонька так приятно. — прошептала Надя.

Все рассмеялись, немного разрядив атмосферу.

— Я, вот, хочу что-то в жизни полезного сделать. — сказал Коля, щелчком отбрасывая сигарету в костер.

— Полезного для кого? — спросила Ира, крепче прижимаясь к нему.

— Да хотя бы для тебя.

— Почему «хотя-бы»? — надула она губки.

— Потому что в детстве мы, вообще, мечтали все человечество осчастливить. — ответил за него Денис. — А теперь думаем только о любимых да о себе.

— А что, может у кого и получится осчастливить всех разом. — улыбнулась Надя. — помните, как у Стругацких? «Счастье для всех, даром!»

— А что у Стругацких? — не понял Антон, — Я их вообще не читал.

— Да их «Пикник на обочине». Сталкеры… Ну? Может, кто-то хоть кино такое видел? Нет? Ну, блин, деревня! Классику фантастики не читали!

— Классика фантастики — это Азимов! — вступился за своего любимца Антон.

— Ага! — съязвил Денис, — Ты еще Гамильтона вспомни. Вот уж кто осчастливил весь мир, так это он. Когда писать бросил.

— Да черт с ними, с вашими фантастами! — обозлилась Надя. — Я вам про Золотой Шар рассказать хочу, а вы…

— Рассказывай, не томи уж. — поддержала подругу Таня.

— Сюжет целиком я вам, конечно, пересказывать не буду, захотите — сами прочтете. А вот главное — где-то в будущем Землю посетили пришельцы. На пикник к нам залетали, вот как мы сейчас сюда, в этот лес. Приземлились, побуянили, много всякого барахла оставили, и улетели. И эта «Зона Посещения» объявлена закрытой — мол, исследования там проводиться будут, надо же изучить все то, что пришельцы позабывали. Да и опасно там, в Зоне… Вот только барахло это инопланетянское, за милую душу скупают разные торговцы, а охотники за ним, сталкеры, так и рыщут по Зоне, выискивая, что бы оттуда вынести.

Чего там только нет — и вечные аккумуляторы, и оружие какое-то загадочное… А среди сталкеров ходит легенда о Золотом Шаре, который лежит там, в центре Зоны. И каждый, кто до него доберется, может загадать любое желание — Шар исполнит! Ловушек на пути к нему — уйма, а самая страшная — последняя, Мясорубка, называется. Через нее вообще живым не пройдешь. Остается один способ — идти вдвоем, и пока Мясорубка жрет одного, второй проходит к шару, а уж обратно она его как-то выпускает. Разумеется, тот первый и знать не должен о том, куда идет…

И вот главный герой, всеми уважаемый сталкер с огромным стажем, отправляется к Шару, а в напарники себе берет новичка. Говорит ему о том, куда они идут но, разумеется, не о Мясорубке. Они проходят все ловушки, уже подходят к Шару и этот молодой кидается к нему, крича на бегу свое желание: «Счастья! Счастья для всех и сразу! И пусть никто не уйдет обиженным!» Мясорубка хватает его и превращает в фарш. Тут же, за одну секунду. А главный герой проходит к Шару и глядя на него думает о том, чего бы ему такого пожелать. Вроде бы, вот оно, счастье — только скажи слово, и все! Богатство, власть… А ему ничего на ум не идет кроме «Счастья для всех сразу!»

Надя умолкла и ночная тишина вновь воцарилась на полянке. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и лишь горящие отблесками его огня облака напоминали о том, что ночь еще не полностью заступила в свои права.

Все ждали продолжения рассказа, чувствуя, что он не закончен.

— И чего же он пожелал? — не выдержал Денис.

— Не знаю.

— Как не знаешь?

— Стругацкие об этом не писали.

— Богатства он пожелал! — недовольно буркнул Коля, — Много денег, бабу себе хорошую, да работу поприличнее, чтобы денег платили до хрена и не делать ни хрена.

— Почему? — удивилась Ира. — Откуда такой жестокий пессимизм с примесями максимализма?

— Ну ты выдала, гуманитарий! — хохотнул Антон, — Максимализм, пессимизм! Тебе, милая, не в пед надо поступать, а в НГУ!

Ира недовольно отмахнулась — мол, ну тебя в баню с твоими шутками, но виду не подала и глядя Антону прямо в глаза отчеканила:

— Индетерминированное судорожное сокращение диафрагмы с короткими выдохами через рот при отсутствии внешних раздражителей, является неотъемлемым атрибутом личности с неадекватным восприятием окружающей действительности! Что? Съел, летчик? Мы еще не так умеем!

— А что вся эта фигня значит? — удивленно спросил Антон, уже предвкушая ответ после которого деревья начнут содрогаться от дружного хохота.

— Смех без причины — признак дурачины! — отозвался Денис без тени улыбки.

Хохот грянул, но отнюдь не такой дружный и мощный, как хотел бы Антон.

— Потому что не верю я в альтруизм. — продолжил свою мысль Коля, отвечая на Ирин вопрос. — Не верю в то, что человек может сделать что-то для других бескорыстно! Если какой-то миллионер жертвует деньги детскому дому — он хочет, чтобы его имя появилось в газете. Это и реклама и удовлетворение собственного тщеславия. Разве он станет дарить эти деньги анонимно? Черта с два? Быть может, не сказав ничего прессе, зато подписывая бумаги на глазах, скажем, жены… Я, конечно, здорово утрирую, но вы же наверняка понимаете, о чем я говорю.

Все кивнули головами в знак согласия. Каждый в этот момент припоминал, а сделал ли он что-нибудь без оглядки на прибыль или удовлетворение.

— Вот я и думаю, почему Надя не знает, чем кончилась эта история с Золотым Шаром. Авторы оставили концовку на домысливание читателю. Здравомыслящий человек поймет, чего пожелал этот сталкер. Что как бы он ни хотел осчастливить этот мир, первым делом он все равно подумает о себе.

— Коль, но ты же сам только что говорил, что хотел бы сделать что-то полезное для других? — спросил Денис — Как сие понимать? Самообман?

— Нет, не самообман. Неразрешимая проблема. Как сделать что-то для других, оставаясь при этом в выгоде самому?

— Ш-ш-ш… — прошептала Таня, — Кто-то идет! Может пройдут мимо?

— Да что-то волнуешься? — ответил Антон, прислушиваясь к раздающимся все ближе голосам — Ну идут и идут. Дачники, наверное, домой возвращаются. К полуночи… М-да, странные тут дачники. Но один хрен, мимо пройдут. Мы им без надобности.

Ребята молчали, слушая как несколько человек громко переговариваясь и смеясь направляются к ним. Девушки поплотнее прижались к своим парням, парни покрепче обняли девушек, ощущая себя рыцарями — их защитникам и покровителям. Сердце каждого из низ забилось хоть немного быстрее в ожидании момента, когда идущая сюда компашка окажется в поле зрения. Нет, никто не боялся и даже не волновался — просто люди, идущие ночью по лесу наверняка предвещают некое событие. Оно может быть интересным, смешным или опасным. А, быть может, до смешного опасным и потому интересным…

Вот темные фигурки, освещаемые лунным светом, показались из соседней рощи. Направляются сюда, явно на свет костра. Шестеро. Судя по всему, парни. Судя по всему, пьяные — вот один споткнулся и чуть не упал, удерживаемый рукой другого, а вот и тот второй пошатнулся, едва не рухнув на землю вместе с первым. Пьяны в умат? Вряд ли. Иначе они и шагу бы не ступили ночью по лесу, запинаясь то о корни, то о сучья, то о муравейники. Скорее всего просто изрядно перебрали, но уже начали отходить.

Теперь слышен стал и их разговор.

— Курить хочу, бля, сил нет! Ково хера ты пачку посеял, а?

— Ни хера! Щас дойдем туда, к костерку, там у ребят наверняка есть. Угостят.

— Все, щас курнем и двинем домой. Осталось только вспомнить, в какой стороне этот трахнутый завод, через который мы сюда шли!

— Да, бля, завел ты нас, Серый, в гребаные дали. Теперь хер домой выберемся, а я и жрать и спать хочу!

Когда они были в десятке метров от рощи, в которой расположился Денис с друзьями, один из них громко закричал, едва справляясь со своим заплетающимся языком.

— Эй, братва! Сигарет не найдется?!

— Найдется! — Антон поднялся на ноги и всматривался в ночных посетителей. — «Яву» будете?

Так уж повелось в их компании, что если речь заходила о том, что кого-то нужно заболтать или уговорить на что-то, в дело всегда вступал Антон, подвешенный язык которого не раз выручал друзей в трудных ситуациях. Вот и сейчас они имели все основания полагать, что угостив пьяных парней сигаретами он укажет им дорогу в город и с шутками и прибаутками отправит восвояси.

— «Яву»? — парни рассредоточились, лавируя между стволами берез, и вновь собрались в кучу, подойдя вплотную к костру. — А получше ничего нет? Тут наш кент пачку «Мальборо» просрал, а мы к нему привычны.

— Извини, мы студенты бедные, денег только на «Яву» хватает, с шиком жить не привыкли, да и девчонки наши нас вообще от курения отучить пытаются.

— Чтобы у меня баба сигареты отбирала! — вступил в разговор другой, обдав Антона мощным запахом перегара. — Да ни за что! Я ее, бля, сразу пошлю, чтоб не выдрепывалась!

— Ни кого-то ты не пошлешь, Вано, — подал голос третий, — У тебя бабы-то уже год небыло! Я же тебя как облупленного знаю.

— Да пошел ты, Серый. — зло ответил тот, — Я не ты, я в кафе водить не стану, на цветы бабки просирать тоже. За юбку да в койку, вот и весь разговор! Поэтому вы даже и не знаете, есть у меня кто, или нет — я их на утро посылаю на… и все дела.

— Кончай трепаться, Вано! — отрезал первый, — Ладно, давай свою «Яву», курить охота, сил моих нет.

Антон протянул ему пачку сигарет, которая тут же пошла по кругу и в конце концов исчезла в чьем-то кармане.

«Дело пахнет керосином, — мелькнуло в голове Дениса, отчего он ощутил как сами собой напряглись мышцы, — Эта шпана не в гости заглянула!»

— Шоферская привычка. — тихо прокомментировал происходящее Коля, покрепче обняв Иру и тоже внутренне напружинившись и приготовившись к драке. И он понимал, что от этой компашки ничего хорошего ждать не приходится.

— Что? — так же тихо, чтобы не услышали остальные, переспросила Ира.

— Шоферская привычка. — повторил он, — Взял спички или сигареты и в карман положил.

Ира прыснула, от чего головы всех шестерых повернулись к ней.

— Чего ржешь, краля? — спросил тот, кого звали Вано, видимо, самый наглый из всех. Денис не раз видел таких людей — они не лезут на передовую, стараются не встревать в драку, зато всегда готовы подбить к ней кого-то, а уж затем примкнуть к победителю. И сейчас он, по-видимому, считал, что победитель предопределен заранее… К сожалению с этим трудно было поспорить. Шестеро против троих… Двое на одного… А эти гады, кажется, не прочь подраться.

— Она не краля! — Коля поднялся на ноги, заслонив собой Иру. — Ясно тебе?!

Глаза Вано полезли на лоб от удивления, что было отчетливо видно даже в темноте, при свете небольшого костерка.

— Ты че так разговариваешь, а? Проблем захотел.

— Остынь! — властно приказал тот, что, видимо, был здесь заводилой, — Ни нам, ни им проблемы не нужны, правильно я говорю?

— Конечно. — кивнул головой Антон, вот только в голосе его больше не чувствовалось того радушия, с которым он угощал пришедших сигаретами.

— Нет! Пусть он ответит! — грязный палец указал на Колю. — Он этот базар завел!

«Черт возьми, только не нахами ему! Иначе нас всех тут укатают по уши в землю. А что они могут с девчонками сделать…»

— Не нужны нам проблемы. — холодно ответил Коля, глядя тому прямо в глаза. — Сидим тут, никого не трогаем, зла никому не желаем…

— А мы что же, желаем? — вновь взвился Вано.

— Заткнись! — сквозь зубы процедил заводила.

— Нет, Костян, пусть ответит! Он меня что, за беспредельщика держит?

Теперь на ноги поднялся и Денис, оценивающе оглядывая стоящих перед ним парней. Краем глаза он поймал вопросительный взгляд Антона и кивнул. Друзья поняли друг друга без слов — Антон тоже осознавал опасность их положения. По двое на каждого, парни не хилые, хоть и изрядно накушавшиеся и явно просто ищут повода подраться. По крайней мере, один. Но если залепить этому, а без этого уже, кажется, никак не обойтись, ввяжутся остальные пятеро. Антон легонько хлопнул себя по карману джинсов, демонстрируя, что еще не забыл про свой складной нож. Заметив это движение, его повторил и Коля. Безоружным был только Денис. Впрочем, если дело будет настолько серьезным, то кто знает, что есть с собой у этих шестерых. Быть может, у них у каждого по «бабочке» в кармане.

— Ты и есть беспредельщик! — отозвался Коля и, сделав резкий выпад вперед, нанес мощный удар коленом в пах Вано.

Одновременно Антон ударил в челюсть главаря, а Денис, стоявший дальше всех, кинулся на того, кого звали Серым и, повалив его наземь, с размаху ударил лбом по переносице.

— А-а-а, сука! — взвыл где-то рядом Вано, — Мочи их, братва! Всех порешу, уроды!

В ту же секунду тяжелый носок ботинка больно врезался Денису под ребра, отбрасывая в сторону и, одновременно с болью в боку в его голове вспыхнули тысячи огненных искр. Нет, они не причиняли боли и не несли вреда. Они словно хотели сказать ему о чем-то, кружа в невообразимом вальсе перед глазами.

— Урод! — проревел кто-то рядом, а затем Денис почувствовал, как его хватают за грудки и увлекают вверх, поднимая на ноги.

От удара голова его дернулась вправо, отчего где-то в шее что-то противно хрустнуло, а во рту поселился приторно сладкий вкус крови. Второй удар, пришедшийся не в челюсть, а точно в глаз, повалил его на землю, больно шибанув затылком о выступающий сук. Совсем рядом жарко горел костер, обдавая лицо горячим воздухом…

Кричали, зовя на помощь, девчонки, громко орали и матерились дерущиеся, а в голове Дениса стоял колокольный звон, сопровождающийся яростным танцем роя красных искорок.

— Я тебя щас здесь и порешу! — рявкнул тот, что избивал его, и в следующее мгновение что-то холодное и острое глубоко вошло в его левое плечо, причиняя невыносимую боль!

«Нож!»

«Что б ты сдох, ублюдок! Что б ты сгорел!» — в отчаянии подумал Денис, понимая, что раззадорившиеся парни вполне могут просто перебить их здесь, даже не задумываясь о последствиях. И в эту секунду жар костра усилился, заставив откатиться в сторону, невзирая на боль в плече, а стоявший над ним парень взвыл не своим голосом от боли и бросился бежать.

На секунду стихло все — и шум драки, и крик девушек. С трудом открыв глаза, один из которых уже начал заплывать громадным фингалом, а второй просто не мог «поймать четкую картинку» после мощных ударов в голову, Денис увидел, как пылающая словно факел фигура его противника на заплетающихся ногах бежит прочь, выкрикивая проклятья и призыва на помощь.

Девушки сбились в кучу в стороне от дерущихся.

Коля сцепился сразу с тремя парнями, но сейчас и он, и его противники в ужасе замерли, наблюдая происходящее.

Лишь лежащий на земле Антон не поднял глаз. Он ничком лежал на земле, а на спине его расплывалось кровавое пятно. Двое стоящих над ним, так же замерли на месте, не в силах поверить своим глазам.

Глаза Дениса снова закрылись и он с удивлением понял, что вальс красных искр окончен. Они покинули его сознание.

Крик пылающего парня стал затихать, а затем прекратился и вовсе.

— Он сжег его! — заорал кто-то.

«Я? — как-то отрешенно подумал Денис, — Я его сжег? А как?»

Однако, в эту секунду он, каким-то шестым чувством осознал, что это действительно его рук дело, и более того, он умеет кое-что еще… Это чувство росло, заполняя собой всю черепную коробку и требуя немедленно воплотить свои новые знания на практике.

Колю отправили в нокаут одним ударом, Антон вообще не подавал признаков жизни, и все пятеро двинулись к лежащему на земле Денису. Девушки больше не кричали — молча и отрешенно они наблюдали за происходящим.

«Я должен встать!»

В руках троих из противников сверкнули в алом свете костра лезвия ножей. Они шли к нему ровной стеной, видя перед собой избитого парня и, в то же время, того, кто превратил в обугленные останки их друга.

Денис поднялся на ноги. Ныла челюсть, ушибленные ребра отзывались острой болью при каждом движении, заплывший глаз вообще не желал разлепляться.

«Они убьют меня! Сначала меня, потом Колю, а затем и девчонок! Мою Таню…»

Руки сжались в кулаки, головокружение немного утихло, позволив верно оценить обстановку. Их пятеро, он один…

«Ублюдки!!!»

Костер позади него взметнулся вверх и раскрылся в черное небо не то прекрасным цветком, не то оскаленной злобной пастью. Парни остановились в нескольких шагах от Дениса, и в их глазах застыл страх. Они поняли…

Ночь сгустилась вокруг рощицы. Темнота подползала все ближе к костру, который, ворча, вновь вернулся в свое ложе набираться сил для нового броска.

— Да бей его, пацаны! — заорал Вано и, размахнувшись ножом, бросился на Дениса рассчитывая, что остальные последуют его примеру. Они бы и последовали, если бы не…

…Огонь на этот раз взметнулся не вверх, а вперед. Распахнув свои смертоносные объятья он обогнул Дениса с двух сторон и накинулся на пытающегося повернуть обратно парня. Огненные руки подняли кричащего от боли человека в воздух и бросили его на землю уже мертвым, оставив бездыханное тело догорать на зеленой траве.

Только когда он испустил свой последний стон, Денис опомнился и понял, что стоит сейчас с простертыми вперед руками.

Четверо уцелевших, не раздумывая, отступили на шаг назад с явным намерением бежать.

— СТОЯТЬ! — рявкнул Денис, ощутив как эхом прокатилась боль от грудной клетки по всему телу. Он еще не осознал того, что с ним произошло, но понимал теперь одно, он в силах уложить не только этих четверых, но и еще хоть десяток таких подонков. Отомстить…

Все три ножа одновременно вырвались из их рук и взвились в воздух, застыв на уровне глаз. Они подчинялись ему… Подчинялись, как и все вокруг!

Листва деревьев зашумела громче, стоило ему провести по воздуху рукой, огненный цветок за его спиной обдал теплом, стоило лишь подумать об этом, ножи дрогнули, готовые устремиться вперед, подобно пулям, по одному лишь мановению руки.

— Стоять и слушать меня! — боль ушла вместе со всеми остальными чувствами и ощущениями. Осталась лишь обжигающе холодная ненависть под сердцем, да ощущение силы и всемогущества в сознании. — Вас четверо, я один. Зато ножей у меня три!

Мысленный посыл и одно из зависших в воздухе лезвий сделало резкий выпад, вспоров рубашку на животе одного из них, слегка задев и кожу. Тот вскрикнул и отшатнулся назад, закрыв лицо руками, но нож уже вернулся обратно, заняв место между двумя другими.

— Так вот, я дам вам фору в две минуты, а затем отправлю их по вашему следу. Словно ищеек… И уж будьте уверены, они вас догонят, это только вопрос времени, ведь я помогу им в этом. Все ясно? Три ножа, четыре цели! Один будет иметь шанс спастись, если побежит очень-очень быстро, но не домой, как вам бы хотелось, в отделение милиции! Только там я не стану вас искать! Время пошло!

Они стояли, ошарашено глядя на Дениса и замершие в воздухе ножи.

— Один…

Парни переглянулись, и во взгляде каждого сквозил испуг. Хмельную пелену с их глаз сдуло словно ветром.

— …четыре, пять…

Один сорвался с места и в следующую секунду уже исчез в ночи.

— …семь, восемь…

Его примеру последовали двое других.

— …одиннадцать, двенадцать…

Последний проводил друзей испуганным взглядом и повернулся к Денису с мольбой, написанной на испачканном кровью лице.

— Мы же не хотели… Я никого не трогал!

— …пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…

— Пожалуйста!

Заплывший огромным синяком глаза Дениса не выражал ничего. Он, казалось, умер, отключившись и от разума и от внешней среды. Зато второй словно горел алым огнем. В нем светилось неуправляемое бешенство, жажда мести и крови. И смертный приговор…

И он прочел этот приговор в этих глазах — безжизненных, и полных ненависти. Понял, что молить о пощаде бесполезно и, сорвавшись с места, так же исчез в ночи. Еще несколько секунд до Дениса долетал его неровный топот, а затем стих и он.

И вновь на укрытой темнотой поляне повисла тишина, нарушаемая, как и прежде, лишь потрескиванием догорающего костра, исчерпавшего свои силы. Вот только теперь в этой тишине чувствовалось не напряжение, как ранее, не юношеская грусть по ушедшему детству, а тяжелая, жесткая усталость. Усталость и шок от пережитого. Это ощущали все, кроме Дениса, мысли и чувства которого были заняты другим. Он пытался свыкнуться с мыслью о своих новых возможностях. О том, что он только что убил двоих и намеревается убить еще троих подонков…

Тихо застонав поднял голову с земли Коля, и Ира Честырева тут же, забыв про страх, бросилась к нему.

— Коленька, ты цел? — вопрос этот прозвучал в тишине необыкновенно резко и неуместно, и даже сама Ира тут же умолкла, поняв это и села рядом с ним на землю, положив Колину голову себе на колени.

Таня сделала несколько шагов к Денису и попыталась выдавить хоть несколько слов из пересохшего горла.

— Денис? — голос звучал, словно из глубины колодца. Сухой и надтреснутый, такой непохожий на всегда мелодичный и живой, к которому привыкли ребята. — Дениска! Скажи хоть что-нибудь!

Он не ответил, продолжая стоять спиной к ней, держась правой рукой за раненое плечо. Таня не могла проследить направления его взгляда, но инстинктивно чувствовала, что смотрит он на лежащего возле своей разбитой гитары Антона.

— …пятьдесят четыре, пятьдесят пять… — монотонно бормотал Денис, делая мелкие, робкие шаги к нему.

На то, чтобы одолеть разделявшие их три-четыре метра у него ушло восемнадцать секунд — Таня отчетливо слышала его бормотание, отсчитывающее секунды, словно стрелка часов.

— …семьдесят четыре, семьдесят пять…

Он опустился на корточки и медленно положил руку на плечо Антона. Легонько толкнул. Сильнее. Еще сильнее, пытаясь перевернуть на спину.

Надя очнулась от ступора и сделала пару шагов к ним, но в этот момент Денис с нечеловеческим криком вскочил на ноги, ненадолго забыв об отсчете времени, и швырнул разбитую и покореженную гитару в костер. Огненный цветок взметнулся вверх, ловя на лету подброшенную ему добычу, и ярко вспыхнул, заплясав по лакированной древесине инструмента.

Надя отшатнулась от него, поймав взгляд безумных глаз, в одно мгновение осознав, что произошло.

— Он мертв?… — прошептала она чуть слышно.

— Да! — не видя ее ответил ей Денис. — Они убили его!

Три ножа дрогнули в воздухе, с легким звоном соприкоснувшись в воздухе лезвиями, словно напоминая о себе, и он обернулся к ним.

— Девяносто два… девяносто три… К черту!

Огонь спрятался в угли подобно кошке, шмыгающей под диван, услышав злость в голосе хозяина. Коля широко раскрыл глаза, в одно мгновение придя в себя и крепко схватил за руку Иру, рефлекторно пытавшуюся в этот момент вскочить на ноги. Надя и Таня сделали шаг назад, прочь от него, ужаснувшись перекошенному ненавистью лицом.

— Сто двадцать! — с улыбкой мертвеца провозгласил Денис, неопределенно махнув рукой в ту сторону, куда убежали четверо уцелевших в драке.

Все три ножа дрогнули на мгновение, а затем, словно бы выбрав направление, рванулись вперед с такой скоростью, что девушки успели заметить лишь серебристые молнии, прочертившие воздух.

В ту же секунду деревья всколыхнулись, словно от мощного урагана, а ножи, едва успевшие долететь до края поляны, вспыхнули ярким пламенем, моментально испарившим не только пластиковые рукоятки, но и стальные лезвия.

Тень спрыгнул откуда-то сверху на середину поляны, от чего, казалось, содрогнулась вся земля, а тлевшие угли костра испуганно вспыхнули тут же утихнув вновь.

— Не стоит! — произнес он, глядя Денису прямо в глаза.

Тяжело выдохнув воздух, Надя Терещенко рухнула на землю, потеряв сознание от пережитого. Успевшая подхватить ее Таня села рядом с ней.

— Почему? — удивленно спросил Денис, абсолютно не осознавая происходящего. Он понимал лишь то, что кто-то помешал ему разделаться с убийцами его друга.

— Они и так будут наказаны, еще более жестоко, чем это собирался сделать ты. Ведь ты хотел просто убить их, не так ли?

— Да.

— Я же их уничтожу! Полностью, не оставив и следа в этом мире. Таким существам не место в этой жизни — они могут лишь отравлять ее другим, а этого я не позволю. Отныне над ними будет висеть аура неудач и провалов — я прослежу за этим, уж поверь мне на слово. Они не смогут устроиться на работу, никогда не найдут себе возлюбленную, а когда все они, по очереди, кто-то раньше, а кто-то — позже, окажется стоящим на подоконнике пятнадцатого этажа, намереваясь свести счеты с жизнью, вот тогда придет время твоей мести. И за секунду до того, как столкнуть их вниз ты скажешь каждому из них, за что они пострадали. Чем загубили всю свою жизнь! Тем, что однажды напились в лесу и привязались к отдыхающей компашке, убив одного из ребят. А сейчас они, как ты и требовал, уже на пол пути в отделение милиции. Они во всем сознаются сами…

Мышцы Дениса чуть расслабились — то, что говорил этот черный незнакомец, нравилось ему.

— Значит, их посадят. Лет на десять!

— Ну, на десять — вряд ли, да и вряд ли в то заведение, о котором ты подумал. Куда бы ты поместил психов, заявляющих что какой-то турист там, в лесу, только что сжег двух их друзей и угрожал метнуть в них ножи на расстоянии несколько километров? В тюрьму? Не думаю. Мне, почему-то, приходит на ум сумасшедший дом. Суди сам, твой друг мертв, вы двое избиты, ты и вовсе ранен, и все вы дружно подтвердите, чья это работа. А тут еще два сгоревших трупа, да и вся поляна пролита бензином… — стоило отзвучать последним его словам, как поляна вспыхнула ярким пламенем сразу в нескольких местах, а в воздухе запахло бензином.

— Ловкость рук, немного телепортации и никакого мошенства! — усмехнулся Тень, взмахом руки заставляя огонь утихнуть и прижаться к земле.

Кулаки Дениса разжались, плотно сжатые скулы расслабились, а ненависть, полыхавшая во взгляде, поугасла.

— А ты кто такой? — спросил он, начиная приходить в себя. После того, как он одним лишь усилием мысли убил двух человек и собирался убить еще четверых, человек, возжигающий движением руки пламя, уже не казался чем-то удивительным и экстраординарным. А вот падение с неба…

— Я Тень. — представился тот. Таня и Ира поперхнулись вдыхаемым воздухом. Коля закрыл глаза, старательно притворяясь потерявшим сознание.

— Ну и что? — спросил Денис…

Так началось их знакомство.

Спустя неделю, когда Ира, Надя, Таня и Коля вернулись из больницы «Интеркомодитис» после лечения, тело Антона было кремировано, а четверо уцелевших любителей ввязаться в потасовку по настоянию директора «Когорты» отправились в сумасшедший дом, Денис вновь оказался на больничной койке с множественными переломами и сотрясением. Только получил он их уже не в уличной драке, а на экзамене в Когортианцы. Спустя еще две недели он уже патрулировал город на традиционном для «Когорты» «Харлее», уверяя родителей, что устроился грузчиком в один из складов «Интеркомодитис» на ненормированный рабочий день.

История эта получила широкую огласку — о ней писали чуть ли не во всех новосибирских газетах но, отнюдь в не в таком контексте, как это было на самом деле. С подачи Тени и Новоселова дело предстало в совсем ином свете — поздно вечером шестеро пьяных парней с двумя канистрами украденного где-то бензина (вероятнее всего — токсикоманы), напали в лесу на компанию отдыхающих. Трое парней, защищавших своих девушек от посягательств подонков, пытались отбиться от превосходящих сил противника и вскоре двое были нокаутированы а один убит ударом длинного острого предмета (предположительно, ножа, хотя орудие убийства найдено не было). После чего опьяненные кровью, спиртным и парами бензина молодые люди, потеряв контроль над собой, облили горючей жидкостью одного из своих и подожгли. Один из них, видимо, наиболее трезвый, попытался ему помочь, но его постигла та же участь.

Дальнейшие обстоятельства дела неизвестны, так как вследствие шока от увиденного девушки потеряли сознание, а все парни были либо в глубоком ауте (пострадавшие), либо под кайфом (нападавшие). Известно лишь то, что четверо парней уже заполночь ворвались в отделение милиции и требовали посадить их в камеры как можно скорее, так как за ними охотится пироманьяк, умеющий воспламенять людей на расстоянии и двигать предметы силой мысли. Психиатры полагают, что они повредились рассудком, осознав, что натворили. Даже затуманенный спиртным, или парами бензина мозг не смог вынести зрелища сгорающих заживо друзей…

Компания Дениса с тех пор распалась — слишком силен был шок от пережитого, и даже способность Тени блокировать воспоминания, навязывая вместо них ложные, не помогла им всем пережить трагедию. Никто из них, кроме, разумеется, Дениса, не помнил правды о происшедшем, но какой-то «осадок» на дне подсознания все же остался…